Библейское начало. И другие рассказы в стихах

© Владимир Иванович Нефёдов, 2021

ISBN 978-5-0055-1733-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На фото автор.

Библейское начало
Эссе¹

Предисловие

 
Люди в сущности ревнуют,
Но собой всегда торгуют,
Кто за вольный интерес,
Кто вообще за сам процесс,
Физиологи сказали,
Не вдаваясь тут в детали:
«Надо тело ублажать,
Чтоб в больнице не лежать!»
 
 
– И сейчас везде и всюду,
Люд всегда подвержен блуду,
Он же в сущности такой,
Пол хоть женский, хоть мужской.
И примеров много кстати,
Даже в массовой печати,
Проституция не в счёт,
У неё другой учёт.
 
 
Тайны есть и оговоры,
До сих пор бытует споры,
Кто использовал кого,
Он неё, она его?
Это мнение двояко
И сказать ведь можно всяко:
«Что хотела лишь она,
Время года мол весна!»
 
 
– Удивительно конечно,
Если вдуматься беспечно,
Пострадал вообще мужик,
Как же в лоно он проник?
Не хотел, а кто заставил?
Что есть свод каких-то правил?
Значит сам хотел её,
Вот такое бытие.
 
 
Но не будем делать драму
И с дерьмом пытаться яму,
Благоденствием прикрыть,
Пусть интриги вьётся нить,
Сопоставить всё придётся,
Пусть господь теперь займется,
Попечительством своим,
Мы пойдём смотреть за ним.
 

Начало

 
Бог подумал на досуге,
Что-то пусто тут в округе,
Надо землю создавать,
Как-нибудь потом назвать,
Хлопнул он в ладоши смело,
Свет земля друг заимела,
Хлопнул снова, вышла тьма,
Всё прекрасно здесь весьма.
 
 
Сделал горы, гроты, русла,
Только было очень пусто,
Небо сверху водрузил
И воды кругом налил,
Создал почву для природы,
Семена пустили всходы,
Сделал рыб, зверей и птиц,
Месяц жизни из седмиц.*
 
 
А седьмого в воскресенье,
Отдыхал и ел печенье,
Но задумал на беду,
Форму жизни здесь одну,
То есть сделать человека,
В понедельник вот потеха,
И сказал: ««Раз месяц май,
Вот живи теперь страдай!»
 
 
– Он назвал его Адамом,
Наградил торчащим срамом,
– «Вот куда его внедрять?»
– Бог задумался опять:
«Надо сделать по науке
И чехол для этой штуки,
Что же ей всегда торчать?»
– Бог припомнил свою мать!
 
 
– «Сделать женщину лишь надо,
Человеку плюс награда,
Как её мы назовём?
Евы плоть ему в наём!
Вместе жить те люди будут,
Пусть вдвоём гуляют всюду,
До скончания веков,
Вот основа всех основ!
 
 
Поселю их в райских кущах,*
Как семью из всемогущих,
Равных в том числе и мне,
Пусть живут тут в тишине.»
– Вот проходит месяц с лишком,
Бог приходит к ним с излишком,
У Адама все точит,
Бог по-прежнему молчит.
 
 
– «Как же так ведь плохо дело,
Вроде сделал всё умело,
Он не знает про чехол
И стоячий дырокол!
Здесь нужна моя подсказка,
А не праздная отмазка,
Дьявол пусть их просветит,
Свой подскажет им мотив.»
 
 
– Древо там росло познаний*
И всемирных толкований,
Дьявол образ поменяв,
На смягченный женский нрав,
Попытался всё уладить,
Чтобы бога не обгадить
И про это подсказать,
Что куда, когда внедрять.
 
 
В виде змея он на ветку,
Сам залез разрушив в клетку,
Где до этого сидел,
На создателя смотрел,
Оппозиция заметим,
Появилась тут, мы встретим,
Это новшество не раз,
Словно третий божий глаз.
 

2 Середина

 
Вот идёт нагая Ева,
Сразу видно королева,
Между разных дивных крон,
Те вокруг со всех сторон,
Рай приветливо сверкает,
Солнце кожу обжигает,
С ветки вдруг спустился змей,
Сатаны лихой злодей.
 
 
Перед Евой стал кичиться,*
Что свободен аки птица,
Знает всё и дал понять,
Что готов ей рассказать;
Любопытством та страдала,
Знаний жажда привлекала,
Змей на древо указал
И спокойно так сказал:
 
 
– «Скушай яблочко познаний,
Ешь без всяких колебаний
И Адама накорми,
Будут вам иные дни,
Ставить формулу блаженства,
Доводить до совершенства,
Плоть познает срам утех,
Будет вам во всём успех.»
 
