Публицистика

© Валерий Гурков, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Воспоминания
Здесь мои воспоминания на грани публицистики и мемуаров из разных периодов моей жизни, в большей части совершенно не связанные, ни по времени, ни по месту событий, поэтому – это больше современная проза. Надеюсь, что вы на пожалеете о своём выборе.

Купель

Я видел, что жена просто стала уставать от совместной жизни со мной. Да оно и не мудрено, люди по своей природе очень ранимы, особенно женщины. Ольга часами могла плакать над индийскими фильмами, то от восторга, то от горя. Меня же убивали эти фильмы, я любил все то, что окружает меня в реальной жизни, а не то, что вымышленное на голубом экране. К тому же я был по жизни клоун, плакать, да еще от фильмов, было не по мне. Улыбка Гуинплена никогда не сходила с моего лица. У меня всегда все было хорошо. Подрались дети – хорошо. Разбили посуду – хорошо. На улице дождь или метель – отлично. Собака погрызла зимние сапоги жены – ничего страшного! И таким я был во всем, чтобы не случалось в нашей жизни – все было к лучшему, вот только Ольге такая моя позиция совсем была не по вкусу, ей хотелось, чтобы я хоть немножко сопереживал вместе с ней, а мне хотелось, чтобы она не зацикливалась над очередной житейской заморочкой. Вот и сейчас меня везли на каталке, чтобы зашить новую дыру в боку, а я рассказывал анекдоты, от которых две везущие меня на операцию медсестры хохотали на все операционное отделение. Тоже было и с хирургом, лишь после того как мне все зашили и сделали повязку на рану и торчащую из нее трубку для отвода жидкости, хирург первый заметил, что я лежу совершенно голый и попросил хоть чем то накрыть внезапного ночного пациента…

После того как все заросло и чтобы как то укрепить семейные узы, я решил покататься с Ольгой по моим многочисленным друзьям.

Первыми, кто с хлебом – солью принял нас, были косопузые рязанцы. За день до нашего приезда было замариновано целых два ведра шашлыков и куплено изрядное количество ящиков водки для себя, несколько бутылок коньяка для меня и мартини для Ольги. Всего остального было накуплено на целый взвод. Многие, кто сейчас читают эти строки, могут подумать, что это вновь про очередную русскую попойку! Но могу сказать одно – за неделю пребывания на гостеприимной земле рязанской, мы с Ольгой не увидели, ни разу, ни одного в хлам напившегося моего друга, все было в меру и под хорошую закуску, чисто для приятной совместной беседы и время провождения. Мои друзья сделали все, чтобы не упасть в грязь лицом. Ребята давно приглашали, но все было как то некогда и вот теперь я снова увидел памятник,,писающему мальчику» – так ребята в шутку назвали памятник Георгию Победоносцу, горделиво выставленному в центре города. Нас с женой заселили в однокомнатную квартиру. Сюда потом все подгребали для очередного мероприятия: походов на природу, поездку в Константиново на родину Есенина, поездку на карьеры по добыче песка, где мы набрали кучу всяких окаменевших трилобитов и для моей спины голубой глины, поездку в Рязанский Кремль и показ жене самой короткой, всего в один дом, улицы Рязани. Я перед приездом просил, чтобы нас повозили по святым православным местам рязанской земли, и это было оставлено на завершающие дни нашего пребывания тут. Самым, пожалуй, замечательным таким местом стал для нас Иоанно-Богословский монастырь в Пощупово. В прочем ребята называли его по своему, а точнее Иверским, видимо из за привратной часовни в честь иконы Божьей матери,,Иверской», которая устроена в древних святых Вратах обители.

Рядом с монастырем была купель, в которую стекались, уже не помню точно цифру, но не менее 7 святых источников, поэтому в духовном плане – это было огромным чистилищем и бальзамом для наших израненных жизнью душ. Я после того, как искупался в ней, буквально три дня парил над землей, а не ходил. Настолько непередаваемым было состояние моей души. Жена после этой поездки почти месяц рассказывала своим приходящим в наш дом подружкам, о замечательно проведенной неделе и самыми восторженными ее рассказами были рассказы о купели.

