Клянусь любить, или Выбор за мной

Глава 1

«Это неправда. Они завидуют, а я его люблю», – эти слова я повторяла каждую ночь на протяжении полугода. Повторяла и даже кивала, прикрыв глаза на секунду, чтобы наверняка убедить себя, вбить в голову простую мысль и больше к ней не возвращаться.

Сегодняшняя ночь не стала исключением.

«Это неправда. Они завидуют, а я его люблю», – повторила я, лежа в постели, и кивнула. Глаза после открыла, прислушалась к себе и сжала плотно челюсти, потому что ничего не вышло. Как не вышло вчера и не получится завтра, что вовсе не являлось неожиданностью.

«Вероятно, это правда. И я его люблю», – вот так заканчивались попытки обмануть себя.

Вероятно, мой муж преступник, а я люблю его и не в силах что-либо изменить. Только ворочаюсь в постели, смотрю на него спящего и борюсь с искушением крепче прижаться, поцеловать и потребовать немедленно всё объяснить.

Почему о нём говорят ужасные вещи? Почему он не делится со мной? Почему считает это нормальным? И почему я должна это терпеть?

Я не могу. Больше не могу.

Челюсти я расцепила и тихо заплакала, жалея нас обоих. Мы ведь были счастливы. А что теперь? Он отмалчивается, а я боюсь закатить истерику, потому что от слёз станет хуже. Он запрёт меня, ограждая от сплетен. Он обещал, если сорвусь, а мне нельзя. Нельзя. Я снова сцепила зубы.

«Терпи, Полина. Терпи…»

Хотела бы я не знать другую сторону мужа? Наверное, да. Глупость, конечно. Не знать – это невыход. Но подозрения в его лжи настолько глубоко засели, что я потеряла всякий покой. Так и подумаешь: лучше бы не знала. По ночам пялюсь в потолок и глотаю слёзы. А ещё задумываюсь о разводе. Хватает меня на две минуты. И в эти две минуты я полна решимости. А потом… потом понимаю, что не хочу.

Чокнулась, да? Боюсь, что муж убивал людей, и не хочу разводиться.

Точно чокнулась.

Ещё раз всхлипнув, я повернулась к нему спиной. Будить не собиралась, но так уж вышло.

– Ты чего? – сонно спросил он. – Что случилось? – Отвечать я не планировала, а он, как обычно, не планировал сдаваться. Приподнялся, заглянул мне в лицо. – Полина?

Пришлось отозваться:

– Что? Я сплю.

– Не похоже. Не ври.

– Я не вру.

– Опять, да?

Мне хотелось съязвить: «Ага, снова», – но я сдержалась.

– Что «опять»? Сплю, говорю. И ты спи.

– Уснёшь, когда ты ворочаешься. – Он откинулся на подушку, а я разозлилась:

– Тогда нечего меня обнимать. – Вытащила из-под головы свою подушку и запустила её в мужа.

– Поля, – заворчал он, на что я отодвинулась к самому краю кровати. Пусть один лежит. – И куда ты поползла? Иди сюда.

Вторая моя выходка перекрыла ворчание, он рассмеялся, притянул меня к себе и ожидаемо начал приставать. Полез под майку, спросил, целуя шею:

– Хочешь, займу тебя любовью?

– Нет. Пашенька, давай завтра. Спать хочу.

Справиться с ним не получилось, в том смысле, что муж притих с ладонью на моей груди. «Бывших бандитов не бывает», – вдруг вспомнились слова подруги, и мне снова захотелось реветь. Закусив губу, я зажмурилась.

Люблю его. Очень сильно. И несмотря ни на что.

– Ты ревёшь? Полина!

«Полина, Полина… Не отстанет. Даже сейчас, когда я так уязвима. Словно какое-то наказание. Да что вообще с нами происходит?»

Паша приподнялся, собрался включить ночник, но я удержала, теснее прижалась к его ладони.

– Всё в порядке. Не надо.

– Что в порядке? – Голос недовольный, он злился.

Да, ничего не в порядке. Он прав. Только тут выбор ограничен.

Ослабив наши объятия, я повернулась и уткнулась мужу в шею, пока он не опомнился и вновь не потянулся к лампе. Не нужен нам очередной скандал.

– Не надо. Просто мысли странные в голову лезут. Спи. Всё хорошо.

– Я же вижу, что нет. Расскажешь? Что за мысли?

