Храм любви. Книга пятая. Исход

Корректор Анастасия Казакова

Дизайнер обложки Слуковская Мария

© Виктор Девера, 2019

ISBN 978-5-0050-6904-7 (т. 5)

ISBN 978-5-4496-1957-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 19. В пути

Игра в блеф нужна, чтоб скоротать время, а если не врать, то что и рассказывать?

Народное мнение

С документами для бартерного зачета на бумажные изделия по его поставке он со всеми своими воспоминаниями и странным беспокойным чувством ехал на рекомендованной Анной машине. До предприятия, которое должно было произвести отгрузку и окончательный расчет, было не менее дня пути.

Водитель гнал машину на капитальный ремонт и, искренне радуясь, что с ним находится попутчик и помощник на случай поломки, рассказывал анекдоты. Выяснив, что попутчик знает не только Анну, но и ее подругу – Шаманку, рассказал почти анекдотический случай:

– Она ж из лесхоза сюда приехала, гуляка еще та. Там прославилась и от позора сбежала. Как-то уговорил ее один мужик и повел к себе, а домой неожиданно вернулась из поездки жена. Он глядь на окна, видит свет, ей и говорит:

– Нельзя домой. Давай здесь, в подъезде.

Она начала ломаться:

– Здесь неудобно, а если у тебя большой, то и больно сделаешь. Сам намучаешься и тело мое изуродуешь, у некоторых и с маленьким не всегда удается, – свернув два пальца колечком, показала ему, какая у нее маленькая куночка – мышиный глаз.

В конце концов он уговорил, и она согласилась.

– Становись, – говорит, – рачком, легче будет.

А она стеснительная тогда была, отвечает:

– Так давай, стоячком.

Он согласился. Долго мучился и с трудом, но все-таки вошел.

Неожиданно одна дверь на площадке открылась, и вышедшая женщина, увидев их, к соседке зашла. Шаманка с испугу дернулась, а освободиться от него не смогла. Как гулящая сучка порой с псом разойтись не могут, так и они. Через некоторое время из этой двери вышли и прошли мимо две женщины, Видя, что пара мучается, а девушка рыдает, вызвали милицию. Милиция приехала и, разобравшись, вызвала скорую помощь. Тут уже поднялся шум в подъезде, другие зеваки вышли, а с ними и его жена. Удостоверившись, что это ее муж, вмазала ему от стыда и ревности, а ее обзывать и бить стала. Грозилась все сама обрезать. Санитары ее успокоили, носилки вынесли и говорят им:

– Не понесем, до машины идите сами.

Пошли по ступенькам, а идти неудобно, и все это с болью.

– Дура ты, дура, – говорит он ей, – согласилась бы сразу рачком, сейчас бы в ногу пошли.

Арабес усмехнулся.

– Врешь же, наверно. А что дальше-то было?

В больнице им помогли, все вроде бы обошлось, а ей посоветовали:

– Тебе, подружка, своей прелестью можно орехи колоть на кондитерской фабрике, но в экстремальных условиях сексом лучше не заниматься.

Да что говорить, Анна ее как приманку для всех клиентов выставляет. Заводит всех мигом, а потом в ромашку сыграть предлагает. На какой девке мужик кончит, ту и на ночь ему отдают. Кончил на ней – знать? твоя дама, получи и другую не проси. Вся любовь, и сиськи набок, развлеченья до упадок. В полумраке одни сраки, и все рачком, и все при деле, и средь них пенсионеры. Попробуй разбери, где какая давалка. Нет заезженных и обделенных вниманием. В такой групповухе она любой бабе секс-терапию устроит. Если кто забеременеть хочет, так это вмиг на халяву заделают. Скажет мужику: на пятой кончи, он так и сработает, и в декрет ее отправят. Не каждый же мужик способен нынче детей делать, и все шито-крыто. Только мужики всегда, как закон, в первую очередь на Шаманке кончают, если она в круге стоит.

– Ты все рассказываешь, как будто не раз в эти игры развлекался.

– Если бы не так, не рассказывал.

