Прозорливец

Глава III. Суеверие

Четвертый день международной медицинской конференции начался, как обычно, – с отличного завтрака, накрытого в громадном ресторане отеля Хилтон Прага. День выдался погожий. Пестрые до ряби в глазах улицы чешской столицы, провинциально приветливые под яркими лучами теплого августовского солнца, манили открыточными видами известных достопримечательностей и неповторимыми запахами кухни из бесчисленных пивных и ресторанов.

Однако гости конференции не спешили покинуть отель, чтобы полюбоваться на астрономические часы на Староместской площади или пройтись по Карлову мосту. Это они успели сделать в предыдущие четыре дня конференции. Сегодняшний день, как, впрочем, и завтрашний, обещал быть самым интересным. Если первые дни медицинского конгресса были заняты в основном лекциями и докладами, то последние два посвящались вопросам практическим. В этом заключалось ноу-хау организаторов конференции: не ограничиваться сухим изложением результатов новейших научных исследований в области медицины, а дополнить доклады клиническими разборами больных, заболевания которых интересны с научной или с практической точек зрения.

Вообще этот медицинский конгресс заметно выделялся среди подобных ему мероприятий. Во-первых, он был организован не какими-нибудь государственными или международными структурами и даже не фармацевтической компанией. Организатором числился некий «Фонд перспективных исследований». Кроме названия, об этом фонде никто ничего толком не знал; было лишь известно, что находится он в Милане, финансирует некоторые исследования, издает медицинский журнал, правда пока только в электронном виде, а также проводит ежегодные конгрессы медиков. Формат конференции тоже был весьма необычным. Как уже было сказано, кроме традиционных лекций и докладов, выступающие представляли участникам конференции интересные случаи из клинической практики. Происходило это следующим образом: докладчик размещал на сайте конференции все данные о больном, которого он собирался представить (кроме, разумеется, имени и личной информации), включая результаты анализов и обследований. Затем в одной из аудиторий происходил клинический разбор предложенного больного с участием докладчика и заинтересовавшихся этим случаем докторов.

Несмотря на скудную информация об организаторе ежегодной медицинской конференции (уже третьей по счету), многие из известных врачей, в том числе считающихся светилами в своих областях медицины, с удовольствием откликнулись на приглашение посетить конгресс. Тому было несколько причин. Прежде всего впечатлял список приглашенных, и предполагаемое участие именитых коллег само по себе собирало довольно представительную аудиторию. Кроме того, программа конференции была достаточно обширной и, как правило, все приглашенные могли найти интересную для себя тему. Ну и, наконец, немаловажным было то, что организаторы денег не жалели и мероприятие проходило в отличных условиях, придраться к которым было сложно даже самым взыскательным из участников.

Кстати, в расходах на издаваемый журнал фонд тоже не скупился: за опубликованные в нем статьи авторам платили солидное вознаграждение, так что ведущие специалисты в области медицины с удовольствием в нем печатались.

Итак, начался пятый день работы медицинской конференции. После завтрака участники потянулись в аудитории, чтобы послушать клинические разборы, высказаться по поводу диагноза и поучаствовать в подготовке плана лечения виртуальных больных.

Доктор Карла Майер без дела слонялась по расположенному на набережной Влтавы крылу отеля, предназначенному для проведения конференций. Пару раз она заходила в комнаты, где шли клинические разборы, пыталась слушать докладчиков, но сосредоточиться на больных не получалось. Мысли все время возвращались домой, где в берлинской квартире остались ее собака, две кошки и серая шиншилла. «Как там мои детки?» – думала Карла о своих питомцах с нарастающей день ото дня тревогой. Хотя ее сестра и должна была присматривать за животными, но человек она занятой, так что может и не уследить за такой и в прямом, и в переносном смыслах разношерстной компанией.

Собственно, Карла хотела улететь из Праги еще позавчера; доклады по ее специальности – эндокринологии, проходили в первые два дня конгресса, но один пункт в программе конференции заставил ее изменить свои планы. Сегодня коллега Карлы и, видимо, ее соотечественница доктор Эмма Линдерман представляла пациента с заболеванием, симптомы которого вызвали у Карлы мучительные воспоминания.

Доктор Майер еще раз перечитала сообщение коллеги. «Не может быть никаких сомнений, – подумала она, – именно от этой болезни и умер Гарри».

