Моряки бывают всякие. О жизни моей морской

© Владимир Марковский, 2023

ISBN 978-5-0060-0076-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эту статью я пишу для тех кто совсем не представляет о морской профессии. Открою вам тайну морской сферы деятельности человеческой. Напишу вам только о том через что сам прошёл. Предупреждаю, я не похож не на Новикова-Прибоя, Соболева и Конецкого. Они писали о море интересней меня. Они классики, а я по сравнению с ними юнга. С буквами я познакомился 59 лет назад в сельской школе. Пока их ещё не забыл. Грамматику тоже. Стать писателем у меня нет цели, но мне это дело нравится. Это не значит что моя писанина должна нравиться вам уважаемый читатель. Начну с того что с морем я был связан 32 года в общей сумме. Моряком я не мечтал быть ни когда. Из всей родни у меня только прадед был моряком. Он отслужил 25 лет царю и Отечеству на Черноморском флоте. Он дослужился до боцмана. За это ему царь-тиран-додон дал участок земли в Омской области. Это было ещё до революции в 1917 году. Это я пишу к тому что до меня в процессе жизни дошло почему я стал моряком. Оказывается это во мне гены прадеда таились до поры до времени. Из за них я человек совершенно сухопутный, даже не умеющий плавать, попал служить на Краснознамённый Черноморский флот. Моя мечта служить в радиотехнических войсках не сбылась. Военкомат отправил меня на всё лето в Морскую школу ДОСААФ учиться по программе комендор МЗА. На нормальном языке это артиллерист малой зенитной артиллерии. На кораблях эти пушки калибра 25 и 37 мм называли «мухобойками». Они защищали корабли от самолётов и может быть от НЛО. После окончания этих курсов, в ноябре 1974 года я был призван на КЧФ. Привезли меня и мне подобных в количестве 89 человек в славный город Севастополь ночью. Отвели в Экипаж. Это такое заведение где мы прошли мед. комиссию и были отправлены в учебный отряд имени адмирала Октябрьского. Там нас помыли в бане и переодели в брезентовую робу серого цвета. Если вы видели робу сварщика, то материал из которого она сшита, очень похож на флотскую робу. Носить её это страшная пытка. Она натирала всю кожу тела на 100%. Не пугайтесь, после второй стирки, с 3% раствором хлорки, она становилась мягкой. К тому же белая цветом. В общем моряк в ней был красавцем. Выдавалась она в двух комплектах на год. Кроме неё моряк получал ещё большую кучу тряпок. Они с трудом помещались в вещмешке, который назывался «рундуком». С наружи к нему привязывались бушлат и парадные ботинки. «Рундук» получался тяжеловатым. Его приходилось носить на своём горбу. Денщика матросу не полагалось по штату. В «учебке» я пробыл 45 дней до присяги. Таких как я на флоте называют – второй вид. Это значит что у нас специальность есть с гражданки и нас учить уже не надо. 45 дней мы изучали уставы, ходили по плацу строевым шагом и ходили на хозяйственные работы. Кормили нас три раза. Не вкусно, но питательно. Только чувство голода нас не покидало. На флоте всё делается быстро, почти бегом. Ели мы тоже быстро, поэтому с начала не успевали доедать то что давалию по норме. Мы хватали хлеб с собой и потом его жевали на плацу. «Учебка» не курорт и нет послеобеденного отдыха. На корабле к стати есть. 2 часа перерыв. Тем кто попадался старшине жующим в строю, тому зашивали карманы, если находили крошки. Мне везло, я не попался. Я съедал даже крошки. Плац по флотски – «Аллея любви». Любовью мы занимались по 4 часа в день. Отбой у нас был в 22 часа подъём в 6 часов. Сон до сих пор помню был как у мертвеца. В наряд на камбуз (столовую) я за 45 дней попал всего 2 раза. Этого я даже врагу не пожелал бы. Не пугайтесь, «учебка» не конц. лагерь. Жить можно. После этой экзекуции наступает торжество. Присяга в верности Родине. После построения и принятия присяги выходной. Разрешено было приезжать родителям и девушкам любимым. С ними можно было только целоваться. Тогда в СССР секса ведь не было. Вот в кратце я вам описал процесс становления военным моряком. Тем кому не повезло как мне, тем кто – первый вид пришлось 6 месяцев учиться какой нибудь специальности. Их на корабле много. Корабль техника сложная. Об этом я напишу в продолжении в следующей части моей длинной статьи.

