Проснулся Вовка от голода. Встал, потянулся, почесал давно не мытый затылок, сел на кровати. Мать лежала на полу, неловко подвернув ногу. Из её раскрытого рта раздавался мощный храп. Пахло перегаром.

Осторожно перешагнув через бесчувственное тело, Вовка отправился на кухню. На столе стояла пустая бутылка из-под водки, валялись пивные пробки, окурки, смятая пачка из-под сигарет. В холодильнике… Впрочем, холодильника не было. Их старенький, видавший виды «Кузбасс» исчез вместе с последним материным «мужем» несколько месяцев назад.

– Тоска, – подумал Вовка. Тоска наваливалась на него всякий раз во время очередного загула родительницы.

Вовка оделся и вышел на улицу. Кругом светились, переливались и искрились разноцветные огоньки по-новогоднему украшенных витрин магазинов. В доме напротив звучала музыка. Слышался чей-то смех.

«Скоро Новый год», – равнодушно подумал Вовка, зная наверняка, что и на этот раз праздника у него не будет. Праздник бывает у других, там, где играет музыка, где сверкают нарядные ёлки, где много еды…

Почувствовав себя бесконечно одиноким, Вовка всхлипнул и направился в соседний магазин, где одна добрая продавщица иногда давала ему булочку и участливо гладила по голове.

Внезапно Вовка услышал тоненький писк и увидел, что какой-то маленький пушистый клубок копошился у крыльца магазина. Вовка нагнулся. Припорошенный белым снегом щенок беспомощно скулил, тщетно пытаясь забраться на ступеньку. Вовка посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было. Он взял щенка на руки, осторожно стряхнул снег с пушистой шубки и сунул его за пазуху.

В магазине работала та самая продавщица. Она кивнула Вовке, как старому знакомому. Потом дала ему булочку, налила стакан молока. Молча погладила по голове, вздохнула о чём-то и пошла к ожидавшим её покупателям. Вовка отщипнул кусочек булки, обмакнул его в молоко и опустил за пазуху, где теплый язык благодарно облизал ему пальцы. Вовка быстро поел и вышел на улицу.

Всё так же шёл снег, так же вдалеке звучала музыка. Но теперь Вовка был не одинок. За пазухой у него был друг, и тёплое чувство переполняло и грело душу мальчишки.

К магазину подъехал джип. Богато одетый дядька вышел из машины, зачем-то обошёл вокруг, глядя под ноги, заглянул под крыльцо.

– Мальчик, – вдруг обратился он к Вовке, – ты не видел здесь щенка? Собачку, маленькую такую?

Вовка смотрел на дядьку. Сердце его сжалось от предчувствия скорой разлуки с недавно приобретённым другом.

– Мальчик, – дядька что-то почувствовал, шагнул к Вовке. – Скажи, где собака – дам тебе 20 баксов!

«Ого! – подумал Вовка, – это ж сколько жратвы можно купить…»

Щенок шевельнулся на груди, устраиваясь поудобнее.

– Нет, дяденька, не видел я никакого щенка, – сказал Вовка и решительно зашагал прочь.

Дядька пошёл к машине, стал что-то говорить в темноту салона, и вдруг из открытой двери послышался громкий детский плач. Вовка остановился. Сквозь плач он расслышал слова:

– Не хочу в гости! Не хочу на ёлку, если Бимка потерялся…

Дядька продолжал что-то ласково говорить, но плач не прекращался. Был он таким горьким, что Вовка не выдержал, подошёл к машине и вынул из-за пазухи тёплый комочек.

– Возьмите своего щенка. А денег мне не надо: друзья не продаются, – с горечью сказал Вовка и пошёл прочь, унося в душе прежнюю гнетущую тоску, которая вдруг стала во много раз сильнее.

– Мальчик! Мальчик! Поехали с нами на праздник! Ну, пожалуйста, ведь Новый год! – раздался детский голос из машины.

