Закончила я юрфак и думаю, куда идти работать. В торговлю или в турбизнес? А я некрасивая, и в следователи меня не возьмут, вбила я себе в голову. Хотя я не против была поработать и по специальности. Мать говорит, схожу в ОВД к старшим следователям, поговорю с ними. Приходит, мол, поговорила, возьмут тебя в следователи, решение принято.

Посадили меня в комнате с двумя молодыми мужчинами, довольно симпатичными. Один с усами – Володя, другой с ямочкой на подбородке – Саша. Чувствую, я им не понравилась, но сказать им нечего – не на их уровне принято решение.

Примерно месяц я просидела, перебирая бумаги, систематизируя преступников по фамилиям. С коллегами практически не общалась, так – здрасьте, до свидания. И тут приходит Саша и говорит, принято решение использовать тебя в розыскной работе, вот почитай. И протягивает мне папку.

Оказалось, что за последние три месяца найдены мертвыми три девушки. Не просто мертвые, а обезглавленные. И личности не установлены – голов так и не нашли. Есть одна зацепка – у всех были использованные билеты в театр юного зрителя. На разные спектакли. Но во всех этих спектаклях есть общее – там играет заслуженный артист РФ – Сергей Иванов, 50 лет. Его бы задержали, он бы, конечно, раскололся через полчаса. Но прямых улик нет, а у него такие связи. Начальство боится, а вдруг ошибка. И что тогда?

– Надо его как-то взять с поличным. И вот мы подумали, что ты сможешь нам помочь. Познакомишься с ним, ну и все дела, – говорят мне коллеги.

Я им честно говорю:

– Я боюсь, а вдруг он отрежет мне голову?

– Правильно говорить – обезглавит. Не обезглавит, не ссы, мы будем рядом. Может быть, он тебе сразу все сам расскажет.

– Испугается тебя и все расскажет, – пошутил Володя и засмеялся.

– Ничего смешного. Если мы не раскроем это преступление, начальство нас самих обезглавит, – сказал Саша.

Ну, думаю, избавиться от меня хотят, сволочи. Но как откажешься?

– Мама, я уволюсь, – сказала я маме.

– Дочь, иди. Ты думаешь, тебя взяли в следователи за красивые глаза? Думаешь, матери не жалко 200 тысяч рублей?

Делать нечего.

Решили, что в пятницу после спектакля я пойду за ним, дождусь, когда он зайдет в ночной клуб (предположительно, он знакомился с девушками по пятницам в ночных клубах, но в каких именно, никто не знал).

– Попросишь у него автограф, скажешь, что поклонница, – посоветовал Володя.

– Думаете, он клюнет на меня? Я же не красавица, сами видите, может, я ему не понравлюсь, – я еще на что-то надеялась.

– Не проблема… Угостишь его бутылкой водки, закуски возьмешь, ты же поклонница. Мы дадим тебе денег, – Владимир говорил очень серьезно, со знанием дела. – Потом сориентируешься исходя из обстановки.

– Если что, звони, – сказал Саша.

Делать нечего, дождалась я окончания спектакля и пошла за этим заслуженным артистом. И действительно, он заходит в ночной клуб. А я за ним. Он оглядывается по сторонам, и заходит в мужской туалет. Его долго нет. Я вся на нервах. А вдруг там есть еще один выход? В туалет заходить не стала. Пять минут нет, десять. Я и не заметила, как он вышел, по светлому плащу опознала. Сел у стойки, что-то заказал. Я к нему. Хорошо, что не окликнула по имени-отчеству. Вот это был бы конфуз. Потому что, когда подошла ближе, увидела, что у стойки стоит мужик с бородой. То есть, мне понятно, что это Иванов. Но с бородой. Значит, хочет, чтобы его не узнали. Я поняла, что он и есть убийца. Иначе, зачем бороду в туалете приклеивать?

– Это не о чем не говорит, просто человек хочет отдохнуть от назойливого внимания поклонников, – сказал Володя.

В общем, наш план не сработал. А где гарантия, что в следующий раз он опять не наклеит бороду иди даже парик. Наверняка наклеит.

– Может, Татьяна скажет, что она проститутка? – задумался Владимир.

– Нет. Таких не берут в проститутки, – пошутил Александр.– Или она купит ему бутылку водки? Нет?