– Они тебе не понравятся. – «Не понравятся, потому что я подумываю уйти от тебя. Уйти хотя бы на время, но никак не решусь. Я так устала, я хочу правды. Хочу объяснений, а ты непреклонен».

Естественно, вслух я этого не произнесла, но что-то требовалось дополнить, потому как Паша ждал, я чувствовала. Он гладил меня по волосам и не собирался отступать, пока не расскажу. Так всегда происходит. Чтобы сбить его с мыслей, пришлось закинуть на него ногу и попросить:

– Поцелуй меня, пожалуйста. Очень хочу. И мне сразу полегчает. Честно.

Наши лица оказались рядом, он смотрел мне в глаза, а я смотрела в его. В полутьме, так забавно. Я улыбнулась. Есть я и есть он. Мужчина, в которого я влюбилась без памяти. За это и нужно цепляться.

– Люблю тебя, – сказал он серьёзно.

– Правда?

– Конечно. Что за вопрос?

– Согласна. Смешной вопрос. – Наверное, смешной.

Обнявшись, мы долго и жадно целовались. Губы покалывало, воздуха не хватало. Я рассмеялась, с трудом дыша:

– Обожаю тебя.

– Обожаешь? И всё?

– Всё, чтобы не наглел.

Он рассмеялся вслед за мной, но в его смешке чувствовалась настороженность. «Ясно. Опять гадает, о чём я думаю…» Невесёлые мысли тут же возвратились, я крепко обняла мужа.

По-женски хотелось верить, что в такие моменты близости он готов поделиться со мной всем. Но внутренний голос твердил: это не так. Ничего он не расскажет, не стоит пытаться.

Глава 2

Слухи о моём муже ходят разные. И все кошмарные. А кто болтает о хорошем? Хорошее толком не пообсуждать. Дурные языки… Чёрт! И Паша молодец.

Он мог оправдаться хотя бы передо мной, чтобы я не мучилась, но нет. Молчит. Даже в тот самый вечер, когда мне донесли на него, у нас состоялся очень занятный разговор. А занятный он был тем, что мы говорили не обозначая проблемы, но каждый понимал о чём речь.

Представляете, как я испугалась?

Домой вернулась хмурая, злая и уверенная, что наболтали мне неправду. Сочинённый бред, который помог людям почувствовать себя выше нас. Учитывая обвинения и в каком тоне мне поднесли информацию, уверенность в тот момент казалась непоколебимой. Бред, чепуха и наглая ложь. А оказалось – не совсем.

Разуваясь в прихожей, я сразу окликнула мужа, хотелось немедленно пожаловаться. Он показался из кабинета с телефоном у уха и дал понять, что ему требуется несколько минут. Эти минуты следовало как-то пережить. Я поплелась в кухню, сварила кофе. Ждала, разглядывая двор за окном и спрашивая себя: зачем люди пакостят друг другу? Просто мне пакостить никому не хотелось и казаться лучше за счёт других тоже. А Паша тем временем подкрался со спины, обнял меня за плечи.

– Всё в порядке? – спросил в самое ухо.

Я вскрикнула:

– О господи… Бекетов!

– Всё в порядке? – смеясь, переспросил он.

– Напугал. Нет, всё очень плохо! Мне тут такое наговорили о тебе!

Я пыталась поймать его взгляд. Думала, мы вместе возмутимся, а после посмеемся. Но он больше не улыбался, неспешно отстранился, придвинул стул и уселся рядом. Лицом повернулся ко мне – снова очень медленно.

Эта его нерасторопность по сей день доводит меня до тряски. Отреагируй он иначе, может, и не возникли бы сомнения? И жили бы мы счастливо.

Может быть…

– Что происходит? – заподозрив неладное, я нервно усмехнулась.

В глаза наконец посмотрела, а лучше бы сидела смирно, глядя перед собой, потому что поняла: Паша знает, о чём я хочу поговорить. Знает о слухах. Знает, что его называют бандитской сволотой.

– У родителей была? Всё хорошо? – спросил он как-то глухо, отстранённо, явно размышляя о другом. А я не могла отвести от него взгляд. – Полина, как родители?

– Что?

– Родители, – терпеливо повторил он.

– Хорошо, – вяло кивнула я и придвинула к нему чашку с кофе, убеждая себя, что мне показалось. Показалось. – Слушай, Паш… – Договорить не получилось, сердце совершило невероятный скачок.