И так корабль техника очень сложная. В этом я убедился по прибытии на корабль. Моя пушечка на которой мне пришлось служить, была совсем не родня тем что я учил на «гражданке». Я такую даже на картинке не видел в то время. Калибр её был 76,2 мм. Снаряд весил 12,8 кг. Расчёт был из пяти человек. Командир, два заряжающих и два наводчика. Вертикальный и горизонтальный. Горизонтальный наводчик это первая ступенька в карьере комендора. Расчёт корабельной артиллерийской установки состоит из Боевых номеров. Весь корабль к стати состоит из боевых номеров. Существует книга корабельных расписаний. В ней расписаны обязанности всех боевых номеров. У матроса или старшины на единственном кармане робы есть номер. В кармане лежит небольшого размера книжечка. Она и называется книжка боевой номер. В ней расписаны все обязанности боевого номера. По всем корабельным расписаниям. В общем матрос живёт строго по книжке. Я начинал свою карьеру с номера 2-3-14 – горизонтальный наводчик. Потом минуя все остальные я стал командиром расчёта. Проклиная свою судьбу несчастную. Пробыл я командиром отделения с двумя" соплями» на погонах, два года и семь месяцев. Потом меня благополучно разжаловали и я с удовольствием дослужил до ДМБ (демобилизации). Извините я отвлёкся. Далее идут номера 2-2-22 -вертикальный наводчик (арт. электрик). 2-3-13 – правый заряжающий. 2-3-12 левый заряжающий (старший матрос). 2-3-11 – командир отделения (башни). В расчёте каждый должен заменять друг друга. Это значит каждый должен знать устройство всей арт. установки. Теперь я для не знающих расшифрую боевой номер. 2 это боевая часть. Корабль на котором я служил назывался СКР (сторожевой корабль разведчик) или «мотоцикл в море». Экипаж делился на пять частей. БЧ-1 это штурмана и рулевые. БЧ-2 это комендоры и арт. электрики. БЧ-3 это минёры, торпедисты. БЧ-4 это радисты, акустики и. т. д. БЧ-5 мотористы, турбинисты, трюмные и электрики. Личного состава у нас было 88 человек. Офицеров и мичманов 20 штук. Пять командиров боевых частей и три помощника командира корабля. Одиннадцать мичманов служат старшинами команд (старшины рот) и начальниками служб и команд. Цифра три означала что у меня был третий боевой пост. У нас в БЧ-2 их было четыре. Цифра 11 означала что я в первом отделении, то есть командир. Вот так всё просто и возможно вам понятно. Теперь попробую вспомнить распорядок жизни корабельной. Начну с понедельника. Подъём в 6 часов утра. Под звон колокола громкого боя. При таком звоне и мёртвый спать не сможет. Быстро одеваемся по объявленной форме одежды. Форма одежды зависит от времени года. Летом трусы ботинки. Трусы по уставу синие, пять сантиметров выше колена. 10 минут на «гальюн» (туалет) и умывание. В «гальюне» четыре полусидячих места, в умывальнике пять кранов для воды. Так что если будешь тянуться по подъёму, то чего нибудь не успеешь. Потом выбегаем на пирс, строимся и бежим на физ. зарядку. На это 30 минут. Пробежимся, помахаем манипуляторами с ходулями и бежим на корабль. Одеваемся и начинаем завтрак. Кружка горячего хорошо заваренного чая с хорошим куском масла на белом хлебе и двумя кубами сахара. Мне хватало, другие тоже не жаловались. После чая начиналась утренняя приборка. На корабле это святое. Приборок четыре в день. По полчаса. Приборка это равномерное распределение грязи по палубе. Распределяли