Жизнь взяла свое, через десять лет после этого мы разошлись, но до сей поры при каждой встрече с Ольгой, на ее руке я вижу простенький монастырский перстенек со словами,,Спаси, сохрани», который я в тот день подарил ей.

Однофамильцы

Лето было жаркое, газировку в такое время я не пью, а всегда набираю в дорогу армейскую флягу ключевой воды и выжимаю немного сока из лимона. Пошарив рукой в отсеке для перчаток, нащупал флягу. Она была пуста. В горле давно все пересохло, и я съехал с автобана в ближайшую деревушку. Чтобы не искать, где набрать воды, я остановил машину и спросил у пожилого немца, копающегося перед домом на лужайке:

– Бог в помощь! Извините, что отвлекаю, не подскажите мне, где у вас купить воды? – я потряс перед собой фляжкой.

– Вы из России? – спросил меня в ответ немец на довольно чистом русском языке.

– Да из России, – улыбнулся я, – а вы хорошо разговариваете на русском, работали у нас?

– Да пришлось, – с ухмылкой ответил немец.

Затем немец представился, назвав имя и фамилию, я в ответ с улыбкой назвал свое имя и фамилию. При моих последних словах немец побледнел и, как ни странно, пригласил к себе в гости.

В Германии не очень принято приглашать в гости, а тем более угощать. Все собираются по уютным гаштетам и там проводят свое свободное время. Поэтому, я очень удивился приглашению незнакомца зайти в дом. Перед домом была большая лужайка, которую обрамляли по краям красивые розы, других растений не было, видимо хозяин любил только их. Дом был двухэтажным. Два большущих окна, словно витрины магазина радовали прохожих своими розами, выставленными в них. Одно окно было на нижнем и одно было на верхнем этажах, все остальные окна были в раза два поменьше и выполняли роль просто окон.

Мы прошли с тенистый сад за домом. О боже, каких только тут не было деревьев и кустарников! Это был словно маленький ботанический сад, сразу было видно с какой любовью хозяин относиться ко всему этому. Росли даже абрикосы и несколько сортов винограда. Для меня, человека северного, это было в диковинку. Колодец находился тут же в саду, рядом с беседкой, в которой мы уютно расположились. Ортвин, так звали моего нового собеседника, сам набрал мне воды во флягу и попросил меня рассказать, откуда я родом. Я ему сказал, что родился в Москве, но жил во многих местах. Тогда он напрямую назвал деревню моей бабули. Тут уже смутился я, откуда этот немец знает про эту деревню? Я ответил, что это место, где я часто проводил свое лето в детские годы.

Тогда Ортвин поведал еще один момент из жизни близких мне людей. В 43 году его батальон занял деревню бабули, и он с денщиком стал искать место для постоя и для будущего штаба. Этот самый большой и красивый дом они увидели сразу, и пошли к нему. Войдя в дом, они увидели женщину и пятерых детей стоящих на коленях перед огромной старой иконой. Он знал, что в России одни коммунисты и безбожники, поэтому женщина, сохранившая такую большую икону в такой стране, просто потрясла его. Еще больше потрясла фамилия этой женщины. Она была точно такой же, какую носила его мать. Вот поэтому он и побледнел, когда я произнес свою фамилию. Он тогда приказал не трогать эту женщину и деревню в целом. Пробыв там 4 дня, они начали отступление, а через месяц он попал в плен и 10 лет прожил в плену, помогая строить аэропорт Домодедово и дорогу к нему. Мир большой, но очень тесен.

Я в свою очередь рассказал ему, что муж этой женщины был расстрелян как враг народа в 39-м, а шестой ребенок этой женщины – ее старшая дочь в это время была на фронте и что она является моей мамой. Также я ему поведал о том, что после ухода немцев, пришел финский батальон, прикрывавший их отход, и сжег деревню почти дотла. Так же рассказал, как ютилась бабуля с детьми лет десять в вырытой в земле землянке. При этих словах старик подошел ко мне и со словами:,,Простите нас», опустился на колени и склонил седую голову.

