Рукописи не горят

© Татьяна Абрамова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аврора

 
Фрески, фрески…
Какие удивительные фрески.
Легка рука,
но тяжело земное тяготение,
Повелевающее,
низвергающее на землю…
 
 
Господи!
Мой дух родился
не для земли,
Но как бренно моё тело,
Повелевающее,
низвергающее на землю…
 
 
В пламени угли,
в накале страсти,
Обожгли одеревенелость
пальцев…
 
 
Мне бы только твёрдо
держать кисть…
Время, день, час,
не помню…
 
 
Но вижу, вижу…
Глаза Богини АВРОРЫ —
Это УТРО, это ВЕСНА —
Я вспомнил,
Сонату Любви и Жизни
я слышу…
 

Атланты…

 
Забытая осень,
сегодня не лги мне,
Ведь эти дома
были наши могилы.
 
 
В которые мы
уходить так спешили
Сегодня, а завтра
придут ли другие?
 
 
В застывшие окна и
зимние шторы
Стучится ли день
в затемнённых бараках?
 
 
Иные, другие,
вы нам расскажите,
Настал ли наш день?
Он свободен и ярок?
 
 
Свободен?!
В весенние струи талантов
Возьмите печальный наш глас
о могилах…
 
 
Согбённые тяжестью
души Атлантов
Не видели неба…
Покинут ли силы?
 

Берёза

 
Кто создал тебя
такую тонкую
В летящую минуту
откровения…
 
 
Поющая для сердца,
струнка звонкая,
Не оборвись…
И так светло мгновение!
 
 
Откуда ты пришла
такая грустная,
Печаль осенняя
от расставания…
 
 
А сердцу,
может быть,
Мечталось лучшее,
Не страждущее, вечное
изгнание…
 
 
В листву свою —
судьбу свою закутана,
Ты создана, наверно,
не для севера…
 
 
Ветрами твои волосы
запутаны,
И холодна листва
заиндевелая…
 

Есть на земле…

 
Но почему же не легка,
Так тяжела моя рука,
И налетела вдруг тоска,
Как водопад её река…
 
 
Меня она сбивает с ног,
Она, как будто, чёрный рок,
И тяжкий сон чужих икон,
И КРАСНЫЙ СОНМ
твоих знамён…
 
 
Похолодело всё в груди,
О, господи, ты помоги
Петлю на шее не стянуть.
Есть на земле и Божий суд!
 

Верба…

 
Как строга была и печальна,
Как желта была и случайна,
Не стройна, не смугла —
ветвиста,
 
 
Не горбата и не тениста,
Не красива и не высока,
И не пальма и не осока,
Не осина и не берёза,
Как роса в золотую осень…
 
 
Как была бы печальна осень
Без твоих грустных глаз,
как просинь,
Между туч в облаках
нечайных,
Словно жизнь без тебя и тайны.
 

Вий

 
Современное прочтение.
И поднимите, наконец,
мне веки.
В глаза… Смотри в Глаза,
Хома!
 
 
Хома, зачем ты Панночку
обидел?
Уж за полночь и много дел,
Ты отвечай за беспредел!
 
 
О, слуги вы мои,
помните кости
Этому Хоме…
Мы – твои гости,
И наяву явились,
или же во сне?
 
 
И поднимите, наконец,
мне веки!!!
 
 
Нечистые!!!А круговерть
порока
Не захлестнёт
медвежий угол Ваш.
 
 
И наказание, да, будет
Вам уроком.
Хома!!! Смотри в Глаза!!!
 
 
Нечистые!!! А час ведь
Ваш пробил,
Заря встаёт!!! Но чуть я
не забыл,
Закройте веки мне
И этому Хоме!
 

Война, война…

 
Война, война..
И вздрогнет ад,
Где палачам не хватит места.
 
 
Ах, райский сад,
ах, райский сад,
Где бродит лишь моя невеста.
 
 
Когда израненое тело
везли в Россию отпевать,
Она же не смогла принять,
Понять не захотела —
ей больше некого любить!
 
 
В горячке вдруг она слегла
и очень скоро умерла.
 
 
Ах, райский сад,
Ах, райский сад,
Там бродит лишь моя
невеста,
Где звёзды с милой говорят,
Но для меня там нет уж места.
 

Гармония обмана…

 
Без гусеницы нет и
мотылька,
Без стебля ведь не будет
и цветка…
 
 
А может хаос,
как предстадия порядка,
Богатство,
как предстадия упадка.
 
 
В гармонии
не может быть изъяна.
Стихия жизни —
в ней гармония обмана.
 

Голгофа

 
Смеялась и гоготала,
Топтала и наезжала,
Брюзжала и
кровь лакала.
 
 
И всё же
ей было мало…
ТОЛПА!
Распни! —
кричала.
 
 
Была же сера,
как серость,
Пред ней
мне уже не пелось.
 
 
Седая, немудрая седость,
Младая, недобрая младость.
Им зрелище было в радость.
 
 
Распни! —
гоготали толпы
На первой его ГОЛГОФЕ!
 
 
Жара…
И страстная седмица,
И тело его в
гробнице,
Не видит?!
Мрачны их лица,
А что по челу
струится?
 
 
– ТОЛПА! – ЖЕСТОКОЙ была и
ПЬЯНОЙ,
Собакой цепной, окаянной,
Прокаженной была, бестыжей,
Развратной, уродиной рыжей,
Золотым и холёным отродьем,
Бросавшим в меня перья-копья,
 
 
Стрелявшим мне в спину,
В затылок,
Вместо хлеба,
дающей обмылок…
 
 
Мне оскомой сводило скулы,
Мне истомой давило губы…
Но, – РАСПНИ! —
гоготали толпы,
У креста на его ГОЛГОФЕ…