– Это все как в анекдоте: мужик врачу жалуется: «Не стоит», а тот: «Что же ты хочешь, возраст». Он в ответ: «Что возраст, сосед старше рассказывает, что каждый день стоит». Врач ему: «Ну и ты рассказывай».

– Нет, не шучу. Шаманку точно знаю, если не попробовал, то много потерял, – ответил водитель и, взяв у Арабеса зажигалку, закурил. Арабес тоже решил закурить и достал сигарету. Водитель чиркнул зажигалкой и, дав ему прикурить, положил ее в свой карман.

– Зачем забрал зажигалку, это моя, – заметил Арабес.

– Подари.

– Нет уж. Это называется: отдай жену другу, а сам ищи потаскуху.

– Да ладно, махнемся не глядя, как на фронте говорили.

– Сись на сись меж собой менять, говорят, только время терять. Чем же моя зажигалка приглянулась тебе?

– Это я тебе хочу отдать свою. Моя зажигалка – талисман огня, она Шаманкой заговорена от сглаза. Пока эта зажигалка будет у тебя, ни одна проказа тебе не будет страшна. В этой зажигалке огонь Шаманки.

– Ладно, хорошая сказка, но у меня тоже зажигалка – подарок Шаманки, – ответил Арабес.

– Моя проверенная, точно работает. Можешь зажечь вместо свечки в любовную ночь и права на страсть получишь, а иначе можешь и лажануться.

Арабес усмехнулся, и после его доводов и своих колебаний обменялся.

– Будем считать, что я поверил в ее шаманские дела, и только ради ее огня. Однако мне думается, что ее магия чем-то напоминает насилие. На себя или на другого ворожить – это все равно, что кирпичом по голове бить. Приворожил – это как сознанье отключил и делай что хочешь. С мужиком это, наверно, куда ни шло, а с бабой не знаю, насколько это оправданно. Если все делать так, то небеса померкнут.

Хотя я тебе тоже могу байку рассказать, но только про то, как бабы меж собой из ревности передрались. Хочешь, верь, хочешь, проверь, но дорога есть дорога, слушай. Только угадай на раз, блеф или по натуре рассказ. Карта правды – туз крестей, любая другая – нет, в бардачок положу. Наугад, бутылка с меня. Не угадал – бутылка с тебя.

Он положил карту и начал рассказывать свою историю:

– В детстве у меня как-то шуточный случай случился. Не помню, как, но, видимо, не нарочно или из любопытства я коту мазанул под хвостом красным перцем. Кот мгновенно будто сбрендил, ошалел, замяукал и по вертикальным стенам, как мотоциклист в цирке, несколько кругов описал, потом в форточку выскочил. Это мне показалось забавным, и я то же самое проделал с собакой. Она, бедная, с цепи сорвалась. После этого 0я решил подшутить над соседом. У него бык стоял, которого он откармливал в стойле. Так я ему этим перцем не только под хвостом намазал, но и раскроенный стручок в задний проход умудрился сунуть. Бык взбесился, истошно замычал, а потом сел на свой зад и крутился, ездит по земле, весь двор разворотил. Сосед от увиденного чуть не поседел. В результате бык был убит раньше времени.

В юности я рассказал эту историю в общежитии девчонкам из училища. Тогда я встречался с двумя подружками, а жениться рано не хотелось, готов был с обоими заняться досуговой любовью. Они же требовали серьезного увлечения и все ждали, какую из них выберу, а я не решался. Обидеть не хотел ни ту, ни другую.

Как-то пришел, а их нет. Сидит в комнате другая девчонка, в халатике. Пока я их ждал, она, беседуя и медленно обнажаясь, меня стала соблазнять.

– Мои подружки, – говорит, – хотят тебя женить на себе. Все мысли их заняты тем, чтоб так или иначе выйти замуж, но ни та, ни другая друг другу уступать не собираются. Я этого не преследую, но побыть с тобой не отказалась бы.

– Хочешь им подлянку бросить, чтоб они меня оставили? – отвечаю я ей.