 
– Он учтиво изогнулся,
Капюшон его надулся,
Тут же кончиком хвоста,
Без особого труда,
Потянулся недалече,
Улыбнувшись как Предтеча,*
Плод запретный с ветки снял,
Еве запросто подал.
 
 
Та понюхав это диво,
Змея искренне спросила:
«Я Адаму отнесу,
Пусть посмотрит на красу!»
– «Может съест, так будет лучше,
Выйдет сразу из заблудших.»
– Змей спокойно ей сказал
И исчез сам под финал.
 
 
Побрела по раю смело,
Предвещая благо дело,
Эта первая краса,
Расправляя телеса;
Вот с Адамом повстречалась
И отнюдь не растерялась,
Сразу этот дивный плод,
Мужику толкнула в рот.
 
 
Съел он ровно половину,
Представления картину,
Тут же резко поменял
И в объятья Еву взял,
Та ни что не понимая,
Лишь глядела в дебри рая,
Тут он сунул ей тогда,
Что осталось от плода.
 
 
Ева все остатки съела,
От стыда вдруг покраснела
И прижала плоть к стручку,
Прошептав: «Я не могу!»
– Сам Адам уже невольно,
Повалил её фривольно
И нащупав арсенал,
В плоть её стручок вогнал.
 
 
Акт безумный совершился,
Раз сам бог за них молился,
Самому видать себе,
Для участия в судьбе,
Первых так сказать людишек,
Типа двух игральных фишек,
Но пред ними он предстал,
Речь помпезную сказал:
 
 
«Вы плодитесь, размножайтесь,
Бога просто не пугайтесь,
Заселяйте землю всю,
Проложив свою стезю,
Вижу я, что будут люди,
Жить в своем едином блуде,
Запретить уже его,
Будет очень не легко!»
 

З Окончание

 
Люди сами всё познали?
Без создателя, едва ли!
Он создал тогда двоих
И в ответе был за них,
Но позвольте молвить слово,
Ведь была ещё основа,
Ева не одна была,
Понесла то номер два.
 
 
Бог хотел смолчать об этом,
Заручился он обетом,
Дьявол то наверно знал,
Всем он позже рассказал,
В общем так, единым махом,
Бог слепил людей из праха,
Душу в них потом вложил
И обоих оживил.
 
 
Оппозиция вздохнула,
Богу тут же намекнула:
«Плохо мол себя ведёт,
Та, кому был дан почёт!»
– И всевышний ужаснулся
В дело сразу окунулся,
Возвратил обратно в прах,
С кем Адам был на штыках.
 
 
Тот когда заснул беспечно,
Но конечно не на вечно,
(Девятьсот там с чем-то лет,
Будет жить потом в обет),
Бог его ребро сам вынул
И закрыл потом грудину,
Превращая в плоть ребро,
В ту с которой всем легко.
 
 
Так Адам того не зная,
В кущах девственного рая,
Поимел тогда двоих,
Женщин явно молодых,
Толи дьявол всё устроил,
Толи бог их там удвоил,
Плоть из плоти во плоти,
Вот теперь пойми, поди!
 
 
Действо это, в этом свете,
Сотворённый не заметил,
Дальше лишь свершилось то,
Что известно всем давно,
Первородные детишки,
(Всё о них в библейской книжке),
Сами стали продолжать,
То что делала их мать.
 
 
Видно Ева то вторая,
Родовитая такая
И была сотворена,
Так сказать заменена;
Расплодились люди быстро,
Объяснять не вижу смысла,
Не скажу что кавардак,
Дело было всё же так:
 
 
Бог чуть-чуть всего лишь выждал,
Сам из рая пару выгнал,
Но в конце предупредил:
«Всё!» – что смог он сотворил,
С первых снял свою защиту,
Уж не видя в них элиту,
Облик свой оставил им,
Как он думал лишь двоим.
 
 
Женщин парни познавали,
Те потом детей рожали,
Но никто из них не знал,
Что он божий номинал,
Жили дальше как хотели,
Хоть не всё ещё имели,
Каждый был безмерно рад,
Сеять свой тогда разврат.
 
 
Появились после страны,
Где без всяческой охраны,
Жили люди во грехах
И не знали слово страх,
Позже дьявол проявился,
Кто в начальники набился,
Тот забыл что каждый брат,
Был не в чём не виноват!
 