– А что я, собственно, теряю? – мелькнуло в голове у Вовки, и он залез в машину, где пахло ёлкой и апельсинами, предчувствуя, что в его жизни скоро произойдёт что-то хорошее и очень важное. Ведь скоро Новый год! Ведь должно совершиться чудо!

2000 год

Чудеса в новогоднюю ночь

Первоклассник Саша сидел за партой опустевшего класса и рисовал иллюстрацию к сказке «Морозко». За окном было темно.

– Опять за тобой не приходят, – раздражённо сказала воспитательница продлёнки, – не любят тебя родители! Каждый день самого последнего забирают.

Саша промолчал. Он уже устал объяснять, что родители его очень любят, просто работают они в другом конце города. А ехать в автобусе в час пик, сами знаете…

Наконец, пришла мама.

– Смотри, что я нарисовал! – бросился Саша к матери.

– Ладно, сынок, дома посмотрим, – сказала мама, виновато глядя на воспитательницу, – собирайся быстрее, нам с тобой ещё за Ваней идти.

– С наступающим вас! – сказала мама Ваниной воспитательнице, и они все трое отправились домой.

По дороге Саша спросил:

– А скоро этот наступающий наступит?

– Скоро, сынок, уже завтра.

– А Дед Мороз к нам придёт? – спросил младший сын.

– Обязательно! – ответила мама.

– Настоящий? – недоверчиво спросил Ваня. – А какие подарки он нам подарит?

– А какие вы хотите? – спросила мама, которую тоже мучил вопрос детских подарков.

– Игрушек у нас и так полно, – рассудительно сказал Саша.

– Даже снегокат есть, – подтвердил Ваня.

– Хочется какого-нибудь чуда, – мечтательно произнёс старший.

– Чудес не бывает, – неожиданно заявил младший, – к нам даже Дед Мороз ненастоящий приходит. В детсаду воспитательница из Сониной группы нарядилась в Дед Мороза, а няня – в Снегурочку.

– А дома в прошлом году папа дедморозью бороду нацепил. Думал, что мы не узнаем, – подхватил Саша.

– А мы ведь не дураки, да, мам? – Ваня забежал вперёд, чтобы увидеть мамины глаза.

– Нет, конечно, – засмеялась мама, обнимая мальчишек, – вы у меня самые-самые умные, смелые и умелые!

Вечером, когда братья уже были в кроватках, пришёл папа. Зашёл к сыновьям, поцеловал каждого. Мальчики уснули. С надеждой, что завтра случится чудо.

Утром дети увидели наряженную ёлочку. Она была пушистая и очень красивая: шары, сосульки, огоньки. Но ничего чудесного в ней не было. Обычная новогодняя ёлочка. Даже не настоящая, а синтетическая. Четырёхлетний Ваня знал, что давным-давно, когда его брат Саша был совсем маленький, а его самого и в помине не было, мама с папой купили искусственную ёлочку и договорились, что будут наряжать её каждый год. Мама любила всем говорить, что так они сохранят целый еловый лес.

Саша и Ваня обошли ёлочку кругом, но нигде никаких чудес не нашли. Потом мама велела прибрать свои игрушки и больше их не раскидывать, потому, что вечером придут гости. А сама надолго исчезла на кухне: делала там салат оливье и пекла эклеры. Мальчики прибрали игрушки, поели салата, попробовали пирожные: они, как всегда, получились очень вкусными. Сходили с папой в магазин, принесли целую кучу конфет, мандаринов и даже похожий на пальму ананас.

Но чудо всё не происходило.

Вечером пришли гости: Сашин одноклассник Семён со своими родителями, соседи по лестничной площадке тётя Марина и дядя Коля со своей дочкой Варей. Немного погодя пришла мамина лучшая подруга тётя Наташа. Одна. Потому, что мужа у неё не было, а дочка Лера внезапно заболела, и осталась дома с бабушкой.