Чёрт побери! Знает и ждёт.

Смотрел на меня муж так, что захотелось провалиться. К чашке даже не притронулся.

– Это же неправда? – рискнула я спросить напрямую. Он отчего-то предпочёл сделать вид, что не понимает меня, окончательно при этом запутав. Скрестил руки на груди и выдал:

– Ты о чём?

– Ты ведь знаешь, – нахмурилась я.

– Нет, поясни. Очень хочу послушать.

Я не имела ни малейшего представления, чего он добивается отрицанием. Зачем притворяется и хочет послушать меня? Зачем ведёт свою игру «в гляделки»? Это всё дико раздражало, я разозлилась:

– Можешь, пожалуйста, так не смотреть?

– Как «так»? – Он слегка пожал плечами, я кивнула на него:

– Вот так.

– Как же?

– Прекрати, пожалуйста!

– Ты предлагаешь отвернуться?

– Ничего я не предлагаю. Просто не смотри так.

– Да как «так»?

Я вздохнула и отмахнулась, препираться мы можем долго, и снова уставилась в окно.

– Что-нибудь скажешь? – Паша всё-таки сел лицом к столу и взялся покручивать чашку, изредка попивая кофе. Я еле сдержалась, чтобы не зареветь от обиды, потому что до меня вдруг дошло: он ждал этого разговора. Всё понимал и ждал, поэтому кривлялся.

Это стало началом моего непонимания любимого человека. Отстранённый и равнодушный. Не тот Бекетов, не мой Пашка.

– Скажу… – Я вновь вздохнула, но уже глубоко, как перед прыжком в воду. – Долго ты собирался скрывать это от меня? Вообще собирался что-либо говорить?

Чашка застыла в воздухе. Муж сидел с таким видом, будто я спросила нечто непозволительное. Взгляда удосужилась похуже прежнего, я еле стерпела и не сорвала с места. Видимо, выразилась некорректно, не понравилась его бандитской душе такая формулировка. Наверное, потому что не скрывал. Или только от меня.

– И кто тебе наплёл? – хмуро спросил он, возвращая чашку на стол.

– Так это правда? Паша…

– Кто наплёл, я спрашиваю.

Он спросил, а я молчала. Его тон и весь разговор мне не нравились. Это не могло быть правдой.

– Полина, кто?

– Я не узнаю тебя и не понимаю. Тебе сейчас это важно?

Отвечать он не собирался, ожидая моих объяснений. Даже тут не уступил. Не выдержав, я захотела уйти, однако Паша схватил меня за локоть.

– Стой. – Больше походило на приказ, чем на просьбу, что окончательно взбесило.

– Отпусти! – прошипела я, не глядя на него.

– Полина, погоди.

– Не хочу! Отпусти меня!

– Послушай, – резко сказал он и сильнее сжал мою руку. – Для меня важно не это. – Я вновь дёрнулась, тогда он рявкнул: – Сядь! Клятву свадебную помнишь? Видимо, нет. А я вот запомнил на всю жизнь.

– Да пошёл ты к чёрту! – заорала я, но не от злости, скорее от бессилия.

Сорвалась с места, уронила стул, но муж не позволил убежать. Поймал меня в дверях, схватил в охапку, я закричала в капкане его рук. От лёгкой встряски крик прервался, я закряхтела, стараясь сползти на пол. Ноги согнула, свитер задрался… Паша пыхтел над ухом, не думая меня отпускать, но и я не сдавалась. Продолжала елозить в его руках, которые, к слову, оказались под одеждой.

В итоге всё равно далеко не продвинулась. Прижатая к стене без несчастного свитера, в бюстгальтере, я приняла победу мужа. Он всегда побеждает.

– Паша… Отпусти, а?

– Отпустить? Насовсем? Никогда.

Звучало красиво, только я разрыдалась, потому что поверила, что никогда не отпустит. И не поверила в его непричастность.

– Это неправда, – сказал он, угадав мои мысли. Однако звучало уже не очень убедительно.

Поскандалили мы в тот вечер на славу, хотя до битья посуды не дошло. Но ещё чуть-чуть и непременно бы что-то полетело.

– С кем ты говорила? – спросил он, когда мы вновь уселись за стол.