 
И прошли стихийно войны,
Хоть и были непристойны,
Территории деля,
Где жила одна родня;
Бог и дьявол сотворили,
То что надо в этом мире
И сейчас за этот счёт,
Жизнь по прежнему течёт.
 

Послесловие

 
Совершенства нету в мире,
Но в одной всегда квартире,
Можно сделать сей пустяк,
Мировой свернуть бардак;
Если каждый станет просто,
Не придерживаться ГОСТа,*
Лишь идя своим путем,
Улучшая всё притом.
 
 
И тогда прибудет с нами,
Тот чьё имя в монограмме,*
Зашифровано всегда
И ещё кому вражда,
С ним пожизненно даётся,
А о них то кто печётся?
Может свыше силы есть,
Как вам вот такая весть!?
 
 
Рассуждать об этом можно,
Только лучше осторожно,
Не дано нам знать всего,
Свод познаний далеко,
Что даёт одна реальность?
Только видимо летальность,
Слепо вере доверяй
И тебя поселят в рай!
 

Комуналка
Повесть

Предисловие

 
Это было как ни странно,
Хоть придумано спонтанно,
Можно даже так сказать:
«Жизнь хотела написать!»
– И теперь вот эти строчки,
От начала и до точки,
Донесу до вас друзья,
Ничего здесь не тая!
 

Глава 1

 
Три семьи в квартире жили,
На троих её делили,
Коммунальной та была,
Общий жизни каббала,
Туалет там был отдельно,
Рядом ванна, параллельно,
В кухне тоже всё на всех,
Без особенных помех.
 
 
Семьи вроде молодые,
Не такие уж большие,
Опишу я их сейчас,
Ну потрачу где-то с час,
Здесь достаточно народа
И различны нити рода,
Чтоб читатель представлял,
Весь семейный карнавал.
 
 
Комнатенку, ту что справа,
Получал Чиглинцев Слава,
Ленка плюс его жена,
Та марийкой рождена,
Был у них ещё ребёнок,
Тот не вырос из пелёнок,
В общем трое человек,
Занимали сей отсек.
 
 
Слава был обычный малый,
Чуть сутулый, чуть кудрявый,
Седоватый у висков,
Волос темный, без усов,
Ленка фифа молодая,
Выше Славки, вечно злая,
Но была и стройность ног,
И отличнейший задок.
 
 
Грудь обычного размера,
Типа среднего фужера,
Черемисские черты,
Добавляли красоты;
Дальше чуть – другая пара,
Там своя была октава,
Муж с любимой женой,
Свой там словили постой.
 
 
Парень был простой но видный,
По натуре безобидный,
Бирюзовые глаза,
Девкам нравились всегда,
Небольшой пивной животик,
Сам с усами словно котик,
Имя славное – Иван,
Ум возможно богом дан.
 
 
У жены чуть взгляд раскосый,
Та была черноволосой,
Имя дивное – Гузель,
Род татарский у мамзель,
Что касаемо структуры,
Тело дивной кубатуры,
Грудь большая ей дана,
Всем чем надо снабжена.
 
 
Мужики о ней мечтали,
С ней хоть мысленно, но спали,
В представлениях своих,
Каждый был её жених,
По натуре та гуляла,
Но семью всё ж сохраняла
И Иван тогда не знал,
А то грянул бы скандал.
 
 
Алексей с женой Анфисой,
Щуплой бабой, белобрысой,
Под латышскою звездой,
Та блистала красотой,
Жили в комнате на против,
Парень был весьма заботлив,
Двое маленьких детей,
Содержались без затей.
 
 
Ну фигура у Анфиски,
Не делилась на изыски,
Так кудряшки кое где,
В неразумной чехарде
И что спереди, что сзади,
Одинаковые пяди,
Не сказать, что уж доска,
Но к такому та близка.
 
 
Семьи вроде бы дружили
Хоть и разные все были
Ну ругались иногда
И взаимная вражда
Месяц может быть держалась,
Но обычно распадалась
И по праздникам они
Отмечали эти дни.
 

Глава 2

 
Пары сексом занимались,
Девки после, подмывались,
Кто с партнером, кто одна,
Но не в этом их беда,
Про мытье с Анфиски стану,
Я описывать по плану,
Как та к крану всё прижмёт,
Сверху пальцами лишь трёт.
 
 
А потом сидит мечтает,
Иль о чём-то вспоминает,
Просто так текла вода,
Сверху ей туда всегда;
Ленка в ванную не лезла,
Встанет рядом вроде жезла,
Руку смочит, там протрёт,
Через раз её нюхнёт.
 
