Агнец. Сборник стихов

© Вячеслав Гусев, 2021

ISBN 978-5-0051-5797-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
                                  «Ты мне друг. Но жену
                                             в дом свой введи
                                                     более юную.
                                   Я ведь старше тебя.
                                              Кров твой делить
                                                      я не решусь с тобой.»
 
 
                                   Сапфó – древнегреческая поэтесса
 

^{«Без тебя!»}

 
Мне мир без тебя – не нужен,
И жизни такой – не надо!
На сердце печати стужи:
Назвал бы всё это – адом…
 
 
На имя твоё все рифмы
Придумал уже, родная!
Крылатые серафимы
Лежат, воск из глаз роняя…
 
 
Хочу обнимать вживую,
От стрел защищая насмерть!
Душевную боль шифрую:
Так не существует – нас ведь…
 
 
Других целовать – противно!
Избави от блуда, Боже!
Во рту – прудовая тина,
Ужаснее – будет позже…
 
 
Я злюсь на себя за то, что
Моя ты жена – во сне лишь!
И хоть мне фатально тошно,
Святую надежду – селишь…
 

^«Рок»

 
Мой выбор предрешён,
Хоть я свободным рос,
И сколько будет жён —
Давно закрыт вопрос!
 
 
Но кем бы я ни стал,
Внутри я рок-звезда!
Горелый пьедестал
И кладбище без дна…
 
 
Равны: король и шут,
Еврей и фараон…
А тем, чем я грешу,
Смешно пугать ворон!
 
 
Душа по торжествам
Танцует у шеста!
Она уже черства
Концертов больше ста!
 
 
Наносит макияж,
Не думая стереть…
Она ведь, как и я ж,
Уверовала в смерть!
 
 
Я не скажу сестре:
Прости за стыд и срам…
И чтоб герой пестрел,
Запястья вскрою сам!
 
 
Потухнет ли фитиль?
Попробуй-ка фетиш!
И только б ад светил,
И были б конфетти!
 

_{«Полночь в мае!»}

 
Полночь в мае! Жар луны.
У скамейки незнакомец,
Мошек возбуждённых кроме,
Тени мечутся – лгуны…
 
 
На пруду молчит вода,
Тополей немеют листья…
Предложил он веселиться
Девушке, что села там,
 
 
Мило слушая его
И про Понтия Пилата,
Улыбается приятно,
И про древний Вавилон…
 
 
Танцевали под оргáн,
Вдалеке играл который,
Пробиваясь через шторы
Из погасшего окна!
 
 
Чёрный, как ворона, кот
И, как боров, здоровенный,
Полизав на кисти вены,
Замурчал: моя Марго…
 
 
А его чудной мессир
Поклонился в её туфли,
Пылью лоб слегка припудрив,
Встал и, даже не спросив,
 
 
Ожерелье застегнул
С треугольником алмазным,
Щёку чем свою измазал
Всю помадой с женских губ!
 
 
Утро, солнышко, трамвай!
Тает сумеречный иней.
Незнакомца нет в помине,
Только девушка мертва…
 

_{«Любовь»}

 
Внезапно, взволнованный весь,
Измученный целию светлой,
Крылатый посланник небес
Стрелою зазубренной в тело
 
 
Меня поразил сдалека,
Летая с железным кадилом;
Обдали дождём облака,
Калёная сталь разбудила!
 
 
И с кровью почувствовал боль,
Во рту сладкий привкус граната…
Твержу я лишь имя твоё:
Люблю и зову тебя свято!
 
 
Твоя так изящна рука,
Прозрачны у глаз твоих слёзы…
В груди коченелый кулак
Живой распускается розой —
 
 
Таким стало сердце моё!
Я плавлюсь под пасмурным взглядом…
И верю: мы будем вдвоём,
И белые ангелы рядом!
 

_{«Камень»}

 
Прости холодный серый камень!
Он лавой был не так давно:
Хотел дышать и страстно плавил
Сырую глину под землёй…
 
 
Но вот снаружи – злые нравы!
Жестокий мир его презрел
И исключением из правил
Твой друг не стал – и затвердел.
 