её при помощи «голика» (веника) и швабры. Швабры на всех объектах приборки имели женские имена типа Машка или Дунька. Весила она в мокром состоянии килограмм 20—30. Сначала её таскать тяжело. Потом когда научишься технике управления ей, то уже кажется что ты родился вместе с ней. В конце приборки нужно надраить медяшки. Их на объекте до фига. Драят медь пастой ГОИ на суконке. Занятие нудное и не приятное. Очень много медяшек на палубе и поэтому надо в определённой позе их тереть. От чего спина болит. После приборки готовимся на построение для подъёма флага. Подъём в 8 часов. Построение без пятнадцати. На утренний осмотр. Этот процесс пять дней в неделю. Подъём флага на стоячем корабле это святое. На ходу его нет. Флаг весит на гафеле постоянно. В понедельник на утренний осмотр выносят для проверки второй комплект рабочего платья. Так официально называется роба. Во вторник выносим спасательные жилеты. В среду противогазы. Командиры боевых частей проверяют состояние их на пригодность к использованию. В общем утренний осмотр это малое трепание нервов. Идеального матроса не бывает. Кто нибудь обязательно обувь не почистит или гюйс не погладит. Чистота носков по запаху определялась. У меня как командира отделения каждый день был «секс» с командиром БЧ или старшиной команды. Они же не опускались до того что бы каждого матроса «трахать» отдельно. Им было проще меня одного за всех. Так положено по команде. После этого утреннего кровопролития и подъёма флага начинались политические занятия. Это то что все матросы не навидели больше чем потенциального врага. На этом занятии кроме того что надо было слушать монотонное бурчание докладчика, надо было ещё и конспект вести. Записывать что сможешь в тетрадь. Конспект должен был быть у всех обязательно. Его наличие подтверждало твоё понимание политики партии. В те годы партией и страной правил «дарагой» Леонид Ильич Брежнев. Во время моей службы вышли в свет его книги «Малая Земля» о том как он на ней кровь мешками проливал и" Целина» в которой он всю землю в Казахстане перепахал. Вот их я три года изучал и ни фига не запомнил. Если у тебя в конспекте был портрет его из газеты или журнала, ты считался политически сознательным. Эта пытка продолжалась четыре часа. Потом мы с радостью бежали на приборку. Потом был сытный обед и сон полтора часа. После обеда были корабельные работы. То есть борьба со ржавчиной. Морская среда агрессивная. Железные изделия все ржавеют. В этой борьбе и есть смысл военно-морской службы. После работ опять приборка за ней ужин. Тоже очень сытный и питательный. Это вполне серьёзно. На флоте в СССР кормили супер отлично. Я по прибытии на корабль через два месяца заметил что мой фейс начал не влазить в зеркало. Я пошёл к доктору взвесился и сильно удивился. Я прибавил в весе 8 с лишним кг. Надеюсь вы поняли что от питания «святым духом» так не поправляются. После ужина у матроса есть личное время. Делай что хочешь, но по распорядку. После личного безделья матроса опять кормят. Вечерний чай называется. Дают матросу перекусить перед сном. Что бы во сне от голода не помер. Потом вечерняя приборка, она 20 минут всего. Называется почему то проветривание. Я до сих пор не понял почему. Ну и в конце, после тяжкого дня строимся на вечернюю проверку. Что происходит на проверке будет в следующей статье.