 
На ладонь потом посмотрит
И опять туда утопит,
Раза три так повторит,
Орган вроде бы подмыт,
Что про этот способ скажешь,
Не увидишь не подмажешь,
Может нравится так ей,
Там своя среда важней.
 
 
Вот Гузель когда смывала,
Страсти мужнины, с забрала,
Та на ванную верхом,
Лезла сверху босиком
И хозяйство всё открыто,
Чисто-начисто подмыто,
Любо-дорого иметь,
Для утех такую снедь.
 
 
Что Еленка что Анфиска,
Мужиков не брали, близко,
Процедуру ту смотреть,
Со стыда чтоб не сгореть,
Что касаемо татарки,
Хитро сложенной бунтарки,
Муж всегда с Гузелькой был,
Трогал там и даже мыл.
 
 
На двери вела, что в ванну,
В эту водную Нирвану,
Вовсе был не шпингалет,
Так крючок уж сколько лет,
Раз Гузель пошла помыться,
Ей пришлось тут изумиться,
Дверь открылась как всегда,
Без особого труда.
 
 
Сам крючок тогда сорвался,
Славка там, вовсю старался,
Раз закрылся сам один,
Теребя пассивно дрын,
Вот те раз, немая сцена,
Два как-будто манекена,
Друг на друга не таясь,
Смотрят явно заводясь.
 
 
Было здесь уже такое
И героев было двое,
По секрету вам скажу,
Видел Слава чью межу,
Он тогда сказал: «Простите,
Ради бога извините.»
– Дёрнув точно так же дверь,
Голой там застал Гузель.
 
 
Взглядом он окинул тело,
Рассмотрев девчонку смело,
Сам запомнил сцены суть,
Применить чтоб как-нибудь
И вот та, его застала,
Вспоминал он чьё забрало,
– «Ой!» – промолвить лишь смогла,
Дверь закрыла и ушла.
 
 
Ведь она не ожидала,
Видеть этого нахала
И штукенцию его,
Муж был дома, вот чего!
Даже и не сомневайтесь,
Просто мило улыбайтесь,
Не совпал тогда момент,
А то был бы аргумент!
 

Глава 3

 
Скину с каждого личину
И представлю вам картину,
Развлекали как себя,
Все соседи секс любя
И какие там предметы,
Применяли все при этом,
Я сейчас скажу одно,
Познавательно кино!
 
 
Алексей смотрел нескромно,
Может даже вероломно,
На соседок, на своих,
Из намерений дурных,
Рисовал в уме картинки,
Прижимая плоть к резинке,
Пусть и собственных трусов,
Распаляя вечный зов.
 
 
Представлял Гузельку голой,
Со своей внутри основой,
Как он вталкивал предмет,
Прижималась та в ответ
И заканчивали вместе,
Девка будто на насесте,
А он снизу всё стонал,
Глубже пробуя канал.
 
 
И по этой вот причине,
Втихаря пришлось мужчине,
В туалет потом бежать,
Там предмет свой ублажать;
Подходил он близко к Ленке,
На её смотря коленки,
Сам в уме их раздвигал,
Вот такой он был нахал.
 
 
А Иван видал Анфиску,
Без трусов и близко близко,
Заглянул за дверь он к ней,
Как беспечный ротозей,
Та тогда вообще дремала,
Или скажем засыпала,
Ноги вольно разошлись,
Хоть божись, хоть не божись.
 
 
Волосня всё прикрывала,
Взгляд метался у нахала,
Пять минут Иван смотрел
И держал свой самострел,
Дальше было произвольно,
Скажем даже бесконтрольно,
Пол Иван ей намочил,
Не хватило скажем сил.
 
 
И потом он не сдержался,
Дальше также упражнялся,
Открывая снова дверь
И смотрел, ну как теперь?
Та по-прежнему лежала,
Так как будто бы рожала,
Поглядит чуть-чуть, уйдёт,
Вскоре снова подойдёт.
 
 
Всё он ей потом, расскажет,
С ней когда на ложе ляжет,
Вот такой был эпизод,
Судьбоносный, от щедрот,
С Ленкой, Ванька не стеснялся,
Так смотрел, не домогался,
Видел раз её наклон
И трусов дешёвых схрон.
 
 
Там пятно тогда алело,
Белизну приметил тела
И округлость неких форм,
(Испустила похоть стон),
Он сказал себе подспудно:
«С ней мы будем обоюдно,
Делать это без проблем,
Составляя свой тандем.»
 
