Пожизненно. Цитадель в огне

Бэб принесла поднос с обедом. Овощное пюре, нежнейший кусочек рыбы, поджаренный хлеб, вафельные трубочки, начиненные легким сыром. Даша попросила служанку посидеть рядом, съесть пару вафель. Разговаривали о новостях из города. Сегодня про диких дарков болтали столько, что и вовсе не верилось в правдоподобность слухов. Вроде в городе дарков прячется уже больше, чем людей. Все караулы усилены, даже королевские гвардейцы район Центрального города патрулируют. Хорошо, что в замке все спокойно.

Даша старалась не смотреть на связку ключей на поясе Бэб. Двинуть кувшином по затылку – и вот она, свобода. Со служанкой будет нетрудно, она хоть и выше ростом, да вряд ли ее отставная Перчатка приемам нападения учила. Только жалко. Пока Бэб была девушке симпатична – доброжелательная, каждый раз извиняется, когда дверь запирает. Сгноит Машка потом невинную прислугу. Сурова Мария Георгиевна ныне, даром что все время улыбкой сияет.

Попробуем покинуть замок без насилия. Вот только как за ворота выйти? Полукровка как-то упоминал, что прятался в замке. Хвалился, что шныряет через стены свободно. Ну, на то он и Минимум. А ты, Дарья, отрастила себе фигуру громоздкую, не в меру темпераментную. Фу…

… – Между Бобовой улицей и Пристанями все проулки перегородили, – рассказывала Бэб, – и всю ночь костры жгли. А перед самым рассветом на охрану два хобия выскочили. Шесть человек в клочья порвали. Ни копья, ни рогатки-заграждения не помогли. Что толку охранять, когда в каждой щели кто-то из диких дарков зубы скалит, норовит на спину человеку прыгнуть?

– Преувеличивают, наверное, – возразила Даша. – От Бобовой улицы до Пристаней шагать устанешь. Да еще Каменный канал рядом. Где там все перегородить? Сплетни одни.

– Может быть, – слегка смутившись, согласилась Бэб. – Я у Пристаней всего один раз была. Все равно страшно. Мы хоть и за стенами, да ведь войск в замке почти не осталось. Кто нас защищать будет, если дарки в замок сунутся?

– Беспокойное время, – вежливо кивнула Даша.

Ха, тоже тема для беспокойства. В Западном углу вообще никакой охраны нет. Стражники, что на ночь в башнях запираются, только собственные задницы и стерегут. Ничего, народ выживет.

– Госпожа Аша, вам леди Мари не говорила, когда она вернется? – явно нервно спросила Бэб. – Очень долго их нет.

– Нет, – сказала Даша. – Сказала только, что могут задержаться. Ты не волнуйся.

– Что-то пусто в замке, – пробормотала служанка. – Не по себе как-то. Вы не знаете почему…

Где-то в Цитадели торопливо ударил колокол. Три быстрых удара, еще три…

Бэб вскочила на ноги:

– Новости важные. Наверное, принц Берн в сражение вступил. Пойду, узнаю. Вы уж извините…

– Запирай-запирай, – благодушно сказала сытая Даша. – Мне спокойнее будет. Никакие дарки не залезут.

* * *

Высоко. Даша лежала животом на подоконнике. По досмертному исчислению – до земли около десяти метров. По приблизительным прикидкам, из постельного белья и гобеленов выйдет веревка нужной длины. Только к чему ее привязывать, вот в чем вопрос. Оконная рама человеческого веса, пусть даже и не дотягивающего до среднестатистической нормы, не выдержит. К тому же надежно зацепить веревку можно, только выдавив стекло. Беззвучно такой фокус не получится – мутное стекло по здешним меркам большая ценность, и оно надежно запаяно в свинцовую окантовку. Навели роскошь.

Даша раздраженно прошлась по комнате. Никаких условий для бегства. Высокий третий этаж, веревок нет. Постельное белье на ленты драть пока опрометчиво – потом не оправдаешься. Да еще во дворе замка воцарилось совершенно неуместное оживление. К воротам то и дело подходят благородного вида господа в сопровождении слуг, нагруженных вещами. Похоже, сегодня в замке многим не сидится. Услышать, о чем говорят, Даше не удавалось, но вид у стражников был растерянный. Вон как выстроились со своими гизармами нелепыми. Что там стряслось? Своих забот полно, но все равно интересно.