– Нет.

– Может она закашляется и попросит его похлопать ее по спине?

– Я понял, она скажет, что журналистка, хочет написать о ночной жизни. А он просто колоритный персонаж, солидный мужчина и вдруг в таком месте..

– И купит бутылку водки.

На том и порешили.

В общем, в ночном клубе я подошла к Иванову. Он посмотрел в мою сторону. У него был такой страшный безумный взгляд, что я не могла отвести глаза. И даже подавилась. И он похлопал меня по спине.

– Вы здесь одна? – спросил он меня, схватив за руку.

– С подругой.

– Зачем вы врете? Вы здесь одна. Я полчаса за вами наблюдаю.

– Нет, нет…

– Вы проститутка? – повысил он мою самооценку. – Ведь это вас я здесь видел в прошлую пятницу? У меня прекрасная зрительная память. Признайтесь, я угадал? Не надо стесняться своей профессии. Все так временно на этой земле. Мы как перелетные птицы, когда приходит осень, тоже не хотим никуда лететь, но мы не подвластны своим инстинктам… Увы.

– Я журналистка, – произнесла я дрожащим голосом.

– Странно. Не угадал. Очень странно. О чем пишете?

– Пишу о ночной жизни города. Я здесь по заданию редакции. Меня будут искать. Если что.

– Вы меня боитесь? Не бойтесь, я работаю в полиции, – он положил руку мне на колено, я убрала ее.

– В каком отделе работаете? Я всех там знаю…

– Я прикомандирован из Астрахани, деточка.

– Вы не похожи на полицейского.

– Я пошутил, а вы угадали. А на кого я похож? – Иванов заинтересовался.

На кого он похож? Это один из самых сложных вопросов: на кого похож тот или иной человек? Нет, я не подходила для оперативной работы, я не любила врать. Конечно, он был похож на маньяка. Но как я могла об этом сказать.

– Вы похожи на ИЧП. Индивидуального частного предпринимателя.

– Торгаша что ли?

– Почему торгаша? Может быть, вы что-то производите, чебуреки, например.

– О-хо-хо… Деточка, ты когда-нибудь была в театре? – он постоянно переходил с ты на вы, не зная на чем остановиться.

– Нет, – сказала я правду.

– Что, действительно?

– Клянусь.

– Куда катится этот мир? Я тебя спрашиваю, куда?

– Не знаю.

– И артиста Сергея Иванова ты не знаешь?

– Нет, но где-то читала, что он заслуженный артист РФ.

– Это правда, это правда, – он задумался. – А между тем, Иванов – это я, – он отклеил бороду. – Приходится гримироваться. Чтобы не узнали. Сейчас, разговаривая с вами, я думаю, что это излишняя предосторожность.

– Правда, вы – артист? Не может быть!

– Правда. Я часто хожу по ночным клубам, изучаю нравы, примериваюсь к ролям, сейчас я мечтаю сыграть в горьковском «На дне». Читали?

– Нет, не доводилось.

– А «Гамлет» вам знаком?

– И Гамлет не знаком.

– А сколько вам лет, моя дорогая?

– 23 года.

– 23 года! Боже мой, боже мой! Где мои 23 года? Я бы читал тебе по ночам Гамлета, – он схватил меня за руку, и я чуть не описалась от ужаса. – Впрочем, у меня есть лишний билет на один бездарный спектаклик в постановке бездарного режиссера. Но с моим участием. Вот возьмите, – он вытащил из кармана плаща билет. – Берите. Молодым, знаете, куда у нас дорога?

– Куда? – в голове мелькнуло – «на тот свет».

– В театр, моя дорогая, – он рассмеялся. – В театр. Еще и заметку напишите. Подождите меня после спектакля, я вам дам небольшое интервью.

– Ну, Танька, ты молодец, на раз раскрутила мужика, – сказал мне Володя. – И что он в тебе нашел?

– А может быть, он просто из молодых девок кровь пьет? Хочет омолодиться – пошутил Саша. – Ему главное качество крови, упаковка не имеет значения.

