Дмитрий Донской

Ответственные редакторы Кузнецов В. Волкова Д.

Технический редактор Г. Логвинова

Корректор Ю. Коровкина

Иллюстрация на обложке М. Сафиулина

© Сабит Ахматнуров, 2017

ISBN 978-5-4490-1303-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Война с прошлым возводит стену на пути в будущее. Ярким примером тому война советских историков с Золотой Ордой, из которой выросли корни Московии. Советский Союз проиграл…

Народы, тысячи лет живущие на определенном земном пространстве меняются, меняются их названия и, как справедливо отметил выдающийся российский этнограф, историк и писатель Лев Николаевич Гумилев, между ними может не быть прямой преемственности. Как нет её «между римлянами и румынами, между хуннами и мадьярами… Тем не менее, любой этнос имеет предка, даже не одного, а нескольких…. для русских предками были русичи, и выходцы из Литвы и Орды, и местные финно-угорские племена»¹.

Интерпретация автором некоторых исторических событий может показаться сомнительной, иногда отличной от признанной точки зрения. Но художественное произведение, не являясь научной монографией или учебником, допускает определенную вольность, в том числе включение в повествование вымышленных персонажей. Предполагая вопросы по поводу расширения географии обитания скифов, хочу заметить, что речь идет о «Великой Скифии», а не о «квадрате» земли между Дунаем и Доном из описания древнего греческого историка Геродота. Если так ограничивать места обитания скифов, тогда настоящими артефактами являются находки древней скифской культуры предгорий Алтая и Саян, Южной Сибири и Казахстана, Урала и Поволжья.

Автор солидарен с теми, кто «расселяет» скифов по всей территории бывшего Советского Союза, допуская их полиэтничность и многоязычие. Тем более что «скифами» европейцы называли наших предков чуть не до XVIII века. Ещё в V веке н. э. Приск Панийский, рассказывая о путешествии в Паннонию, словом «скифы» обозначил всех её обитателей. Вместо слова «гуннский язык», «гуннский закон» он чаще писал: «скифский язык», «скифский закон». Император (и писатель) Константин Багрянородный (Х в.) также не замечал «исчезновения» скифов и гуннов. Англичанин Джером Горсей уже в XVII веке, путешествуя по Московии, в своих записках называл царя Ивана Грозного «настоящим скифом». При всем этом в императорской России «скифство» и «варварство» считались синонимами².

Спорной может показаться и трактовка истории казаков. «Официально» появление казачества относят к XV – XVI столетий н. э. Однако этот древний народ-воин ещё в античные времена заслужил славу непобедимых. Что же касается вопроса о языке казаков, думаю, никого уже не удивляет их двуязычие, сохраняющееся кое-где и до наших времен. Сомневающимся предлагается приехать в нагайбакскую станицу под названием «Париж» в Челябинской области и послушать казачьи песни станичников на нагайбакском (тюркском) языке. Предки нагайбаков в числе передовых казачьих сотен вошли в столицу наполеоновской Франции. А 28 башкирских казачьих полков были вторыми по численности после 50 полков донских казаков, участвовавших в Отечественной войне 1812 года.

Можно добавить, что большинство названий рек и озер от Байкала до Волги тюркского происхождения (автор специально подсчитывал, много раз путешествуя на автомобиле с семьей по России), но каких-либо иранских или осетинских топонимов, предками которых иногда называют скифов, не встречается. А ведь горы, реки, озера сохраняют свои исторические названия тысячи лет. Легендарные арии, затем скифы Евразии были преимущественно кочевниками, что и позволило им расселиться на огромной территории от Тихого Океана до Средиземного моря. Вплоть до появления океанского парусного флота только степняки и те, кого можно называть «водными кочевниками» (древние русы, викинги) обладали возможностью освоения земель, обмена информацией, новыми технологиями производства орудий труда и войны, перемещаясь на большие расстояния.

Наша страна таит множество исторических сюрпризов. Поэтому не приходится удивляться, когда в ответ на заявления о «тысячелетней» русской истории, например китайцы, иронично улыбаясь, напоминают о шести тысячах лет своей истории! У нас же упорно стремятся укоротить историю страны, уничижая своё прошлое. Тогда как две с половиной тысячи лет назад греки писали о скифах, как о народе, «сильнее которого нет»?!!

