В четыре сорок из ЛЮБЕРЕЦ

Сэр поднялся на второй этаж и позвонил.

Дверь открыла бабушка. Она была ясно не трезвая.

– Что?

– Мне Зою. Она дома?

– Кто там, мама? – послышался голос и сзади бабушки появилась молодая женщина. – Тебе чего? – она осмотрела Сэра с головы до ног.

– Мне нужна Зоя. Она дома? – Сэр переступил с ноги на ногу.

– Зоя? А ты разве ее одноклассник? – спросила молодая женщина.

– Я вас узнаю, – сказал Сэр, – вы мать Зои. И… Ирина Александровна.

– Ну пройди, – сказала Ирина Александровна.

Сэру не хотелось заходить, но он подумал, что тогда дверь захлопнется у него перед носом.

На кухне сидел мужик и считал деньги.

– Кто это? – спросил он.

– Одноклассник Зои, – сказала Ирина Александровна, – пришел пригласить ее на выпускной вечер. Не правда ли, малыш?

– Да, – сказал Сэр.

– Садись, – мужик показал на табуретку у стены.

Сэр сел.

– Ты кто? – мужик налил себе сто грамм водки и выпил.

– Я же сказал.

– Не ври, – мужик встал и поднял пальцем подбородок Сэра.

– Правда.

– Разве ты не знал, что Зоя перешла в интернат? – спросила Ирина Александровна.

– Нет, не знал. Зачем?

– Да, неделю назад она переведена в спец-интернат, – сказал мужик. – В школе всем известно об этом.

– Я уже не был в школе два года, – пробормотал Сэр.

– Ах вот оно что! – засмеялась Ирина Александровна. – Я тоже.

– Вы?! – удивился Сэр. – Вас сократили по сокращению штатов? Простите, я оговорился. Наверное, долго не платили зарплату, – продолжил Сэр, – и вы уволились?

И это было правдой. Ирина Александровна преподавала в школе немецкий язык. Денег не было и не было. Знакомый предложил работу переводчицей в Германии. Она очень обрадовалась и согласилась. Дочь оставалась в России с бабушкой. Через год Ирина Александровна вернулась без денег, но с пристрастием к алкоголю. Совместное русско-немецкое издательство, куда пристроил ее знакомый, с которым она когда-то вместе училась в Московском университете, через два месяца обанкротилось. Она хотела вернуться домой, но издатель, добрый человек, сказал, что если она хочет, он может найти ей работу. Уборщицей. Ирана Александровна согласилась. По крайней мере, не будет задержек зарплаты. Работа оказалась хорошая, но в шикарном публичном доме. Добрая хозяйка как-то вызвала бывшую учительницу немецкого языка и сказала:

– У вас нормальное лицо.

– Пожалуй, – согласилась Ирина Александровна.

– Разденьтесь, – сказала хозяйка и встала с кресла.

– Зачем?

– Я вас не видела голой, хочу посмотреть, какая у вас фигура.

Ирина Александровна разделась.

– Что же, думаю я смогу помочь вам, – сказала хозяйка. – Вы будете получать больше.

– Спасибо. Вы хотите, чтобы я убиралась в купальнике?

– Нет, я буду иногда давать вам клиентов.

– Работать проституткой! Но ведь за это у вас здесь платят огромные деньги.

– Милочка, у вас нет квалификации, вы не член профсоюза, без гражданства. Вы не можете просить меня, чтобы я платила вам, как профессионалу. Если вы хотите сравнить себя с нашими специалистами, сравните себя, например, с Штеффи Граф в теннисе. Вы сможете на равных играть со Штеффи Граф? Вы никогда не сможете с ней встретиться, потому что не пройдете квалификацию. Вы меня поняли?

– Да.

– Пройдите на второй этаж и примите душ. Я поднимусь через несколько минут.

– Зачем?

Хозяйка усмехнулась и укоризненно покачала головой.

– Я тоже хочу помыться. Ты не против?

– Конечно нет.

– Спину мне потрешь? Вы у себя в русской бане спину друг другу трете? – хозяйка улыбнулась.