– Не знаю, Сань. Все может быть. Увидим. В общем, Тань, ты купи цветы, деньги мы дадим, и встречай его после спектакля. Мол, поздравляю, никогда ничего подобного не видела, хотела бы познакомится поближе и взять обещанное интервью. А мы будем на машине дежурить у входа. Поедем потихоньку за вами. Лады?

– Ну черт с вами, лады.

– Мама я боюсь, – сказала я матери. – Ты можешь встретить меня после спектакля? На всякий случай.

– Ничего не бойся, Танька, а вдруг он никакой не маньяк, познакомишься поближе с заслуженным артистом. Пан или пропал. То, что ему пятьдесят, это не главное.

Я поняла, что и мать не прочь от меня избавиться.

Спектакль я не помню. Даже названия. Что-то о взаимоотношениях отцов и детей. Еще и фильм такой есть. Помню, что в зале было очень мало народу.

После спектакля я вручила Иванову цветы, и он сказал:

– А поедем-ка ко мне на дачку! Поедем, не пожалеете.

Вышли мы через служебный вход. Думаю, а где же наша машина с Саней и Володей? Нет ее. Потом выяснилось, что они не знали, где находится театр юного зрителя и ждали меня около драмы, там они пару раз бывали на дне полиции.

По дороге мне удалось отправить СМС-ку: «Едем на дачу, спасайте».

Они мне шлют ответ: «Спроси, где находится дача?»

– Сергей Михайлович, а где ваша дача? – я, хорошая девочка, спросила.

– В получасе от города.

Я поняла, что на помощь рассчитывать не приходится. Попыталась открыть дверь и выпрыгнуть, но двери оказались заблокированными.

– Татьяна, вам говорили, что вы красавица? – вдруг заговорил Иванов.

– Нет. Говорили совсем другое.

– Что они понимают в женской красоте? Молодежь. С возрастом начинаешь ценить даже тембр голоса. Один голос может завести.

Я немного успокоилась. А может, я ему действительно понравилась? И никакой он не маньяк.

– А вы сами себе нравитесь? – продолжает он разговор.

– Не очень.

– А что вам не нравится?

– Ну лицо прежде всего, – про ноги и грудь я не решилась сказать, чтобы не возбуждать.

– Хотели бы себе другое лицо? Ха-ха. Я думаю, вам надо поменять голову.

– Нет, нет, нет, – боже мой, что он говорит. У него на даче, наверное, в подвале есть три запасные головы. Выбирай любую.

– Да. Обязательно, деточка, вам надо поменять голову и ее наполнение, – он вдруг стал называть меня деточкой. – Надо больше читать. И еще. Вы любите марихуану?

– Чего-чего?

– Марихуану сейчас покурим у меня на даче. Сам выращиваю. Отлично мозги прочищает. А потом я почитаю вам что-нибудь из «Гамлета».

На дачу мы не приехали. Потому что мне позвонил Александр и сказал, что только что обнаружили четвертое обезглавленное женское тело, еще теплое, так что это уж точно не артист Сергей Иванов, а какой-то другой человек, наверное, никакой и не артист.

– Так что отбой, срочно возвращайся, Танька, будем думать вместе.

– А билеты в театр у убитой имеются?

– Имеются, но на спектакль, в котором не занят Иванов. Начальство говорит, преступника надо искать среди распространителей билетов. А может, кто-то специально хочет пустить нас по ложному следу. Пока непонятно по какому.

Пришлось предъявить удостоверение и объясняться. Сергей Михайлович развернулся и подвез меня к отделу. Мне показалось, что у него на глазах выступили слезы.

– Вот, значит, до чего докатился мир! Я подозревал, конечно, но не думал, что все так плохо. Заслуженного артиста РФ подозревали в серийных убийствах! Это уму непостижимо.

– Извините, Сергей Михайлович. Ради бога.

– А я вас, значит, заинтересовал исключительно как подозреваемый?

– Что вы, что вы! Вы очень интересный мужчина. Но у нас такая разница в возрасте.

– До свидания, Татьяна, не знаю, как вас по отчеству. Про марихуану, я кстати, или точнее, не кстати, пошутил. Нет у меня никакой марихуаны. Откуда? Вы что! Корвалол. Только корвалол.

