Жемчужина. Книга первая. Семейные ценности

© Виктория Романова, 2018

ISBN 978-5-4493-9353-1 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-9354-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Чуть ускорив шаг, Роберт не оборачиваясь, миновал небольшой переулок, что через пару мгновений привел его на шумную городскую площадь. По—прежнему, не останавливаясь, мужчина с деланным безразличием переступил на неровную мостовую, дабы смешаться с разнородной толпой, наводнившей центр городка в эти полуденные часы. Привычная суматоха расплескалась вокруг, перекликаясь веселым говором словоохотливых кумушек; приветственными окликами сеньоров и беззаботным смехом девушек. Не обращая ни малейшего внимания на царящее вокруг оживление, Роберт прошел вдоль многочисленных лавок. Не привлекая излишнее внимание, даже с легкой ноткой отстранения, мужчина перевернул на запястье браслет часов, вместе с тем как бы невзначай бросил взор вокруг себя.

– Отлично. Никого нет. И даже, если мне не показалось, со следа я их сбил. Это очевидно, – мелькнуло в сознании Роберта.

По губам мужчины скользнула самоуверенная улыбка. Уверенным движением он извлек из кармана едва надломленную сигарету. Вспыхнул яркий огонек и через мгновение Роберт с наслаждением затянулся крепким табаком. Серебристый пепел осыпался на камни мостовой.

Молодой человек скользнул взглядом по окружающей его суматохе. Привычная и в некоторой мере приятная взору и разуму безмятежная суета небольшого городка на западе Хорватии. Городка, о существовании которого случайные визитеры забывали уже на следующее утро, очарованные роскошью европейских столиц. Городку, которому отныне суждено было стать его вторым домом. Домом, да возможно ли таковым считать бесконечную череду стран и провинций, блеск шумных столиц старого света и грязь портовых переулков, изысканные интерьеры фешенебельных отелей и осыпавшиеся от времени стен лачуг крестьян. Временное убежище, очередное пристанище, что не оставляет ни в душе, ни в сердце ни малейшего следа. Впрочем, для нужд сегодняшнего дня, это был самый лучший вариант. Мирная спокойная жизнь, незаметная для других и такая далекая от страстей и ошибок прошлого.

Ошибок… Нет.. Роберт сгасил тлеющую сигарету. Ошибок он не совершал никогда. Пасовать перед трудностями было не в его характере. Смелость, авантюризм и бесшабашность молодости соединилась в молодом человеке с осторожностью кошки и хитростью волка. Умение затаиться, просчитать и в нужный момент нанести единственно верный удар – с подобными качествами Роберт с легкостью мог добиться успеха во многих делах.

Впрочем, не за какие блага мира, молодой человек не отказался бы от дела, что составляло суть и основу всего его существования. Азартная игра на грани человеческого разума и непредсказуемой воли фортуны. Страсть, что воспламеняла кровь предчувствием триумфа и хмельной радостью победы. И пьянящее чувство свободы. Роберт ощутил аромат молодой листвы, расплескавшейся вокруг в кронах деревьев. Жить, наслаждаясь каждым рождающимся рассветом. Жить, ставя все на карту единственного дня; до дрожи в ладонях чувствовать пульсацию жизни каждого нового дня, и как никто иной понимать – завтра этого может не быть. Ведь сколь милостивой не была к нему судьба, когда-нибудь всевидящая длань правосудия окажется чуть удачнее. И вот тогда… Впрочем о том, что наступит тогда, Роберт не задумывался.

Встретив в тот памятный год свое 25-летие, Роберт смотрел на жизнь как на увлекательную азартную игру, где смелость и умение рискнуть, вознаграждается по достоинству. Не видя в большинстве своем в окружающих людях ни значимости, ни доброты, молодой человек без тени сомнения умел использовать их во имя достижения собственных целей. А цели того стоили, равно как и оплачиваемая ими цена.