– Нет, – говорит, – но ни одна из них тебе до свадьбы не даст, так что облом тебе гарантирован. А я готова хоть сейчас лечь. Вокруг меня нет большого количества поклонников, и я радуюсь каждому заинтересованному взгляду мужчины или сама стараюсь возбудить это желание, и здесь все средства хороши. Если они, как писаные красавицы, могут ставить какие-то условия, я не могу и не хочу, так как писаной красавицей себя не считаю. В этом плане я им не соперница.

Красота позволяет женщине быть гордой, и таким можно высоко поднимать моральную планку, только таких дур сейчас мало. Большинство, наоборот, ее опускают, так как знают, что красоте простят все, а брак все скроет. У меня своя мораль. Я пока к замужеству не стремлюсь. Они праведницы, а я грешница, у меня стоп-кран давно сорван. Им в первую очередь женить, и только потом хоть ложкой хлебай, а любишь или не любишь – это второе. Где «целка», там и человек, – таково их убеждение. Они живут по принятой правильной морали и до свадьбы понюхать не дадут. Даже если все делать правильно, счастливым ты с ними не станешь. Можешь грешить, они тебе простят. Только после свадьбы у твоей избранницы разовьется комплекс неполноценности из-за того, что их знакомки знают разных мужчин, а она только тебя одного. Жить и знать только одного мужчину или одну женщину – это для кого-то честь, а кому-то моральная каторга. Любопытство возьмет свое, а если будут знать, что у мужа были до них и другие женщины, то одолеют сомнения, что их нет и после. Тогда измена гарантирована. С девочкой всю жизнь не проживешь, а с праведницей сложно, ничего не простит. Так что ты подумай. Живут долго только с душой и характером, а красотой лишь покупают эту жизнь.

Так она рассуждала, и все мне складно по полочкам раскладывала. Тем временем подтягивала сзади халат, и пуговицы на грудях расстегнулись. Сама делала вид, что не замечает этого, а у меня глаза навыкат, все вижу и возбудился. Хочу женщину, и все. Чтобы сдержать себя, прижался к противоположной от нее стенке и боюсь подходить. Сам же думаю: «Обнять ее или не обнять? А вдруг сейчас войдут подруги».

Она видит мои мучения и совсем почти халат расстегнула. При этом дальше спокойно продолжала вести свою беседу, как будто ничего не происходит и она этого не замечает.

– Правду о том, что желание узнать другого мужчину, как и тебе женщину, в своих отношениях вы после свадьбы будете всегда скрывать. Это рано или поздно начнет убивать семью или заставит скрывать ваши измены. Правда – всегда хорошо, но счастье семейного покоя лучше. Будете жить во лжи, как все. Недаром говорят: «Выйти замуж не напасть, замужем бы не пропасть». Я не мечтаю стать ни такой невестой, ни такой женой. Мне приятней откусить хоть немножко, но сейчас, да еще у таких красавиц, чтоб успеть налюбиться, и это посчитаю за радость и за честь. Только вот кто нравится мне, тому не нравлюсь я. Для меня проблематично и увлечь, и завладеть желанным парнем. Если это удается, я не думаю, осенит его любовь ко мне или нет. Придет – значит, женится, не придет – я и этому рада буду. Не каждая может вымучивать секс до свадьбы. То, что парень долго и мучительно добивается девушки, не гарантирует ей, что он не будет мучить ее после свадьбы. По мне лучше не мучиться. Когда тебе охота и мне охота, от желанья души лучше не убегать. Не вижу смысла узаконивать желанный секс, если это требует дорогих и сложных церемоний. Этот моральный кретинизм убивает тело, заставляет мужчину искать что-то другое или склоняться к насилию женщины, если не к своей плоти. В разные периоды жизни мужчине нужны разные женщины, нужно суметь его понять и стать нужной в данный промежуток времени.

Видя, что ее рассуждения и оголенное тело не ломают меня, она сама подошла ко мне и прижалась. Я не выдержал.