 
Не трать любовь и поцелуи —
Своё тепло и нежный труд,
Ведь он не лёд, а значит, струи
Из глаз его не побегут…
 
 
По мне же, лучше быть из плоти,
Чем вечным камнем без крови!
Кому я дорог, будут помнить
Слова безумные мои…
 

_{«Ты помнишь?»}

 
Ты помнишь римлян, Ганнибал*?
Теперь их нет, к моей печали…
Великий город загнивал
И юбки алые бежали!
 
 
Угрюмо глядя на пожар,
Кивали варварские боги…
Герба империи не жаль:
Они безумны и жестоки!
 
 
Моя душа зовёт врага
На смерть идти, как было прежде!
Но жизнь чтоб тихая влекла,
Я не желаю так, хоть режьте…
 
 
На финикийскую звезду
Плывите, грозные фрегаты,
Под боевой и страшный стук
Голов о наш алтарь рогатый!
 
 
Ветра, несите нас вперёд —
Из Карфагена прямо в Канны!
Лишь наша клятва не умрёт,
А мир погибнет пусть поганый…
 
 
* Ганнибал Барка (247—184г. до н.э.) – карфагенский военачальник. Считается одним из величайших полководцев и государственных деятелей древности. Был заклятым врагом Римской республики.
 

_«N»

 
Ты сложна, как арабская айн*,
И теплей, чем египетский Нил!
Из великого множества тайн
Я тебя лишь одну полюбил…
 
 
Ты сочна, как латинская эн,
И открыта, как я не могу!
Полноводнее Волог и Лен,
Негодуя – опасней акул…
 
 
Ты ранима, нежна и верна
И чиста, как таёжный родник!
Я счастливый, что, в виде зерна,
В твоё сердце навеки проник!
 
 
Ты красивее моря цветов!
Да, родная, ты мой идеал…
Умирал бы за нашу любовь,
Для тебя бы – опять воскресал!
 
 
* Айн – 18 буква арабского алфавита; как правило, трудно произносимая для иноязычных людей
 

_{«Август»}

 
Привет и áве, спелый Август!
Садись, накрою нам на стол.
Какому богу я не нравлюсь,
Раз ты опять ко мне пришёл?
 
 
Не обижайся, не со зла я:
Ты дорогой и жданый гость!
Но выхожу, всех созывая, —
Как убегают люди врозь!
 
 
Испей же виноградной кро́ви,
Я для тебя её давил!
Никто вокруг, поверь мне, кроме
Тебя здесь не покажет ви!
 
 
Какие новости из Рима?
Когда закончится война?
Я город призрачно незримый
Во сне увидел на волнах…
 
 
Нас только двое, это правда,
Таких бесславных! Но я рад…
Прости, что я не мифов автор…
Дай, обниму тебя, мой брат!
 
 
Тебе пора, оружье к бою!
Беги в закат, где зреет рожь!
Надеюсь, через год с собою
Меня в дорогу заберёшь…
 

_{«Прости»}

 
Прости мне всё, Отец!
Я раб греха и смерти.
Спаси сейчас и здесь
Из адской круговерти…
 
 
Моя душа в огне —
И вовсе не любовном!
Мешает страстный гнев
Быть покорённым овном…
 
 
Угрюмо глядя в даль,
На камень ставлю камень!
Но Ты плоды труда
Свергаешь вниз руками…
 
 
Жена давным давно
Не от ребра Адама!
Она целует ночь
Кровавыми губами…
 
 
Затмение уже
Отняло наше солнце!
И сердце в мятеже
От ужаса трясётся…
 
 
Никто не виноват
В моей судьбе убогой!
Анархо-сыновья
Назло танцуют по́го…
 
 
Зову Тебя, Отец!
Хочу Тобой напиться!
И к небу мой протест
Взмывает, словно птица…
 

_{«Бывшая жена»}

 
Сбрось оковы, наконец,
Снова научись летать!
Ты была рабой колец
Эти долгие лета…
 
 
Мы разводимся легко,
Всеми чувствами остыв,
Словно между берегов
Петербургские мосты!
 