Модель

Запоминайте: врачи – самые обделенные женщины в мире. Не только по сравнению с фотомоделями, но даже по сравнению с инженерами, у которых нет спецодежды. Может быть, женщины – военнослужащие такие же несчастные, как и врачи. Сталеваров и женщин-грузчиц я не беру в расчет, потому что среди моих знакомых нет сталеваров и грузчиков, и мне не знаком ход их мысли.

Почему врачи такие обездоленные? А потому что на работе мы должны ходить в белых халатах, шапочках, а с некоторых пор еще и в бахилах. То есть прятать свою красоту от окружающих.

А в периоды всяких гриппов и острых респираторных заболеваний мы вынуждены носить намордники – марлевые повязки. Это ужасно. Особенно если ты молода и красива.

Это вступление. Анамнез, если хотите.

Два года назад я работала заместителем главврача зубной поликлиники номер 110. Бумажная работа. Тоска смертная. Никто не хотел работать с бумагами. Муж сказал, что если я хочу расти, то должна соглашаться на все, что он мне предлагает. А мой муж, между прочим, второй заместитель главного министра здравоохранения города. За три года до этого я вырвала ему зуб. Я хорошо вырывала зубы.

– Девочка, есть такое слово – карьера. Поработай года три замом, я сделаю тебя главврачом. Будешь с водителем по городу ездить, в открытое окно плевать семечки.

– Виктор Сергеевич, – мужа я называла по имени-отчеству и на вы, – я бы хотела еще по ночным клубам походить. Молодость проходит, а что я вижу? И кто меня видит, кроме людей с плохими зубами и других врачей? Да и то в халате, бахилах и в наморднике. Пойдемте, погуляем, сегодня же воскресенье. Я новое платье купила, посмотрите, как я выгляжу на общем фоне.

– Светочка, ты же знаешь, что мне надо готовиться к докладу. Завтра же понедельник, все ждут моего доклада.

– Ну, пойдемте хоть по парку культуры и отдыха погуляем.

– Не-мо-гу, моя девочка. Мне еще спецлитературу надо хотя бы по диагонали пробежать. Пойди сама, если так неймется. Но смотри, чтобы к восьми была дома, как штык. Да, пойди погуляй, сделай прическу, покрасуйся в парке на общем фоне.

Я так и сделала, надела новое платье, заскочила в парикмахерскую и пошла гулять по парку.

Иду по парку и вижу, художники рисуют невзрачных прохожих. Некоторые очень похоже. Один из этих художников хватает меня за платье и говорит:

– Вам так идет это платье, и такая у вас красивая прическа, что просто грех вас не нарисовать. Не дайте согрешить.

– Сколько?

– Тысяча! Но торг уместен! Садитесь, договоримся.

– Ладно, рисуйте, – у меня было хорошее настроение, день был солнечным, и в планах у меня было посещение кафе и 50 граммов коньяка за 100 рублей.

У художника не было четырех зубов – справа клыка и первого премоляра, слева – первого премоляра и резца. Это то, что видно. На вид – лет сорок-сорок пять.

Мы разговорились.

Оказалось, что, несмотря на возраст, художник строит планы на будущее, он член объединения «Донской луч», а уличное творчество – своего рода тренировка. Свои картины художник подписывал псевдонимом – Иван Икс.

Я сказала, что работаю в стоматологической поликлинике, заместителем главврача, и если ему потребуется помощь (а она потребуется обязательно), пусть приходит к нам в поликлинику. И дала ему визитку.

Иван нарисовал меня очень похоже. Получился такой поясной портрет, мне даже показалось, что мой бюст на картине больше, чем на самом деле. Но я ничего не сказала художнику на сей счет. Только подумала, что Виктору Сергеевичу не понравится мой портрет, он скажет, что я выгляжу развратно и нагло улыбаюсь.

Обязательно спросит:

– Растащило, рядом с молодым мужиком?

Не буду же я ему объяснять, что Иван не на много младше самого Виктора Сергеевича.

– Знаете, что Иван, а подарите мне какой-нибудь свой пейзаж, а эту работу можете оставить себе.

– Почему? Вам не понравилось?

– Понравилось, но у меня муж тоже рисует, и он ругается, когда я приношу домой работы других художников, – сочинила я на ходу. Не могла же я сказать, что мой муж старый ревнивый мудак. – Это касается только портретов, пейзажей это не касается.