Застучали копыта, из Цитадели к воротам подкатила повозка с наваленными пожитками. Рядом на роскошной лошади трясся престарелый дяденька. Его сопровождали двое гвардейцев. Не глядя на стражников, поспешно въехали в арку ворот. Возница на повозке подхлестнул лошадей. Караул у ворот посмотрел вслед, десятник в шлеме с плюмажем сердито сплюнул.

Даше и самой хотелось плюнуть вниз. Время шло, а умных мыслей что-то не появлялось. До сих пор единственной ценной вещью, способной пригодиться во время бегства, оказалась ножка от высокого резного столика. Отломать ее стоило немалого труда, но дубинка получилась надежная. Теперь красться по ночным улицам будет спокойнее. В том, что бежать придется ночью, Даша теперь была уверена. С веревкой можно выдумывать что угодно, но спуститься на глазах у десятка стражников никак не удастся. Что бы у них там ни стряслось, но такой акробатический трюк привлечет внимание. Тем более сама Даша в последний раз лазила по канату на уроке физкультуры еще в досмертной жизни. Сорвешься – доктора Дуллитла в городе нет, гипс на поломанные ноги накладывать некому.

Ничего-ничего. Что-нибудь придумаем. Даша с удовольствием посмотрела на искалеченный столик. Стоит себе у стены, вазу на себе держит, как ни в чем не бывало. И не догадаешься, что только стена колченогий стол и подпирает.

Даша снова легла животом на подоконник. Солнце уже цеплялось за зубцы замковой стены. Вечереет. Придется все-таки простыни раздирать. Если удастся привязать «канат» к постели, можно будет рискнуть спуститься. Ложе здесь такое массивное, что и втроем не сдвинуть. Для развлечений кроватка предназначена. Ладно, значит, руками и зубами придется за «канат» цепляться, ногами тормозить. Ничего страшного – три-четыре десятка движений, и узница на земле. Ага, страшно и даже очень. Ну, людей ножом тыкать в первый раз тоже было страшно.

Снова застучали копыта. Теперь замок покидал одинокий всадник. Десятник у него что-то спросил. Всадник только раздраженно взмахнул плетью. Его пропустили. Странно как-то. Ни одного офицера у ворот. Движение одностороннее, всем что-то срочно понадобилось в городе. И тихо как. В крыле, где располагаются покои Мари, мертвая тишина. Бэб так и не вернулась, рассказать, что стряслось, некому. От сестрицы ни слуху ни духу. С одной стороны – хорошо, никто побегу мешать не будет. С другой… как-то тревожно.

Даша засопела, подошла к постели и решительно выдернула из-под покрывала нижнюю простыню. Думай – не думай, а что-то делать нужно. Рвать мягкую ткань пришлось зубами. Даша оторвала широкую ленту, принялась свивать в жгут. Эх, привычного ножа не хватает.

Работа успокаивала. Метра четыре надежной веревки оказалось готово. Даша варварски уничтожила один из гобеленов. Покрывало оставила на потом. Еще в резерве остается чехол матраца – тоже шелковый, крепкий. Вот только куда содержимое матраца девать? Поймают, за один лишь учиненный беспорядок прилюдно казнят.

Работая, Даша напряженно прислушивалась. За дверьми по-прежнему стояла полная тишина. Во дворе, у ворот, жизнь теплилась. Еще были слышны голоса людей, спешно покидающих замок. Потом активно затопали сапоги, забренчало оружие. Девушка не выдержала, выглянула – охрану ворот усилили вдвое. Этого еще не хватало. Солдаты подтаскивали к воротам рогатки. Командовал какой-то сильно прихрамывающий лорд. До Дашиного окна отчетливо долетала его ругань. Среди копейщиков теперь мелькали и лучники с колчанами, набитыми стрелами. Неужели отражать приступ готовятся?

Даше хотелось заскулить. Сидишь как дура, ничего не понимаешь. Чего ждать? Что здесь вообще происходит? Была бы Эле, она бы все растолковала.

Девушка с удвоенной энергией принялась за веревку. Главное – спуститься с этого проклятого этажа. Потом можно на стене спрятаться, настоящую веревку найти. Если пробраться на восточную сторону замка, удастся спуститься, там стена невысокая. Вот только стражников и там, наверное, полно. Придется утра ждать. Могут поймать как вульгарную пиратскую шпионку. Или дарковскую лазутчицу.