Ирина Александровна покраснела и пошла наверх.

Она полгода пыталась делать все добросовестно. Чем сейчас только не занимаются люди, думала она. Но все-таки потихоньку начала пить больше, чем надо. Когда клиент приглашал ее выпить в баре, здесь же, в публичном доме, она старалась выпить побольше, но, чтобы не спьянеть совсем. Хотелось, как у Лермонтова: заснуть навсегда. Точнее спьянеть навсегда.

В конце концов, организм ее ослабел и не смог больше выдерживать привычный объем вина. Ирина Александровна упала прямо в баре. А через месяч они лишилась работы и уборщицей. Вернулась в Россию. Работы нет. Продавала вещи, привезенные из Германии, и стала пить со своей матерью.

Сэр встал и сказал:

– Значит, Зои нет дома? Пожалуй, я пойду. Может быть вы скажете, где я могу найти ее? Ведь учебный год еще не кончился. Зачем она перешла в интернат за неделю до окончания последней четверти.

– Зоя была отличницей, – сказала Ирина Александровна, – ей выставили оценки на неделю раньше, чем всем. Понимаешь, это такой интернат, где учатся и летом.

– Вы сказали: была, – Сэр попятился к двери, – может быть… – он не договорил.

Мужик сделал шаг вперед и сказал:

– Ну-ка иди сюда.

– Не пойду, – сказал Сэр и взялся за ручку двери.

– Я скажу ему, – Ирина Александровна протянула руку в сторону Сэра, – ведь этот идиот может подумать, что Зою убили. – И она назвала адрес Интерната.

– А что это за деньги? – Сэр держался за ручку двери и решил до донца выяснить ситуацию.

Бывшая учительница немецкого языка попросила мужика налить ей сто грамм.

Потом сказала:

– Раньше образование было бесплатным. То есть платило государство, а человек, получив образование, расплачивался с ним работой. Теперь образование платное. Но находятся добрые люди, готовые заплатить за обучение, – Ирина Александровна кивнула на купюры, лежащие на столе, – чтобы потом получить свои затраченные деньги работой.

– Сколько там? – спросил Сэр.

– Тысяча долларов, но только уже рублями, – сказала Ирина Александровна.

– Что-то мало, – продолжал вести разговор Сэр.

– Еще по сто долларов каждый месяц, – сказала бабушка.

– Что вы разболтались, ведьмы! – заорал наконец мужик. – Пошел вон отсюда, щенок.

Сэр бегом спустился по лестнице.

– Зачем ты сказала адрес? – спросил мужик, когда Сэр исчез.

– Сказала и сказала, – Ирина Александровна села на стул и разлила водку в три стакана. – Давайте выпьем, обмоем, так сказать.

– Дуры, – сказал мужик и сел. – Смотрите, оторву вам язык.

Сэр сел за руль.

– Ну что? – спросила Катя.

– Поехали, – сказал Сэр и, смотря то в левое, то в правое зеркало, начал выезжать задом.

– Нет ее, что ли? – спросил Боб.

– Она в другом месте, – сказал Сэр.

11

– Куда теперь? – спросила Катя.

– На Смотровую поедем, – сказал Боб. \

– Ура! – закричала Катя. – Мне нравится чем-то это место.

– Я знаю чем, – сказал Боб.

Сэр молча крутил баранку, а Боб продолжал:

– На Воробьёвых горах нашли радиацию.

– Откуда там радиация? – спросила Катя.

– Там полно ученых, – мрачно поддержал друга Сэр.

– Ну это можно понять, – сказала Катя. – Только вы не ответили, почему мне нравится это место. Не радиацией же, правда?

– Именно радиацией, – сказал Боб. – Я слышал, что радиация не всем вредна.

– Интересно, кому она полезна? – Сэр тоже заинтересовался.

– Ведьмам, – мрачно констатировал Боб.

– Для подзарядки, что ли? – спросила Катя. – А ведь это возможно. Нет, правда. Что может быть лучше и надежней радиации? Питайся сколько хочешь и живи сколько хочешь.