Наконец то звучит предпоследняя команда по корабельной трансляции. Кому то она в радость, кому то в грусть. Кайфовать будут те кто прослужил этот день без всяких нюансов. Опечалятся те кто днём накосячил. Вечерняя проверка проходит для того что бы выяснить наличие личного состава на корабле. Дежурные по боевым частям докладывают своим «Бычкам» (командирам боевых частей). Те докладывают дежурному по кораблю. Ну а дежурный командиру корабля или «Стар. пеню» (старшему помощнику.) После докладов командир делает объявления и мы должны по команде разбегаться по кубрикам. Но не тут то было. Не все побегут в койки свои. Появляется кара небесная в образе дежурного по БЧ-5. он выходит и говорит:-" Нарядчикам выйти из строя». Все кто залетел за день не радостно выходят из строя и строятся отдельно. Обычно это матросы первого года службы из всех боевых частей. Служащие по второму году получают наряды редко, а по третьему году их ни кто не имеет. Сейчас я напишу про разделение служащих по статусу. Матрос с первого дня службы до двух лет есть" Карась». С двух до двух с половиной" Под годок». Ну а последние пол года" Годок» или «Пассажир». Офицеры и мичмана живут отдельно от нас. Офицеров мы называем офицерами, а мичманов" Сундуками». Почему, я не знаю. Предупреждаю тех кто имет больное сердце или другие больные органы. В этом месте закройте глаза и не читайте. Буду писать про кару небесную. В общем дежурный по БЧ-5 забирает штрафников и ведёт их в «преисподню» (машинное отделение). Там он раздаёт объекты работы каждому. Если дежурный добрый, то он даст всем комбинезоны для работы. Если злодей то в своей белой робе приходится залазить под пайолы (настил для передвижения по маш. отделению) в трюма где бессчётное количество труб разных систем. Из этих труб всегда течёт всякая жидкость типа солярки, мазута, воды и мочи. Там среди труб теснотища страшная. Ползаешь там как змея извиваясь, смотришь чья то задница торчит, с радостью как вдаришь по ней и взвоешь от боли. Жопа то оказывается своей собственной. Задача перед тобой стоит такая. Ветошью протирать все масляные лужи до блеска. Дело в том что трюма мотористы красят белой краской. В машинном отделении военного корабля всегда чище чем бане. Всё это за счёт нарядчиков из верхних команд. Недостатка в раб. силе у" маслопупых» не бывает. Потому что первогодки получают наряды в изобилии не только от офицеров и мичманов, но и от старослужащих. В Советском флоте «годок» и «под годок» для «карася» являются начальниками по круче чем офицеры. После выполнения работы и проверки дежурным, тебя отпускают. Продолжительность наряда минимум три часа. После работы ты не спать идёшь, а в умывальник стирать робу если тебе не дали переодеться. Это обязательно. На подъёме флага ты должен стоять в чистой робе. Даже если она не высохла. Особенно это приятно зимой. Мокрая роба превращается в скафандр. К стати у матроса по приходу на корабль кальсоны изымаются. Не положено, не солдат. Вот и закаляешься всю зиму в трусах синего цвета, пять сантиметров выше колена. Кайф. По второму году разрешено трико которое присылали нам из дому. Считалось за год ты закалился. Служба к стати не банка с мёдом. В уставе по русски написано что матрос стойко должен переносить тяготы и лишения воинской службы. Я лично благодарен своей службы. Я же до службы был бабушкин внучок. За три года превратился в мужика. В мои годы службы бытовала такое мнение-для матроса первого года службы спать четыре часа это роскошь. Вот поэтому я до сих пор мало сплю. Привычка. Я по первому году службы из трюмов почти не вылазил. Даже не смотря на мои две «сопли» на погонах. Это даже усугубляло мою военную судьбу. Специалист я был нормальный. В полтора года службы я уже имел первый класс. Обычно его дают по третьему году. Мои страдания были из за