События в Москве 1382 г. и нашествие Тохтамыша, по мнению автора, более убедительно, чем в «официальной истории», интерпретированы современными исследователями А. Быковым и О. Кузьминой (2004); Р. Наби (2004), в книгах С. Баймухаметова (2008), А. Бушкова (2010). Что и нашло отражение в третьей части книги, названной «Мятеж». И, конечно же, значительное место в книге занимают события, происходившие в Великом княжестве Литовском, уже в XIV в. вступившем в конкуренцию с Великим княжеством Владимирском и Суздальском за власть над землями, находившимися под протекторатом погрязшей в междоусобной войне Золотой Орды.³

Предисловие

Закончив войну в Китае, в 1235 году монголы⁴ начали Западный поход, и дошли до Адриатического моря. Европа потрясена! Казалось, нет силы, способной противостоять дисциплинированному хорошо организованному воинству. Чингисхан создал могущественную армию, в которую вошли, в том числе тюркоязычные потомки Великой Скифии⁵. Для ведения войны в Европе не было необходимости перемещать огромные массы войск на дальние расстояния. Достаточно отправить приказ, и, согласно «Великой Ясе» Чингисхана⁶, предводители племён и народов, живших в европейской части империи, направляли десятую часть своих воинов⁷ под знамена полководца, возглавлявшего поход.

Так был организован поход на Европу хана Батыя. Однако уже в 1242 году этот внук Чингисхана увёл армию назад и закрепился на берегах Волги, основав государство, впоследствии названное Золотой Ордой со столицей в Сарае⁸.

Другой полководец, Хулагу⁹, в 1253 году через Центральную Азию, Иран устремился к Средиземному морю; он подчинил сельджукидов – потомков тюрков-сельджуков, пришедших из Центральной Азии в Малую ещё в X – XI веках.

Таким образом, после смерти Чингисхана границы империи не только не сократились, как это не раз бывало в результате завоевательных походов известных полководцев, но и значительно расширились. По своим размерам она превзошла все когда-либо существовавшие государства!

Русские княжества¹⁰, изнурённые бесконечными междоусобными войнами, разгромленные войсками Батыя, оказались в тяжёлом положении. Усиливалось давление католического Запада; крестовые походы, объявленные против православных христиан и татар, должны были привести к слиянию православия с набирающей силу римской католической Церковью. В 1243 году Ярослав Всеволодович собрал близких ему князей и предложил заключить союз с Батыем, признав того царём¹¹. Его сын, князь Александр¹², продолжил политику отца: отказ от предложения римского папы Иннокентия IV принять католическую веру окончательно укрепил отношения с Ордой. А вот старший брат Александра, Андрей Ярославович, наследовавший после смерти отца Великое княжество Владимирское, породнился с князем Даниилом Галицким и вместе с ним принял сторону «латынян»¹³! Тогда Александр Ярославович, получив в наследство Киевское княжество, заручился поддержкой хана Батыя и его сына Сартака¹⁴. Во главе своей дружины и татарской конницы Неврюя он вступил в битву с объединённым войском Андрея Ярославовича и Даниилы Галицкого. И победил в ней! Андрей бежал в Швецию. Александр Ярославович занял Владимирский престол, ставший к тому времени первым среди русских княжеств. Очередной крестовый поход против «схизматиков¹⁵ и татар» не состоялся. Русские земли стали частью Улуса Джучи¹⁶.

Столица империи находилась в Каракоруме¹⁷. А столицей Золотой Орды, занявшей выгоднейшее географическое положение и контролировавшей Великий Шёлковый и Великий Волжский торговые пути, стал основанный ханом Батыем город Сарай-Бату на Нижней Волге.

Казалось, нет силы, способной разрушить могущество империи с великолепной армией и отлаженной системой сообщений¹⁸ с её окраинами. Знаменитый венецианский путешественник Марко Поло в 1270 году побывал в Каракоруме и с восхищением написал о системе связи имперской столицы со всеми улусами: «…много дорог в разные области… и на всякой дороге написано, куда она идёт… По какой бы дороге не выехал гонец великого хана, через двадцать пять миль он приезжает на станцию, по-ихнему, ямб, а по-нашему – конная почта…»¹⁹.

Монгольская империя в период наивысшего расцвета

И в начале XIV века владения потомков Чингисхана оставались самой обширной и могущественной державой Евразии. Империя разделилась на четыре больших Улуса: империю Юань в Китае и Монголии, царство Ильханов в Иране и Малой Азии, Джагатайское ханство в Средней Азии и Улус Джучи. Как бы парадоксально это не звучало, на долгие времена в пределах её границ поселилось спокойствие. Стали возможными путешествие и торговля от Чёрного моря до Ханбалыка²⁰ в Китае. Люди получили одну из основных свобод во все времена – свободу передвижения! Нападение на купеческие караваны каралось смертью, и не было желающих совершить такое преступление.