Разумеется, на вопрос я не ответила. Не мне оправдываться. Сидела, шмыгала носом и прятала взгляд. Меня очень беспокоил факт, что Паша был прекрасно осведомлён о болтовне вокруг его личности и это его не тревожило. А вот я ничего не знала и меня даже очень встревожил весь происходящий абсурд. А ещё безумно огорчило, что муж не рассказал мне обо всём сам, раз это неправда.

Впрочем, ничего не изменилось. Внятных объяснений я так и не получила.

Он пытался успокоить меня просто говоря, что слухи и он – это несопоставимые вещи. Конечно, этого мало. Не на пустом же месте они взялись? И упоминания клятвы мне тоже было недостаточно. Тем более позже выяснилось – доля правды есть.

Болтовня, будто десяток заведений в городе принадлежит моему мужу, правдива. Это стало вторым шоком. При желании я легко бы поверила в остальное, но естественно мне этого не хотелось. И сейчас не хочется, вот я и мучаюсь ночами. А Паша с тех пор отказывается что-либо обсуждать. Тема для него закрыта и отступать он не собирается, на всё предъявляя один аргумент.

Слухи – это прошлое, оно меня не касается, есть настоящее и будущее.

Прошлое тем временем перетекло в настоящее и пустило корни в наше будущее, но он в упор этого не видит. Вот такой парадокс на фоне клятвы.

Возможно, я какая-то неправильная. Мне бы закрыть глаза и жить. Я пробовала, честно. Пыталась убедить себя, но после вновь приходила к выводу, что имею право знать. Ведь какая-то правда есть? И она мне нужна. Просто нужна, иначе я сойду с ума.

Глава 3

– О чём задумалась? – спросил Паша. Размышляя, я тяжко вздыхала, чем привлекла его внимание.

– Дурью маюсь. Надо на йогу записаться. Или в бассейн.

– Лучше на йогу.

– Да? Не буду спрашивать почему. Пусть будет йога.

Я рассмеялась, присела, спустив ноги на пол. Когда же это закончится? Паша придвинулся к краю постели, погладил меня по спине.

– В чём дело?

Вопрос казался невинным, я пожала плечами:

– Не знаю. Жарко. Надо кондиционер поставить.

– Открыть окно?

– Нет, там дождь.

Мы замолчали, но тишина была короткой и неуютной. Странно я себя веду.

– В чём дело? – И вопрос звучал уже иначе. Требовательно. Почему я никак не могу добиться своих требований?

Ночник Паша всё-таки включил, вынуждая меня повернуться. Завидная проницательность. Он прикрыл глаза ладонью от света, но внимательный, цепкий взгляд остался при нём. Явно что-то заподозрил.

Мне захотелось сбежать прямо сейчас. Далеко, чтобы он меня не нашёл.

– В чём дело? Что происходит? Говори. Тебе снова что-то наплели?

– Нет, больше ничего, – тихо ответила я. – Не знаю, что происходит. Глупые мысли, дождь и душно очень. Не знаю. Просто не по себе. Я будто не на своём месте.

Он смотрел на меня долго, глаза в глаза, безмолвно сообщая, что не поверил. Настырный. Я усмехнулась.

– Прекрати. Правда жарко. Кажется, я вся горю.

– Да? Иди-ка сюда. – Лежать мне не хотелось, но он повалил на кровать, коснулся лба ладонью. – Принести воды?

– Нет, я сама.

– Давай я.

– Не нужно. Всё равно теперь не уснуть. Отпустишь?

Еле удалось отцепиться. Трясущимися руками я надела халат. И вдруг стало боязно, что Паша заметит. Повернулась к нему спиной, вздохнула и уже свободно шагнула к двери, когда он неожиданно заявил:

– Раздельно жить мы не будем. Поняла? И о разводе забудь.

Снова злой и чужой. Я застыла, взявшись за дверную ручку, а когда страх отпустил, выдала очередную улыбку.

– Поняла. Только к чему ты?

– А причин нет?

– Конечно, нет.

– Правда?

– Паш…

Вновь улыбка и покачивание головой, мол, глупость говоришь. Никудышная из меня актриса. Я прикрыла дверь и быстро спустилась в холл. Но на первом этаже стало жарче. Муж будто считывает мои мысли. Вот бы уйти прямо сейчас. Я постояла в прихожей и спрятала лицо в ладонях.

«Не в пижаме и не в дождь. Никуда я не уйду».