– Получается, ведьмы, – дети цивилизации? А ведь они и раньше были, – сказал Боб. – Возможно, конечно, раньше они получали радиацию из космоса. Тогда становятся понятны их слёты.

– Какие слёты? – спросила Катя.

– Ты что никогда не слышала, что такое шабаш ведьм? – удивился Сэр.

– Ах это, конечно, слыхала.

– Выходит, – продолжал Боб, – ведьмы не в любом месте собирались на шабаш, а именно в том месте, куда должна была прийти в это время космическая радиация.

– Не удивительно тогда получается, что они очень веселились на этих слетах, – сказал Сэр. – Так же будет веселиться давно не евший человек, если его приглашаю на бал с икрой, котлетой по-киевски, шашлыками по-карски, креветками и кока-колой.

– Да, есть хочется, – сказала Катя. – У вас ничего нет?

– Ты после бала, не правда ли? – сказал Боб.

– А ты намекнул, что я ведьма, – сказала Катя, – поэтому неудивительно, что человеческая еда меня недостаточно удовлетворяет.

– Хочешь радиации? С собой у нас нет, но мы подъезжаем к Воробьевым горам.

– Ты не знаешь, там есть Макдональдс? – спросил Сэр.

– Зачем нам Макдональдс? Зайдем в ресторан Университетский, – сказал Боб.

– Он наверно долго работает? – сказал Сэр.

– Думаю, как все, часов до пяти утра, – сказал Боб, – до двух – точно.

– Тогда давай съездим в Интернат. Если вы не против? – Сэр посмотрел на Катю и немного повернул голову назад к Бобу.

– В какой Интернат? – спросил Боб.

– Здесь не очень далеко. В Битце. Эта девчонка, за которой мы заезжали в Кузьминки, сейчас в Интернате.

– Хочешь пригласить ее в ресторан? Не пустят.

– На не пустят? Пустят.

– Я говорю, ее не пустят, если она в Интернате. Время-то знаешь сколько?

– А сколько времени? – воскликнула Катя.

– Десять часов почти, – сказал Боб, взглянув на часы. – Домой надо?

– До двенадцати сегодня я должна быть дома. Вы отвезете меня?

– Конечно, – сказал Сэр. – Сейчас заедем в магазин и купим что-нибудь. Если ее не пустят, мы передадим хотя бы праздничный обед.

Они остановились у магазина.

Раздались выстрелы.

– Где это? – спросил Сэр.

– В магазине! – воскликнула Катя. – Уезжай быстрей.

– Зайдем? – спросил Боб.

– Странный ты человек, Боб, – сказал Сэр.

– Почему странный?

– Потому что обычные люди бегут, услышав стрельбу, а ты говоришь, давай зайдем. Ну, хочешь, давай зайдем.

Боб улыбнулся, и они открыли дверь в магазин. Катя осталась в Форде. Она лихорадочно открыла пачку Юбилейного печенья, которую увидела внизу, на полке и взяла трехсот тридцати граммовую бутылку кока-колы, ящик которой всегда был в машине.

С бутылкой в одной руке и с печеньем в другой Катя неотрывно смотрела на дверь большого магазина. Иногда она делала глоток довольно прохладной кока-колы и не глядя брала печенье из пачки.

– Господи, зачем они туда пошли? – Катя посмотрела опущена ли кнопка фиксации дверного замка, – Ненормальные.

Мужик в распахнутом пальто держал в руке автомат.

– Я так и думал, что это ограбление, – сказал Сэр.

– Не думаю, – шепнул Боб и попятился назад. – Уходим, – добавил он.

– Почему?

Но ответить Боб не успел, автоматчик повернулся к ним лицом.

– Простите, – попытался пошутить Сэр, – мы ошиблись номером. – Кам бэк. То есть мы уходим.

Налетчик поднял руку с автоматом без приклада и несколько пуль отскочили от пола ног Сэра.

– Хорошо, хорошо, мы останемся, – сказал Боб. – Нам собственно некуда спешить.

Парень в белой фуражке медленно двигался к выходу.