Двадцать с лишним лет назад муж Карлы – молодой, цветущий и здоровый мужчина, умер от редкого заболевания. Они познакомились, когда еще были студентами. Карла переехала к нему в Англию, где они вместе работали в госпитале. Несмотря на довольно непривычную для берлинской жительницы обстановку британской глубинки, Карла быстро освоилась, и их с Гарри семейную жизнь можно было назвать идеальной.

Все рухнуло в одночасье. Поначалу Карла даже не поняла, что происходит что-то тревожное. Гарри довольно сильно переменился: он часто стал поддаваться депрессиям, потерял интерес к увлечениям (даже к любимому футболу охладел), начал избегать общения с друзьями, да и с женой говорил все реже. Лечение не помогало; Гарри становилось все хуже и хуже: он перестал двигаться; не мог ни поесть, ни одеться без посторонней помощи. Его мозг умирал. Меньше чем через год после появления первых симптомов Гарри не стало, а врачи так и не смогли поставить правильный диагноз. Позже это заболевание было описано как новая форма болезни Крейтцфельдта – Якоба, вспышка которой имела место в Великобритании из-за заражений мясопродуктами.

Когда Карла наткнулась на сайте конференции на больного с симптомами, точь-в-точь повторяющими те, что были у Гарри, тяжелые воспоминания нахлынули на нее и заставили остаться еще на пару дней, чтобы послушать доклад Эммы Линдерман. Карла, конечно, познакомилась в перерывах между мероприятиями с доктором Линдерман, и та подтвердила ей, что у нее действительно лечился пациент, у которого она диагностировала болезнь Крейтцфельдта – Якоба.

Клинический разбор пациента доктора Линдерман оказался на редкость интересным, а сама докладчица удивила присутствующих глубокими познаниями в этом весьма редко встречающемся заболевании. Даже тот факт, что правильный диагноз и адекватный план лечения, кроме, естественно, самой Линдерман, ну и Карлы Майер, никто из докторов сформулировать так и не смог, говорил о высоком профессиональном мастерстве Эммы Линдерман.

После клинического разбора Карла не могла не подойти к доктору Линдерман, чтобы разузнать подробности о ее неназванном пациенте. Однако толком поговорить не удалось – Карла торопилась в аэропорт, а Эмма Линдерман сослалась на то, что ей сегодня предстоит участвовать еще в парочке мероприятий. Все, что успела узнать Карла, сводилось к тому, что в госпиталь в Мюнхене, где работает доктор Линдерман, поступил больной с симптомами атрофии мозга, у которого она и диагностировала редкое заболевание.

Вечером Карла Майер уже бродила по магазинчикам зоны вылета аэропорта Праги в ожидании берлинского рейса. Рейс задерживался, и она от нечего делать зашла в кафешку. Взяв большущий стакан ароматного латте, Карла оглянулась по сторонам в поисках места, куда бы присесть, и сразу же заметила крупную фигуру сегодняшней докладчицы. Эмма Линдерман приветливо махнула ей рукой, приглашая коллегу присесть за ее столик.

Внешность у доктора Линдерман была довольно запоминающейся. На вид ей было около сорока – сорока пяти лет. Кроме высокого роста и тяжеловатой фигуры, она обладала вытянутым лицом с массивным подбородком и водянистыми серыми глазами, белесыми бровями и ресницами, делавшими ее рельефное лицо бесцветным и невыразительным. На столике перед доктором стоял бокал с красным вином.

– Неожиданная встреча, – сказала Карла, усаживаясь напротив Эммы Линдерман. – Я думала, что вы остаетесь до конца конференции, – добавила она, вспомнив о том, что ее коллега собиралась побывать на других мероприятиях конгресса.

– Я бы с удовольствием, – не моргнув глазом, ответила Линдерман. – Конференция интересная, но вот времени совсем нет – в Мюнхене меня ждут пациенты.

– А кем вы работаете в госпитале? – поинтересовалась Карла.

– Я веду несколько направлений, – уклончиво ответила коллега. – А вы кто по специальности? – в свою очередь спросила она.

– Я – эндокринолог.

– Отчего же у вас такой интерес к заболеваниям коры головного мозга?

– Мой муж умер от болезни Крейтцфельдта – Якоба, – поморщившись, ответила Карла.

– С моей стороны не будет бестактностью попросить вас рассказать поподробнее о болезни вашего мужа? – деликатно спросила доктор Линдерман. – Мне это очень интересно. С профессиональной точки зрения, конечно.