 
– Слава видел лишь Гузельку,
Жизни здешней карамельку
А с Анфиской как-то он,
Ни с каких вообще сторон,
Тем не менее раз сорок,
Рассмотрел её пригорок,
Вышла та когда в трико,
В белом словно молоко.
 

Глава 4

 
Девки в ванной закрывались
И собою занимались,
Вот Анфиска под струёй,
Долго держит холмик свой,
То потрёт его руками
И скрипит потом зубами,
То практически замрёт,
Будто сон её берёт.
 
 
То встаёт поближе крану,
Будто моет грешну рану
И пустив большой напор,
Вся трясется как танцор,
Иногда встаёт и задом,
Под бегущим водопадом,
Всё наверное не зря,
Тешит так её струя.
 
 
Случай был разок, серьёзный,
Может просто обиходный,
Ленка как-то заперлась,
Похоть к ней подобралась,
Прежде чем залезть ей в ванну,
По её казалось плану,
Ручку швабры та взяла,
Задом к ней чуть-чуть здала.
 
 
Может девка поскользнулась,
Толи просто промахнулась,
Ручка прямо в попу ей,
Проскочила словно змей,
Три четвёртых той скрывалось,
Ленке просто оставалось,
Или молча приседать,
Иль на помощь Славку звать.
 
 
Та схватила швабры ручку
И устроила с ней случку,
В обе дырки потолкав,
Чтоб унять невольный нрав,
Может просто захотелось,
Проявила девка смелость,
Видно муж не доставлял,
Ощущений полных шквал.
 
 
Иногда туда водою,
Спринцевальною иглою,
Заливала литра два
И терпела как могла,
А когда всё выпускала
И себя рукой ласкала,
Раздавался слабый вскрик,
Кайф ловила Ленка вмиг.
 
 
Гуля тоже упражнялась
И рукою утешалась,
Возбуждаясь как могла,
Без обычного ствола,
Растирала губы ровно,
Хоть и было всё греховно,
Теребила под свой стон,
Чисто бритый бастион.*
 
 
Даже пальцами тихонько,
Усмиряла место столько,
Сколько длился бурный акт,
Несомненно это так,
Следом всё там подмывала,
А потом и подбривала,
Ведь следила за собой,
За своей святой звездой.
 
 
При её то личной квоте,*
Та гуляла на работе,
То с начальником своим,
То с шофёром вдруг простым,
Ночью поздно приходила
И кого-то там винила,
Иногда бывал скандал,
Муж наивный ревновал.
 

Глава 5

 
Как-то летним ранним утром,
Чуть рассвет забрезжил смутно,
Ванька вышел в туалет,
У него торчал предмет,,
А Анфиска выходила,
Взглядом это оценила
И на кухне разговор,
Состоялся без притвор.
 
 
Про судьбу девочка ныла,
С мужем зря судьбу влачила,
Ванька слушал и кивал,
Назревал судьбы реал,
Он поведал то, что видел,
На диване с нею сидя,
К ней те в комнату пришли,
Разговор уж там вели.
 
 
Ванька как-то изловчился,
С ней вообще как будто слился,
Вот добрался до трусов,
Волосатый видно шов,
Та отпора не давала,
Видно тоже возжелала
И у них случился акт,
Как простой обычный факт.
 
 
Пустовато было дома,
Знала видимо кулёма
И Иван конечно знал,
Вот и влез к ней как нахал,
Он к себе уединился,
Что хотел того добился,
Но услышал в двери стук,
Та открылась без прислуг.
 
 
Тут же Фиска прошептала:
– «Ты один а то мне мало!»
– Быстро, как к себе вошла,
Юбку сняв сама легла,
Что Ивану оставалось,
Заартачится лишь малость,
Но он тут же захотел,
Плоть чужую поимел.
 
 
После этой нужной случки,
Он недолго был в отлучке,
Сам к Анфиске вновь зашёл,
В третий раз поднял подол,
Снова всё у них тут было,
Чувства вроде охладило
И до вечера они,
Были в комнатах одни.
 
 
Через месяц повторилось,
Регулярность вдруг открылась,
То у ней, то у него,
Отдавали те тепло,
Алексей в командировки,
Ездил всё на заготовки
А и Ивана всё жена,
На работе допоздна.
 
 
Было всё тут шито-крыто,
Для обох нарочито
И никто, ни что, не знал,
Так работал их канал,
Наслаждались неуёмно,
Скажем даже, что нескромно,
Жизнь по прежнему текла,
Помогая как могла.