Налетчик повернулся в его сторону. Парень замер. Медленно поднялось дуло автомата.

– Никогда больше так не делай, – сказал автоматчик и выстрелил четыре раза в грудь парня в белой фуражке. Он изогнулся назад и начал падать, раскинув руки. Упала горка с кетчупами, посыпались банки с фантой и кока-колой.

Сэр поднял две банки, прикатившиеся к его ногам.

– Можете звать меня Вася, – сказал налетчик. – Каждые пятнадцать минут я буду расстреливать по одному из вас, пока не приедет телевидение.

– Позвоните на телевидение, быстро! – сказал заведующий секцией.

Какая-то женщина не выдержала и побежала по проходу между стеллажами с товарами. Вася сделал два шага, передергивая затвор автомата.

– Не надо! – закричал Сэр, подбегая к налетчику.

Тот схватил Сэра за волосы и тут же раздалась короткая очередь. Пули разорвали плащ женщины в нескольких местах, она полетела вперед, сшибая тележки для продуктов.

К магазину быстро подъехала машина. Из нее вышел агент по борьбе с наркотиками номер Тридцать семь. Он как раз жил здесь недалеко на Мичуринском проспекте. Когда по всем рациям было передано о нападении на магазин, он был недалеко, так как только что выехал из дома на ночное задание.

Агент смело влетел в магазин. Но Вася не стал сразу стрелять. Он поставил Сэра перед собой и спокойно сказал, державшему в вытянутой руке пистолет агенту:

– Медленно положи пистолет на пол. Иначе я снесу башку этому ребенку.

Агент нагнулся и положил пистолет на пол.

– А теперь встань на прилавок вон там возле кассового аппарата.

Тридцать седьмой влез на прилавок.

– Теперь подними одну ногу, – сказал Вася, – и я дарю тебе жизнь. Пока ногу не опустишь. – Налетчик отвернулся от агента и посмотрел на Сэра, которого держал за волосы. – Иди, свинья, встань рядом с одноногим.

Сэр встал у прилавка, на котором стоял одной ногой агент секретной службы, который сказал:

– Может я могу чем-то помочь?

– Что? – переспросил Вася.

– Я говорю, может я могу чем-то помочь? – агент помахал рукой, привлекая к себе внимание налетчика.

Но Вася презрительно отвернулся от него. Тридцать седьмой тут же спрыгнул с прилавка и побежал вперед.

Налетчик стал поворачиваться на шум. Но увидел агента, когда тот уже прыгнул, надеясь успеть сбить Васю с ног, прежде, чем тот успеет выстрелить. Но короткая очередь все-таки прозвучала. Пули просвистели около уха Сэра, но Тридцать седьмого не задело. Он схватился за ствол автомата, и вторая очередь попала в полки с товарами. Мука и крупа полетели вверх и посыпались на пол. Агент прижал автомат к шее налетчика и задушил бы его, но в магазинчик перебежками ворвалась группа захвата в черных костюмах и черных масках, закрывающих пол-лица. Они оттащили Тридцать седьмого и надели наручники на налетчика, который, держась за горло сказал:

– Я требую адвоката.

Его увели, а Тридцать седьмой показал свое удостоверение начальнику группы захвата и сказал, увидев Сэра, что он очень помог ему.

– Чем я вам помог? – спросил Сэр.

– Ты отвлек внимание противника и отвлек огонь на себя. Так можно сказать.

– Это вам спасибо, – сказал Сэр, – возможно вы спасли мне жизнь.

– Да? Ну что ж. это моя работа. А я тебя нигде не мог видеть? – Агент повернул Сэра лицом к себе.

– Да нет, откуда, – сказал Сэр, – я вас никогда не видел.

– Ну хорошо, не будем сейчас выяснять этот вопрос. Возьми мой номер телефона, – агент секретной службы по борьбе с наркотиками вынул ручку. – Где тебе записать? У меня нет бумаги.

– Я так запомню.

– Уверен?

– Конечно. А впрочем, если вы натаиваете, я могу и записать. – Сэр подошел к прилавку, перегнулся через него и достал пачку сигарет Мальборо. – Напишите не ней, – он снял пленку с пачки.