Карла уже давно смирилась с потерей мужа, но каждый раз, когда она вспоминала симптомы болезни Гарри, она как будто физически чувствовала его страдания. Лишний раз ворошить в памяти печальные события двадцатилетней давности не хотелось, но отказывать коллеге было неудобно, и Карла подробно перечислила в хронологическом порядке все симптомы, которые перенес Гарри.

– К сожалению, верный диагноз так и не поставили, – закончила она свой рассказ. – Только после смерти мужа стало понятно, что это болезнь Крейтцфельдта – Якоба.

– Тогда еще это заболевание было практически не изучено, – заметила Эмма Линдерман.

– Да, конечно, – согласилась Карла, – но и сейчас диагностика этой болезни – очень сложное дело, ведь специфических симптомов у нее нет, и я снимаю шляпу перед вашим профессионализмом, поскольку вам удалость диагностировать болезнь Крейтцфельдта – Якоба у вашего пациента.

– Ну во-первых, мой пациент побывал в Новой Гвинее, а там это заболевание встречается намного чаще – считается, что это связано с национальными традициями, а попросту – из-за ритуального каннибализма, – объяснила Эмма. – Кроме того, для правильной постановки диагноза я, помимо медицинских знаний, воспользовалась и иными силами.

– Иногда попадаются случаи, когда для постановки диагноза только и остается, что обращаться к высшим силам, – улыбнулась Карла.

– Так оно и было, – вполне серьезно и без тени ответной улыбки сказала Эмма. – В этом случае, как и во многих других, мне помогли советы ясновидящей.

Карла подумала, что ослышалась.

– Простите, как вы сказали? – переспросила она. – Какая специализация была у доктора, с которым вы консультировались?

– Я консультировалась не с врачом, – так же серьезно ответила Линдерман. – Правильный диагноз и план лечения мне предсказала прорицательница Стефэния.

Карла изумленно смотрела на коллегу, не зная, что и сказать.

– Вам, я вижу, неизвестно это имя? – понимающе кивнула Эмма. – Между тем многие врачи советуются с этой незаурядной женщиной.

– Но это так… необычно… в наше-то время, – осторожно заметила Карла.

– Мало того, это к тому же абсолютно ненаучно, но факт остается фактом – она не ошиблась ни в одном диагнозе!

– Как же можно при лечении пациента полагаться на какие-то предсказания ясновидящей?

– Естественно, никто не предлагает полагаться только на диагноз прорицательницы, а ее предсказания, безусловно, не отменяют необходимости проведения всего комплекса диагностики, но все же намного легче строить план лечения, когда есть диагноз, в котором можно быть уверенным.

Карла растерянно посмотрела на свою собеседницу. Слова доктора Линдерман о ясновидящих и прорицателях причудливым образом переплелись со строго научными докладами, услышанными Карлой на конференции, и, как ни странно, заинтересовали ее, несмотря на очевидную абсурдность.

– То есть вы хотите сказать, что каждый раз перед тем, как приступить к лечению пациента, посещаете гадалку? – спросила она у коллеги.

– Нет, конечно, – ответила Эмма Линдерман. – Во-первых, Стефэния не гадалка, а ясновидящая. Это разные вещи. Во-вторых, она живет в Румынии, и возможности ее посещать у меня нет. Ну и, в-третьих, я обращаюсь к ней только в особо трудных случаях.

– Как же вы с ней общаетесь?

– По электронной почте. Я могу оставить вам адрес, если хотите.

Эмма вытащила из сумки авторучку и, никуда не заглядывая, сходу написала на салфетке адрес электронной почты прорицательницы: warhsager5889003210@.

Вернувшись домой к своей работе и к своим животным, Карла окунулась в водоворот привычных занятий и стала уже забывать странный разговор с коллегой из мюнхенского госпиталя, но в голове все же нет-нет да и мелькали мысли о загадочной румынской прорицательнице, способной по присланным по электронной почте описаниям симптомов поставить диагноз болезни Крейтцфельдта – Якоба. «Бред какой-то!» – решила Карла. Однако сомнения ее не покидали, ибо Эмма Линдерман никак не походила на сумасшедшую.

В конце концов, Карла решила все проверить сама. Она написала этой Стефэнии письмо с описанием симптомов, которые были у Гарри на ранних стадиях болезни, и попросила написать, чем же болеет ее муж и что его ждет в дальнейшем.