Роберт являлся аферистом и вором, за голову которого правительство готово было назначить немалое вознаграждение. И одна лишь мысль о том, что полицейские ищейки должно быть в эту самую минуту с песьим нетерпением пытаются выйти на его след, воспламеняло душу юноши невольным ликованием, граничащим с презрением.

С усмешкой вскинув голову, Роберт задержал свой взгляд на золотых искрах солнечных лучей, окропивших мостовую. Солнце стояло в зените, разливая вокруг ласковое весеннее тепло. Легкий ветерок играл листвою деревьев. На улице царило привычное оживление. Многочисленные лавки распахнули свои двери для местных жителей, которые в свою очередь заходили туда не столько ради очередной покупки, сколько ради того, чтобы перекинуться несколькими словами и обсудить планы на вечер.

Роберт бросил рассеянный взгляд на идущих мимо людей. Увлеченные своими разговорами, они в последнюю очередь обратили бы внимание на одиноко стоящего в стороне молодого человека. Для него же отсутствие интереса со стороны случайных прохожих было воистину благодатью. Менее всего рассчитывал Роберт в сложившейся ситуации заводить случайные знакомства или, что в сто крат хуже, легкие интрижки. Впрочем, для последнего как раз имелись все предпосылки. Обладая по-мужски интересной и привлекающей женское внимание внешностью, Роберт с легкостью мог завоевать сердце любой самой капризной красавицы.

Природа наделила нашего героя волевыми и в то же время благородными чертами лица. Кровь отца Роберта, сына южных провинций Франции, отразилось в чуть резких чертах молодого человека; горделивом профиле и чарующем, словно бархатном взгляде карих глаз. Темноволосый, прекрасно сложенный Роберт достойно выглядел бы среди роскоши и успеха светских приемов, воспламеняя в душах девушек сладостную боль и желание стать его избранницей. Многие, очень многие представительницы прекрасного пола, подчиняясь слабости своей природы, оказывались в объятиях Роберта. Сколь много их было… Молодой человек сейчас уже и не вспомнит ни имен, ни образов, прошедших через его жизнь женщин. Да и возможно ли оставить в памяти след хмельных удовольствий в стенах очередного притона, или в сумраке прибоя портовых городков.

Роберт не любил и не верил в любовь. Все, что он мог выразить в отношении своей избранницы, являлось лишь великолепной актерской игрой, а притворяться в силу рода своей деятельности молодой человек умел, как никто иной. Задурманить разум разговорами и признаниями, небрежными ласками вскружить голову, чтобы потом расчетливо просто получить необходимую информацию, или, что лучше, как бы невзначай извлечь из шкатулки милые безделушки в виде пары серег или тройку-другую браслетов. В меру осторожный, Роберт никогда не шел на напрасный риск. Заранее просчитывал все возможные ходы и меры по их предотвращению. Хитрый, осторожный и чертовски обаятельный Роберт привык быть победителем, но сейчас волею судьбы был вынужден скрываться в скучной трясине провинциальной жизни маленького городка.

Минуло уже чуть больше недели, с того дня, как молодой человек покинул Загреб, дабы найти временное пристанище в этом забытом Богом месте. Небольшой городок располагался на берегу живописной реки, несшей свои воды вдоль зеленеющих берегов и заросших безлюдных пустырей. Спокойное безмятежное существование, казалось, расплескалось в самом дыхании воздуха. Неторопливое течение жизни измерялось здесь веселыми трелями птиц на рассвете, суматохой рыночных площадей и ласкающим слух и сердце перезвоном колоколов старого храма. Узкие улочки, мощеные мостовые разбегались от центра к окраинам. Скромные жилища и яркие вывески лавок и магазинчиков сменяли друг друга, утопая в зацветающей кипенно-белой сирене. Сладко-пряный аромат цветов разливался вокруг, с наступлением ночи ласковой вуалью окутывал городок.