Шорох заставил Дашу вздрогнуть и сунуть узловатый «канат» под кровать. Звук шел не от дверей, а от окна. Там, в сгустившихся сумерках, мелькнуло что-то небольшое. Крылан-вампир, о которых столько болтают? Или попугаи-желтяки совсем обнаглели? Даша выдернула из-под подушки ножку-дубинку и двинулась к окну. В верхней части окна мелькнуло нечто знакомое – потертый нос башмака. Рядом крысиным хвостом вздрагивал длинный тонкий шнур.

Даша опустила оружие.

Едва ноги Костяка коснулись подоконника, парень мгновенно спрыгнул на пол комнаты, замер, присев на корточки.

– Что так долго? – укоризненно поинтересовалась Даша. – Я уж думала, ты не придешь.

Костяк посмотрел на подружку снизу вверх. Лицо у него от напряжения было кирпично-красным. Окинув взглядом комнату, парень плюхнулся на задницу и принялся отдуваться.

Даша смотрела на него с новым странным чувством. Вот стоило увидеть дрыгающиеся в окне худые ноги, и все стало на свои места. Оказывается, только его и ждала эти два дня. Дурища, ты же к нему действительно нежно относишься.

– Думаешь, это легко было? – пробормотал лохматый. – Пока сообразили, где ты отдыхаешь. Пока я в это крыло дома перебрался. Полдня, чтобы двор перейти понадобилось, чтоб они все сдохли. Между прочим, на этих дверях лучшие в городе замки…

Даша опустилась на колени, чмокнула парня во взмокший лоб, потом поцеловала в губы:

– Хватит болтать. Отдышись, и валим отсюда.

– Ты пойдешь? – Костяк запнулся. – Правда, пойдешь? Эле сказала, чтобы я с тобой обязательно поговорил. Хотя бы напоследок.

– Что это еще за «напоследок»? – Даша хотела обидеться, но передумала. – Я с самого начала знала, что уйду. Только ты мне почему-то не рассказал, как из замков положено удирать. Вот я здесь голову ломала, веревки дурацкие плела. Хорошо, что ты пришел.

– Ты уверена, что хочешь уйти? – пробормотал лохматый. – Здесь так богато.

– Ты бы еще там посмотрел, – Даша ткнула пальцем в запертую дверь, ведущую в покои Мари. – Вон где непомерная олигархическая роскошь. Только я к вам хочу. Совершенно определенно. Можно мне будет пока на Пустых хуторах спрятаться? Или вы со мной теперь связываться не рискнете?

– Вот дурочка, – прошептал Костяк. – Ты когда-нибудь могла представить, чтобы Эле глаза терла? Она тебя любит.

– А ты? – прямолинейно спросила Даша.

– Ты же знаешь. Мне без тебя плохо, – лохматый малодушно опустил глаза. – Только я тебе не пара…

– Как дам сейчас в лоб! – Даша фыркнула. – Ладно, потом лирикой займемся. Давай, выводи меня отсюда поскорее, пока никто не нагрянул.

– Хм, подождать придется, – Костяк по-прежнему не решался смотреть подружке в глаза, но с растерянностью уже справился. – На крышу я сейчас и один вряд ли поднимусь. Там выступ жутко неудобный. К дверям вашим шикарным ни одна отмычка не подходит. По правде говоря, уйти только через двор можно. Только сейчас мы не спустимся, – там оборону у ворот укрепляют, – заметят в два счета. Придется подождать.

– Значит, ты из-за меня опять в мышеловку полез, – с гордостью сделала вывод Даша.

Лохматый посмотрел на нее с изумлением:

– Мне очень нужно было с тобой поговорить.

– Разговорчивый какой, – девушка улыбнулась. – Ладно, раз нужно подождать, давай отдышись, водички попей, расскажи мне, что в городе случилось. Об остальном на свободе поговорим, – она ухватила Костяка за руку и помогла встать.

– Ну и пышно же здесь, – пробормотал парень озираясь. – Высоко твоя сестрица забралась.

– Да ну ее в задницу, – Даша наполнила бокал из тонкого стекла.

Лохматый мгновенно проглотил чуть подслащенную и пахнущую лимоном воду, принялся оглядывать дорогой бокал. Постучал ногтем:

– С ума сойти! Ну и посудина.