На следующий день Карла Майер рыдала, запершись в кабинке туалета клиники, и не могла остановиться. Она получила ответ от предсказательницы. Если бы она каким-то чудом получила этот ответ тогда, во время болезни Гарри, быть может, она смогла бы если не спасти мужа, то хотя бы облегчить его страдания.

Стефэния дала абсолютно верный диагноз болезни ее покойного мужа и в точности описала все то, что с ним происходило по мере прогрессирования заболевания, включая и его смерть.

Глава IV. Стяжательство

Тони метался по комнате как помешанный: шатаясь и судорожно втягивая воздух, словно он задыхался. Спотыкаясь о пустые бутылки, со звоном перекатывающиеся по липкому полу, и поминутно натыкаясь на острые углы оставшейся мебели, он судорожно искал куда-то засунутый вчера вечером сверток с деньгами.

Грязная и захламленная до последней степени квартирка Тони, размером в одну крошечную комнату, весьма отдаленно напоминала человеческое жилье. Разве что пошарпанная кухонная мебель с прожженной в нескольких местах столешницей и с черной от подгоревшей еды плитой, да туалет с душевой кабиной напоминали о том, что когда-то это помещение называлось жилой квартирой. Кровати в студии не было – Тони спал тут же, рядом с плитой на грязном матрасе, лежащем на полу, да и то только в те немногие ночи, когда он был в состоянии до него добраться. Почти половину комнаты занимал стол со стоящими на нем тремя огромными мониторами, а в углу располагалась высокая – под самый потолок – компьютерная стойка, набитая аппаратурой. Всюду: на столе, на полу, на полках и даже в раковине – валялись пустые бутылки, разорванные упаковки из-под еды и прочий мусор. Соответствующим был и стойкий запах, прочно обосновавшийся в квартире.

Под стать своему жилищу выглядел и сам Тони. Исхудавшее до последней степени тело двадцатипятилетнего парня, поддерживаемое нетвердыми тонкими ногами, выглядело нескладным, хотя и носило явные следы в прошлом регулярных спортивных упражнений. Красивые, вьющиеся, но давно не мытые черные волосы лежали на его голове растрепанным каре. Юношеское лицо с тонкими чертами имело нездоровый землистый оттенок, и к тому же сильно поросло неопрятной щетиной. Про одежду и говорить нечего: одевался Тони во что попало, а в последнее время редко снимал то, что было на нем надето, – даже на ночь не раздевался.

Вряд ли бы кто-то из бывших сокурсников, увидевших Тони сейчас, признал бы в нем лучшего студента курса – умницу и спортсмена, подающего надежды на блестящую карьеру. И преподаватели, и студенты считали его программистом от бога. Достаточно сказать, что уже на третьем курсе Тони Барелла умудрялся писать коды для ведущих производителей софта, а его приложение, разработанное для университетской библиотеки, признали лучшей курсовой работой по его специальности. Впрочем, это было давно: четыре года назад. Работу программиста Тони забросил, а три стоящие на столе монитора смотрели на кавардак в его квартире черными, давно погасшими экранами. Профессиональная компьютерная техника, купленная когда-то на деньги его родителей, – вот и все, что осталось от его карьеры программиста.

Все свое время, а если быть точнее – те короткие периоды просветления, которые наступали в промежутках между пребыванием в наркотическом дурмане или в пьяном забытьи, Тони посвящал добыванию денег всеми возможными способами: от попрошайничества до кражи. Денег на наркотики, спиртное и кое-какую еду требовалось все больше, а времени, когда Тони хоть что-то соображал, оставалось все меньше. Странно, что в этой ситуации он, продавший все мало-мальски ценные вещи, которые у него были, так и не решился продать дорогие профессиональные компьютеры. Видимо, где-то в его голове подспудно сидела мысль о том, что он когда-нибудь сможет вновь приступить к работе программиста, и эта эфемерная возможность вернуться к прошлой жизни хоть как-то оправдывала его нынешнее существование. Эта самая идея о возврате к прежней жизни неотступно преследовала Тони и, в конце концов, трансформировалась в его измененном под воздействием химических веществ сознании в несколько странный, но более или менее осознанный план действий. Он решил, что ему обязательно надо уехать из Рима, а лучше вообще из Италии, причем туда, где ни он никого не знает, ни его никогда раньше не видели, и, учитывая накопившиеся грешки, куда бы не дотянулись руки итальянской полиции. Для этого требовалось достать крупную сумму денег, чтобы хватило на обустройство на новом месте и на текущие расходы на первое время. Что удивительно, лечение от наркотической и алкогольной зависимости в планы Тони не входило: очевидно, он не считал это значимой проблемой.