Тогда мне действительно жениться не хотелось, и увлекся ею. Она своей свободой устраивала меня и показалась чем-то даже интересней их. Мы стали встречаться, а ее подруг оставил. Они потом выяснили, что и как, и поссорились. Однажды из ревности, зная мою историю с перцем, решили поиздеваться над ней. Гонимые обидой и местью, они подшутили, точно как я над животными. Найдя у нее в тумбочке презервативы, намазали их перцем. Все как положено упаковали и аккуратно положили на место. Устроили нам запланированное уединение. Когда мы оставались одни, то, естественно, занялись сексом. Они, рассчитав все, умышленно ждали результата в другой комнате. Когда их подруга с воем и стонами выскочила из-под меня, бросившись из комнаты в ванную, они побежали за ней и от души издевались. Она, догадавшись, в чем дело, от боли и обиды, естественно, с кулаками бросилась на них, так они ее еще и побили. Я в этой истории чудом не пострадал, так как презерватив был намазан с одной внешней стороны.

Водитель выслушал, посмеялся, но карту угадал. Потом рассказал про то, как у одного его знакомого жена родила мальчика.

– Вот проходит он в больницу, – стал стараться как можно убедительнее говорить он. – Говорит ей: «Покажи малыша». Тут она и решила подшутить. Выносит ему малыша соседки, показывает черного малыша и смеется. Он, естественно, поверил и сразу убежал, а придя домой, напился и, не сумев пережить этой трагедии, повесился.

Арабес опять только усмехнулся.

– Это как в известном анекдоте. Едет мужик в автобусе и матерится, весь люд в автобусе возмущается:

– Вы что себе, мужчина, позволяете?!

А он отвечает:

– Да как не ругаться, жена родила.

– Ну и радуйтесь.

– Да что радоваться, двойня.

– Прекрасно, поздравляем.

– Все ничего, но оба черные.

Весь автобус матом:

– Ни хрена себе, е… твою мать!

Они опять разыграли карту, и уже следующий рассказ опять был за Арабесом. В его истории некий мужик подал в суд на свою жену за то, что она отказывается выполнять свои супружеские обязанности и за домогание к ней бьет его сковородкой по голове. От этого у него возникают еще большие сексуальные потребности. Так она привела его к необходимости того, чтоб он нашел себе любовницу, а от нее потребовал развод.

– Все реально и похоже на реальность, – ответил водитель, – ведь садомазохизм с избиением и унижением существует только на этом, и многие только в нем получают сексуальное удовлетворение. Против природы идти бесполезно, и бороться с ней не нужно, она всегда права.

Так, рассказывая друг другу байки, они коротали время в пути. Дорога местами была сильно разбитой.

– Дураки… и дороги проблемы нашей страны, – ругался водитель по матери при больших ухабах на асфальте.

Кое-где у дороги стояли кресты в венках.

– Вот потому и кресты на дорогах, – промолвил Арабес.

– Да, дорога есть дорога, – промолвил водитель и, достав из-под иконы, стоявшей у лобового стекла, стих, подал ему. Арабес молча прочитал его.

 
Кресты у дороги, и на них венки,
И похожи дороги на дороги войны.
Пусть на них не стреляют, но стреляют они
В нарушениях законов от шоферской братвы.
Дорога есть дорога, удача в ней от бога,
Но больше от шофера не гуляй, тревога.
Пусть над зеркалом икона шепчет, не шутя:
Не дави на газ ты лихо, когда дождя беда.
Дорога есть дорога: поехал – помолись,
От беды не зарекаясь, удаче поклонись,
Как от суммы и от тюрьмы,
Также крест удач носи.
 
 
                                      * * *
 

– Ну что же, носишь крест? – спросил он, отдавая ему стих.

– А то как. Без этого нельзя. Новая дорога – гарантия год, а они годами без ремонта стоят. Армировать асфальт у нас пока не научились, и после года их разбивают так, что без бога нельзя.