Даша отобрала у него предмет восхищения, снова наполнила из серебряного кувшина.

На этот раз Костяк пил с чувством:

– И водичка ничего. Королевская.

– Может, вместо меня здесь останешься? – предложила Даша.

– А можно? – с надеждой прошептал парень.

Даша ткнула его кулачком в живот. Лохматый хрюкнул и сказал:

– Не, ты меня не уговаривай. Нынче все, кто может, ноги из замка уносят. Дурной день выдался для Каннутского королевства. Разгромили нашего принца Берна начисто. Гонец только утром до города добрался. Пираты идут по реке, со дня на день здесь будут. Народ из Каннута во все стороны бежит. Надеются отсидеться на хуторах. Только вряд ли. Идти некуда. Лорд Дагда со своим хитрозадым Калатером нас предал. Они вроде бы во время сражения в бой с пиратами так и не вступили. В самый решительный момент взяли и ушли от реки.

– Подожди, – ошеломленно пробормотала Даша, – но лорд Дагда ведь здесь, в замке. Сидит в старой Гостевой башне. Или он удрал?

– Нет. Он со своими охранниками в башне заперся. Наверное, надеется пиратов дождаться. Молчит, на попытки вступить в переговоры не отвечает. Мы из конюшни все слышали.

– Подожди, я соображать перестала, – жалобно сказала Даша. – Кто это «мы» и при чем тут конюшня?

Лохматый подвел подругу к окну.

– Конюшня – вон она, – он показал на угол строения левее все еще суетящихся у ворот в свете факелов солдат. – Вот у конюшни чердачок имеется, там мы и сидели. Душно – просто жуть. Хорошо, что Эле все закоулки замка как свои пять пальцев знает.

– Так она там и сейчас сидит? – ахнула девушка.

– И она, и Минимал ваш любимый. Полукровка показал, как в замок проникнуть. Эле догадалась, где ты жить можешь. Мы там, считай, с раннего утра парились, еще до заварухи с этими известиями о поражении. Мы видели, как ты на ворота смотрела. Только я никак сюда пробраться не мог.

– Я не на ворота смотрела, – обиженно сказала Даша. – Я думала, как спуститься, – девушка выдернула из-под кровати разноцветный «канат». – Вот, почти готовый…

– О! – Костяк с удивлением покачал головой. – Ты что, думала с собой на память и мебель прихватить? Твоя веревочка бы выдержала.

– Не издевайся. Я брякнуться боялась. Между прочим, я из окон сроду не сползала. Давай быстрее отсюда выбираться. Хозяйка и Мин заждались, наверное.

– Они не глупее нас, – успокоил лохматый. – Видели, как я залез, и понимают, что пока у ворот стража не утихомирится, нам не выбраться. Эх, жаль я двери открыть не могу. Тогда бы мы мигом отсюда смылись. Со стороны галереи я с замком долго ковырялся. И какой гад запоры такие выдумал? Придется ждать.

– Вы из-за меня так рискуете, – с ужасом прошептала девушка.

– Ты из-за нас тоже рисковала. Мы вроде как свои, – осторожно сказал Костяк.

– Я и не сомневалась, – Даша взяла парня за руку. – Я иногда глупая бываю, но потом все понимаю.

– Ну и хорошо, – смущенно сказал лохматый. – Нам бы хозяйке и коротышке какой-нибудь знак подать. Чтобы не думали, что мне здесь голову проломили и ждать уже нечего. Здесь какая-нибудь свеча есть?

– И свеча есть, и ламп и светильников полно. Только мне, как дитю, кресало не доверяют.

– Не беда, у меня есть, – пробормотал Костяк, – давай свечу…

Парень поводил зажженной свечой перед окном, потом убрал подсвечник в угол:

– Думаю, они поняли. Особенно светиться нам незачем. Внимание привлечем. Замок-то почти пуст.

– Костя, а что теперь будет? Неужели пираты в Каннут войдут?

– Ну, то и богам неведомо, – философски вздохнул лохматый. – Эле про поражение полдня рассуждала-бубнила. Она в таких вещах куда лучше нас разбирается, да и то предсказать, что будет, не берется. Защищать-то город некому. Войск почти не осталось. Горожане на стены не пойдут. Из благородных в Каннуте мало кто задержался. Не знаю, как пронюхали, но еще вчера бегство началось. Куча лордов, кто барки добыть смог, уже вверх по реке драпанули. Там такой городишко стоит – Роф. Слышала? Многие лорды там отсидеться надеются.