Правда, и проблему с деньгами он представлял себе вполне разрешимой, несмотря на очевидную, на первый взгляд, невозможность скопить хоть какую-то сумму человеком, у которого деньги не задерживаются в руках дольше покупки очередной дозы. Дело в том, что после окончания университета Тони, игнорируя сыпавшиеся на него со всех сторон предложения завидной, высокооплачиваемой и перспективной работы, ударился в веселую и беззаботную жизнь, которая довольно быстро привела его в замусоренную квартирку в имеющем скверную репутацию римском районе Термини, расположенном недалеко от одноименного вокзала. Однако до того, как скатиться до его теперешнего состояния, Тони зарабатывал весьма неплохие деньги, выполняя разовые заказы для различных фирм. Он писал для заказчиков локальные программы, за которые неплохо платили.

Одним из бывших заказчиков Тони был некий «Фонд перспективных исследований», находившийся в Милане. Этот фонд заказал ему разработку программы, анализирующей большие массивы информации, используя весьма странный алгоритм, предоставленный самим заказчиком. Тони с задачей блестяще справился, но фонд, перед тем как рассчитаться, потребовал протестировать заказанную программу. Для этого Тони предоставили доступ к базам данных фонда. Программа работала, как часы, и программист получил причитающееся ему вознаграждение, после чего доступ к базам данным был для него закрыт, но Тони был мастером своего дела и сумел оставить лазейку для того, чтобы, если возникнет такая необходимость, залезть в эти данные еще раз. Необходимость такая возникла, когда в один из периодов просветления в голове Тони внезапно появилась идея о том, как быстро заработать большие деньги.

Базы данных, в которые удалось заглянуть Тони, когда он тестировал написанную им программу, содержали громадный объем сведений, касающихся европейского футбола. Чего там только не было! Всевозможные данные, начиная от общеизвестной футбольной статистики и заканчивая количеством стразов на ошейниках собачек у жен знаменитых футболистов. Кулинарные пристрастия тренеров команд, особенности газонов различных стадионов, высота шкафчиков в раздевалках – вся информация, собранная и, что немаловажно, постоянно пополняемая и обновляемая, хранилась в электронных хранилищах «Фонда перспективных исследований». Еще интереснее был алгоритм обработки этой информации. Тони написал программу, позволяющую, ни много ни мало, моделировать футбольные матчи и получать результаты этих игр. Достаточно было ввести предполагаемую дату матча, составы команд, фамилии судей и стадион, где эта встреча будет происходить.

Всего пять раз он успел воспользоваться написанной им для «Фонда перспективных исследований» программой; пять раз он залезал в базу данных фонда, значительно пополнившуюся со времен его сотрудничества с этой организацией. Информация, выуженная Тони из недр хранилища баз данных и обработанная его программой, исходники которой он предусмотрительно сохранил, оказалась бесценной, ну или во всяком случае – весьма дорогой. Тони получил результаты нескольких матчей, проходящих в ближайшие дни в разных европейских чемпионатах, прогнозы на которые не были слишком уж очевидными, и сделал на эти матчи крупные ставки на нескольких букмекерских онлайн-площадках. Четыре футбольные встречи прошли с точно предсказанным результатом, а вот пятый матч закончился с совершенно иным счетом, но все равно Тони успел сорвать неплохой куш.

Только в фонде, похоже, работают тоже отнюдь не дураки. Там заметили, что он залезал в их базу данных и, судя по всему, приняли меры. Последний – пятый – заход прошел впустую, скорее всего, потому, что программисты фонда – или кто там у них следит за безопасностью баз данных – намеренно подсунули ему липу, чтобы отследить, кто ей воспользуется. Тони от жадности заглотил наживку, и теперь его наверняка вычислят, если уже не обнаружили.