Боб стоял в стороне. Агент предложил подвезти Сэра до метро.

– Спасибо, – сказал Сэр, – мне надо кой-куда еще зайти здесь.

Наконец Тридцать седьмой уехал.

– Уф, – сказал Боб подходя. – Ты знаешь, кто это был?

– Кто? Я его не знаю, а он сказал, что где-то видел меня.

– Я его запомнил, – сказал Боб. – Помнишь, когда нас задержали на посту ГАИ?

– Когда нас остановили на БМВ на Волгоградском проспекте?

– Да, он там был. Значит, он не постовой.

– Зачем он там был, интересно? Неужели искал деньги? Хотя нет, он сказал мне, что агент антитеррористического центра.

– Он может наврать, что хочешь.

Разговаривая Сэр и Боб подошли к своему Форду.

Катя съела все печенье, его было три пачки и выпила пять бутылок кока-колы.

– Как долго вас не было, – сказала она, – я подумала, вас убили.

– Ладно, поехали, – сказал Сэр. – У нас хоть печенье осталось?

– Нет, – сказала Катя, – я его все съела. Простите меня, ребята, я так испугалась. Жуть. Вы сейчас куда? Отвезите меня, пожалуйста, домой. Я так устала.

– Тогда не поедем в Интернат, что ли? – спросил Сэр, разворачиваясь.

– Завтра съездим, – сказал Боб.

Интернат в Битце принадлежал группировке Филиппа. Здесь же у него был трехэтажный коттедж. И Интернат, и коттедж были окружены высокими заборами. Филипп хотел объединить все общим забором, но пока опасался. Вроде бы уж слишком по-восточному Дело в том, что это был не просто Интернат. Это была школа для девочек. Женская гимназия своего рода. Только готовили здесь не домашних хозяек и не готовили для поступления в вузы с первого раза. В Интернате готовили профессиональных проституток. И готовили честно, то есть не скрывали от родителей, кто потом получится. Подобрать учениц из бездомных детей не вышло, потому что хотели готовить проституток высокой квалификации, для чего кроме способности к обучению были необходимы высококлассные природные данные. Как-то: рост и вообще телосложение, лицо и даже коэффициент умственного развития. Желающих попасть в эту школу было предостаточно. Точнее, желающих родителей было предостаточно, хотя бы уже потому, что им выплачивалось единовременное пособие в размере одной тысячи долларов и затем по сто долларов каждый месяц. Небось в каком-нибудь танцевальном кружке или балетной школе все наоборот, а перспектив намного меньше, чем здесь.

Вот в эту элитную школу для девочек и попала Зоя, знакомая Сэра. Самым секретным и опасным в этой школе было наличие нимфеток. Это значит, что часть учениц использовалась почти сразу. Таких было примерно одна треть. Специальная комиссия определяла, кто из поступающих в школу является или может стать нимфетками.

Зоя не подходила для нимфетки ни по комплекции, ни по лицу. Нимфетки в отличии от остальных работали и если у кого-то из них были родители, то получали они не по сто, а по тысяче долларов в месяц. Никто, конечно, не знал, до каких пор это будет продолжаться. Но скорее всего, не более трех лет.

В этот день к Филиппу приехал из Санкт-Петербурга племянник Федя, по кличке Вампир.

Филипп предупредил своего племянника, чтобы он даже не приближался к школе.

– Бизнес есть бизнес, – сказал Филипп.

Вампир промолчал, он совершенно не любил подчиняться кому-либо, даже своему дяде.

Филипп еще не отдал Алику деньги за кокаин, но ему стало известно, что в одном из подмосковных филиалов ФСБ находится большая сумма фальшивых долларов. Доллары были с Ближнего Востока. Чтобы изготовить один такой доллар нужно затратить восемьдесят центов. То есть это была очень хорошая подделка, определить которую мог далеко не любой банк.

Филипп предложил Алику расплатиться два к одному.

– Ты и так мне уже должен в два раза больше, – сказал Алик.