Прошел, наверное, месяц. Я забыла об Иване. Но он напомнил о себе и позвонил:

– Светочка, а у меня для вас сюрприз. Завтра открывается выставка нашего творческого объединения, и я хотел бы вас с мужем пригласить на ее открытие.

– Что за выставка?

– «Наш современник». Там будет и ваш портрет. Я переписал его маслом. Приходите обязательно. Будет фуршет. Обязательно приходите с мужем.

– Нет, нет, он не пойдет. Ему надо к докладу готовиться. Что вы, что вы…

Тревога поселилась в моей душе. Свила гнездо, как кукушка. Хорошо, что Виктор Сергеевич не пошел на выставку.

Когда я (в новом платье) вошла в зал, то сразу увидела «Заместителя главврача стоматологической поликлиники №110 Светлану». Так называлась картина. Метр на полтора. Я – а это несомненно была я – бежала по ромашковому полю в белом прозрачном халате, каких не бывает в природе, и было видно, что на мне нет нижнего белья. Зато на груди у меня был крест, хотя я не ношу крестов, они мне не идут.

Не знаю, бывали ли вы в подобной ситуации? На что похожи ощущения? Ватные ноги, хоть стой, хоть падай… Это не то. Как-то Виктор Сергеевич выписал себе из интернет-магазина фалло-имитатор. Я его получила на почте, кто же еще? Не он же пойдет на почту. В подъезде, не выдержала, решила посмотреть на покупку, и в этот момент соседка открыла дверь и, улыбнувшись беззубым ртом, спросила:

– Ну, как, помогает?

– По-разному, – ответила тогда я.

Иван стоял рядом с картиной, с бокалом шампанского в руках и что-то рассказывал какой-то бабе. После каждого слова Ивана, баба кивала головой и улыбалась.

Художник увидел меня и помахал рукой, приглашая присоединиться к беседе.

Я убежала.

Блииин! Какой идиот! А если бы я пошла с Виктором Сергеевичем?

Понятно, что никто из врачей нашей поликлиники на выставки «Донского луча» не ходит. И я как-то успокоилась. Прошла неделя.

Я сидела, составляла методички, и вдруг мне звонит главврачиха.

– Света, зайди.

Я зашла.

– Света, я вчера включила телевизор. А там наши пуси райот отжигают. Тебе не стыдно?

– Какие пуси райот? – поначалу я не поняла о чем речь. То есть одна часть моего мозга поняла все сразу, а другая еще на что-то надеялась.

– Заместитель главврача поликлиники №110. Эх, ты. Виктор Сергеевич знает?

– Не знаю.

– Все, свободна. На всякий случай, напиши объяснительную.

– Что писать?

– Что хочешь, тут я не советчик.

Когда я пришла домой, Виктор Сергеевич уже все знал. Он молча ударил меня по лицу и ушел к себе в комнату. Потом все-таки вышел, у него было заплаканное лицо, изо рта пахло коньяком.

– Света, ты хоть понимаешь, что ты наделала?

– А что я наделала?

– Ничего. Ты подумала, что я скажу детям?

– Каким детям?

– Своим. Мирославе и Виктору Викторовичу.

У Виктора Сергеевича были взрослые дети – мальчик и девочка. Чуть младше меня. И еще у него была жива первая жена.

– Боже мой, весь город о нас только и говорит, – покачал головой Витктор Сергеевич.

Вечером того же вечера мне позвонил Иван Икс.

– Светочка, вы не представляете, какая реакция после вчерашней передачи. Все-таки телевидение – сила. В газетах была пара публикаций, но никто ничего не заметил. Все восхищаются вашим портретом. Я говорю, что моей заслуги в этом нет, картину сделала модель. Художники просят дать ваш телефон. Все вас хотят рисовать. У вас хорошее русское лицо. Можно я дам ваш телефончик?

– Давайте.

С Виктором Сергеевичем мы расстались. Работу по специальности в этом городе я до сих пор найти не могу – бывший муж об этом позаботился.

Теперь я снимаю комнату в коммуналке.

Я собираю жерделы на улице.

Крашу луковой шелухой ткани.

Варю варенье из зеленых грецких орехов.

Ну и торгую своим телом – позирую в художественном училище, а также знакомым художникам.