Отношения людей армировать тоже ныне не научились, как легко встречаются, так легко и разбегаются, ничто не держит тоже и семью. Свобода безверия в большинстве, а свобода в сущности это армированная согласием чести отношения. Вот, раньше семью ничто разрушить не могло, вера не давала. Мой дед часто по этому поводу байку повторял:

Приходит мужик к святому, исповедуется:

 
«И жить хорошо, и жизнь хороша.
И я к барина жене хожу,
                                    деньги беру,
И барин, к моей жене ходит,
                                    деньги дает.
И так деньги,
                  и так ле что в том чисденьги.
У меня барчонок растет,
Барин табун лошадей дает.
И жить хорошо, и жизнь хороша.
Кому свечку ставить не знаю, беда?»
 

Святой почесал свой затылок и, отвечает:

 
«Я тоже не знаю,
И с Богом такие вопросы не решаю».
 
 
Давайте выпьем за то, чтоб всегда знать,
Кому свечой лик освещать
                                  и затылок не чесать.
 
 
                                      * * *
 

Вера старая не спасет ныне. Ну да ладно не будем об этом.

Мимо проносились машины, а у поселений махали девочки, напрашиваясь на прокат.

Минуя девочек и ухабы на дороге, они продолжали свой путь, разными небылицами и рассказами продолжая скрашивать время утомительной дороги.

Глава 20. Светлана

Есть женщины в русских селеньях…

Некрасов

Дорога до того северного городка, куда он направлялся, оказалась не только утомительной, но и сложной трассой. Во второй половине пути начались еще и неполадки с машиной. Сначала полетел кардан одного из задних мостов, и они, сняв его, продолжали движение по скользкой дороге с включенным передним мостом. Под вечер следующего дня стала периодически закипать вода, а потом к этим несчастьям пробило прокладку головки. Добравшись на буксире до ближайшего населенного пункта, Арабес распрощался с водителем.

– Дальше я тебе не помощник, – сказал он и, набрав пива, заночевал в местной убогой гостинице, а водитель – в местном гараже, где поставил машину.

Хозяйка гостиницы, довольно симпатичная и, по виду, богопослушная женщина лет тридцати с небольшим, под утро вошла в номер для его уборки. Он уже умылся и собирался к отъезду. Она была в гостинице в единственном лице за весь обслуживающий и руководящий персонал. Увидав в комнате пустые бутылки из-под пива, она вежливо попросила забрать их с собой и выкинуть на помойку.

– Зачем? – удивился он. – Лучше вы заберите. У вас, наверно, дети есть. Отдадите ребятишкам, это им будет в радость, сдадут и получат копейку.

– У нас уже лет пять никто и нигде не принимает бутылки. У каждого во дворе их гора. Тары для приема нет. В одном нашем селе вагон можно собрать.

– Ха! – усмехнулся он. – Тары нет, подумаешь, проблема. Их можно и в мешки упаковывать. У нас сосед, помню с детства, в мешках яйца с птицефабрики вытаскивал, и боя почти не было. Одной картонкой только ряды перекладывал. На любом заводе по прибытию всегда можно растарить по ящикам. Заниматься не желают ваши бюрократы. Было бы у меня время, я б вашей таре ноги приделал. На многих связанных с разливом заводах бутылка сейчас дефицит.

Этот разговор он вспомнил, когда уже добрался до города и оформлял отгрузку продукции по зачету на бумкомбинате,

– У вас не хватает денег, чтобы полностью загрузить вагон, – сказал ему начальник по отгрузке.

– По взаимозачету допоставку водкой, вином возьмете этот недочет? – поинтересовался Арабес. – Поставлю в течение недели.

Поразмыслив некоторое время, руководство согласилось на водку. Тут Арабес решил вернуться к тем самым бутылкам в поселке, где ему пришлось остановиться после поломки машины.

На следующий день он вновь находился в этом богом забытом районном поселении. Гостиница была та же, в которой он ночевал до этого. Придя в местный радиоузел, он быстро дал объявление о срочном приеме бутылок на водку с поставкой через неделю.