– Струсили все, значит?

– Не все, – Костяк кивнул на окно, – лорд Элкмар, даром что хромой, всерьез замок удерживать собирается. Правда, людей у него и полутора сотен не наберется. Купцы за Пристани насмерть встанут. Ну и наши «деловые» пиратов пощекочут, когда в город вернутся.

– Откуда вернутся?

– Так с реки, – парень ухмыльнулся. – Гвоздь почти всех наших увел. Лорды-то, каждый сам по себе, драпают. Ой, не все они до Рофа доберутся.

– Значит, твои на реке пиратствуют, а ты со мной здесь сидишь?

– Даша, ты для всех моя подруга, – Костяк засопел. – Все знают, что тебя гвардейцы замели. Думаешь, для моих ребят так странно, что я тебя выручать полез? И не осуждай наших. Мы воры, нам за серебром и лихой жизнью охотиться сами боги подсказали.

– Не очень-то мудро со стороны богов. Да мне наплевать, – пробурчала Даша. – Я за трусливых лордов переживать не буду. Обираете их, и на здоровье. Мне, когда вы пьяных шмонаете или у хуторян кошели срезаете, не очень нравится.

– Ротозеев всегда кто-то учит, – лохматый глянул неуверенно. – Можно мне еще попить?

– Да хоть все выпивай. Там еще три кувшина стоят, на любой вкус. И пойдем, умоешься. Когда еще в такой ванной побывать удастся…

Трепетал огонек свечи. Костяк фыркал, умываясь над ванной.

– Даша, а куда вода течет? Неужто как в банях? Здесь же высоко.

– Ну да, по трубе и течет. Лезь в ванну, я тебя окачу, как следует.

Спина лохматого чуть заметно вздрогнула:

– Так ведь…

– Ничего, раздевайся. Вымоешься хоть раз в жизни как нормальный человек. Давай-давай, ванна для этого и предназначена.

Костяк неуверенно развязал штаны, разулся, стараясь не поворачиваться к подружке, ступил в просторную мраморную емкость.

Даша смотрела на его худощавые беззащитные ягодицы. Уличный мальчик. Глупый. Надежный. Свой.

Лохматый вздрагивал, когда на его плечи лились медленные струи воды. Вода была чуть-чуть прохладной, но вздрагивал парень не от холода. Даша взяла кусок душистого абрикосового мыла, и молодого вора начало трясти сильнее. Лишь раз Костяк попытался выговорить что-то насчет промокшего платья подруги.

– Мне перестать, да? – прошептала Даша.

Лохматый совсем не хотел, чтобы она перестала. Да девушка и не подумала останавливаться. Скользкие ладошки скользили по горячему трясущемуся телу. Даша точно знала, что ей хочется сделать, и ей очень нравилось блаженное бессилие парня. Вот каким покорным он бывает. Намыленные ладони ласкали впалый живот. Даша уже стояла в ванне, прижимаясь к спине парня. Лизнула позвонки, выпирающие из худой шеи. Кощей молоденький. Ладонь скользнула ниже. Лохматый издал ни на что не похожий звук. Щенок-переросток.

Даше нравилось. Мужское возбуждение, доступное и очевидное, ласкало ладони. С ним можно было делать что угодно. Например, поглаживать еще и еще. Увлекательное занятие…

От струй воды, полившихся на плечи, лохматый задышал чаще, кажется, даже с облегчением. Ничего сказать он так и не смог. Даша поливала парня из кувшина, неторопливо, почти с тем же чудным, незнакомым удовольствием, которое доставили скользкие ласки. Спешить некуда, воды хватает. Девушка опорожнила второй кувшин, поставила на полку. Запустила пальцы в волосы парня, заставила повернуться к себе. Откуда-то возникла уверенность, что сейчас черноглазый поганец ни в чем не станет возражать. Даша поцеловала его в губы. По-настоящему. Глаза у лохматого были пьяные. Обнять подругу мокрыми руками он так и не решился. Даша смотрела ему в глаза, видела в них свое отражение. Бесстыдная юная вакханка. Распутная, чужая, красивая. Отблеск свечи прыгал-играл на блестящей от воды коже, и Даша поняла, что лохматый тоже красив. Да ладно, пусть и не очень красив, но он свой. Совсем свой.