Это был период расцвета городов, число которых только на территории Золотой Орды²¹ насчитывалось не менее полутора сотен, в том числе причерноморские колонии Генуи и Венеции. Население каждого из четырёх крупнейших городов Золотой Орды (Сарай-Бату, Сарай-Берке, Великий Булгар на Волге и Солхат в Крыму) составляли от 70 000 до 150 000 человек, что сопоставимо с крупнейшими городами того времени в Западной Европе.

В середине XIV века в Великой Степи происходят значительные перемены. Смутные времена пришли в Улус Джучи. Ушли в прошлое «люди длинной воли» с психологией победителей, завоевавшие полмира. Правопорядок и степной уклад Орды нарушился, в том числе с изменением религиозных правил, введенных ханом Узбеком. Он сделал ислам государственной религией и тем самым разрушил духовное равновесие, царившее в Золотой Орде с равенством всех конфессий. По приказу Узбека казнили 70 царевичей-чингисидов и вельмож, отказавшихся предать веру предков²².

В правление его сына Джанибека²³ отношения с русскими княжествами ещё оставались стабильными. Князья признавали главенство ордынского царя и продолжали платить дань в «федеральный центр» Сарай. От её уплаты освобождалась лишь православная Церковь.

В 1359 году Орду потрясает убийство хана Джанибека его старшим сыном Бердыбеком. Тот убил отца и двенадцать братьев, чтобы избавиться от наследников престола. В свою очередь, отцеубийцу Бердыбека убил Кульпа, выдав себя за одного из спасшихся сыновей Джанибека. В Орде началась «великая замятня»! Продолжалась она двадцать лет и сопровождалась чехардой и убийствами претендентов на царский престол. Золотая Орда пришла в упадок.

В это время католическая Церковь неуклонно расширяла своё влияние. Границы её епархии сместилась от Вислы на Днепр, и продолжали двигаться дальше. Орда отступала. Европейские государи уже оправились от страха, охватившего Запад во время похода хана Батыя. Натиск на Восток проходил через Великое княжество Литовское, которому принадлежали практически все земли от Балтики до побережья Черного моря, в том числе большая часть бывшей Киевской Руси, а на востоке его границы передвинулась с Западной Двины до Верхней Волги и Оки! Полоцкое, Киевское, Смоленское, Черниговское, Переяславское (на Днепре) и другие западные княжества стали частями Великого княжества Литовского.

Смута в Орде и малолетство великого князя Дмитрия Ивановича, волею судьбы вынужденного в девятилетнем возрасте возглавить Московское княжество, стали серьёзным испытанием для формирующегося государства. Суздальский князь оспаривал у Москвы право на Великий Владимиро-Суздальский престол. Всё больше склонялись к союзу с Литвой тверские князья и Рязань.

Часть первая
Тревожная юность

Глава 1
Ярлык на владимирский престол

Изнуряющая жара и нескончаемо долгий путь по степям, где невозможно спрятаться в тени редких деревьев, изрядно надоели: двадцатый день московское посольство, возглавляемое митрополитом Алексием, в дороге. В первый раз князь Дмитрий Иванович отправился в Орду, и тяжек кажется путь, но не менее тяжела сама необходимость визита в Сарай! Более ста лет получали ярлык в Орде на княжение в своих отчинах²⁴. Так было и в этот раз. После неожиданной смерти батюшки, великого князя Ивана II, прозванного «Красный», уже два года Дмитрий на Московском престоле. Северо-Восточные земли объединялись союзом трех княжеств: Московского, Суздальского и Тверского. Во главе союза стоял тот, кто носил титул великого князя Владимирского; ярлык на княжение давался властителями Орды. Так случилось, что в годы правления Ивана II Красного Суздаль и Тверь практически вышли из повиновения московскому князю. Слишком добрым и совершенно не властным оказался батюшка Дмитрия, много вольностей позволял подручным князьям, чем те умело воспользовались.

В 1360 году некий Навруз, назвавшийся сыном царя Джанибека, свергнув очередного сарайского правителя, провозгласил себя «ханом» и дал ярлык на великое княжение суздальскому князю Дмитрию Константиновичу.