Надо было срочно смываться, потому как ребята, стоящие за этим фондом, обладали такой информацией, что у Тони даже дух захватило, когда он осознал, куда вляпался. Однако у наркоманов основные мысли и стремления притупляют нормальные для человека чувства, в том числе – страха и самосохранения. Потому-то Тони и украл, не задумываясь, информацию и тут же пустил ее в ход, заработав за четыре дня около ста тысяч евро. Мог бы заработать много больше, но решил, что если не жадничать, то его художества не заметят. Но все же пожадничал: воспользовался базой данных в пятый раз и, похоже, попался. Его программа выдала явную ерунду, подсунутую хозяевами украденной информации, а он, пустив эту «липу» в ход, – засветился.

Вчера Тони с большим трудом смог превратить все свои выигранные в электронных букмекерских конторах деньги в наличные. Кое-что он, конечно, потерял, но зато теперь у него имелся желанный сверток с купюрами – залог его новой жизни. Вот только с немедленным бегством к новой жизни не сложилось. Вернувшись вечером домой Тони на радостях не рассчитал дозу и, усугубив свое состояние алкоголем, провалился в тяжелое забытье, очнулся от которого только утром. Но самым ужасным было то, что он не мог вспомнить, куда он дел сверток с деньгами. Тони трясло от принятого накануне, а заодно и от мысли, что он умудрился потерять деньги в крохотной квартирке; то, что он вчера пришел домой со свертком пятисотенных купюр, он помнил твердо, а вот дальнейшие события – как отрезало.

Почти час потребовался Тони для того, чтобы найти, наконец, деньги, спрятанные в вытяжку над плитой. Еще минут десять он потратил, сидя перед ноутбуком, на покупку билета на поезд, после чего выскочил на улицу, закрыл входную дверь на ключ и быстро зашагал в сторону вокзала Термини.

Тони решил отправиться на север. Более точный маршрут в его больной голове еще не сложился (требовалась очередная доза зелья). Билет он пока купил до Пизы на региональный поезд, идущий через Чивита-веккья, поскольку на скоростной поезд до Милана денег на его карточке не хватило.

Ровно через двадцать минут после отправления следующий до центрального вокзала Пизы поезд остановился у платформы Рома-Сан-Пьетро. Здесь вместо обычной минутной остановки поезд простоял полчаса. За это время в одном из вагонов побывали полицейские, после чего двое мужчин в синих комбинезонах вынесли из поезда на носилках упакованное в черный полиэтиленовый мешок тело.

Примерно в это же время на ступеньках фонтана перед церковью Санта-Мария-Маджоре сидел высоким молодой человек в темной гавайской рубахе и синих зауженных брюках. Скуластое с орлиным носом смуглое лицо мужчины с глубоко посаженными светло-серого цвета глазами, контрастировавшими с черными, тщательно уложенными гелем волосами, казалось сонным. Он лениво потягивал кофе из бумажного стаканчика и, скосив глаза на смартфон, быстро водил по экрану большим пальцем левой руки. Вскоре еле слышный сигнал сообщил молодому человеку о поступившем на телефон сообщении.

Прочитав присланный на телефон адрес, Андреа Бенуччи медленно поднялся со ступеней, окинул взглядом пустынную в этот ранний час площадь и размеренным шагом направился в одну из боковых улочек. Вскоре он уже стоял перед дверью квартиры, откуда пару часов назад уносил ноги Тони. Дверь оказалась не только не запертой, но еще и была немного приоткрыта.

Андреа, внутренне подобравшись, толкнул дверь рукой, сделав одновременно шаг в сторону. За дверью царили тишина и темнота. Андреа осторожно вошел внутрь, подсвечивая себе путь фонариком в телефоне. Быстро осмотрев комнату и открыв дверь в туалет, он убедился, что в квартире никого нет.

Брезгливо морщась от отвратительного запаха и стараясь не запачкаться, Андреа прошелся по квартире еще раз. Как ни пытался он ничего не задеть, но в крошечном, да еще и захламленном помещении это оказалось трудновато. Андреа наступил в темноте на пустую бутылку и едва удержался на ногах, ухватившись за край стола. Взглянув на потревоженный им стол, Андреа увидел, что на нем неожиданно ожил ноутбук, находившийся до этого в спящем режиме. На загоревшемся экране появилась последняя открытая хозяином квартиры вкладка. Это была страница покупки билетов на сайте итальянских железных дорог.

«Успел, значит, смыться, – подумал Андреа. – Ничего удивительного – поздновато мне сообщили».