Уйти не могла, но с удовольствием бы поорала в подушку или что-нибудь разбила. Только живём мы большой семьёй, везде уши и глаза, которые непременно обо всём доложат.

Помимо нас в доме частенько расхаживают ребята из службы безопасности. Для них выделен гостевой дом, но они отчего-то постоянно ошиваются рядом с нами. Вернее, с моим мужем. «Дел, – говорят, – невпроворот, без хозяина никак». Творят свои бандитские вещи под боком, а мне терпи.

Закусив губу, чтобы не разрыдаться, я шагнула в гостиную. Там на диване посапывал Костик. Мужчина, по моему мнению, жуткий. Хотя остальные домочадцы от него в восторге. «Наш спаситель», – услышала я как-то.

Должно быть, ребята неудачно развлеклись, похвалив его так, потому что он производит обратное впечатление. Никого он не стремится спасать. Он сам по себе и топит неугодных ему людей. Может, хочет и топит. Ещё хребет легко переломает (габаритами Костик затмит многих).

Кошмар, а не жизнь.

В кухне я выпила залпом стакан воды. «К маме не уехать, – размышляла при этом. – К отцу тоже. Муж не даст никому покоя. Подруг всех знает. Да я сама могу вернуться, если буду поблизости. Надо далеко. Начать жизнь сначала пока не поздно. Всего два года вместе. Разве это срок? Может, это не любовь вовсе, а привычка? – Я постояла, убеждая себя в нелюбви, а потом чуть ли не заорала: – Что я мелю?»

В этот момент внезапно что-то звякнуло, едва уловимо. Я не испугалась, а скорее озадачилась. Поставила стакан в раковину, вышла в холл. Дом большой. И тишина. Только часы тикают и дождь льёт за окном. Вдруг стало страшно.

– Костя, – вытерев губы, позвала шёпотом.

Костик не ответил. Неудивительно, я бы тоже не услышала писклявый голос, даже если бы не спала. А мне почему-то казалось, что Костя не просыпался, так что шёпот в любом случае бесполезен. Повторяться я не стала, выждала и сама шагнула к нему.

Как и думалось, Костя спал и вроде бы не сменил позы. А я вновь уловила странный звук, застыла, вслушиваясь, и почувствовала себя глупо. Заняться больше нечем. Может, это Юра с Антоном расхаживают у террасы? Или Витя, мой водитель?.. Нет, у того сегодня выходной.

– Дурдом какой-то.

Чего бы я не ждала, в итоге не дождалась. Подошла к окну, на крыльце гостевого дома горел свет. Появилась мысль разбудить чудище на диване, но потом представилось его недовольное лицо, ещё с утра ворчание выслушивать (на самом деле, причина была раздута из ничего, я просто боялась говорить с Костей лишний раз). Мужа звать мне тоже не хотелось. Я надеялась, что он уснул, пока гуляю.

– И что теперь? Чокнутая…

Подумав, скинула тапки, прошлась по дому босиком. У кабинета мужа звук вновь повторился.

Что за чертовщина?

Я приоткрыла дверь, припала глазом к щели. Никого. И тут возник резонный вопрос: а кого я собственно ищу?

Глава 4

– Бекетов! – В спальню я вбежала за секунды. Дверь прикрыла и прислонилась к ней спиной.

Ночник горел, муж, теперь на счастье, не спал. Стоял у окна, услышав меня, обернулся.

– Что случилось? – шагнул в мою сторону, а я, сделав знак говорить тише, с трудом отлипла от двери. – Ты чего такая? – прошептал он, взяв меня за плечи. Я беспомощно замахала позади себя:

– Там, там…

– Что «там»?

– Внизу кто-то есть. Кажется… Нет, точно есть. Там что-то звякает, – заплакала я и схватила его за руки, потому как он сразу ломанулся на выход. – Куда ты? Погоди. А если воры?

– Сиди здесь и не вздумай высунуться.

– Пашенька…

– Сиди, я сказал!

– Не хочу!

Ему пришлось с силой усадить меня на кровать, я едва не захныкала. В его глазах читалось недовольство, в моих испуг.

– Сиди, поняла? Я туда и обратно. Услышала? Кивни, если да.

Конечно, я кивнула.

Сердце колотилось бешено и чувствовалось не в груди, а где-то в горле. Сидеть, стоять я не могла. Подбежала к окну, во дворе спокойно. И почему он ребятам не позвонил? А если что-то случится?