Роберт небрежным движением перевернул на руке массивный серебряный перстень. Странная невольная грусть, ему в принципе несвойственная, вдруг коснулась души. Все окружающие его люди жили какой-то чуждой неизведанной ему жизнью, привыкшие к скучно-предсказуемому течению дней – семейные хлопоты, работы, походы в лавки по выходным или субботние встречи с приятелями в местной таверне – это составляло суть и естество их бытия. Как странно… Роберту это было неведомо. С самого детства маленький мальчик не знал ни родительской ласки, ни материнской теплоты. Не знал даже имени, и не помнил образа той женщины, что подарила ему жизнь.

Смутными воспоминаниями остались в душе веселая усмешка отца и его сильные руки, вскидывающие мальчишку себе на плечо. Роберту едва исполнилось 4 года, когда отец уехал во Францию. Обещал возвратиться через год, однако, страшною волею рока, ни вестей, ни прощания от него мальчик так и не получил. Погиб отец, или малодушно просто забыл об единственном сыне – этого Роберт теперь никогда уже не узнает.

После исчезновения отца жизнь мальчика резко переменилась. Скромное жилище отцовского дома сменили холодные стены приюта. Даже теперь, вспоминая те ушедшие в небытие дни, молодой человек ощутил в сердце саднящую тоску. Впрочем, именно тогда он осознал единственно верный жизненный закон – жизнь – это борьба, бесконечный и безжалостный поединок, где все средства хороши для победы. Уличные потасовки с мальчишками, ловкость и бесстрашие закаляли характер нашего героя. Смышленый и изворотливый паренек, смешавшись с ватагой таких же беспризорников, начал первый раз с развлечения ради, ловкими движениями обчищать карманы добропорядочных граждан или неосторожных зевак.

Шло время. Роберт вырос. С явным нежеланием и с невеликим старанием молодой человек закончил местное училище, и, как и большинство его сверстников, имел все шансы пойти на завод или в помощники небогатым лавочникам или виноградарям. Да, и мало ли дешевой и бесперспективной деятельности, заниматься которой своенравный и самоуверенный юноша вовсе не хотел. Познав вкус легкого вознаграждения, Роберт не намеревался останавливаться. На смену чужим кошелькам пришли аккуратно вскрытые автомобили, сейфы и витрины ювелирных магазинов. К последним удачливый юноша питал особую страсть, и испытывал почти физический восторг, когда в руках его оказывались чистой воды бриллианты, кровавые рубины или подобные прозрачной морской волне изумруды. Аферист или гений – кто ведает, в чем заключалась его власть над обстоятельствами и человеческим разумом, вот только на протяжении нескольких лет, никто не мог взять след дерзкого мошенника.

Подобно собаке, что чувствует близость дичи, Роберт чувствовал приближение опасности и именно поэтому сегодняшним днем он находился на шумной площади этого городка. Городка, которому суждено стать его домом, по крайней мере, на несколько недель.

– В данный момент моей жизни и в данной ситуации это было лучшим решением. Находиться в столице глупо и, по меньшей мере, небезопасно. Что ж, раз такой поворот совершила судьба, попробуем извлечь максимальную выгоду от ее решения, – уверенно промолвил себе Роберт.

Глупо предаваться пустому унынию. Он вновь ускользнул от рук своих теперь уже бывших приспешников. В кармане у него достаточно новеньких купюр, а вечер в таверне может быть вполне интересным.

Глава 2

Приблизившись к мраморным перилам веранды, Элена легко коснулась окропленного мириадами солнечных лучей камня, чувствуя ладонями хранимое им тепло. Чуть зажмурившись от яркого солнца, молодая женщина смотрела на раскинувшуюся в нескольких шагах от нее великолепную весеннюю свежесть сада. Легкий ветерок доносил сладкий аромат сирени, вспыхивающей кремово-белыми искорками везде, где хватало взгляда. Изумрудно-зеленую прелесть молодой листвы тополей и вязов оттеняли пушистые голубые ели, строгими стражниками стоящие с северной и восточной стороны сада. Узорчатые побеги шиповника обвивали изящные перила веранды. Пройдет несколько месяцев, и они дадут жизнь нежным алым и розовым соцветиям. Элена осторожно дотронулась острых шипов. По губам женщины скользнула спокойная умиротворенная улыбка. Бархатное тепло, разлившееся вокруг, так схоже было с тем светлым благостным чувством, что ласкало ее душу. Элена грациозным движением отбросила с лица длинные темные локоны. Подняла взгляд к акварельно-синим небесам. Бездонная лазурь без единого облачка раскинулась над миром.