Не могли смириться бояре московские с таким решением. Слишком много теряла Москва, утратив главенство в северных княжествах, в том числе и возможность получения немалых доходов от сбора ежегодной дани в Сарай! Этой привилегией московские князья обладали со времен деда Дмитрия Ивановича – великого князя Ивана I Калиты. Не мог допустить такого и митрополит московский – святитель Алексий, фактически ставший опекуном малолетнего князя. Под его непосредственным руководством мальчик постигал науки управления государством. Митрополит готовил Дмитрия к великой миссии объединения земель и говорил о необходимости возвышения Москвы.

Алексий и возглавил посольство, отправившееся в Орду за ярлыком, когда на трон сел Мюрид.

Они переправились через Волгу и теперь двигались вдоль берега Ахтубы – одного из устьев, на которые делилась река. Наконец перед усталыми путниками открылось долгожданное зрелище. С высокого холма они увидели белокаменный город с многочисленными домами на берегу реки. С разных сторон подходили к нему дороги, по которым двигались повозки, пешие и конные люди. У причалов стояли речные суда.

Процессия остановилась. Решили отправить вперёд делегацию во главе с боярином Александром Ивановичем Морхининым. Следовало узнать обстановку в городе и сообщить о прибытии московского посольства. Дворцовые перевороты в Сарае становились обычным явлением, и неизвестно, кто занимал царский трон…

В свои одиннадцать Дмитрий не так много городов видел, но всё ранее виденное окружалось хоть какими-то защитными сооружениями: стенами, глубокими рвами или высокими заборами. Ничего подобного здесь не было. Столица Орды не имела защиты…

– Почему они не строят крепостной стены, отче? – с недоумением обратился он к митрополиту. – Огромный город беззащитен даже перед небольшим отрядом врага! Откуда такая беспечность?

– Тут дело не в беспечности, княже. Никого не боятся татары, вот и не строят крепостей. Никто прежде не нападал на них. Разве только теперь сами начали уничтожать друг друга. Ну, да от этого стены не спасут, – усмехнулся митрополит. – Нет ничего страшнее внутренних распрей!

– Так это же хорошо, что татары не могут меж собой ладить. Глядишь, мы и освободимся от ордынской зависимости!

– Нельзя сказать точно, хорошо это или плохо сегодня… С замятней²⁵ в Орде и у нас порядка не стало. Вот и суздальский князь не по праву захватил ярлык на Владимирский престол. Разве могло такое произойти при покойном царе Джанибеке?! Никто не знает, найдём ли мы правду теперь.

Не вполне понял Дмитрий смысл сказанного митрополитом, но ещё больше почувствовал серьёзность нынешнего положения; возвращение великокняжеского ярлыка казалось непростым делом, и в словах Алексия явно звучали сомнения…

Прибыл гонец от боярина Морхинина, сообщив, что в Сарае по-прежнему сидит Мюрид, и процессия направилась в город.

Сарай-Берке, начало которому сто лет назад положил хан Берке, уже полвека являлся столицей Орды. Это огромный город с населением более 100 000 человек. Сарай пересекали широкие улицы, разделявшие его на различные ремесленные или этнические кварталы. В центре возвышались дворцы ордынской знати и купцов, построенные из кирпича и камня, украшенные цветными изразцами, покрытыми стеклянной глазурью. Тут и там стояли мусульманские мечети, которые начали строить еще при Берке.

Обилие домов из белого и самодельного красного камня, называемого здесь «кирпечь», поразило маленького Дмитрия! Каменными в Московском княжестве были преимущественно храмы и монастыри, и лишь кое-где появлялись жилые сооружения – дома московских купцов, вводившие архитектурные новшества из стран, где они бывали. Но чтобы весь город строился из камня и глины?! Такого он ещё не видел… Были здесь и невиданные прежде общественные бани, туалеты.

– Разве приятно жить в каменных домах, отче?

– Конечно, нет! – уверенно ответил отец Алексий. – Но где им в степи найти столько дерева, чтобы построить большой город? Вот и строят, из чего придётся.

Так, за разговорами двигались они в русский квартал, где останавливались посланники из Северо-Восточных княжеств. Многое поражало путников! Не только необычность архитектуры, но и внешность жителей, их одежды выглядели странными. Обратил князь внимание на относительную пустоту улиц: несмотря на огромные размеры и обилие дворцовых сооружений город казался безлюдным.

– Почему так мало людей на улицах? – заинтересовался Дмитрий.