Боже мой… Я укусила себя за ладонь и покосилась на дверь. Вселенная могла неверно истолковать моё желание, а становиться вдовой даже в страшном сне не хотелось.

Я быстро спустилась по лестнице, прошмыгнула мимо кабинета, а потом в ужасе спохватилась: не туда побежала, нужно было направо, к Костику. А ещё мужа отчитывала, сама не лучше. А может заорать?

Я крутилась на месте, соображая, куда податься, когда из-за угла кто-то вынырнул, безумно меня напугав.

– Чего орёшь? – удивился Паша и закрыл мне рот ладонью. – Всё. Это я… Видишь? Не кричи.

Я закивала, а когда руку он убрал, обняла его.

– Не буду кричать. Я просто испугалась. Мне показалось, тебя долго нет. Ты в порядке?

– Конечно в порядке. Нет здесь никого. Костя забыл закрыть заднюю дверь, вот и звякало от ветра. Сама развешала колокольчики. За каким хреном только…

О колокольчиках, кстати, я забыла, но всё равно не поверила.

– Не ругайся. А что ты там делал? – Заглянув мужу в глаза, я кивнула на закуток, который ведёт в подвал.

– Сапоги искал. Хотел разбудить всех балбесов, раз мы не спим.

– Не нашёл?

– Как видишь. – Он развёл руками.

– Ладно, – шепнула я, не учуяв лжи. – Идём в постель.

– Идём. Только легко ты не отделаешься.

Я покачала головой, комментируя так его намерения, после чего мы потолкались у лестницы, потому что Паша хотел взять меня на руки, а я сопротивлялась.

– Слушай, Бекетов, у тебя совести нет. Мы идём спать. Спать! Понимаешь?

– Нет, – отрезал он, – не понимаю.

Я топнула, а он всё-таки подхватил меня.

– Ты невозможный!

– Зато любимый. Правда? – Он целовал меня в нос и пытался добраться до губ, но я хихикала и пряталась. – Правда? – переспросил он.

Ненадолго я почувствовала прежнее счастье. Обожаю, когда он такой. Открытый, без вранья и утайки. И в эти моменты готова простить ему любую злость, любые крики на меня. Лишь бы подольше оставался родным.

– А Костик даже не проснулся, – жаловалась я вместо признания, болтала ногами и уходила от поцелуев. – А если бы кто-то вломился?

– Не бубни. Лучше скажи, как сильно меня любишь.

– Не скажу.

– Интересно… – Пашка улыбнулся, глядя на меня. С поцелуями лезть прекратил, я загадочно пожала плечами. – Я запомнил, – заявил он.

Мне тоже стало интересно. И я радовалась, что он запомнил. Мы добрались до спальни, где я рискнула спросить осторожно, вроде как шуткой, продолжая игру.

– А что ты будешь делать, если я всё-таки потребую развод и уйду от тебя? Будешь меня искать?

Дверь моментально забылась. Не стоило мне начинать. Что за язык? Я зажмурилась, услышав сердитое:

– Это ещё как понимать? Что за разговоры? Я тебе так уйду!

– Ты чего? Я же пошутила…

– За штаны будешь держаться, найду и выпорю. А я найду.

– Это шутка.

– Про развод я тебе дал ясно понять. Только сунься за бумажками.

Моих слов будто не было, он их не заметил. Я вздохнула и прижалась губами к его губам, чтобы он наконец замолчал. А когда приготовился слушать, сказала:

– Я не хочу ссориться. Это дурацкая шутка, но угрожать нехорошо. Статья за это положена: от обязательных работ до лишения свободы.

– Да что ты говоришь? Ты бы лучше в спальне умничала. Я тебе русским языком сказал: сиди! Ты на фига попёрлась?

– Деловой такой. Тебя убивать будут, а я сидеть. Костик вон даже не шевельнулся.

– С ним я завтра разберусь. А ты должна сидеть, даже если убивают.

– Нашёл дуру. – Я нахмурилась, а Паша вдруг рассмеялся.

– Вот именно, нашёл. Полиной зовут.

– Да ну тебя. Не смешно. Настроение мне испортил.

В постели он очень старался, так что обиду я недолго держала. И признание в любви не пришлось из меня вытягивать. Но в мои слова он вник. Утро началось со странного взгляда в мою сторону. Улыбаться в ответ было нелегко. От одной мысли, что коплю смелость сбежать, щемило в груди.