 
Прожитого не вернуть,
Глядя в пасмурную даль…
На себя возьму вину
И отправлюсь в никуда!
 
 
Обнимай открытый мир,
Но уже ему не верь!
Душу пленную корми
Облаками в синеве!
 
 
Как обглоданный скелет,
Ночь вчерашняя бела!
Ты свободу на крыле
В одиночестве пила…
 
 
Слёзы горькие дождя
Не по нам погода льёт!
Для тебя отныне я
Из Кунсткамеры урод…
 
 
Я не должен ничего,
Ты мне тоже не должна!
Мы развенчаны Невой,
Бывшая моя жена…
 

_{«Зверь и монахини»}

 
Над еловыми кронами дремлет
Облаками сгущёная марь,
Где монахини жили издревле
И служили, как матери встарь…
 
 
Выбирались наружу из келий
Лишь по ягоды да по дрова;
И трудились для Бога усердней,
Воскресение чтоб даровал…
 
 
Поселился в нетронутом лесе
С поднебесья низвергнутый зверь,
Чью натуру неистово бесит
Набухание веток у верб…
 
 
Чудеса он показывал мельком,
Был свиреп, горделив и лукав.
По следам находя человека,
Искушавши, тянул за рукав…
 
 
Ежедневно ходил на охоту,
Убивая духовных сестёр, —
По подобию бездны, голодный
И, по образу змея, хитёр…
 
 
Тем пророчество снилось под вечер,
Что животному надобно съесть, —
Потому они знали о встрече;
Целовали спасительный крест…
 
 
«Это самое постное мясо
Из вкушаемых некогда мяс…
Не отталкивай, же́но, смиряйся!» —
Приговаривал хищник, смеясь…
 
 
Насладившись молитвою жертвы,
Разрывал изнурённую плоть!
Ненавидел, завидовал мертвым:
«Выходи же навстречу, Господь…»
 
 
Содрогаемый мукою рвотной,
Под шипение, стрёкот и лязг
Он раскинул шатёр у болота
Из сукна окровавленных ряс…
 
 
Заболело чудовище жутко
(Не оставя в живых ни одной)
И, погибнув от язвы желудка,
Очутилось, где скрежет и вой…
 

_{«Полубог»}

 
Черно-белые краски ложились,
Как посмертная маска, на мир…
Возбуждёнными струнами жилы
Обрывались, летя до земли!
 
 
Полубог отрекается грозно,
Вырываясь из лживых оков!
Человек – а не ветхая проза —
Проливал нездоровую кровь…
 
 
За великой оплёванной сценой
Хоронили, кто были мертвы…
Из могилы воскресшее тело
Доедали имперские львы!
 
 
Не учили людей ненавидеть,
Но священные духи всегда
Помогали тонуть Атлантиде
И толкали врага на врага!
 
 
Под луною неверные жёны
Занимаются сексом с огнём!
Вот ещё один плод, обожённый,
Выпадает из чрева живьём…
 
 
Полубог не смеётся ни капли,
Он родился – и ныне кричит,
Отправляя пиратский кораблик
К херувимам, что лижут мечи…
 

_{«Московский дождь»}

 
Московский вкус дождя
С твоих я помню губ…
И город осаждать
Хочу, готов, могу!
 
 
Родная, обними,
Ведь я лишь этим жив!
Грядущий мрачный мир
Стирает чертежи…
 
 
Кровавощёкий Марс
Убился подле ног,
По площади стремясь
Растечься, как вино…
 
 
Из-под земли туда-
Сюда, пугая тень,
Даря дверьми удар,
Идёт толпа людей…
 
 
Не верится в добро,
Низвержена звезда!
Возможно топором
Ещё огонь достать…
 
 
Подруга сердца, знай,
Что держут нас холмы,
Но жизнь даёт весна,
Одна любовь! Аминь.
 