Арендовав в местном магазине небольшое место, он превратил его в приемный пункт. Двое парнишек школьного возраста, один из которых был сыном хозяйки гостиницы, помогали ему упаковывать посуду в мешки. Всем сдающим он выдавал квитанцию с печатью о количестве сданных бутылок. Каждая квитанция гарантировала за каждые двадцать пять бутылок через неделю получение в магазине бутылки водки.

Мешки для складирования, а иногда и ящики жители приносили сами. Вера, что они в конце концов получат обещанное, у них была невелика, но освободиться от надоевшего и мешавшего им бутылочного хлама казалось счастливым шансом.

Через два дня его деятельности им заинтересовалась местная управа. Сначала требовали разрешение на работу с населением, потом потребовали право на работу с алкогольной продукцией и справку от налоговой инспекции, что он исправно платит налоги.

Естественно, их не было, и они за работу в их районе предложили оплатить налоги им.

Он понял, что вокруг него сформировался местный рэкет в лице аборигенной администрации. Поначалу он отговаривался, ссылаясь на незаконность их требований, потом решил потянуть время.

– Через день-два, – ответственно заявил он, – вам придет телеграмма, что с налогами у меня все в порядке и на всю мою деятельность разрешение есть, – и дал адрес: – Пишите.

Понимая, что они выдвигают к нему требования не совсем по правилам, начальник буркнул:

– Затраты на телеграмму – это твои расходы, а нам нужна только заверенная телеграмма твоей налоговой инспекции.

Каково же было их удивление, когда телеграмму с необходимым подтверждением телеграфистка положила им на стол, а копию отдала ему.

– Это фикция, – возмутился местный начальник.

– Проверяйте теперь уже сами, – возразил он. – Телефонистка может подтвердить. Запрос я делал по телефону, и она же получила ответ.

То, что по телефону он разговаривал со своей знакомой, которая работала в налоговой инспекции, было его тайной.

Пока начальство обдумывало следующий свой шаг, он успел собрать двадцать тысяч бутылок и заказать машину с расчетом водкой после поставки товара. Затаренные мешки с бутылками он с трудом вместил в фуру, и поэтому часть их разместил без мешков по сену, уложив плотными ровными рядами.

Когда все было уложено в машину, они с водителем поехали на заправку в соседнее село. Там их обещали заправить по недорогой цене левой солярой. На обратном пути их тормознули на пункте ГАИ при выезде из села. Гаишник предъявил им приказ местного районного руководства. В нем говорилось, что вывоз тары из района запрещен, наряду с несколькими видами других наименований товаров. Машину потребовали отогнать в местное управление милиции. Им пришлось возвращаться в сопровождении милиционера.

Всю дорогу он лихорадочно думал, как же ему выйти из новой тупиковой ситуации, в которую его поставила местная бюрократическая мафия взяточников.

– Это произвол, – возмутился Арабес и, заглушив машину, вытащил ключи из замка зажигания, когда машина поравнялась с домом, где жила хозяйка гостиницы. – Машина в моем распоряжении. Я подожду утра, – и направился в ее дом.

На последние три дня он переселился к ней, так как боялся провокаций относительно себя. Точнее, она ему сама предложила переселиться к ней, чтобы он на некоторое время скрылся от местной администрации. Все это во имя его спасения, так как узнала от знакомого милиционера, что ему хотят как залетному коммерсанту пришить уголовщину или другую пакость, чтобы он не вывез всю тару с района. На этом даже хотели сломать и склонить к какой-то афере, где ему будет уготована роль козла отпущения.

Когда он из арендованной, тоже под гарантии поставки водки, машины вытащил ключи, милиционер на него нервно кричал, требуя их, а водитель, обезумев от происходящего, не знал, кому подчиняться.

– Вы незаконно меня остановили, – настаивал он. – Даже если этот указ местной административной мафии считать законным, уличить в вывозе товара из района меня пока нельзя. Я не пересек границы района. Эта тара – всего лишь строительный материал. Я буду строить здесь дачу, и о каком-то вывозе речи и быть не может.

– Не смеши людей. Из бутылок дом?.. Свет такого не слыхивал. А как же ты будешь рассчитываться с людьми, у которых собрал этот товар?