– Господи, благодарствую тебе за мою любовь, за покой и радость моего дома и, самое большое счастье, что даровала мне судьба.

С волнением Элена возвратилась к плетеному креслу, где несколькими минутами ранее оставила начатую книгу и клубок пушистой пряжи. Впрочем, отнюдь не эти домашние безделицы заставляли ее сердце замирать от светлого и святого чувства, владевшего всем ее естеством – любви матери к своему ребенку. Подле кресла, в нескольких шагах от стеклянной двери, ведущей в гостиную, располагалась симпатичная колыбель, в которой мирно посапывал младенец. Осторожным бережным движением Элена поправила тонкое шелковое покрывало, нежно коснулась крошечных пальчиков. Невольная пелена слез застлала взгляд женщины.

– Маленький мой, сыночек, мой любимый. Мой Альбер, – улыбнулась сеньора. – Ангел мой.

Элена придвинула кресло чуть ближе. Села так, чтобы можно было свободно коснуться колыбели. Взгляд ее задержался на ребенке. Ее мальчик, ее сын, единственный наследник семьи Кальяри и милостивый дар судьбы за любовь ее и Александра.

Элена перевернула на руке золотое колечко, то самое, что с ласковой улыбкой одел ей на палец уже ставший супругом сеньор Кальяри под торжественную мелодию свадебного органа под сводами храма. В памяти Элены вновь воскрес искрящийся взгляд темных глаз Александра, его затаенная в уголках губ и порой кажущаяся чуть ироничной улыбка и бережное тепло ладоней, когда мужчина привлек ее, уже свою законную жену, зардевшуюся от счастья и смущения, для свадебного поцелуя. Элена улыбнулась. Ей казалось, все это – роскошное убранство церкви, молочное кремовый шелк подвенечного платья и сладко-пряный аромат ладана и догорающих свечей – произошло лишь вчера. А между тем в беззаботном благоденствии семейной жизни минула уже пара лет, с того рассвета, как Элена согласилась стать супругой Александра Кальяри.

Ему суждено было стать единственной и настоящей любовью молодой девушки. Ей судьба предрекла оказаться самым большим откровением и самой горькой потерей для самоуверенного и в чем-то циничного человека. Но это все в будущем, в туманных неясных очертаниях близившихся дней, коим, и не суждено может обрести реальность. А в дурные знаки и мутную пелену тревог Элена Кальяри не верила. Она верила в искренность слов и поступков, в чистую молитву о спасении своих близких пред циничными ударами судьбы и в человека, которому подарила свою душу и плоть.

Элене Кальяри исполнилось 25 лет. Вступив в самый расцвет прелести и женственности, она, несомненно, привлекала заинтересованные взгляды мужчин. Сеньора Кальяри была очень хороша собой. Природа щедро наделила ее красотой внешности и благородством души. Длинные темные локоны молодой женщины теплым шелком спадали на спину и плечи, отливая в сиянии солнечных лучей шоколадно-каштановым оттенком. Как же любил Александр в минуты сладостного откровения привлечь жену в свои объятия, долгими бережными прикосновениями перебирая шелковистые локоны, источавшие волнующий аромат цветов. Красивые тонкие черты лица, нежная линия губ и бархатный омут темно-карих глаз в обрамлении пушистых ресниц – все это не могло не привлечь искушенного в женских чарах Александра.