– В жару ордынские вельможи предпочитают жить в своих летних юртах, что расставлены по всей близлежащей степи. Видать, тяжко пребывать в душных каменных помещениях летом. Город предназначен у них для зимних холодов: не привык степной народ жить в тесноте.

Ещё одно поразило Дмитрия! Во многих местах на площадях он увидел диковинные сооружения, из которых непрерывно струилась вода в большие каменные чаши. К ним подходили женщины с глиняными сосудами и набирали эту воду…

– Откуда берётся вода в них? – спросил он у боярина Морхинина, как у наиболее сведущего об Орде человека.

– Это фонтаны. К ним вода поступает по обожженным глиняным трубам, проложенным под землей. По таким же трубам она уходит, – ответил боярин со знанием дела.

– Это вместо колодцев…

– Вместо колодцев, – согласился боярин.

В русском квартале возвышался православный храм из белого камня. Здесь их встретил сарайский епископ с многочисленными служителями. Помолившись в церкви, усталые путники отправились в гостевые дома для отдыха, а митрополит Алексий и епископ уединились для разговора. Епископ лучше других знал обстановку не только в Сарае, но и во всей Орде. Он сообщил о беспорядках и выражении недовольства нынешним правителем Орды. Не признавали за ним права на сарайский престол и отказывались из улусов отправлять налоги (ежегодную дань). При таком положении дел вряд ли правитель мог долго удержаться у власти, а потому следовало спешить! Благо, много с собой взяли добра для подарков ордынским чиновникам и их женам.

Но немало времени прошло со дня прибытия посольства в Сарай, пока, наконец, они получили приглашение в царский дворец. Только этот дворец был окружён высоким каменным забором, напоминавшим крепостные стены, за которым виднелись сооружения; куполовидную крышу одного из них украшал голубой полумесяц. Открыв массивные ворота, стража пропустила Дмитрия Ивановича и сопровождавшего его митрополита Алексия с боярами. Здесь они по достоинству оценили великолепие дворца, украшенного яркой росписью со сложным орнаментом синего цвета и позолотой. В саду с множеством цветов и фруктовых деревьев они увидели казавшиеся уже привычными фонтаны, только эти изящные сооружения из мрамора значительно отличались от тех, что были в общегородском пользовании.

Внутренние помещения дворца поразили Дмитрия мозаичными рисунками на стенах и каменных полах: красивые переплетения геометрических и напоминающих растения узоров чередовались с арабскими надписями, как впоследствии ему рассказали, – изречениями из Корана. Зал приемов украшали многочисленные металлические зеркала с орнаментом по краям. В центре зала на высоком позолоченном кресле с красивой инкрустацией, восседал хан Мюрид. На почтительном расстоянии от него справа и слева стояли многочисленные сановники, с любопытством огладывая посланников. Наибольшего их внимания, пожалуй, привлекли подарки московитов: на огромных подносах внесли золотые, серебряные изделия, украшенные драгоценными каменьями, меха соболей, горностаев и прочее великолепие, от которых загорелись глаза вельмож!

Хан сдержанно приветствовал князя и, обратившись к отцу Алексию, стоявшему рядом с Дмитрием, разрешил ему говорить.

– Великий царь! Дмитрий Иванович, князь Московский, приветствует тебя и приносит поздравления с воцарением на престоле Великой Орды. Пусть счастье и благоденствие всегда сопутствуют твоему царству! Здоровье тебе, женам и детям твоим князь желает! Готов служить тебе впредь так, как служили его предки! Начиная с деда Дмитрия Ивановича – Ивана Калиты, Москва исправно собирала выход²⁶ с северных княжеств и своевременно доставляла его в Сарай. Никогда прежде не случалось заминок. А вот теперь ярлык на великое княжение у Дмитрия Суздальского, полученный неизвестно по какому случаю от Навруза. Просим устранить несправедливость и дать ярлык князю Московскому!

Хан долго смотрел на маленького князя, как бы оценивая того, и спросил:

– А не слишком юн князь для великокняжеского престола?

– Молодость не порок, великий царь! Быстро проходит, – ответил митрополит.

– А кто будет управлять, пока мал князь? – спросил хан тоном, который давал понять посланникам, что вопрос ярлыка уже решён и Мюрид не намерен оставлять его Дмитрию Суздальскому.

– До вхождения его в возраст советами бояр будет управляться княжество.

– Управлять может кто-то один, а «совет» ничем и никем не управляет! Разве что советует, – с ехидством заметил хан.