– Представляешь, – говорила тётя Наташа маме, – где-то умудрилась подхватить ветрянку – и это под Новый год! Сидит теперь дома, вся в зелёнке, из-за карантина никуда не выйти.

– Мои мальчишки уже ветрянкой переболели, им не страшно, а вот про Семёна и Варю – не знаю, – сочувственно сказала мама, – очень жаль, Ваня её ждёт.

– Вот-вот, не можем же мы других детей заражать, и Лерку жалко. Так что я ненадолго. Встречу Новый год – и домой! Эх! Никакой личной жизни! – с чувством воскликнула тётя Наташа, глядя на себя в зеркало.

– Да, чуть не забыла! – спохватилась мамина подруга. – Ты не против, если придёт мой брат с дочкой. У него жена в роддоме, я ему ваш адрес дала, чего им дома скучать!

– Ладно, – кивнула мама и пошла ставить на стол ещё тарелки.

Родители детей были людьми молодыми и ещё хорошо помнили, как сами ждали праздника и новогодних чудес. Они добросовестно показывали детям инсценированную сказку про Деда Мороза и Снегурочку, которые приносили детям подарки. А страшная баба Яга с настоящей метлой и леший в старой папиной шапке пытались их выкрасть. Потом баба Яга всё же исправилась и перестала строить козни. Леший убрался восвояси в лес, а, точнее, пошёл к столу с закусками. Снегурочка-тётя Марина спела весёлую песенку, а Дед Мороз, дядя Коля, раздал всем детям подарки.

Потом детей накормили. И оставили в детской.

– Прошу к столу! Давайте проводим Старый год, – пригласила гостей мама, отцепив крючковатый нос и отмывшись от грима бабы Яги.

Когда до Нового года осталось всего пять минут, в дверь позвонили.

– О! Ещё один Дед Мороз! Да ещё и со Снегурочкой! – воскликнул папа, открыв дверь. – Давайте быстрее проходите, уже президент говорит! – подтолкнул он Снегурку – в комнату к детям, а Дед Мороза – к взрослому столу. Дядя Коля протянул новому гостю бокал шампанского.

– С Новым, 2011-м годом! – закончил свою речь президент в телевизоре. Гости дружно подняли фужеры:

– С Новым годом!

Гость, пришедший последним и не успевший раздеться, поражённо воскликнул:

– Как с 2011-м? – но из-за хрустального звона бокалов его никто не услышал.

Девочка вошла в комнату к детям. Сняла голубую шубку и оказалась в голубом платье. Немного постояла, присматриваясь к обстановке. Саша с Семёном играли в настольный хоккей и азартно выкрикивали:

– Передача!

– Гол!

– Шайбу!

Варя играла с куклой, которую ей недавно подарили. Пеленала младенца, надевала ему чепчик и укладывала спать, качая на руках.

Ваня лежал на полу и задумчиво катал машинку. Ему было грустно. «Всё-таки чудес не бывает», – думал мальчик.

Новенькая девочка подошла к Ване. Подобрала валявшуюся на полу машинку без колеса. Подтолкнула к мальчику. Машинка тронулась с места, заваливаясь на бок, потом остановилась, каким-то чудесным образом у неё появилось недостающее колесо. Рванула с большой скоростью по периметру комнаты и лихо затормозила около Вани. Мальчик удивлённо посмотрел на машинку, потом на девочку.

– Ты кто? – спросил он.

– Меня зовут Ангелина, – ответила девочка, – а это у тебя что? – спросила она, показывая на ранку на Ванином пальце.

– Мышонок Пит укусил, когда клетку чистил, – сказал Ваня.

Ангелина взяла Ваню за руку, провела по раненому пальчику своей ладошкой, и – ранка исчезла.

– Как ты это делаешь? – заинтересовался Саша, который всё видел.