Элена откинулась на спинку кресла. Теплое ласковое солнце заскользило по лицу и обнаженным плечам женщины. Мир вокруг нее замер в полуденной дреме. Только отдаленные трели птиц меж ветвей вязов нарушали безмолвие. Дом тоже, словно забыв об утренней суматохе, погрузился в тишину. Александр еще не вернулся с работы. Николас Кальяри весь день пропадал на конезаводе, а верная помощница Леонарда, наверное, решила прилечь отдохнуть. По губам Элены скользнула едва видимая улыбка. Она была безгранично и безотчетно счастлива. Душа ее, исполненная нежностью и благодарностью, свято верила – вся ее дальнейшая жизнь также будет хранима светлым сиянием любви и Господа. Все только начинается. Сама природа торжествовала рождение весны. Впереди их ждет много светлых и счастливых дней.

Глава 3

Вероника достала из буфета теплый белоснежный хлеб, еще хранящий аппетитно-сладкий аромат свежей выпечки. Аккуратно отрезала несколько ломтиков. Положила их на тарелку, рядом с обжаренными куриными крылышками. Возвратившись затем к столу, молодая женщина поставила блюдечко со свежими овощами. Отступив на пару шагов, с удовлетворением огляделась. Да, все вроде, было нормально. Обед был готов, чайник закипал с минуту на минуту, а ей оставалось самое малое – дождаться возвращения супруга.

Вероника взяла лежащие на разделочном столе приборы. Осторожно протерла их тонкой белоснежной салфеткой. Положила пару вилочек и нож на полотняную скатерть возле кушаний. Соблазнительные ароматы свежеприготовленных блюд все более явственно пробуждали аппетит молодой женщины и, не в силах уступить капризам собственной натуры, Вероника взяла с тарелки золотисто-обжаренный пирожок, еще хранящий тепло огня. С нескрываемым наслаждением молодая женщина вонзилась зубками в хрустящую корочку.

Доедая вкусное лакомство, молодая женщина приблизилась к распахнутому окну. Теплая волна золотистого солнечного света коснулась обнаженных рук и плеч Вероники, игривыми зайчиками заскользила по нежному лицу, затерялась в водопаде шоколадно-каштановых волос, покрывавших спину и плечи. Молодая женщина на долю мгновения закрыла глаза. Прислушалась к чарующей прелести весеннего полдня. В доме царило безмолвие. В скромном, очаровательном садике, окружавшем домик, наоборот, слышался неумолчный гомон птиц, скрывавшихся среди ветвей сирени. Окна кухни выходили в сад, и, оставаясь практически незаметной для любого вошедшего во двор, хозяйка могла видеть происходящее на улице.

Жилище Вероники располагалось недалеко от окраины деревни. Неровная, заросшая по обеим сторонам колючим шиповником дорога, убегала от ворот к зеленеющей рощи и окинувшимся травами лугам. Впрочем, эта дорога мало кого интересовала, за исключением случайно заплутавших проезжих, что порой спрашивали хозяев о верной дороге. Гораздо больший интерес представляла иная дорога, что вела в направлении центральной площади, скромной церкви подле и главному сосредоточению и источнику существования и благоденствия всех жителей – рыбацкой пристани. Именно там, на хрустальных водах Адриатики, с первыми лучами солнца раскидывали по ветру паруса скромные лодчонки рыбаков. В любое время суток там царило привычное оживление. Бойкая торговля свежими дарами морских глубин, перемешивалась с веселыми окликами старых приятелей, встретившихся вновь после недолгой разлуки вчерашнего дня. Ей вторил бархатный шепот морской волны, ласкающей своим хрусталем неприступные выступы скал, обступившие залив и смех молодых девушек, любивших приходить сюда – кто по просьбе матери купить свежей рыбы или же как бы невзначай намекнуть очередному кавалеру о месте и времени скорого свидания.