– Так случилось, что мне пришлось стать за отца малолетнему князю. Мне пока и ответ держать, великий царь! – не обратив внимания на иронию, продолжил Алексий.

– Что ж, мы подумаем, – ответил хан и дал понять, что на этом аудиенция закончена.

Дмитрий Иванович, плохо зная татарский, не понимал разговор митрополита с царём. Ему не довелось жить в Орде, как приходилось это делать многим княжеским отрокам, чтобы приблизиться к ордынским царям и впоследствии беспрепятственно получать ярлыки на княжение; они были «гарантами» лояльности русских князей Сараю, в сущности, заложниками. Преждевременная кончина отца, а впоследствии и ордынская замятня со сменой ханов способствовали тому, что княжич избежал этой участи.

По голосам и лицам окружающих Дмитрий почувствовал, что не зря они прибыли в Орду! Когда же царь закончил, князь, по знаку Митрохина, заранее выученными татарскими фразами поблагодарил того за оказанный приём и пожелал многие лета царствования. В ответ Мюрид благосклонно улыбнулся и тем самым ещё раз дал понять, что решение будет скорее положительным.

Вскоре ярлык был получен, и посольство спешно покинуло Сарай, опасаясь очередного переворота.

 
                                         ***
 

Путь домой казался не столь изнурительным, как в Орду. Даже лошади, будто почувствовав настроение людей, шагали бодрее. Тревожное ожидание и беспокойство, присутствовавшие в душе маленького Дмитрия на пути в Сарай, сменилось уверенностью и желанием скорейшего возвращения для благих дел, о которых не уставал говорить отец Алексий. Великокняжеский титул ко многому обязывал в отношениях с окружающими Москву княжествами, особенно c недружелюбной Рязанью!

Отправляясь в Сарай, на ладьях рязанские владения миновали быстро, пересев на коней лишь в том месте Дона, где река приближается к Волге.

Теперь же приходилось двигаться медленно на лошадях и подводах вдоль берега реки; предстояла неминуемая встреча воеводами Олега Рязанского. Хотя и была предварительно достигнута договоренность о прохождении посольства, но полной уверенности в безопасности не было…

До рязанских владений ещё далеко, и Дмитрий с интересом оглядывал степь. Теперь он замечал то, что укрывалось от внимания прежде. Так, с удивлением обнаружил князь, что дома татар, живущих в селениях, не очень отличались от таковых в его отчине. Они были из дерева, камыша, некоторые обмазаны глиной, но все эти дома неизменно огорожены деревянным частоколом или плетёным забором. От одного из таких селений на берегу Дона к посольскому каравану подъехал отряд хорошо вооруженных, угрожающего вида всадников. Узнав, что за люди перед ними и куда направляются, отъехали, не задавая лишних вопросов и почтительно кланяясь митрополиту и окружавшим его священнослужителям.

Одеты всадники по-летнему просто – в рубахи с вышивкой и широкие шаровары, украшенные лампасами. Их бритые головы, несмотря на жару, украшали черные бараньи шапки, из-под которых свисала косичка или локон волос. Все без бород, но при усах. Самое удивительное – у многих «татар» в разрезах рубах виднелись нательные кресты!

Заметив недоумевающий взгляд Дмитрия, митрополит сообщил:

– Это бродники, великий князь! Они христиане и на Дону живут с давних времён. Зовут их ещё казаками. Весьма воинственные они и большую силу имеют. Мало кто может противостоять им в бою!

– Почему знают по-русски?

– Они хорошо говорят и по-татарски и по-русски, только речь их отлична от нашей, как ты, наверное, заметил.

Встреча с бродниками произвела сильное впечатление на Дмитрия. Всё в них показалось удивительным: внешний вид, уверенность и достоинство с которым держались при встрече с путниками, речь, но более всего то, что оказались христианами! Узнал он, что поселений бродников и тех, кого зовут «черными клобуками», «торками», «берендеями» разбросано у рек по степи великое множество. Все они всадники и воины.

Без происшествий миновали и рязанские земли.

Москва встретила возвращающееся посольство колокольными перезвонами и всенародным ликованием! Благодаря великому провидению митрополит Алексий добился в Орде грамоты, согласно которой изменились права наследования во Владимиро-Суздальском княжестве и способствовавшие бесконечным разделам, междоусобице в княжествах. С этих пор, подобно чингизидам в Орде, правами на великокняжеский престол обладали только прямые наследники Ивана Калиты.