Я думаю, что подсознательно именно этого я и хотела: не ходить в белом халате, в бахилах и наморднике и чтобы все мною любовались.

По моим примерным подсчетам в мире уже существует около сотни моих портретов. И это не предел.

Евангелие от Алисы

1. Однажды вечером я пошла кататься на роликах в парк имени Вити Черевичкина. После работы, пока не стемнело, я успевала покататься на роликах. Мне всегда нравились фильм «Карнавал» и актриса Ирина Муравьева. Понятно, что роликовые коньки – не для кассиров гастронома «Двоечка», так что на меня в коллективе смотрели косо, типа интеллигенция, хочет выделиться, обидеть простого человека. А я – не интеллигенция, я просто городская, а они в большинстве – из соседних деревень. Отсталые люди. Какие им там ролики! Им бы телегу. В тридцать лет жопы на стуле не помещаются.

Вот в один такой прекрасный вечер я каталась, каталась и заблудилась. А я не пьяная была. Если что. Какая-то у меня была потеря ориентации – это я сейчас так думаю.

Темнеет, страшно, а мало ли сейчас маньяков? Да каждый второй.

Вижу – ларек какой-то, дверь открыта, внутри темно. Захожу, включаю фонарик на телефоне. Вижу – пустые коробки из-под растительного масла, пластиковые бутылки без этикеток, чистые, и старинный холодильник «ЗиЛ». Причем холодильник работает, издает какие-то звуки, хотя проводов нет. Помню, что подумала: «На батарейках, что ли». Муж мне всегда говорит: «Не лезь в каждую дырку, тебе что, больше всех надо? Время какое, сама не знаешь, что ли? Полезешь, и голову оторвет или руку». Но я такая. Боевая. Типа сначала лезу, потом думаю.

Открываю я этот холодильник, и вижу, что внутри него лежит книга. Книга покрыта слоем льда, как мороженая рыба.

Что за название – не разберешь. ХЗ, как говорится. Хто знает.

Не могу сказать, что на меня это не произвело никакого впечатления. Произвело, конечно. Это как если бы кассиру на чай дали.

Я почему-то подумала, что в холодильнике должны хранить или Библию, или «Идиота» Достоевского. Но не современного автора. Вот не знаю, почему, но я так подумала.

Я подышала на книгу, лед оттаял немного, вижу заголовок – «Фейнман. Лекции по физике», 1-й том.

Блииин! Не повезло. Значит, я никогда не прочитаю ни Библию, ни «Идиота».

Хотела сразу выбросить, но потом подумала, что в доме нужна непищевая бумага. Вдруг придется что-то завернуть – не пищевое, конечно. Пищевое я заворачиваю в специальную бумагу, которую приношу с работы. Муж пусть заворачивает свои электродетали. А то недавно смотрю, а он какие-то грязные переключатели заворачивает в пищевую бумагу. Совсем чокнулся.

Помню, что когда я взяла книгу в руки, то сразу же нашла дорогу к троллейбусной остановке. Весь парк Вити Черевичкина – 100 на 100 метров, казалось бы, нетрудно найти дорогу. Но ведь пока не нашла книгу, не могла выйти. Это факт.

Я принесла лекции по физике домой и закрылась в ванной комнате. Николай смотрел в это время «Камеди Вумен» – я услышала его громкий смех.

Он смеется, как идиот. Так, наверное, смеялись бы лошади, если бы их кто-то смог рассмешить.

А у меня, как он засмеется, так ненависть к нему закипала, потому что я ненавижу эти «Камеди Вумен».

Однажды он мне сказал:

– Представляешь, Алиса, мне сегодня приснилась Наталья Андреевна Еприкян.

Николай считает, что у меня нет чувства юмора. Я просто смешная, а смешная и с чувством юмора – это совершенно разные вещи.

То, что я в сорок лет после работы катаюсь на роликовых коньках, – это да, смешно, но со мной тяжело общаться. Это его слова. Он выпил, конечно, перед тем как сказать это. Так бы не решился, он боится меня. Сказал и сразу уточнил:

– А если ты что-нибудь сломаешь, катаясь на роликах?

– Давай кататься вместе, – сколько раз предлагала я Николаю, – ты будешь меня подстраховывать, чтобы я ничего не сломала, если тебя еще что-то волнует во мне.