моего языка. Мне даже один раз командир БЧ сказал что мой язык, мой враг. Только вот однажды мой враг сильно мне помог. Мне уже оставалось служить меньше полгода. Я по веской на мой взгляд причине назвал помощника командира корабля по политической части пидорасом горбатым. Комиссар написал в рапорте что я его оскорбил не как человека, а как политическое лицо. Меня за это разжаловали и на «губу» на 7 суток посадили. Потом я" пассажиром» пошёл на другой корабль до служивать. Отдохнул за всю службу. Уже в то время я стал убеждаться что Бог есть. Потому что меня как в награду послали в командировку в «партизанский батальон» на уборку буряка в Николаевской области. Я же должен был за оскорбление офицера до «Ёлочки» служить. Командир имел право меня уволить 31 декабря в 23 часа. К тому же я везучий. Вызвал меня старший помощник и спрашивает- был ли я когда нибудь сапожником. Я ответил нет. Ну а гвозди я умею забивать спрашивает он. Да говорю. Он радостно сообщил мне что я еду в командировку в должности сапожника. Если я привезу грамоту от туда, то меня до «ёлочки» держать не будут. Я очень радостно ответил- Есть товарищ капитан-лейтенант! В следующей части моей самой печальной повести на свете я напишу как я защищал Родину в борьбе с буряковым самогоном. Этот напиток производился тогда в Советской Социалистической Республике Украине. Он был разного качества, но пригодным к употреблению до визгу поросячьего. В то время началось моё становление как профессионального алкаша.

Во времена СССР армия и флот имели привычку помогать сельскому хозяйству в уборке урожая. По всей стране в уборке урожая принимали участие автомобильные батальоны армии и флота. Некоторые батальоны состояли из «партизан». Из людей призванных якобы на переподготовку. Вот и я попал в такой батальон. Наш батальон состоял из четырёх рот. Две Черноморских, одна Северного и одна Балтийского флотов. Автомобили были новые. Черноморские роты имели автомобили ЗиЛ-130 и ГаЗ -53. Водители в большей степени были «партизаны» из Запорожья. Мы срочники были якобы обслугой. Должны были нести вахту в автопарках и. т. д. Потом в процессе службы нам вошло в обязанность пить самогон и вино, плюс любить красивых хохлушек. Остальные роты я не видел даже. Черноморские роты должны были обслуживать Николаевскую область Украины. Формировались мы в Севастополе. До места дислокации своим ходом передвигались двое суток. Питались сухим пайком. Я ехал в кузове Газ 66 до верху наполненного одеялами и матрасами. Ехал с комфортом. Ел паёк и спал. Остановки были регулярные для пописать и покакать. Ехал любовался красотой незалежной и не помню о чём думал. Помню только

что нас сначала хотели для безопасности разместить на каком то полевом стане, но «партизаны» люди почти гражданские собрали военный совет и потребовали размещения в деревне. Через несколько часов взвод наш без боя занял деревню. К нам набежало молодёжи и детворы, да и взрослых тоже не сметное количество. Они гомонили по хохляцки и мы их не понимали. Они же не видели моряков. Это был майдан. Они у нас спрашивали бескозырки и ремни. Мы спрашивали самогон или вино. Вот тут то и началась международная торговля. Мы язык то их не понимали. Мы спрашивали – у маты горилка е? Они на своём языке кивали головой. Кое как с горем пополам за два месяца я запомнил одно единственное предложение на местном украинском языке. Оно касалось отношений с дивчинами. Мы же знакомились и общались на разных языках. Всё было гуд. Вот только когда объяснения в любви доходили до рукоприкладства. В смысле обнять её хотелось. То дивчина сердито так говорила: -«Видчепись, або видгебаю». Мне уже 66 годиков, а я до сих пор не понял смысл этого монолога. Два дня наше командование решало вопрос нашего питания. Мы в это время ели арбузы с хлебом. Это был