Взлет Души

Я стоял на первом этаже торгового центра и ни о чем болтал с одним из арендаторов, смотря мельком за всем происходящим вокруг меня. Вдруг непонятное чувство овладело мной, наполнив мою душу чем-то настолько приятным и возвышенным, словно я только что употребил какой-то наркотик и меня торкнуло от него. Лет с пятнадцати я научился улавливать тревогу в душе перед будущей опасностью, что ни однократно потом спасало мне и моим друзьям жизнь. Это же было совершенно противоположное чувство! За пятьдесят лет я его испытал впервые и не мог понять причину этого. Не понимая, что со мной происходит, я обернулся назад и увидел источник этого.

В новом, еще не работающем, павильоне молодая девушка, толи арендатор, толи продавец, мыла, стоя ко мне спиной, полы. Она, словно почувствовав на себе мой взгляд, на секунду обернулась и улыбнулась. А перед моим взором сразу пошли многочисленные картинки, словно из прошлой, либо будущей, нашей совместной жизни: я, эта девушка и маленькая с белокурыми кудряшками девочка, похожая одновременно и на меня, и на незнакомку, идем по парку и о чем-то весело болтаем. Я тогда откинул это чувство и мысль о девушке. Она настолько была хороша, что я, реально понимая свой возраст, воспринял это просто как очередную шутку, подкинутую мне небесной канцелярией.

Время шло, а мысль о незнакомке не давала мне покоя. Мою душу, как воздушный шарик гелием, наполнило непередаваемым чувством, я просто летал! Я стал замечать за собой, что без причины стал постоянно петь, улыбаться, вновь радоваться всему, что происходит в моей жизни, стал дома вновь слушать музыку и даже танцевать. Я вдруг понял, что мне в душе не пятьдесят, а максимум двадцать пять. Моя бывшая супруга собралась замуж и была сильно удивлена, когда я ей спокойно дал разрешение на развод. Новое мое качество, наверное, повлияло на ход дальнейших событий! Через месяц мы уже бродили по вечерам по Царицынскому парку, скрываясь в укромных местах от людских глаз…

Мы уже собирались пожениться, но новые неблагоприятные факторы, произошедшие с моими детьми, отодвинули это событие. Наш развод с женой сказался на детях. Проблемы возникли с каждым их них. Два года ушло у нас с бывшей супругой на то, чтобы вытянуть детей. Жена тоже не вышла из-за, проблем с детьми, замуж. Есть все же вещи, которые важнее нашего счастья. Это счастье наших детей! Хотя многие живут по другому принципу. Все, что в прошлом, то в прошлом – думают они. Но дети не могут быть в прошлом. Наши дети всегда в нашем настоящем. Они же и наше будущее. Через два года наши отношения с моей возлюбленной свелись на нет. Ревность, обида или еще что то, я не знаю. Возможно, за два года до нее дошло, что я уже старик по отношению к ней, но это все не важно.

Важно, что я продолжаю любить ее! Важно, что любовь к ней делает меня духовно и физически сильным. Я снова, как в далеком детстве, пишу стихи, рассказы, пою, танцую, рисую. Про все это я забыл за пройденные годы моей жизни, она снова вернула мне это. Я приобрел вновь крылья, приобрел духовную целостность. Мир вокруг меня вновь вспыхнул всеми цветами радуги! Я с улыбкой и мыслями о ней засыпаю, говорю каждый вечер ей:,,Спокойной ночи, Солнышко!» и с улыбкой утром просыпаюсь…

У меня была учительница Валерия Федоровна, которая на мою постоянную улыбку на ее уроках реагировала словами:,,Гурков, смех без причины – признак дурачины!» Вот теперь я, с полной убежденностью в своей правоте, могу ответить:,,Смех без причины – признак духовной гармонии и полета души!» Господи, спасибо тебе за то, что со мной происходит! Сделай так, чтобы и она была так же по настоящему счастлива, даруй ей здоровье и долгих лет жизни! Аминь! Хотя, зная свой характер, думаю, мы еще потанцуем под Шопена. Да, да, непременно потанцуем!

Есть ли Бог на свете?