Про книгу я Николаю ничего не сказала, просто положила рядом с новыми квитанциями на свет и воду. Потом подумала и вложила квитанции в книгу. Вот, думаю, это самое оно. У меня ничего не пропадает.

Если бы не Роза из первого подъезда, я бы об этих дурацких лекциях никогда бы и не вспомнила.

Роза была типа интеллигентной, но за собой не следила, мне даже кажется, что и голову она мыла не каждый день. Понятно, что и медосмотр в газетах не проводят. Я, честно говоря, в последнее время стараюсь общаться только с работниками торговли. Так надежнее, здоровее, что ли. Николай работал в нашей сети электриком, когда мы познакомились. Тоже проходил медосмотр. Так он, по крайней мере, говорил.

Так вот, Роза работала корректором сразу в нескольких газетах, помню два названия: «Вечерние новости» и «Вестник НЛО».

Еще Роза пекла на продажу торты. Неправильной формы, без коробок, типа домашних, всегда разного вкуса.

Роза давала объявление о продаже тортов в газетах, где работала корректором. Второй раз у Розы торты не покупали, потому что они были слишком сладкими, и еще она в тесто добавляла много корицы.

Роза была не жадной и угощала тортами весь дом.

– Вот скажите, господа, что не так? Почему не покупают?

– Да потому что дураки, – обычно говорили соседи. Про избыток сахара и корицу они Розе не говорили. Наверное, думали: «Хорошо, что никто не покупает, а мы и такие съедим. Зачем тратиться?» Вот это крохоборство я, как работник «Двоечки», не люблю, хотя, как гражданин, сама так поступаю.

Благодаря этим тортам мы, собственно, и познакомились с Розой.

Очень быстро я узнала, что у Розы есть совершеннолетняя дочь и любовник по имени Володя.

– Мы просто дружим, ничего больше, – Роза смущалась, когда в разговоре случайно всплывала тема Боба. Бобом она его называла.

А я всегда специально говорила: «Ну, как твой Володька, бухает?» Или: «А жена Вовкина про тебя знает?»

Когда по вечерам мы встречались у дома, Роза часто говорила:

– Алисонька, какая вы молодец, что катаетесь на роликах. Как это здорово. Я бы не смогла.

– А ты попробуй, Роза.

– А у меня и роликов нет.

– У меня есть лишние. Давай, присоединяйся.

– Я убьюсь, я – хрупкая. Можно, я просто иногда буду бегать рядом. А то я все-таки много тортов ем.

– Да бегай, конечно, раз хрупкая.

Так что Роза иногда сопровождала меня в вечерних катаниях. Она бежала за мной и, задыхаясь, грузила историями типа:

– Представляете, Алиса, у меня вся рассада на подоконнике погибла, кто-то сожрал все огурцы за одну ночь. Как думаете, что делать?

– Блин, Роза, откуда я могу знать? Зачем тебе вообще эти огурцы? У нас в «Двоечке» по двадцать рублей кило. Приходи к концу рабочего дня, вместе поищем хорошие.

Или вот еще история от Розы. Она мне говорит как-то:

– А у Лиды, второго нашего корректора, соседи отравили собаку, а сами работают в полиции. Вот что делать?

– Блин, Роза. Что тут поделаешь? Ну, пусть им ручку двери собачьими какашками испачкает.

– Вы думаете?

– Уверена.

Когда мне надоедали эти дурацкие разговоры, я набирала скорость и оставляла Розу наедине со своими мыслями.

А разговор о лекциях по физике у нас зашел вот из-за чего.

Роза решила выписать из телемагазина лекарство для профилактики диабета.

– Вы знаете, Алисонька, с моими тортами, которые мне приходится очень часто есть, мне не помешает подумать и о здоровье, – объяснила Роза.

По словам Розы, за 35 тысяч ей пообещали прислать две маленькие баночки этого профилактического лекарства. Мол, пропьете курс, и никакой диабет до конца жизни не страшен. Жрите свои торты на здоровье. Раз продать не можете.