– Просто, – ответила девочка, – хочешь, и тебе зубки полечу?

А у Саши две недели тому назад выпало целых два молочных зуба, и ещё один шатался. Теперь ему было неудобно кусать и произносить некоторые слова.

Ангелина провела ладошкой около Сашиного лица – зубы тут же выросли. Ещё лучше прежних – Саша специально посмотрел в зеркало.

– Ты что, волшебница? – спросил Ваня.

– А как ты сюда попала? – спросил Саша.

– А что ты ещё умеешь делать? – спросила Варя.

– Да нет, я не волшебница, так, простая Снегурочка. Мы с Дедушкой Морозом спешили к ребятам на праздник в Дом пионеров. А попали почему-то к вам. Наверное, дед Афанасий опять что-то перепутал.

– Кто такой дед Афанасий? – спросил Саша.

– Дедушка мой, работает Дедом Морозом, – терпеливо объясняла необыкновенная девочка. – А я ему помогаю.

– А кто такие пионеры? – спросила Варя.

– Это дети такие. Они носят красные галстуки, – подал голос Семён, – только их уж лет двадцать и в помине нет.

– Я и говорю, дедушка что-то перепутал. Там, куда мы направлялись, должно быть совсем мало игрушек. Я целый год специально училась делать так, чтоб они появлялись у детей. А вам, похоже, совсем это не нужно – у вас их вон сколько, – обвела рукой комнату Ангелина.

– А что ты ещё умеешь? – повторила вопрос Варя.

– Не знаю, – неуверенно сказала маленькая волшебница.

– А попробуй сделать так, чтобы здесь оказалась Лера, – робко попросил Ваня, – а то ей скучно одной дома болеть.

– Ладно, попробуем! – Ангелина покрутилась на месте, хлопнула в ладоши – и перед ребятами тут же предстала Лера в ночной пижамке. Лицо и руки девочки были пёстрыми от пятен зелёнки.

– Одну минутку! – воскликнула Ангелина, очертила ладошкой над Лерой круг – и зелёные пятна исчезли, а пижама превратилась в нарядное платьице.

– Здорово! – восхищённо сказал Ваня.

– Класс! – хором произнесли Саша и Семён.

– Чудесно! – воскликнула Варя.

А Лера ничего не сказала. Она испуганно озиралась по сторонам. Но, увидев вокруг своих друзей, очень обрадовалась.

Ангелина и сама была в восторге от сотворённого ей маленького чуда.

– Ну, у кого ещё какие желания? – спросила она.

– Мой папа очень хочет быть начальником, ему надоело точить и точить на станке детали, – сказал Семён.

– А мой папа лысый! – неожиданно воскликнула Варя. – А его на работе дразнят!

– А у меня вообще папы нет, – грустно сказала Лера.

Варя, подумала и сказала:

– А ещё я хочу братика. Мама тоже хочет. Но врачи ей почему-то не разрешают…

Дед Мороз по имени Афанасий окончательно понял, что он оказался совсем не в том году, куда отправлялся на задание со своей Снегурочкой-Ангелиной. Пока Афанасий придумывал, как бы половчее выкрутиться из этой ситуации, он даже вспотел… Просто встать и уйти – неудобно. Хозяев обижать не хочется. Вон хозяйка как раз к нему направляется.

– Вы бы разделись, жарко же!

– Видите ли, я попал сюда нечаянно, – попытался объяснить Дед Мороз.

– Да, ладно, я всё про вас знаю, – сказала хозяйка, – раздевайтесь, будьте как дома, – Андрюша! Помоги Деду Морозу раздеться! – позвала она мужа и убежала на кухню – посмотреть гуся в духовке.

Наташа, её лучшая подруга, пришла следом:

– Настя, а что это за интересный мужчина в костюме Деда Мороза? На Шона Коннери похож, только моложе…

Настя в недоумении смотрела на свою подругу:

– А это разве не твой двоюродный брат, у которого жена в роддоме?