С наступлением сумерек жизнь затихала, принимая уже иные черты и сущность. Волшебница луна разливала серебристое сияние над беззвучной гладью моря. Волны робко целовали влажный песок. Ветерок затихал в ветвях деревьев. Очертания лодок, ушедших в ночь, подобно таинственным птицам, возникали над поверхностью моря. Иногда, то здесь, то там по побережью вспыхивали огоньки маяков и через мгновение таяли в сумраке. А небо гляделось в водную гладь, такую же непознанную и манящую мятущиеся души. Порой пустынный берег становился временным убежищем для одинокого любителя заглушить дневные тревоги бутылкой другой крепкого напитка, или свидетелем искреннего счастья и признания влюбленных, обретших незаметный для других уголок нежности и уединения.

Вероника прожила всю свою жизнь в неторопливом течении дней этого места, и всем сердцем любила очарование побережья Адриатики. С самого детства она проводила долгие часы на берегу вместе с отцом. Став взрослее именно там она встретилась со своим будущим супругом – Фернаном и, после веселой шумной свадьбы, теперь уже законная жена, отныне она также ждала своего супруга после рискованных походов в море, стараясь не выразить ту тревогу и страх, что нет, нет, да и вспыхивала в сердце помимо воли. Вероника безгранично любила своего супруга, человека после смерти родителей ставшего ей самым близким и родным. Одинокими ночами молодая женщина подолгу лежала в холодной постели, прислушиваясь к трелям соловья в саду, не могла заснуть и вновь и вновь жарко молила Всевышнего – уберечь его единственного, от жестоко рока и изменчивой глади моря, что способна увлечь в свои смертельные объятия.

Молодая женщина коснулась ладонью длинных распущенных волос, поправила шелковистые локоны. Скользнула взглядом по тонущем в золоте солнца саду.

– Так странно, но я до сих пор не смогла привыкнуть к одиночеству в стенах этого дома. И, наверное, никогда уже не привыкну, – тихо промолвила Вероника. Дом, где в былые дни царила суматоха и смех, сейчас казался ей непривычно спокойным. – Сара, милая моя сестренка. Как ты теперь живешь, так далеко от нашего дома. Я знаю, я верю – ты обрела там счастье и любовь. Николай достойный и добрый человек. Но только мне не легче от этого, – Вероника вздохнула. – Сара, я не думала, что ты решишь оставить наш край.

Веронике вспомнились детские годы. Беззаботное время, когда все – мать, отец, и сестра были рядом с нею. Светлое счастливое время, минуты, которые, она, возможно, не ценила и лишь теперь осознавала – порой так остро больно – счастье может разлететься на осколки в одно мгновение.

– Господи, я знаю, что не имею права сетовать на судьбу. За все страдания и слезы ты даровал мне любимого мужа и, – к сердцу подступила сладкая волна счастья. Вероника ласково коснулась ладонью талии. – Ты ведь все чувствуешь, мой маленький. А я тебя очень, очень люблю. Мой малыш. Мой мальчик.

Вероника беспечно рассмеялась. Странная уверенность, что у нее родится сын не покидала молодую женщину с того самого дня, когда она узнала, что понесла ребенка. Фернан с ни меньшей нежностью и теплотой ожидал рождения наследника. Если родится сын, глава семье передаст ему в управление скромную лавку и простую обласканную морскими бурями лодку. А если дочь… Нет, про девочку они не задумывались.

Вероника вновь бросила взор за окно и почувствовала, как в радостном нетерпении заколотилось сердце. По дороге, что вела к дому, быстрым шагом направлялся Фернан. Хлопнула калитка в саду. В радостном ожидании Вероника метнулась к столу.

– Здравствуй, моя радость, – Фернан с нежностью привлек жену к себе. Руки его ласково коснулись длинных распущенных локонов, бережно дотронулись ровной линии плеч.

– Привет, – прошептала Вероника. С улыбкой молодая женщина мягко отстранилась от мужа. – Фернан, давай, переодевайся, и я тебя жду к столу. Давай, не задерживайся, пока обед горячий.