_{«Достоевский и Горшенёв»}

 
Достоевский врачебно писал,
Освещая, как факелом, глушь,
Доставляя словесный кинжал,
Словно в комнату мрачную луч…
 
 
Но болезнь говорила на ты,
Не разбить ему ливневых туч
И консервную банку не вскрыть
Заколоченных наглухо душ…
 
 
Ах! то солнце, что бьёт наяву
Изнутри костенелую грудь,
Человек обращает в луну,
Забывая и глазом моргнуть…
 
 
Отойдёт ли от мёртвого сна
По артериям красная муть?
Сколько ж тело потребует жал,
Чтобы снова движенье вернуть?
 
 
Разрывается скрипка опять
От насилия трепетных рук!
Замечательно очень взорвать
Ту луну между пепельных мук!
 
 
Вижу ясно в пропавшей дали,
Вместо сердца пылает любовь!
«Надо дальше идти, дикари!» —
Нам отчаянно пел Горшенёв…
 

_{«Жена вурдалака»}

 
В прощальную ночь уходящего лета
Шла девушка в сад по дороге степной…
Не первая песня была ею спета
И плат на спине не делился теплом…
 
 
В кусты из кустов змей сползал еле видно
И дьявол глядел мёртвым оком Луны…
На женщину страх лил густой, как повидло,
От ликов ужасных и тёмных у них…
 
 
Бежала она до любимого мужа,
Пугаясь летучих мышей над собой…
И в сердце пускала внезапную стужу,
Когда замечала химер водопой…
 
 
Упырь одинокий, за платие цепко
Схватившись, хромал вместе с ней пол версты…
В тумане стояла старинная церковь,
На кладбище тихо сочились кресты…
 
 
У груши знакомой падёт на колени,
Распятие снимет с груди, как всегда;
Поплакав у древа под шум колыбельной,
Оставит его на ветвях до утра…
 
 
И вот эта встреча, желаннее рая,
В саду невесёлом у спящих прудов!
Обнявшись единожды, странная пара
Провалится в яму средь спелых плодов!
 
 
До нежных покровов дотронется тело —
Любовная искра нужна мертвецу!
Ростки пробуждает красивая дева,
Как тающий снег вдохновляет весну!
 
 
Укусы на на шее оставит ей милый
И к утренней дойке отпустит домой,
Собрав для детей вкусных яблок и сливы…
Жена вурдалака должна быть живой!
 

_«Утро»

 
Твоё идеальное утро
В отеле на стёклах окна…
С одной стороны, это круто!
С другой – ты ведь там не одна…
 
 
Глядишь на светающий город,
Невыспавшийся, как и ты;
Идут деловитые гордо,
Друг к другу прижавшись впритык…
 
 
Последствия сладостной ночи
На белой видны простыне;
Спокойствие не переносишь,
Поэтому стала грустней…
 
 
Часы скарабеями ловко
Скатали двенадцатый час;
Гудит вроде микроволновка,
Калится тарелка, стучась…
 
 
Банальный до ужаса кофе
С яичницей прямо в постель!
А я помолюсь Иегове,
Христу расскажу на кресте…
 

_{«Декаданс»}

 
Я ищу много лет потаённую дверь,
А встречаются только зелёные искры!
От лица моего отгоняя их, веер
Загорался легко, издевательски быстро…
 
 
Среди яркого танца сиреневых лун
По ветрам человеческий носится клёкот!
Сам не свой затевал я бессмысленный бунт —
Перечитывал снова письмо без намёка…
 
 
Здесь играет талантливо ангел-актёр:
У него хорошо получается дьявол!
Великан невзначай свои руки простёр —
И снотворные звёзды задвинул диваном…
 
 
Надоел декаданса упадочный мир —
Проводи меня к солнцу, загадочный Эдмунд!
Я до точки дошёл и отстал вместе с ним…
Ну зачем сия жизнь, если холодно мне тут?
 
 
Много тех, кто хотел бы носить мрачный шарф
И по крови пустить полупыль-иероглиф…
Я уже там родился, огонь пережав,
Но хочу убежать, оторваться от мокрых!
 
 
Уходя, говорю вопреки: я – не кукла!
И, наверно, за это не буду прощён.
Но, быть может, случиться, опять загляну к вам,
Лишь когда, расстворяясь, умру я ещё…