– Хорошо, три доллара за доллар, – сказал Филипп.

– Пять.

– Четыре. – предложил Зураб, который всегда был с Филиппом.

– Хорошо, – согласился Алик, – но чтобы за вами не было хвоста. Уберите всех свидетелей.

Вампир прибыл для выполнения этой операции. В девять вечера деньги из регионального управления ФСБ должны быть перевезены в центр. Надо было либо успеть до девяти вечера, либо напасть на машину, которая повезет деньги.

Стало известно по каналу, который знал один Филипп, что машин будет три. Решили напасть на здание. В восемь вечера микроавтобус Мерседес подъехал к региональному управлению ФСБ. Из него вышли двое и, показав удостоверение охране, прошли в внутрь. Один из них был Вампир, а другой его телохранитель – мастер по восточным единоборствам.

Они прошли к складу.

– Мы пришли за деньгами, – сказал Вампир, обращаясь к капитану через окошечко.

Это была ошибка. Деньги были уже в машине. Сначала решено было именно так. Приезжает группа из центра, загружает на свою машину деньги и уезжает. За несколько часов до начала операции план был изменен. Деньги загрузили в машину, которая была в региональном управлении, а в девять вечера должны были прибыть еще две машины для охраны.

Для Вампира было, впрочем, все равно. Ошибка была сигналом к началу операции. Телохранитель протянул руку через окошечко и, взяв капитана за горло, вырвал его. Но сигнал тревоги сработал. Прежде чем умереть капитан успел нажать кнопку.

Но в это время пять человек вошли в здание, убив патрульных. Всего в здании в это время было пять человек. Двое оставшихся приготовились и заняли оборону на втором этаже. Тогда телохранитель Вампира вышел, подогнал вплотную к зданию микроавтобус, залез на него, разбил окно на втором этаже, подтянулся на руках и прыгнул в комнату. Он прошел к тому месту, где обороняли лестницу, ведущую на второй этаж, два оставшихся фээсбэшника. Телохранитель открыл дверь и застрелил обоих в спину.

Машина с деньгами стояла на втором этаже. Съехать можно было по пандусу, но большие железные ворота, через которые можно было проехать на пандус никто не мог открыть.

Тогда деньги быстро перенесли в микроавтобус и уехали без каких-либо дальнейших помех.

Самоуверенность, с которой фээсбэшники обделывали свои дела, подвела их. Потому что хотя они и предприняли меры безопасности, сменив условия проведения операции за несколько часов до начала, этого было явно недостаточно. Они не ожидали нападения и приняли некоторые меры безопасности только так, для проформы.

Уже в десять вечера вся группа Вампира сидела в загородном ресторане. Примерно в это же время Сэр и Боб зашли в магазин на Мичуринском проспекте, в котором раздались выстрелы.

В двенадцать Вампир со своим телохранителем застрелили прямо в ресторане пятерых своих людей, которые вместе с ним брали штаб-квартиру ФСБ в Подмосковье.

Вампир вошел в здание интерната и приказал разбудить Зою, на которую обратил внимание еще днем.

Воспитательница сама еще заспанная сказала, что это невозможно.

– Возьмите нимфетку, если вам так уж хочется нарушить правила. Ваш дядя не одобрит, – сказала воспитательница и села в кресло за столом. Она закурила и продолжала: – Чем вам понравилась эта девчонка?

– Зоя? – спросил Вампир так, как будто давно знал Зою. Она мне понравилась только походкой.

– Вы проявляете неуважение к бизнесу своего дяди, – сказала воспитательница Любовь Алексеевна.

– Послушайте, как вас там, Любовь Алексеевна?

– Да.

– Или вы сейчас же приведете мне девчонку, или я прострелю вам башку. – Вампир вынул из кобуры под мышкой пистолет и положил его на колено. – А потом посмотрим, будет дядя доволен или нет.

– Вы меня не убьете, – сказала Любовь Алексеевна, – и знаете почему?

– Совершенно не вижу причин для этого, – сказал Вампир.

– Вы ведь не сумасшедший, чтобы поступать так глупо.

