A. П. Чехов и русская интеллигенция

Если Гаршину и Надсону приходилось жить и работать в обстановке, доведшей одного до крайнего пессимизма и преждевременной смерти, другого до умопомешательства и самоубийства, то в эпоху Чехова эта обстановка стала еще пошлей, еще гаже.

Общественная атмосфера, в которой складывалось миросозерцание Чехова и рос его талант, ярко обрисована Гаршиным в письме к Латкину (декабрь 1883 г.): «Собралось на именины, человек пятнадцать молодых учителей, адъюнктов, лаборантов и прочей ученой братии. Нехорошее я вынес впечатление. Разговоры об единицах, решении геометрических курьезов, разговоры о трихлорметилбензоломилоидном окисле какой-то чертовщины – это часть первая. Гнуснейшие в полном смысле слова анекдоты, соединение ужасной чепухи с бесцельной и неостроумной похабщиной (какая-то турецкая или ташкентская) – это второе. Основательная выпивка – третье. И больше ничего. Ни одного не только разумного, но хоть сколько-нибудь интересного слова. Право, какое-то одичание».