Она опустилась на колени. Лохматый издал только протяжный бесконечный вздох. Даша знала, что ничего не умеет, но в конце концов теоретические знания из досмертной жизни тоже могли пригодиться. То, что разглядывала с брезгливым интересом на нехороших сайтах в Сети, сейчас очень даже помнилось. Даша с совершенно ошеломившей ее саму страстью перешла к практике.

Пахло чистой водой, чуть мылом, под всем этим прятался родной запах сыромятной кожи и уличной каннутской пыли. И возбуждение парня оказалось крайне заразным. Даша задыхалась, чувствовала себя кем-то другим, но ни за что в жизни не хотела останавливаться.

Она без тени сомнений довела удовольствие до конца.

Лохматый хрипло и громко дышал на всю ванную комнату. Даша вышла из мраморной чаши, выжала намокший подол. Лицо у Костяка было блаженное и отсутствующее. Ну, просто клинический идиот. Даша сдержала истерический смешок – и сама-то чувствовала себя не совсем здоровой. Возбуждение жаркими толчками билось в висках. Ты сошла с ума – ля-ля-ля, какая прелесть, – цитата из мультфильма, совершенно не имеющего отношения к произошедшему безобразию. О, боги…

Лохматый, надо отдать ему должное, выбрался из ванны самостоятельно. Ухватился за штаны. Парня ощутимо качнуло.

– Да подожди ты, – подавляя смех, приказала Даша. Подхватив полотенце, принялась вытирать жертву сексуального эксперимента. Костяк вдруг обнял-облапил за плечи с такой силой, что девушка охнула.

– Дашечка, что с тобою здесь сделали?

В голосе парня промелькнула такая паника, что Даша не выдержала и хихикнула:

– О, и что со мной здесь только не делали! Клали спать на мягкую постель, пытали бездельем и утонченной пищей. Сулили блестящую карьеру. Совращали разнузданными намеками. А я все тебя, дурака, почему-то ждала. Когда ты в окно корябаться начал, я по-настоящему поняла, как соскучилась.

– Ты раньше по мне совсем не скучала, – прошептал парень. Его дыхание обжигало шею Даши, и от этого почему-то еще сильнее застучало в висках.

– Костя, я вообще-то девка вздорная, – пробормотала Даша. – И тогда, на Навьих камнях, не нужно было из-за меня рисковать. Прости меня, пожалуйста.

Даша ошеломленно осеклась. При чем здесь Навьи камни? От возбуждения мысли совсем запутались.

Лохматый молчал, только целовал в шею. Чувствуя, как безвольно запрокидывается ее голова, Даша пролепетала:

– Ты бы штаны надел. Мы же все-таки не в «Треснувшей ложке»…

Перед воротами наступило затишье. Стояла невысокая баррикада из двух рядов рогаток, сбитых из заостренных кольев. Горели два ярких костра у стены. Тихо переговаривалась группа копейщиков. Хромого лорда Элкмара видно не было.

– Даже хуже стало, – прошептал Костяк. – Пока костры не прогорят, высовываться нет смысла. Как на ярмарочной сцене на стене куклами повиснем.

– Костя, а зачем эти загородки? Ведь стены вон какие высокие, и ворота крепкие, – спросила Даша. – Неужели, если за ворота пираты прорвутся, их рогатки остановят?

– Пиратам ворота штурмовать долго придется. Рогатки не для них предназначены. Это от тех, кто под благовидным предлогом в ворота проскочить попытается. Свяжут коротким боем стражу, тогда и пиратам ворваться удастся. Хотя вряд ли. Стража бодрствует.

– Понятно, значит, диверсантов опасаются, – прошептала Даша.

– Наверное, – неуверенно сказал лохматый. – А кто это?

Объяснять Даше не хотелось. Рубашку парень не надел, и теперь его плечо просто огнем жгло плечо Даши. И смотреть не нужно, глаза у воришки темные, хочет продолжения. Не выплеснулось до дна желание. Даше и самой было трудно дышать – подоконник давил на грудь, как перевернувшаяся могильная плита. Все вверх тормашками. Ой, с ума сойти.

– Костя, а мне на войну наплевать, – безрассудно выговорила Даша. – Пойдем на кровать, а? Я хоть раз на нормальной постели хочу попробовать.