Подруга изумлённо взглянула на Настю, потом обе женщины, не сговариваясь, побежали в комнату.

– Я пытался объяснить хозяйке, что оказался у вас по ошибке, но она быстро ушла, – рассказывал Дед Мороз Афанасий гостям. Без шубы и шапки, в поношенной в тельняшке, Дед Мороз имел очень домашний вид. Он, действительно, был похож на английского актёра Шона Коннери, только моложе.

– Вообще-то мы с внучкой должны были попасть в год 1985-ый. Там у детей очень мало игрушек. Нас специально обучили для восьмидесятых, но в программе опять что-то сбилось. И вот мы тут. Скоро мы уйдём, – Афанасий взглянул на часы, – следующий сеанс перемещения во времени начнётся через полчаса. А пока… позвольте поесть ещё немного салата, он у вас получился необыкновенным!

– Конечно, кушайте, на здоровье! – захлопотала Настя, подвигая Афанасию салатницу с оливье. Другие гости молча смотрели на Деда Мороза, пытаясь переварить услышанное.

В это время зазвонил мобильный телефон в кармане у Игоря, отца Семёна. Игорь с опаской посмотрел на трубку, поднес её к уху. Его глаза округлились.

– Это не розыгрыш? Да, сегодня не первое апреля. Спасибо… – Игорь ошалело обвёл всех взглядом, остановил его на лице жены:

– Нет, чудеса бывают… Мне только что сообщили, что я назначен… директором нашего завода…

– О! Давайте за это выпьем! – воскликнул хозяин, – из токарей – в директора, это круто!

Не успел Андрей налить, как всеобщее внимание привлёк телевизор.

– …небольшое дополнение к моему поздравлению, – говорил с экрана президент, – Мы тут с премьер-министром подумали, и я решил сделать новогодний подарок всем работающим родителям. Ведь это же настоящее безобразие, когда ребёнка самым последним забирают из детского садика или продлёнки! Поэтому с Нового года у всех родителей, имеющих маленьких или средних детей, сокращается рабочий день на два часа!

– Мы ж договорились только мамам сократить! – перебил его премьер-министр, – кто работать-то будет, если все начнут на два часа раньше уходить?

– Но я уже пообещал, неудобно отменять, – смущённо возразил президент.

– Ладно, давай так: мамочкам – сокращённый рабочий день, а папашам, только действующим, – уточнил премьер-министр, – мы дарим «Лады-Калины»! А что, хорошая машина! Сам проверял.

– И последнее, – президент погрозил кому-то пальцем, – недопустимо, чтобы вместе с сокращением рабочего дня мамочкам сократили зарплату. Денег родителям должно хватать и на учебники, и на мороженое, и на игрушки!

Потрясённые гости молча смотрели на голубой экран, где опять, как ни в чём не бывало, острили привычные галкины-петросяны.

В это время на лысине Николая зашевелились и по-мультяшному быстро начали расти белокурые волосы.

– А-аа! – в ужасе закричал Николай, хватаясь за голову.

Волосы всё росли и росли. Завиваясь в крупные кольца, они уже достигли плеч и зазмеились вниз по спине. Внезапно удивительный рост остановился. Будто кто-то невидимый состриг длинные локоны, и на голове Николая осталась аккуратная, но вполне мужская причёска.

– Ангелина забавляется! – неожиданно произнёс Афанасий.

Все бросились в детскую. То, что родители там увидели, они не забудут никогда.

Лера и Ваня с ладошек кормили Жар-птицу. Чебурашка и крокодил Гена по очереди скакали на коньке-Горбунке. На полу сидела семейка Шрэков. Зеленоватые малыши азартно играли в настольный хоккей, а их колоритные родители не менее азартно за них болели. Саша с Семёном ездили на Емелиной печке, компактной такой – не больше табуретки. Сам Емеля соревновался с Ангелиной в сотворении чудес. А Варя… Варя держала на коленях годовалого ребёнка и пела ему песенку.