Потом Розе позвонили. Человек, представившийся майором отдела по борьбе с правонарушениями, сказал, что она связалась с мошенниками, никакое это не лекарство от диабета, жрать его, конечно же, не следовало, но раз мы с вами разговариваем, значит, не все так плохо. Типа не со всеми уже поговоришь. Кроме того, майор пообещал, что всем пострадавшим будет выплачена компенсация морального вреда – 450 тысяч рублей. Правда, предварительно надо выслать 20 тысяч – на юридическое оформление возврата.

– Это же удивительно! – Роза чуть не чокнулась от радости. – Какое же это счастье. Есть в этом мире справедливость. Только ничего не говорите моей дочери, она заберет у меня деньги.

Даже я как-то разделила ее энтузиазм, как-то она умела им заразить. Какой-то был у меня ответный порыв. Понятно, что никаких денег Розе не вернули, а майор через неделю перестал брать трубку. Но это будет потом, а тогда я сказала:

– Поздравляю, Роза. Я так рада за тебя!

– Да, это просто фантастический случай. А у вас бывало нечто подобное?

И тут я вспомнила про случай в парке имени Вити Черевичкина. Кто-то потянул меня за язык.

– А нельзя ли почитать этого Фейнмана? Я быстро, дня за два? – Роза ни с того ни с сего стала очень серьезной. – Вдруг это то, о чем я думаю.

– Да бери, не жалко. Если муж не выбросил.

А муж книгу не выбросил, он заворачивал в книжные страницы детали выключателя. Половина еще осталась, в основном первые страницы.

– Алиса, а вы знаете, что вы – избранная? Вас бог поцеловал. Я не шучу, – Роза прямо засияла, увидев меня вечером следующего дня.

– Роза, ты словами не разбрасывайся. Кем я избранная? Или что ты имеешь в виду?

– Согласитесь, Алиса, что не каждый находит в парке имени Вити Черевичкина в холодильнике лекции Фейнмана по физике. А вы нашли. Это знак. Вы прочитали эти лекции?

– Зачем? Я работаю целыми днями.

– А вот смотрите, – Роза открыла книгу, кажется, на третьей странице. – Вот я вам сама прочитаю. Слушайте внимательно. «Если бы в результате какой-то мировой катастрофы все накопленные научные знания оказались бы уничтоженными и к грядущим поколениям живых существ перешла бы только одна фраза, то какое утверждение, составленное из наименьшего количества слов, принесло бы наибольшую информацию? Я считаю, что это – атомная гипотеза: все тела состоят из атомов – маленьких телец, которые находятся в беспрерывном движении, притягиваются на небольшом расстоянии, но отталкиваются, если одно из них плотнее прижать к другому. В одной этой фразе, как вы убедитесь, содержится невероятное количество информации о мире, стоит лишь приложить к ней немного воображения и чуть соображения». Это не мои слова. Так говорит сам Фейнман. Это же гениально – мир как совокупность маленьких телец, тянущихся друг к другу и отталкивающихся друг от друга. Я всю ночь не спала, думала об этом. Это же через вас Вселенная словами Фейнмана передает послание человечеству. Вы – избранная, смиритесь с этим. Вы не одна. Сейчас об этом много пишут. Особенно «Вестник НЛО».

10.

Не скрою, мысль об избранности как-то зацепила меня. Кого не зацепит? Я в детстве мечтала победить на олимпийских играх. Но не получилось. Я особо и не пыталась, надо признать.

Последние годы я провела в сети гастрономов «Двоечка». Избранных не встречала. В общем, эта Роза вынесла мне мозг.

– Все это не случайно, вы должны донести эту атомную гипотезу до человечества. Это зашифрованное послание. Вы должны его расшифровать и жить в соответствии с установками лекций по физике. По физическим законам.

Офигеть! Мягко говоря. Что значит жить по законам физики? Могла бы сразу сообразить, что это какой-то бред. Но я – дура, уши развесила, говорю Розе:

– А ты приходи ко мне почаще.

Роза явилась уже на следующий день. С тортом. Муж, когда пришла гостья, убрался на кухню, не поздоровавшись.

Роза вдогонку Николаю крикнула:

– А вы знаете, что ваша жена – избранная? Вы должны ее беречь.

Коля вздрогнул и застыл, как дурацкий столб:

12 След.

Евангелие от Алисы. Пьесы и монологи

Красота следователя

Модель

Евангелие от Алисы

С этой книгой читают