Руки лохматого мгновенно оказались на девичьей талии. Поцелуи жгли шею подруги и коротко подстриженный затылок. Даша опьяненно смотрела в темноту. Над зубцами замковой стены проносились быстрые силуэты ночных сычиков и мелких крыланов. Кто из них кого жрет, Даша так до сих пор и не знала.

– Аша, – жарко прошептал Костяк, – тебя здесь точно околдовали. Только я удержаться не могу.

– По… пользуйся, – пролепетала Даша. – Зря ты штаны натянул…

Она взлетела в воздух. Худые, но крепкие руки вора донесли девушку до темного простора постели. Даша отвечала на поцелуи, почти кусала рот парня, ловила язык.

– Подожди, я из этого проклятого платья выпутаюсь…

Даша, извиваясь, выползла из платья. Костяк развязал брюки, швырнул ремень с ножом и дагой на подушки в изголовье. Даша чуть не зашипела от нетерпения – какое еще оружие, когда дышать невозможно? Но лохматый уже был рядом, уже целовал, и сразу стало легче. Оказалось, что быть голой рядом с голым мужчиной – самая важная вещь на свете. Жестковатые от мозолей ладони парня скользили по бедрам, и Даше хотелось, чтобы он был еще решительнее. Какие еще «прелюдии»? Она готова, уже сто лет как готова.

Потом Даша почему-то оказалась сверху. Лохматый дрожал, что-то бормоча, целовал небольшие упругие груди подруги. Даша занималась куда более забавными вещами – от ее ласк возлюбленный чуть не взрывался. Девушку опять охватило потрясающее ощущение всесильности. Ну, разве может быть больший кайф?!

Даша раскинулась на подушках. Лохматый, обнимая, осторожно и страстно оказался сверху. Миг, когда его слишком вкрадчивые движения чуть не взбесили Дашу, тут же забылся. От блаженной тяжести Даша завопила в колеблющийся полог. Нет, не завопила – поцелуй так вовремя закрыл рот. Даша вцепилась в горячие плечи парня. Кажется, ногтями. Но сейчас это было не важно. Глаза закатились, вихрь звездной тьмы заполнил мир. Даше показалось, что она лопнула расплавленным, ослепительно приятным золотом.

Нет, то была не Даша. Нормальная девушка вернулась в темную спальню чуть позже. Осознала, что это именно она выгибается, опираясь локтями и пятками, навстречу мужской тяжести. Костлявое чудище, невоспитанное и любимое, делало просто невыносимые вещи. Наплевать, где он такому научился. Даше хотелось завизжать во весь голос, поблагодарить и сучку Ресничку, и, должно быть, целую сотню иных баб, которых перетрахал, набираясь опыта, лохматый. Только все, фигушки, теперь он только Дашин.

Костя урчал и что-то лопотал. Подруга с восторгом повиновалась его телу. Падала лицом в подушку, поднимаясь на колени, податливо сопротивлялась страстному давлению. Оглохла, ослепла, но чувствовала каждый миг. Ну разве можно называть это полное опьянение глупым словом «трахаться»? Все, что знала, все, что видела на экране монитора или слышала за занавеской, оказалось враньем и бредом. Пусть и достоверным по форме. Другое, все другое…

Даша еще раз слетела в космос, на этот раз сама заглушила вой, вцепившись зубами в подушку. Потом, почти осознанно, помогла отправиться в маленькую смерть лохматому…

– Дашечка, – прошептал вор, – ты любишь ругаться «пошлостью», но я тебя, правда, люблю. Мне все равно, почему ты с ума сошла.

Даша послушала, как взбесившимся метрономом стучит сердце парня. Собственное сердце скакало еще быстрее.

– Я с ума сходить и не думала. «Девочка дозрела», – поется в одной песне. Я просто очень путаная девочка. Но, кажется, я тебя, наглеца, тоже люблю.

– У тебя это просто в первый раз, – прошептал Костяк. – Всегда запоминается.

– И вовсе не в первый, – попыталась рассердиться Даша. – Уж кто-кто, а ты мог бы и помнить все детали моей интимной жизни.

– Ты меня за тот раз извини. Если бы я знал…

– А ты меня за Навьи камни извини. Слушай, Костя, мы так и будем, как идиоты, извиняться?

– Да, сейчас не время. Мы еще поговорим?

– Вообще-то я надеюсь не только на разговоры, – хихикнула Даша. – Мне, знаешь ли, понравилось.