Я позвонил теплотехнику и спросил когда идем на обход? Каждый день мы с Андреем Николаевичем обходили торговый центр: он дистанционным пирометром измерял температуру притока охлаждающего воздуха в различных точках на потолке центра, а я подготавливал завершающий этап, обзванивая директоров ресторанов и говоря им, что нам пора обедать. Николаевич сказал, что уже идет, и я ждал его возле лифта на втором этаже. Мы как обычно прошлись по всем этажам центра, в очередной раз, споря на разные темы. Ларин много читал, и это импонировало мне с ним общаться. В свою очередь я мог с ним поспорить совершенно на любую тему по любому периоду нашей и мировой истории, подчас на удивление ему, разбивая в пух и прах его определенные взгляды на те или иные события, что тоже давало ему повод для общения со мной.

В этот раз спор был о материальном и духовном. Ларин был за первое, говоря, что материальная сторона доказана наукой и что это первородная составляющая нашего мира, я же был за духовную составляющую. Тогда он меня просто спросил, как тогда доказать, что Бог есть, если его ни одним прибором, ни визуально глазом не измерить и увидеть.

– Да, но его можно почувствовать, его силу, его энергию, увидеть воочию его творение, – ответил я.

– По образованию Галактики и Планет я думаю спорить не будем, – улыбнулся он, – ты мне так на чем то конкретном докажи, что Бог есть. Вот прибор, позволяющий измерять температуру предметов и окружающего их воздуха, если бы, к примеру, Бог был, то было бы облако или сгусток энергии, вероятно, скорее всего, с отличной от их температуры температурой? Правильно?

– Скорее всего, – улыбнулся я, – значит, если ты сам почувствуешь на себе эту, отличную от окружающей температуры, температуру, то сам признаешь существование духовного начала, назовем это Богом!?

– Если почувствую, то поверю! – в ответ улыбнулся Ларин.

– Хорошо, Андрей Николаевич, я тебя за язык не тянул, идем, пообедаем во Фрайдис, нас там уже ждут, а потом к тебе в кабинет.

Мы пообедали в ресторане. Николаевич пропустил в одно лицо 100 грамм, для дезинфекции организма и мы пошли к нему в кабинет. Там я попросил его измерить температуру моих и своих ладоней. У него температура составила примерно 35, а у меня 36 градусов, что соответствовало норме. После этого я усадил его на стул и встав сзади, положил свои руки ему на плечи… Через минуту Ларин испуганно рванул со стула вперед со словами:,,Ты чем жжешь, зажигалкой?». Ларин знал, что я любитель различных розыгрышей и шуток, поэтому он бы не сильно удивился, если бы я направил огонь зажигалки ему на плечи. Больше его удивило другое – в моих руках ничего не было! Тогда он как ошалелый посмотрел на меня и попросил для,,чистоты эксперимента,, пригласить пару свидетелей.

– Без вопросов! Зови пару электриков или сантехников, – сказал спокойно я.

Через 10 минут эксперимент был повторен и Николаевич снова отпрянул вперед. Он смотрел недоверчиво то на меня, то на подчиненных. Но те не понимая, что от них хотят, только жали плечами, не понимая, почему начальник спрашивает о зажигалке, которой нет. В завершение всего я просто посадил его напротив зеркала и медленно, чтобы он видел, положил свои пустые руки ему на плечи. Он отпрянул вновь. После этого я измерил температуру своих ладоней – 36 градусов, как и было! С этого дня наш, как я называл его, теплый техник не был уже столь убежденным материалистом.

Я же не стал ему объяснять, что давно уже являюсь мастером рейки и что это обычное явление во время сеансов – чувствовать как энергия горячим ключом бьет из ладоней целителя к больному органу или телу пациента. Ведь это тоже было сеансом целительства – исправление больного мировоззрения человека, хотя, наверное, и не совсем правильным путем. С другой стороны оказался прав и Ларин, когда во время спора сказал мне, что нашим женщинам не нужна наша духовность, они стали практичными и им нужна наша материальная составляющая, если ее по какой-то причине не окажется, то нас просто бросят ради того у кого она есть. Даже если и в помине у них не было духовности.

Жизнь в скором времени показала его правоту в этом. Хотя в глубине души я все же не верю в правоту Ларина и считаю, что это просто было новое для меня испытание. Как впрочем, и Ларин в душе, наверное, не верит в существование Бога, но с другой стороны, если нет Бога, значит, у Николаевича нет и души.