Делать в этой больше похожей на помойку квартире было нечего, и Андреа, засунув ноутбук со стола за брючный ремень под рубашкой, ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Еще через пару часов Андреа Бенуччи сидел со стаканом капучино в небольшой кофейне на Виа-Дель-Корсо, сосредоточенно изучая содержимое найденного в квартире наркомана ноутбука. Уже давно закончилось время, в течение которого он пообещал связаться с заказчиком и дать информацию об игроке, но докладывать пока было нечего. Наоборот – только возникли новые вопросы, да и игрок сбежал и вполне мог вынырнуть где-нибудь в другом месте и взяться за старое. Сейчас Андреа ждал своего приятеля и бывшего коллегу по работе в полиции, потому и тянул со звонком заказчику.

Заказчик у Андреа был серьезный, хотя на самом деле человек, с которым он контактировал, представлял сразу несколько компаний. Услугами Андреа Бенуччи – в некотором роде уникальными – пользовались в основном букмекерские конторы. Специфика этого азартного бизнеса такова, что его прибыльность целиком зависит от правильной математической модели, заложенной в алгоритм ставок. Если все работает правильно, то сколько бы человек, делающих ставки, ни сорвало куш, в выигрыше всегда остается букмекер. Так должно быть в теории, а на практике в строгий математический алгоритм зачастую вмешивались факторы, не поддающиеся формальному анализу: утечки информации о физическом состоянии спортсменов, предвзятое (и небескорыстное) судейство, ну и договорные матчи наконец. И вот в этих случаях букмекеры, оказавшиеся, по иронии судьбы, главными борцами за честный спорт, обращались к Андреа. Его страстное, еще с мальчишеского возраста, увлечение футболом и недолгая, в прошлом, служба в полиции вкупе с редкой расторопностью позволили ему стать почти что незаменимым специалистом, во всяком случае если речь шла о европейском футболе. В отличие от полиции Андреа в своих действиях не был особо связан требованиями закона и мог обойтись без соблюдения формальностей, поэтому он и добивался, зачастую, больших результатов.

Последний случай, которым и занимался в данный момент Андреа, несколько выбивался из ряда ему подобных. Некий асоциальный тип, зарегистрировавшись под собственным именем на нескольких букмекерских сайтах, делает за несколько дней крупные ставки на пять футбольных матчей различных европейских чемпионатов. В четырех матчах из пяти он выигрывает со стопроцентным попаданием; в пятом – видимо, что-то перепутал и результат не угадал. При этом «везунчик», делая такие подозрительные ставки, не принимает никаких мер предосторожности. Похоже, по этой причине заказчик обратился к Андреа не сразу, рассчитывая поймать игрока самостоятельно, а тот оказался расторопнее и успел улизнуть.

Выяснить, кто такой этот «удачливый» игрок, особого труда не составило. Парнишка не придумал ничего лучшего, как получить выигранные деньги наличными, да еще и явился за ними со своими документами. К сегодняшнему утру Андреа знал о нем все, включая его адрес и пагубное пристрастие к наркотикам. Однако вычислить игрока – не главное; требуется выяснить, откуда он получал информацию о матчах.

Андреа перебирал одну за другой вкладки в браузере ноутбука, которые недавно открывал сбежавший игрок. Ничего интересного – в основном службы доставки еды и сайты, предлагающие временную работу. И тут вдруг он наткнулся на любопытную страничку, однако рассмотреть ее толком не успел – в кафе вошел человек, которому он назначил встречу.

Алонзо – бывший коллега-полицейский, иногда помогал Андреа в его нелегком и не совсем законном деле, причем, по старой памяти, бескорыстно. Приятель, не здороваясь, сел за столик напротив Андреа, кивнув скучающему в полупустом зале официанту. Андреа проворно захлопнул ноутбук и вопросительно уставился на бывшего коллегу. Алонзо не спеша заказал себе чашку кофе с булочкой, чем несколько раздосадовал своего сгоравшего от нетерпения собеседника.

Знающий себе цену и оказывающий своему приятелю услугу полицейский дождался, когда ему принесут заказ, отхлебнул кофе и только после этого раскрыл рот.

– Только что позвонили коллеги из Пизы, – сказал он. – Поезд почему-то опоздал почти на час.

– Ну не тяни, Алонзо! – подбодрил приятеля Андреа.

– Твой «игрок» до Пизы не доехал.

– Значит, вышел где-то по дороге. Так я и знал! Теперь ищи ветра в поле!