кругооборот арбуза в теле. Потому что мы ели и одновременно писали. Через два дня мы стали питаться в колхозной столовой. Ели вкусную хохляцкую пищу. Борщи и галушки. Наш хоз. взвод в котором я считался сапожником поселили рядом с магазином. За магазином в огороженном сеткой дворе стояли ящики с пустой тарой. Мы ночью там тару брали, а днём в магазине сдавали. Через неделю продавщица догадалась и перестала у нас принимать посуду. Кроме того что мы питались хорошо в столовой, мы себе устраивали дополнительное диетическое питание. Мы охотились на колхозных кур. Брали катушку ниток, привязывали рыболовный крючок и закидывали в куриную стаю. Некоторые куры дуры заглатывали это оружие наше и мы потихоньку начинали тянуть. Курица спокойно шла пока мы её не хватали. Эту нашу охоту колхозники тоже раскрыли и пресекли. Они о всех наших не хороших поступках стали докладывать командиру роты. Нас вычисляли и наказывали. Наказание было очень строгим по законам мирного времени. Нас отправляли на исправление в управление батальона. Оно стояло в красивом доме отдыха на реке Южный Буг. Все осужденные за воинские преступления должны были десять дней копать грядки. Их было много. Нас было мало. Человек 10—15. Состав менялся. Хорошо копаешь, едешь в какой нибудь взвод. Я три раза был на исправлении. Третий раз меня и моего друга по фамилии Попов, командир роты отправил без всякого нашего преступления. Мы ещё ни чего не совершили. Было это перед 7 ноября. Это был великий праздник в то время. 3 ноября он нас вызвал и приказал собираться в батальон. По приезду в батальон нас поставили на «тумбочку». Двоих, четыре через четыре часа. Это труба я вам скажу. Кто служил, тот знает какая это каторга. Надо же было не только стоять, ещё и палубу в этом огромном коридоре пидорасить. Вот так без винно и не справедливо мы стали нести тяготы и лишения воинской службы. Одиннадцатого ноября батальон должен был сворачиваться и убывать в Севастополь для расформирования. По этому поводу должен был приехать проверяющий из Москвы. Всякие проверки это любимое занятие командования в армии и на флоте. Он приезжал шестого ноября. Его приезд был счастливым поворотом в моей судьбе. Проходящий мимо меня начальник штаба остановился и внимательно стал меня рассматривать. Стоящего по стойке смирно. Ему не понравился мой не опрятный вид. Не бритая рожа и порванная и штанина на правой ноге. Он повернулся к сопровождающему его дежурному и сказал-:" Убрать этого папуаса и второго тоже, пока будет проверка». Это был лучший приказ за три года моей службы Родине. Мы с другом отоспались вдоволь. Проверяющий уехал и нас опять на «тумбочку». Опять до 11 ноября мы тянули лямку дневального. Ещё раз вам напомню что Бог существует. Он услышал мои молитвы. Проходящий мимо нач. штаба опять остановился и сказал:-" Бери Попова и идите на камбуз, помогите свернуться. В 22 час снимаемся». Я сказал:– Есть. И тут же ляпнул- «а грамоту дадите». Он сказал что даст. Попову было ещё пол года служить, он попросил справку на отпуск. Замечу что начальник штаба был подводник. Капитан 3 ранга. Классный был мужик. Офицеры в батальоне тоже были залётчики из разных частей и родов войск. В общем после четырёх часов работы на камбузе мы пошли по своим машинам в которых должны были ехать. Там нас нашёл рассыльный и сказал идти к начальнику штаба. Мы пришли и он нас поблагодарил и вручил мне грамоту, а Попову справку на 10 суток отпуска. Я добился чего хотел. Это Бог вмешался. По человеческим законом меня за моё поведение ни в коем случае нельзя было награждать. Но Бог то не фраер. Он видит кто чего стоит. По прибытии на корабль я был уволен в запас 23 ноября. Это считалось нормально. Вот и всё. Со службой на флоте я закончил. Только продолжение следует. Вы узнаете как я был речником. Это тоже флот всё таки.