– Может быть вы и правы, – сказал Вампир и убрал пистолет опять в кобуру. – Действительно, будет лучше, если вас убьет мой телохранитель. И знаете, чем это лучше?

– Не знаю, – Любовь Алексеевна подвинула к себе поближе телефон. – Я сейчас позвоню вашему дяде.

– Вы не дослушали, чем будет лучше, если вас убьет мой телохранитель. Просто ему необходимо тренироваться не только в спортзале, но и на натуре. Логично?

– Идите к черту! – Воспитательница стала набирать номер телефона.

Вампир сделал движение рукой, и телохранитель двинулся от двери, где он стоял до сих пор. Любовь Алексеевна завизжала и бросила телефоном в приближающегося телохранителя. Профессионал не ожидал от воспитательницы такой прыти, тело его было расслаблено и не среагировал на летящий в лоб телефон.

Воспитательница сама удивилась и замерла, увидев, что телохранитель схватился рукой за лоб и нагнулся.

– Ах ты, сука! – телохранитель как раненый тигр прыгнул на стол. Стоя на одной ноге, другой он обвил шею бедной женщины и посмотрел на Вампира.

– Спрашиваю последний раз, приведешь? – Потом добавил, обращаясь к телохранителю: – Если скажет, нет, ломай ей шею.

Широко открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, воспитательница едва вздохнув побыстрее сказала:

– Да.

– А я хочу сегодня, – сказал упрямо Сэр. – Ну честно, мне кажется, что надо съездить сегодня.

– Так ведь ночь уже, – сказала Катя. – Впрочем, делайте, что хотите, только сначала отвезите меня домой. Хотя, мне кажется, я не смогу доехать до дома.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил Боб.

– Да.

– Это, наверное, результат стресса, перенесенного тобой около магазина, – сказал Сэр.

– Ты прав, Сэр, и к тому же я съела не только печенье, но и выпила пять бутылок кока-колы.

– Теперь всё понятно, – сказал Боб.

Когда они высадили Катю и поехали в Интернат, было уже двенадцать часов ночи.

– Я совершенно не понимаю, зачем ехать в это время в Интернат? – спросил Боб. – И у нас ничего нет, а я есть хочу.

– В ресторане купим, – сказал Сэр. – В Москве полно ресторанов, которые работают ночью.

– Ночные цены ресторанов нам еще неизвестны. Не думаю, что они нам понравятся.

– У нас много денег.

– Не в том дело.

– Что, не в том дело?

– Цены могут нам не понравится даже в том случае, если и денег у нас много, и мы легко можем преодолеть величину цены.

– Что?

– Кроме величины цены существует еще величина психологического барьера, которые надо преодолеть в себе, чтобы купить дорогую вещь. В связи с этим я хочу спросить тебя: ты уверен, что справишься с собой?

– Кто, я? – Сэр не справился с управлением и выехал на мгновение на встречную полосу. – Неужели таким вещам сейчас учат в школе?

– Каким, извини не понял, вещам?

– Ну психология и всё такое.

– Нет, это я сам придумал.

В ночной ресторан их не пустил швейцар.

– Что будем делать? – спросил Сэр.

– Придется дать ему сколько-нибудь, – сказал Боб.

– Неужели стольник надо давать?

– Хватит, я думаю, двадцатки.

– Ты что не заметил, двадцатку я уж ему предлагал.

– Тогда надо дать пятьдесят.

– Невозможно.

– Почему?

– Потому что у нас нет полтинника, одни стольники.

– Надо бы разменять.

– Где же мы тут разменяем? Разве что у швейцара?

– Нет, не пойдет.

– Почему?

– Он поймет, что у нас есть деньги и не пустит за пятьдесят. Скажет, давайте весь стольник, господа.

– Вот скотина бородатая! Всё равно надо что-то делать, мне кажется сейчас пойдет дождь. Видишь ветер начался, и тучи быстро побежали.

Так они беседовали, стоя у дверей шикарного ночного ресторана.

– Стучи, – сказал Сэр.

Боб постучал пяткой в дверь.