– У меня есть договор с другой организацией, которая доверяет мне забрать вагон уже поставленных на завод бутылок и привезти им вино. Так что это не ваша проблема.

У него действительно уже была доверенность на получение товара от другой организации соседнего села за поставленную им винному заводу тару. Разваливающая государственная конторка не имела средств на доставку вина с завода, а завод под разными предлогами тянул резину с отправкой.

– Придешь завтра с утра в администрацию, будем разбираться, где тут истина и сказка. Похоже, ты всех здесь за нос водишь, – наконец заявил милиционер.

– Да ты, начальник, скажи своим дебилам, что сначала им нужно помочь мне дело сделать, а уж потом взятки требовать. Вы ж развернуться не даете. Давай, давай, а я пустой.

– Ты, я вижу, мужик непростой, – ответил ему мент, – но на меня не обижайся, с меня требуют. Я выполняю приказ. А приказали мне тебя разгрузить на склад. Из склада товар свой ты сможешь забрать только по суду. Так что думать тебе осталось только до утра, решай.

После этого разговора Арабес задумался еще больше. Машина осталась стоять возле дома, милиционер с местным водителем ушли. Однако в доме у хозяйки его ждал еще один сюрприз. Когда он вошел, то обратил внимание, что хозяйка вся в слезах. Три петуха, вошедшие в дом, чинно склевывали рассыпанные крошки пищи вокруг стола. Он поинтересовался:

– Что случилось?

Она промолчала и, чтобы не отвечать на его вопрос, встала и старательно стала выгонять петухов из комнаты. Два послушных петуха выскочили сразу, а один нахохлился и, недовольный вмешательством, прыгнул на хозяйку, выражая свое негодование.

– Зачем вам столько петухов? – с удивлением вновь задал вопрос Арабес.

– На мясо, – наконец ответила она. – Только петух здесь один, а остальные святые, как и я. Они несушек не топчут, а ждут, когда несушки сами их изнасилуют.

– Зато тот, что на вас прыгает, наверно всех кур и всю живность во дворе перетрахал и к хозяйке в постель готов забраться.

– К хозяйке в постель как раз не этот петух хочет забраться, оттого и плакала, – после некоторых раздумий ответила она и наконец рассказала причину своего горя.

Оказалось, накануне его приезда сюда за посудой ее пытался изнасиловать ее бывший ухажер, который раньше сватался к ней, но получил отказ. Он жил в соседнем селе и периодически наведывался к ней, терроризируя и угрожая, пытаясь склонить к сексуальной жизни. Последний раз он пытался изнасиловать ее под угрозой ножа. Ее терпение кончилось, и она заявила в милицию.

– Его посадили неделю назад по моему заявлению за хулиганство, но, видно, выпустили снова, и час назад он вновь пришел и угрожал, – волнуясь, рассказывала она. – Интересовался вами и в каких с вами я отношениях. Сказал, что сегодня придет снова. На прошлой неделе, когда меня вызывали в милицию, он даже из камеры мне угрожал. Ничего не боится, сидит, как пахан, курит хорошие сигареты. Плюется, ругается, и надзиратель ему ничего не говорит.

– Сидит на нижней или на верхней кровати?

– На нижней. Его часто сажают за то или за другое, а потом все равно выпускают.

– Мне все ясно, – задумавшись, ответил Арабес. – Он работает на милицию, поэтому так смело и ведет себя. А раз еще и на нижней койке и постоянно отпускают, то это явная «сучка». На этот раз его наверняка выпустили по поводу моего проживания у тебя. Господа явно что-то замышляют. Мне, наверно, лучше уйти в гостиницу.

– Не уходите, я боюсь. Неужто вы бросите беззащитную женщину? Вы же благородный мужчина, рыцарь, джентльмен.

Он усмехнулся:

– Есть анекдот относительно джентльменов и твоих петухов. Было у бабы семь петухов и одна курица, вот один гость и спрашивает: «Почему у тебя одна курица и так много петухов?» Она отвечает: «Петух, батенька, здесь один, а все остальные джентльмены».