– Не смею задерживать, – улыбнулся сеньор.

Буквально через пару минут Фернан возвратился.

– Как день прошел? Утренний улов удачный был? – поинтересовалась молодая женщина.

– Более чем. Прошлой ночью небеса оказались к нам благосклонными. Море было на удивление тихое. А дары морских глубин не могли не порадовать. Впрочем, даже самый лучший улов не посмеет сравниться с радостью – наконец-то возвратиться домой, – Фернан придвинул ближе тарелку.

Вероника с нежностью смотрела на супруга. Как же она любила эти минуты спокойного благостного уединения, когда весь остальной мир оставался там, за стенами их скромного домика; когда светлое чувство любви наполняло каждую секунду их существования, каждый взгляд, каждое неосторожное касание рук.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – участливо поинтересовался Фернан.

Вероника рассмеялась. Грациозным движением отбросила с лица каштановые локоны.

– Все отлично. Чувствую я себя хорошо, как никогда.

– Ты ешь, давай. А, то, наверное, пока меня ждала, ничем не подкрепилась – промолвил сеньор.

Вероника положила на тарелку пару аппетитных зажаренных крылышек. С явным удовольствием вонзилась в них зубками.

– Не правда, Фернан, – произнесла молодая женщина, управившись, наконец, с первой порцией вкусного кушанья. – Пока тебя ждала, не удержалась. С завтрака оставались булочки с сахарной пудрой. Так вот, больше их нет, – беспечно рассмеялась Вероника.

Фернан с нежностью смотрел на жену. Как же сильно он ее любил, в ее милой почти детской наивности. В ее искренних и таких естественных проявлениях чувств и помыслов. Милая нежная девушка бесхитростная и добрая в отношении каждого, кто встречался на ее пути. Любящая и любимая всем сердцем. Женщина, при мысли о которой, душу решительного и хладнокровного порой рыбака, наполняла нежность и тепло.

– Милая моя, Вероника, а тебе и не нужно в чем-то себя сдерживать, – рука его ласково легла на хрупкое запястье супруги. – Особенно теперь. Если тебе чего-то хочется, говори мне сразу. Ладно?

Молодая женщина улыбнулась:

– Родной мой, я знаю, что любой мой каприз ты выполнишь. Я никогда и не сомневалась в этом. Единственное, что я желаю более всего – Вероника не отводила от супруга темно-карих глаз. В их бархатной глубине вспыхнули невольные искорки слез. – Фернан, пожалуйста, будь всегда рядом со мною.

– Девочка, моя милая, – его рука нежно ласкала пальцы жены. – Как бы я этого тоже хотел. Каждый раз, уходя в море, я храню в душе и памяти твой нежный образ, мой ангел. И самый долгожданный и счастливый миг, когда я переступаю порог нашего дома. И знаю, что ты, любимая, ждешь меня. А совсем скоро вы вместе будете ожидать меня.

Вероника склонила голову. Теплая волна счастья подступила изнутри.

– Я очень этого жду. Когда маленький появится на свет. Господи, мне даже порой не верится в это. Фернан, когда маленький родится, я очень хотела бы пригласить Сару. Она давно не навещала нас. И я очень соскучилась по моей милой сестренке.

Фернан с нежностью смотрел на жену.

– Конечно, родная. Обязательно мы позовем Сару. – мужчина легко коснулся щеки Вероники. – Не тревожься ни о чем, нежная моя. Самое главное – это твое спокойствие и наш будущий ребенок. Наш сын.

– Я люблю тебя, Фернан. Как же я тебя сильно люблю, – сквозь пелену невольных слез прошептала Вероника. По губам ее скользнула улыбка.

– Береги себя, ангел мой. Любовь моя, – тихо промолвил Фернан.

В саду среди теплых всполохов солнца звонкая трель соловья разрезала тишину, светлой мольбой о счастье возносясь к лазурно-синим небесам.