– Я тебе такую кровать обязательно достану, – пообещал парень. – Я тебе что угодно достану. Ты очень красивая, Дашечка. Я даже не представлял, что ты так за три дня измениться можешь. Я тебя едва узнал.

– Правда? – девушка попыталась пригладить то, что еще недавно выглядело новой прической. – А если я опять кабанов начну разводить? Без стрижки, платьев, с грязными руками?

– Я в тебя на пароме влюбился. Так что можно и без платьев. Я тебя всегда любить буду.

– Да? А знаешь, лохматый, ты попался. Я тебе верю. Теперь прилипну навсегда. Без платьев я обойдусь, но хорошую постель мы себе должны обеспечить. И спокойную жизнь.

– Согласен, – вор поцеловал подругу в распухшие губы. – Только сейчас нам бы встать было неплохо. Как ты думаешь, поковыряться с замком смысл имеет? Иначе мы здесь и месяц просидеть можем.

– Что-то делать нужно, – согласилась Даша, но тут лохматый зажал ей рот.

За дверью, на галерее, застучали торопливые шаги. Костяк на четвереньках бросился за штанами. Со спины он выглядел забавно, но смеяться у Даши желания не возникло.

– Не сюда они идут, – зашипела девушка.

Лохматый, уже с одеждой, нырнул под покрывало.

– Попались мы, Дашечка.

Стукнула дверь в соседних покоях. Раздались приглушенные голоса.

– Дай мне нож, – потребовала шепотом Даша. Костяк сунул ей узкое «перо», а сам с дагой в одной руке попытался натянуть штаны. В то же самое мгновение в двери, соединяющей комнаты, звякнул ключ. Костяк мигом нырнул под покрывало. Даша поспешно кинула подушку на это возвышение.

– Дашка! Нашла время спать, – в комнату влетела Мари. Фонарь в ее руке раскачивался, бросая длинные тени на стены комнаты. – Живо поднимайся…

Мари посмотрела на бледную мордашку сестры, потом на поношенный башмак, предательски торчащий рядом с брошенным на пол платьем, и хихикнула:

– Дашка, ну ты даешь! Вот вечная скромница. Это твой багдадский вор? Покажи криминала.

– Ты о чем, Маша? – неуверенно спросила младшая сестра. – Я только заснула, а тут ты врываешься. Я, между прочим, голодная.

– Сегодня все голодные. Перестань, времени мало. Я на него посмотреть хочу.

Подушка зашевелилась, и высунулся Костяк:

– Прошу прощения, леди. Аша не виновата. Я сам залез.

Светловолосая красавица кивнула:

– Догадываюсь, что она тебя не арканом затащила.

Подняв повыше фонарь, Мари принялась с интересом разглядывать вора:

– Ничего. Молоденький, правда, и прическа панковская. Причесать, подкормить – обаятельный парнишка будет. Как у него с темпераментом?

– Машка, ты чего пристала?! – возмутилась Даша. – Тебе какое дело?

Старшая сестра покачала головой:

– Совсем ты стала невоспитанная. Я твоя единственная родственница. Кому, как не мне, о тебе заботиться? Только не сейчас, – она кивнула в сторону соседних комнат, где что-то звякало, звенело, и торопливо стучали каблуки. – Слышишь? Нам удирать нужно. Кончилась в Каннуте мирная жизнь. Тебя с собой не возьму. За нами охотиться будут, а ты, мышка-норушка, лучше отсидись в щели какой-нибудь. Целей будешь. Я тебя потом отыщу.

– Что случилось-то? – ошеломленно пробормотала Даша.

– Принцу нашему голову оторвали. В смысле, армия Каннута потерпела поражение. Сокрушительное. Утром пиратский флот у города будет. У них какие-то баркасы и галеры быстроходные. Впрочем, я ничего в кораблях не понимаю. Будет погром и грабеж. Это уж точно. Все, кто поумнее, уже удрали. Воришка, бери мою сестричку, и бегите подальше. Пираты здесь долго не задержатся, хотя от Каннута, наверное, мало что уцелеет. Ничего, ты парень вон какой пронырливый, – Мари довольно двусмысленно подмигнула. – Выкрутитесь. Даже хорошо, что ты здесь оказался. На улицах и без пиратов полный бордель и паника. И дарки, и еще какая-то сволочь непонятная безобразничает. Уводи малышку.