– Ну чего вам? – швейцар открыл дверь.

– Возьмите стольник и пустите нас, – сказал Боб.

– Не положено.

– Почему? – спросил Сэр, который был в рубашке без рукавов и уже начинал дрожать от довольно прохладного ветра.

– Вам нет восемнадцати, – швейцар хотел опять закрыть дверь.

– Мне нет, – сказал Боб, – а ему есть, – он показал на Сэра.

Швейцар внимательно посмотрел на Сэра и сказал серьезно:

– У вас ус отклеился.

– Что? – Сэр потрогал свои усы. – Да, один отклеился. Клей не тот, не водостойкий. Может быть, когда-нибудь мы поедем в Америку…

– Простите, господа, – перебил швейцар, – но ничем не могу вам помочь.

– Можете, – сказал Боб, – принесите сюда меню, мы выберем, что нам надо, заплатим, а вы нам принесете.

– За чаевые, разумеется, – добавил Сэр.

– Меню или прейскурант? – уточнил швейцар, прежде чем закрыть дверь.

– И меню, и прейскурант, – хором сказали Сэр и Боб и побежали в машину.

Через пять минут швейцар открыл дверь. Они быстренько подбежали.

– Забыл спросить, на какую сумму вам?

– Что? Так вы не давали нам прейскурант и меню, – Сэр недоуменно уставился на швейцара.

– Нет ни меню, ни прейскуранта, – всё занято. Скажите мне сумму, и я принесу вам всё, что надо. Не бойтесь, всё будет окей, не обидитесь.

– Принесите рублей…

– Принесите долларов на…

– Ну говорите быстрей.

– На пятьсот долларов, я думаю, будет достаточно, – сказал Боб.

– Вино будем брать? – спросил Боб, повернувшись к Сэру.

– В другой раз.

– Значит, ничего не надо из прейскуранта?

– Ну разве что пару упаковок безалкогольного пива, – Сэр развел руки в стороны.

– Какого? Или вам всё равно?

– Баварию или Хольстен.

Пришлось ждать еще минут пятнадцать. Наконец швейцар появился. Он держал три больших пакета.

– Здесь две жареных курицы…

– Почему так мало? – перебил Сэр.

– Вы не дослушали, молодой человек. Берите пакеты и давайте пятьсот долларов. Здесь две жареные курицы, две вареные курицы, пять пачек фирменных куриных крылышек…

– Что, одни куры? – опять перебил учтивого швейцара Сэр.

– Вы опять не дослушали, молодой человек. Здесь есть запеченная свинина, запеченная говядина, соленая сема, сушеный лещ, вареные большие креветки, сыр, три вида колбасы…

– Какая колбаса? – спросил Боб.

– Сырая, вареная и полукопченая. Берите, там еще много всего. Большая банка испанских маслин…

– Маслины черные?

– Маслины всегда черные. Зеленые это уже не маслины, а оливки.

– Только не уже, а еще, – поправил швейцара Боб, – потому что оливки это несоспевшие маслины.

– Умен, ничего не скажешь, – усмехнулся швейцар.

– Пиво не забыли? – спросил Сэр.

– Вот ведь! Забыл, – и швейцар убежал в ресторан.

Сэр и Боб положили пакеты в машину. Сюда же швейцар принес и пиво.

– И возьмите еще ананасовый компот.

– Его вы тоже забыли? – спросил Боб.

– Нет, просто это дополнение к десерту.

– А что на десерт?

– Яблочный пирог и пирожки с вишней.

– Хорошо, спасибо, возьмите деньги, – сказал Боб. – Кстати, чаевые входят в эти пятьсот долларов, на которые мы договаривались?

– Да, спасибо, пятьсот достаточно.

– Вы уверены? – спросил Сэр.

– Да, я уверен, – сказал швейцар и пошел в ресторан. Потом остановился и добавил, когда Форд уже тронулся: – И удачного вам обеда.

– Скорее ужина, – сказал Боб, высунувшись с окно.

– И ужина, и завтрака, – швейцар помахал рукой вслед удаляющейся машине.