Нашла проталину свою. Стихотворения

Текст печатается в авторской редакции.

В оформлении обложки использован рисунок автора

«Когда все спали».

© Татьяна Ашуркова, 2018

ISBN 978-5-4490-1460-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К поэтической книге Татьяны Ашурковой «Нашла проталину свою»

О том, что звезды с небес имеют место быть в литературе и в наше время свидетельствует данная книга стихов Татьяны Ашурковой «Нашла проталину свою». Сразу стоит заметить, что это стихи уже далеко не начинающего и во многом искушенного автора. И так при всей видимой простоте формы. Мало того, меня как читателя эта видимая простота, прежде всего, и подкупает, потому что она простота сознательно и искусно «отстранена» (вспомним знаменитое «отстранение» Виктора Шкловского!) совершенно определенной философией, острым видением и христианской верой автора. В этом смысле поэт Ашуркова и впрямь нашла свою поэтическую проталину в русской и мировой поэзии. Стоит заметить, что подобное вообще бывает возможно только тогда, когда стихотворец не просто имеет поэтический талант, но и умеет соотнести собственной творчество с уже имеющимся культурным общемировым багажом. Без этого знания и умения любой стихотворец, как правило, обречен на неудачу – по крайней мере, в том смысле, что его стихи не станут мировым явлением, но в лучшем случае будут принадлежать жанру альбомной, или, как в наше время принято говорить, блоговой лирики. Поэтическое явление Татьяны Ашурковой тем и ценно, что видимо упрощенная форма ее лирики скрывает в себе глубокий и сложный мир, который не только находит себе определенную форму стихотворного выражения в общем современном поэтическом же контексте, но это еще и подлинная поэзия в силу явления настоящей боли и, рискну употребить умный термин, экзистенциальной драмы бытия. Собственно, эта драма и есть основная тема автора. При том, что все это складывается из неброских деталей, ахматовского «сора», обыденности, из которой начинает выламывать вполне цветаевский, а то и блоковский накал:

 
Им недолго осталось ждать,
Как из рваной раны на теле
Рок империи источать,
Точно кровь из твоей колыбели.
 

Это о Цесаревиче Алексее, замученном в Ипатьевском доме… Читателю здесь очевидно, как самая простая форма и лирическое видение автора сходятся и оправдывают себя, что, опять же, и является признаком поэзии вообще. Здесь же можно заметить, что это еще и факт христианской веры, поскольку автор является верующим человеком, и без веры такие строки написать невозможно.

Даже игровая и, на первый взгляд, вполне благополучная предметность на самом деле тоже крайне драматична, если не сказать трагедийна, хотя указание на это в последних строках одного из стихотворений тоже как-то словно бы вскользь обозначено:

 
Ведь их микромир очень краток —
Опля! Добрый вечер! Прощай.
 

Или, ну что казалось бы, можно в такой упрощенной форме сказать об одном из значимых библейских эпизодов в соотнесении с собственным виденьем себя и окружающим пейзажем (Волга, храм):

 
Как Илья во святой колеснице,
Огнебранной сияя звездой,
Всех нас грешников мир круглолицый
Окатит злокипящей водой.
 

Сами по себе эпитеты «огнебранной» и «злокипящей» да еще в тесном пространстве одного четверостишья могут показаться просто ужасными. Однако в этом небольшом стихотворении они все-таки работают – именно как то самое «отстранение», которое и делает поэзию возможной, и «круглолицый мир» здесь тоже оказывается оправдан, сотворяя сведенных вместе библейского пророка, пейзаж с храмом и лирическое «Я» автора действенными, впечатляющими, в хорошем смысле – ноосферическими.

Таково впечатление от этого истинного поэтического явления. Разумеется, впечатление неполное. Чтение настоящих стихов – это серьезный труд. Попытка же в прозе разъяснить поэзию – задача почти безнадежная. Поэтому благодарный читатель и приглашается к этому настоящему самостоятельному труду.

Протоиерей Андрей Спиридонов, главный редактор радио «Благовещение»

Лесные алогизмы

 
Приток столбенеющей влаги,
Стеклянный трезвон легких лап,
Волнующий ритм старой саги,
Рождающий эхо и сап
Живущих в корнях старой ели
Сужают сосуды и хорды
Как холод январской постели,
Как крен корабельного борта.
В зрачках моих крапины света —
Декор этих брызжущих молний,
Внушаемых жаждой ответа
На звон шустрых капель – их сотни!
Незримо мой рот улыбнулся,
Летит на фантазии смехом.
За радугой луч встрепенулся,
Сливаясь с дождливою вехой.
 

Перед старым Рождеством

 
С утра уж как Вакула забил посохом,
Заполдома метет – идти страшно…
Такая ж-жуть снежки ворохом!
Думаем: к брашну ли, к порошну?
 
 
Прятать что светляков – все молоды,
Хоть из-под снега, да в Рождественскую:
Не клади, говорят, камедь в подовые,
Пролагай пути хлебу отеческому.
 
 
Вот Господь пришел, просит нищенствующий.
Вот ему – белоснежный пряничек с ангелами.
 

Цесаревич Алексей

 
Светоч ясный, припомни сон:
Восковые фигуры в белом
Отпускают тебе поклон,
А главы посыпают мелом.
Эти образы, сны теперь
Не тебя одного пугают.
Полночь. Глухо скрипнула дверь
И огни по дворцу блуждают.
Что, дитя, знака ль Божьего ждешь?
Снова оторопь в шаге несмелом…
Они знают: ты скоро уйдешь,
Восковые фигуры в белом.
Им недолго осталось ждать,
Как из рваной раны на теле
Рок империи источать,
Точно кровь из твоей колыбели.
 

1997

«Из-под глинистых уключин…»

 
Из-под глинистых уключин
Подклоняюсь в купол Света.
Жизни правилам колючим
Скучно верить – Альфа, Бета…
 
 
Не почин сопротивляться —
Разгуляй же мне дорога!
В теплых кренделях валяться —
Чем не лучше мяться в стогах?!
 
 
Заводная кокорека,
Время детства – оправданье…
Я вошла два раза в реку:
Может сбудутся желанья?
 

Смешное и грустное

 
Злой шут подарил три копейки,
Одну на ладони держу.
«А ну через голову, эй-ка!», —
Кричит мадемуазель Абажур.
 
 
Шутиха ударилась оземь,
И вверх полетели шары.
Один, два, три, шесть, сорок восемь!
Преданья так свеже стары.
 
 
Вращения на руку к смеху,
Прыжок в высоту через мышь —
К какому стремишься успеху,
Шутенок – трехлетний малыш?
 
 
Сегодня театр на маркте,
И многие уж собрались.
Один, два, три, шесть на закате,
И… добрые лампы зажглись.
 
 
А шут улыбнулся и добрым
Пирожником сызнова стал.
Мамзель Абажур дает шторы —
Окончен чудной карнавал!
 
 
Шутиха с шутенком напару
Работают в детском саду.
Она – р-раздувай самовары,
Посуду он бьет на ходу.
 
 
Смеются семьей до упаду,
Когда говорят: «Не мешай!».
Ведь их микромир очень краток —
Опля! Добрый вечер! Прощай.
 

2017