– Мама! – возбуждённо закричала девочка, увидев родителей. – Вот мой братик!

Тётя Марина схватила малыша, прижала к груди, почему-то сразу и безоговорочно поверив в чудо.

– Ангелина, внучка! – позвал Дед Мороз, уже одетый в привычную красную шубу. – Нам пора. Кони под окном ржут.

Все бросились к окну. Там действительно стояли сани с великолепной тройкой лошадей.

Дети протянули Деду Морозу мешок со своими игрушками.

– Отвезите их в 1985 год! – сказал Саша. – Пусть там тоже дети порадуются!

– Забавная ситуация получается, – заметил Андрей, – когда собственные дети в твоё детство подарки посылают!

– Счастья вам и удачи, – прощался со всеми Дед Мороз Афанасий, похожий на Шона Коннери, только моложе.

– А к вам я попозже заеду, – шепнул он на ухо тёте Наташе.

Проводив необыкновенных гостей, взрослые сели за стол. Дети вернулись в детскую. Семейки Шрэков там уже не было. Емели тоже.

Зато в аквариуме притаилась и хитро подмигивала забытая им щука.

2010 год

Везучий

Старший брат Генка был моим кумиром и образцом для подражания. Генка смело прыгал в речку с моста, издали попадал ножичком точно в яблочко, нарисованное на двери нашей комнаты, запросто мог попросить закурить у физрука и отправлял сочный плевок тому на кроссовки в случае отказа. Извините, мол, нечаянно. Либо важно затягивался в открытую – прямо на крыльце и другим пацанам бычок не жадовал.

Героем школы Генка стал, когда спёр из кабинета химии стеклянную банку с плавающим в масле шматком натрия. На уроке учитель скупо отщипывал крошечные кусочки, помещал в воду и они воспламенялись красивыми брызгами, похожими на бенгальские огни. Фантазия у Генки была что надо. И он пообещал одноклассникам устроить настоящий салют.

На большой перемене Генка притащил трофей в туалет, растолкал праздных курильщиков и плюхнул содержимое банки в унитаз. Салют действительно получился классный. Неделю потом от амбре отмывались сами и драили школу. Правда, слава настигла Генку уже посмертно. Унитаз не пролетел мимо забубённой головушки.

Какое-то время я, как брат героя, купался в лучах этой славы, но однажды отчётливо понял, что все ждут от меня самостоятельных подвигов.

Вот только мать была против. Она запустила в меня табуреткой, когда неожиданно зашла в комнату, и ножик, который я кидал в яблочко, просвистел у неё прямо над ухом. Отлупила автомобильной фарой, когда не сумела поймать кинутый ей брусок. А чего? Сама же передать попросила – чтоб тяпку наточить. А фара ей просто под руку подвернулась – в огороде валялась. Фара поломалась, а мне – хоть бы что. Везучий я, наверное. Потом мать сказала, что если я… короче, убьёт собственными руками. Да ещё велела очки носить, глаза исправлять. А очки такие… специальные: там одно стекло пластырем заклеено. Врач сказал: временно.

Пацаны над очками этими ржали и обидно дразнились, а раз вообще отобрали.

– Вот и проверим, Косой, достоин ты братана своего. Короче, приходи ночью на кладбище. На Генкиной могилке ищи!

На кладбище было не очень и страшно. Холодно и темно только, да птица какая-то скулила тоненько. И потом, когда я уже очки нашёл, вдруг кто-то заорал, затопал, заругался матерно. Присел за памятник, прислушался. Долго сидел, а потом подумал: коль матерятся, как дружки мамкины, значит, – люди, не призраки. Пошёл на звуки, а уже и стихло всё. Вдруг на оградке одной тень чернеет. А мне мимо идти – по-другому не обойдёшь ту могилку. Затаился опять. Будто капает что-то: кап! кап! Стал потихоньку подкрадываться – не видно в темноте-то, рукой потрогал: тёплое и мокрое нащупал. Тут луна из-за облака вылезла, стало видно: человек на оградке висел, из груди у него прутья торчали, а глаза – как белые яйца выкатились.

Врать не буду – побежал, что есть мочи рванул. Сердце по рёбрам колотилось больно – вот и не понял, гонятся за мной, или крики да топот почудились.

На пути дом заброшенный стоял – контора бывшая. Мы там с пацанами часто собирались – ну, анекдоты там, или в ножички поиграть, клея понюхать.

Я туда забежал, махом на второй этаж заскочил. Прислонился к стенке, прислушался. А сердце всё колотится, прыгает, не уймётся, зараза. Вдруг, будто ветерком лёгким повеяло, щеки что-то лохматое коснулось. Пацаны? Нет: тихо вокруг, а наши бы матерились. Привидения? Нет! То ли голуби, то ли мыши летучие. Я их недолюбливаю, поэтому вниз побежал. Только весь дом отчего-то разбудился: зашелестело, залетало, загукало всё вокруг. Летает и шлёпается об стенки. Хлюпает и падает. Бегу, а ноги на что-то мягкое наступают. Но вырвался. Вон сейчас с горочки сбегу – там и дом родной.

Только когда бежал – очки со стеклышком заклеенным где-то обронил – плохо, не поверят пацаны, что на кладбище был… Расстроился, да сослепу с тропинки в темноте и свернул, на помойку с размаху заскочил, крышка треснула. Видно доски гнилые были. Провалился я не до конца. За гвоздь шкиркой зацепился, орать или не орать, соображаю. Я ж понимаю – что толку-то – ночь на дворе. Спокойно висел так, ногами только пошевеливал, опору искал, но до дна не достал. Вдруг кто-то подошёл, крышку разбитую откинул и – плюх в меня помоями. Я и тут шуметь не стал – пискнул сдавленно, чтоб в рот не попало. Зато она ка-ак завизжит! Бабы они глупые. Чего кричала? Так ведь она удачно ночью на помойку пришла! Верки Измайловой родительница. Вытащила меня, поохала. Пообещала матери не рассказывать.

Я в дверь торкнулся, закрыто. Пришлось в окно лезть. Вот только не учёл я, что мать таз с вареньем на подоконнике остывать оставила.

Прибежала на грохот, свет зажгла и запричитала над лужей варенья, как они, бабы, умеют:

– Ох! Горе ты моё луковое! – потом на меня глянула. – Да где ж тебя черти носили? – и дальше в том же духе.

Видок у меня тот ещё, да и запахи тоже… Не герой. Подвёл Генку.

Только кроме доблести ещё и везение иметь надо.

В то раз повезло сильно – мать даже не выпорола. Гладила меня по голове и почему-то плакала. А меня вопрос мучил:

– К чему мне мертвяк на кладбище привиделся?

И подумал неожиданно: «Наверное, к пятёрке по географии».

На другой день к школе подъехала машина. Все к окнам прилипли: не каждый день в нашей деревне милицию увидишь.

Когда прямо в классе на меня наручники надевали, училка, правда, дёрнулась, заступиться хотела, мол, маленький ещё, не мог он тех уродов замочить, что могилки мародёрили. Но менты сказали, что следы привели в наш дом. А я и не против: вон как Верка Измайлова смотрит, да и пацаны заценили. Соображают, бедолаги, что перещеголял я братана!

Триумф случился, когда меня выпустили. Матери объяснили, что специально арестовали, чтобы настоящие убивцы бдительность потеряли. А меня, мол, как свидетеля охраняли, мало ли что.

Вся школа кричала: «Косой! Герой!» А Верка Измайлова букет подарила.

Нет, что ни говорите, а слава – это круто!