Хозяйка подошла к нему и, нежно обняв, прошептала:

– Его привлекают моя безгрешность и девственность. Здесь меня христовой невестой считают. В монашки я себя сама давно зачислила. Если любимого человека найти невозможно, то, считаю, с кем попало жить не стоит. Лучше уж монашкой остаться и в посте умереть, чем превратиться в отхожее место для подонка. Он меня сразу ославит. Здесь в округе он всех баб уже перепробовал. Не хочу доставлять ему удовольствие и тем более повод для гордости и слухов. Если вы не съедете от меня, он побоится беспредельничать.

– Как знать, – ответил Арабес, – может все быть и наоборот. Им нужна любая зацепка, по которой меня можно посадить на крючок.

– Вы же не откажете в просьбе женщине? Защитите меня. Я лучше отдамся вам, чем предоставлю удовольствие этому идиоту измываться над моим телом. Он от меня все равно не отстанет. Посмеяться надо мною хочет ради своего тщеславия.

– А может, ты тоже с ними заодно?

Она покачала головой и перекрестилась.

– Как знать, как знать. То, что ты до такого возраста дожила и ни с кем в сексуальной связи не была, тоже странно. Неужто живешь так, будто давно умерла? В наше время, когда девочки в пятнадцать лет знают больше, чем их мамы, это просто кажется невероятным. Может, тебе застраховать свою девственность на случай насилия? – пошутил неудачно он и тут же извинился.

– Бог меня страхует во всем. Вы разве не видите, у меня весь дом увешан иконами и библейскими картинами, это потому что я всю свою жизнь решила посвятить ему и своему приемному ребенку, теперь душа моя с ним. Близость ваша со мной вам должна сулить удачу. Помолитесь небу, если крест у вас на груди, и он даст вам счастливого конца делу. Бог меня простит и ответит вам добром на добро.

– Чувствую, с богом ты в ладах, но креста на груди моей уже нет. Царства же божьего в твоем теле лучше, наверно, неузаконенным грехом не трогать. Может, он на тебе жениться хочет? Девственность потеряешь не с ним, он тогда точно только посмеется над тобой.

– Я его боюсь, он дьявол и он никогда не сможет стать отцом. Отдать же святое тело и душу ему – значит самой стать дьяволом. По поводу греха, так он вокруг нас, и в природе, и в нашей плоти; не преступив порой греха, не сотворишь добра, да и грех порой может стать добром, – ответила она.

– В этом ты, наверно, права. У каждого свой уровень и планка допустимого греха. Однако разрушение своей святой плоти всегда мучительно для души. Может, лучше прислушаться к зову своей природы и не разрушать ее? Служи, как служила, своему богу и будь счастлива, а там как будет; если вдруг нарушишь святость не по своей воле, то греха на свою душу не возьмешь. По своей воле нарушишь его веру и мораль – ни совесть, ни бог не простят.

– Не знаю что и сказать, может и так, а может и не так. У каждого, соглашусь с вами, в этом грешном мире и природа плоти своя, и свой уровень греха. Я любой своей грех давно отмолила постом, если и сотворю что, то непрощеным грехом мне уже не зачтется.

– Это уже своя правда, а не божья. Мы все в этом мире живем под сводами храма золотого денежного тельца и поклоняемся ему, как религии счастья. Деньги или сила дают право на любую любовь, ломают существующие устои морали и формируют бытие жизни, как религию поклонения. Не противиться этому злу насилием призывает и твоя вера. Так в чем же дело? Не противься.

– Это не моя вера, а дьявола, она калечит жизнь многих и многих не верующих в Господа.

Арабес смотрел на ее полные слез глаза, и грустные мысли стали мучить его. Продолжать беседу на эту тему ему явно не хотелось, но, смотря на ее пронизанное болью лицо, он почувствовал жалость к ней. Тут из жалости он вдруг погладил ее по голове, и она, взяв его руку, прижала к своей груди. Он не стал отдергивать ее. Лишь утешительно продолжил: