Обманувший смерть

Глава 2. Инициация

– Мне нужен огонь и то, чем можно прижечь рану, – сказал я женщине, когда она зашла ко мне вечером.

– Прижигание не поможет. Зараза внутри.

– Я знаю. Всё равно нужно, – настоял я на своём.

Женщина наклонила голову, долго смотрела мне в глаза, но всё же кивнула. Вскоре у меня было нужное.

– Следующий день я буду чувствовать себя плохо. Очень. Потом отпустит, – предупредил я её.

– Уверен?

– Нет.

– Хотелось бы услышать, что ты собираешься делать.

– Обмануть смерть, что же ещё.

Дама хмыкнула, её кривая усмешка была мне ответом.

– В здешних местах её часто обманывают. Может, и тебе удастся.

Если это правда, про здешние места, то я попал по адресу. Первый день в сознании ушел на то, чтобы подготовить тело мальчика к инициации. План у меня созрел быстро, как выпутаться из ситуации и что сделать с убийственной магией внутри тела. Та действовала как яд. Я ощущал, как щупальца черноты проникают внутрь. Ещё сутки, максимум двое – они достигнут сердца, и тогда тело умрет.

Одна из родовых способностей моего рода, за которую нас так ценили в бою и ненавидели враги, – поглощение урона. В моем мире отсутствовала магия, речь идет про урон физический, но это ничего не меняет. На пике своей силы, в том, последнем бою за дом, я смог выдержать попадание двух автоматных очередей в упор. Это была ошибка врага, которая стоила ему многих жизней.

Потому что поглощение урона – это первый шаг. Второй – преобразование урона в чистую энергию, которая направлялась в нужное русло. Ускорение восприятия, укрепление тела, увеличение силы и скорости, боевые приемы. После той очереди я ударом кулака проломил стрелявшего насквозь и порвал его товарищей на куски. А то, что вытворял дед в последний свой бой, было за гранью. До его уровня мне далеко.

Правда, у любой способности есть минус. Главный – урон должен быть выраженным и прямым. Чем сильнее импульс, чем больше я готов, тем эффективнее поглощение. Если же кто-то возьмет самый обычный ножик и медленно начнет резать меня, тут способность не поможет. Для этого есть иные техники, но конкретно эта предназначена для поглощения выраженной атаки и последующего преобразования.

Так меня и подловили. Как подловили и деда. Поймали металлическими сетями, дождались, пока запас сверхсил кончится, а потом закидали деда гранатами. Не любой урон можно выдержать. Особенно, если ты до этого выложился или ранен. Меня же не закидывали, а… пилили. Ничего, я ещё наведаюсь к ним. Старик обещал, что мой потенциал позволяет это.

Второй минус техники связан с обучением, потому что, начиная лет с десяти, меня каждый день избивали, пока я осваивал это умение, но тут скорее дело личных вкусов. Потому что этот минус в данной ситуации плюс.

Дело в том, что чужеродная магия, убивающая тело, если отбросить ярлыки, была выраженной энергией. Причем концентрированной и наносящей внушительный урон, пусть и медленный. Иначе говоря, она идеально подходила для применения техники поглощения.

Но есть одно но… Существенное такое. Моё прежнее тело начали тренировать особым способом с четырех лет. А в десять допустили до освоения этого умения. К тому времени я перестал быть обычным ребенком и стал способным выдержать нагрузку.

Это же тело… Маги… Не знаю, что у них в родах за система подготовки, мальчика явно нагружали физически, но, судя по увиденному, не то чтобы особо. Может, и не нужна физическая стать магам, если они умеют из пустоты создавать копья и прошивать врага насквозь.

В связи с неподготовленностью тела, был риск, что применение техники меня убьет. Первый день я и занимался тем, чтобы снизить риск и создать предпосылки для моего шанса на выживание.

Инициация. То, через что в моем роду я проходил дважды. Первая инициация – это скорее психологическая подготовка. Будучи ребенком, я должен был драться всерьез, с чужим противником, не родственником, который старше и совсем не жалел меня. С позиции взрослого я сейчас трезво понимаю, что это были всё равно детские игры, но для меня маленького – это был выход за грань. Потому что все говорили мне тогда, что это будет бой насмерть, и знатно накручивали психологически.

Вторая инициация была за полгода до того, как начал осваивать технику поглощения, когда мне было чуть меньше десяти лет. Суть её в пробуждении энергетической системы, которая раскроется, и дальше её нужно будет планомерно выращивать и укреплять год за годом. Инициация, по давней традиции в семье, была тоже связана с риском, болью и выживанием. Организм подвергался экстремальным условиям, активировал резервы, старший мастер в роду при этом направлял их в нужную сторону.

Моя же задумка сводилась к тому, чтобы поглотить чужеродную магию и направить её на пробуждение ресурсов организма. Мастером же я выступлю сам. Первая сложность – тело не готово. Вторая – одно дело, когда работают с тобой, другое дело, когда ты работаешь сам с собой. Это как пытаться зашить рану, когда истекаешь кровью. Как это делать, если отключился от боли? Значит, мне нужно не отключиться и удержаться в сознании любой ценой.

Прижигание должно убить физическое проявление магии. Что бы женщина ни говорила, но магия действовала на двух уровнях, я это отчетливо видел. Поэтому… варварские способы мне в помощь. К тому же боль подстегнет процесс преобразования.

Если выживу… Это будет чудом. Такого даже в моем роду никто не делал. Зачем, если это смерти подобно.

Но я столько раз обманул смерть, что, надеюсь, стал её любимчиком. В нашем роду это любят делать. Можно сказать, что со смертью мы на ты. Потому что благодаря технике поглощения любим смертельные удары. То, что должно убить, делает нас сильнее.

Наслаждаться иронией ситуации – роскошь. Беру стакан воды и выпиваю. Организму потребуется жидкость. Теперь возьмем деревяшку и стиснем её зубами. Не хватало ещё язык себе откусить.

Рядом сидела женщина и внимательно смотрела, что я делаю. В её глазах я видел недоверие. Неужто и правда решусь себя прижечь?

Говорить ей ничего не стал. Дела скажут лучше всяких слов. Вместо этого потянулся к ножу, что уже был раскален.

– Давай я. А то ты сам только хуже сделаешь, – внезапно она остановила мою руку.

На это я лишь благодарно кивнул. Скользнуть во внутренний мир, нащупать убивающую тело магию… Иди сюда, сволочь. Сейчас посмотрим, насколько ты питательна.

Воля врезается в инородную энергию и запускает процесс распада. Первый шаг прошел успешно. Я всё же смог начать.

Распад набирал обороты. Рану обдало тянущей болью, но это терпимо и ожидаемо.

Прошла долгая минута, и, наконец, вся магия выжжена. А я становлюсь обладателем концентрированного заряда энергии, который готов вот-вот разорвать тело.

Ловлю взгляд женщины, киваю, и в следующий миг два события сливаются воедино. Дама прижигает рану, адская боль простреливает сознание, и я направляю всю энергию на организм с одним приказом – родить ядро, что станет центром будущей энергетики.

Не знаю, от чего больнее. Тело рвет на части, энергия проникает во все клетки и делает своё дело. Удерживать процесс своей волей – титанический труд. Хочется отключиться, от запаха горелой плоти тянет блевать, но терплю.

Тётушка сделала дело, отошла на расстояние и продолжает внимательно смотреть, как я хриплю. Нет на её лице эмоций. Ни страха, ни сочувствия, ни злорадства.

Но сейчас не до неё. Каждая секунда наполнена терзающей болью, и не скажу, что процесс идет так, как надо. С ужасом наблюдаю, что вместо формирования энергетики тело начинает разрушаться. Если дать этому процессу разрастись… То он переварит всё тело. Я сам себя расщеплю, и здесь знатно полыхнет вспышкой чистой энергии.

В тот момент, когда понимаю, что с этим не справлюсь, внезапно на помощь приходит… дух. Не чужого мага, а мой собственный, пришедший из предыдущей жизни.

В нем есть отголосок былой силы. Именно он и спасает, говорит телу, как должно быть. И то поддается, как воск в теплых и умелых руках.

Понимаю, что процесс пошел как надо, облегченно выдыхаю. Вскоре сознание не выдерживает нагрузок, и я отключаюсь.

* * *

– И долго ты здесь будешь валяться, бездельник? – ворчит Тётушка.

Я спрашивал, как её называть, но она ответила, что все зовут Тётушкой, а я ничем не лучше других, чтобы это менять.

– Договор был на неделю, – отвечаю ей.

– Она сегодня как раз подходит к концу, – упирает женщина руки в бока.

– Как видите, я жив, а значит, уже выполняю своё обещание. Обманул смерть.

– Что верно, то верно, – немного успокаивается она. – Но это не отменяет того, что оплатой долга пока и не пахнет.

Неделю я провалялся в той самой постели, в которой и очнулся. После инициации первые двое суток лежал в отключке, зато, когда проснулся, почувствовал себя почти живым и полным сил.

Если не считать того, что тело сбросило килограммов пять. Парень и до этого был худощавым, а теперь и вовсе напоминал скелет.

– А ты крепкий, – сказала Тётушка, когда я пришел в сознание.

– Стану ещё крепче, если меня как следует накормить.

– Что изволит сударь? – приподняла она бровь.

– Любой пищи.

– Что же… Будет исполнено. Сейчас принесу любой пищи.

И принесла ту же самую похлебку через два часа. Какая-то лапша, что расползалась на части, привкус мяса, которое отсутствовало, какая-то зелень и… Всё. Сервис тут так себе. Но эту мысль решил придержать и не озвучивать. Мне и так помогли, что иначе, чем чудом, и не назвать.

В тот же день попробовал встать, но тело сказало, что рановато. Проверил изменения внутренние и в целом остался доволен. А как иначе, если я получил больше, чем ожидал. Зараза была полностью уничтожена. Ядро сформировано и уже пустило свои щупы по всему телу. Быстрый прогресс… Иначе как вмешательством собственного духа я это назвать не могу.

Отдельный вопрос – почему так вышло. Что такое дух? Впервые с этим сталкиваюсь. Нет, я читал разные философские размышления, но одно дело рассуждать об абстракции, а другое дело видеть реальное воплощение того, о чем говорят философы. К тому же дух спас мне жизнь.

Единственная дельная мысль, что появилась, – так как мой дух был духом взрослого зрелого мужчины, к тому же тренированного воина, то это оставило на нем определенный отпечаток. И теперь дух решил подогнать то, что есть, под те стандарты, что были раньше. Но как оно на самом деле – остается лишь гадать.

В пользу этой теории было то, что в следующие четыре дня энергетика развивалась сама в нужном направлении. Но встала другая проблема… Воин – это не только крутые техники. Это ещё питание, ежедневные тренировки и соответствующее обучение. Питание включало в себя особую еду, добавки, витамины и травы. Что было отдельным секретом рода и расширяло возможности, данные человеку от природы.

Но где я мог это всё взять здесь, в какой-то сомнительный халупе, у женщины, которая выглядела кем угодно, но не богатым человеком?

Скудная похлебка да крайне сомнительного вида кусок мяса, что мне достался, – этого было мало. Если я хотел выйти на прежний уровень развития, то требовалось решить проблему питания. А я хотел. Было время обдумать ситуацию, и некоторые выводы очевидны. Пока я слаб, то лучше не высовываться. Я бы даже сказал, что лучше держаться в тени и скрываться. С этой точки зрения халупа не самый плохой вариант. Может, то, что я лежу здесь, спасло меня. Так это или нет, смогу узнать, когда соберу информацию.

Информация была нужна позарез. Где я, какую фамилию ношу, кто мои враги, какие есть возможности по тому, чтобы устроиться в мире.

Чье тело мне досталось – вопрос отдельный. Последующие три дня я провалялся в полубреду. Инициация и процессы в организме подстегнули переваривание остатков души парня, чье тело я занял. Меня накрывало. Обрывками воспоминаний, какими-то событиями, эмоциональными переживаниями, странными мыслями. Ладно бы, если бы в этом была какая-то польза… Но нет. Ни имен, ни счетов в банке, только расплывчатые образы. Может, позже, когда процесс завершится, я что-то и пойму, но пока что моя социальная слепота оставалась угрожающе абсолютной.

Так что, как уже сказал, нужна информация. Поэтому когда приходил в себя, то старался слушать, что происходит вокруг. Но и этой затее было не суждено реализоваться, потому что максимум, что удавалось расслышать, обрывки детских бесед да то, как Тётушка ругалась на детвору.

В этот момент, когда она пришла и далеко не прозрачно намекнула на то, что долг платежом красен, у меня отсутствовал ответ, как я буду рассчитываться. Нужно было понять, что это за место, что это за люди и какие есть возможности лично у меня.

– Я готов расплатиться, – ответил ей на то, что оплатой счетов и не пахнет. – Но для начала хотел бы уточнить.

– Что же интересует господина? – сделала Тётушка шуточный поклон. Почему-то ей нравилось таким образом издеваться надо мной.

– А ты можешь так не называть меня?

На ты с ней перешли случайно пару дней назад. Обращение на вы её коробило, женщина морщилась, да и остальные дети обращались без затей. Я со своими манерами здесь был как бельмо на глазу.

– Как же тебя называть? Ты так и не представился.

Ещё один намек. Как назваться? Вопрос был хорош. Имени этого тела я не знал. Называть настоящее имя – зачем? Оно из другого мира, пусть там и останется. Выдумать прозвище? По всей видимости, только это и остается. Но какое?

– Думаешь, каким именем назваться? Вижу, что думаешь. У тебя на лице написано всё. В нашем районе приняты прозвища. Или, скорее, клички. Можешь выбрать себе любую. Я бы назвала тебя Аман Морте, или Возлюбленный Смерти, но не уверена, что ты захочешь взять себе такое имя.

– Это будет слишком… Нагло.

– Да? Странно. Смерть явно любит тебя, раз ты до сих пор жив. Видимо, твой жизненный путь так смешон, что она развлекается, наблюдая, что ещё ты выкинешь.

В этот момент я увидел женщину в другом свете. Два момента. Она знает другой язык и мыслит философски. Оба пункта тянут на какое-то образование, но у оборванки?.. Интригующе.

– Назовись Кано, – предложила она. – В переводе означает упрямец. Кто ты, как не он, если отказался умирать там, где любой бы сгинул?

– Кано? Звучит лучше. Насколько это имя будет привлекать внимание?

– А много тех, кому есть до тебя дело? – прищурилась Тётушка. – Привлекает не имя, а дела. Будь тихим, и никто тебя не заметит.

– Спасибо за науку. Я принимаю это имя. Зовите меня Кано.

– Так тому и быть, – серьезно кивнула она. – Что же, Кано, если мы с этим разобрались, то как ты собираешь отрабатывать долг?

Да начнется первый раунд торговли.

* * *

Пока лежал в постели, то не раз обдумывал ситуацию. Чтобы найти способ, как расплатиться, надо понять окружающие реалии. А чтобы их понять – надо как минимум задавать вопросы, но… Неправильные вопросы быстро выдадут мою вопиющую неосведомленность. Если исходить из того, что Тётушка думает, что я сын аристо, как она сказала, или богатых людей, то что подросток из такой семьи может знать? Зависит от того, какой подросток. Если бы я отыгрывал роль простака или типичного оболтуса, что всю жизнь ел из золотой миски и был окружен обслугой, тогда да. Задавай любые вопросы, ну почти, это можно было бы списать на недалекость. Только вот эта роль мне недоступна. Я проявил себя, свой характер и кое-какие способности. Выжил там, где, как считает Тётушка, должен был умереть. К тому же если представить, как это выглядит с её стороны… Неизвестный ребенок, явно не простой, из аристо, оказывается выброшенным на берег водой, да ещё и раненным магией. Просто так такое не случается. Логично предположить, что на мой род напали и у меня проблемы? Вроде логично. Но кто знает, что у дамы на уме, какие у неё представления о мире и насколько ситуации разборок среди родов нормальны. И насколько об этом в курсе вот такие люди, которые живут неизвестно где и носят поношенную одежду. Чем больше думал об этой ситуации, тем больше понимал: вопросов много, но далеко не каждый из них стоит задавать.

– Где я нахожусь? – был мой первый вопрос, когда начали торговаться.

– А ты разве не догадался? – притворно удивилась женщина. – Это отстойник. Самая близкая задница к местной Пасти.

Здесь я подвис. Отстойник? Пасть? Значение первого слова ещё было понятно – трущобы, кварталы бедных, что-то в таком духе. Удостоверюсь, если выйду отсюда на улицу. Но вот Пасть? Чья? И почему это отдельное слово? Почему женщина смотрит так, как будто мне сразу должно стать всё понятно? И почему я чувствую, что она ожидает от меня какой-то эмоциональной реакции? Страха? Напрашивается вывод, что попал я далеко не в самое лучшее место, поэтому показал то, чего от меня ждали. Поморщился, словно заглотил кислый лимон.

– Понятно, – убрал я показную эмоцию. – А чем занимаешься здесь лично ты? Сама говорила, что еда дорогая, а в доме как минимум семь детей.

– Дети – мои помощники. А я местная зельеварка. Одна из трех.

И снова говорит так, как будто мне должно стать всё понятно.

– Что, молодой аристо не знает, чем занимаются ущербные? – последнее слово она выплюнула, как насмешку. Снова непонятно, что за ущербные такие и в чем их ущербность.

– Я как-то могу помочь в твоей работе, чтобы снизить свой долг?

– Если ты так собираешься рассчитываться, то я разочарована. Будь мне нужны ещё помощники, я бы кинула призыв местным детишкам, толпа бы набежала.

– Я хочу выиграть немного времени для себя, – честно сказал я ей. – Но и на твоей шее сидеть не хочу. Поэтому предлагаю ту помощь, которая мне сейчас доступна.

– Хм… Ну, ты покрупнее будешь моих сорванцов. Правда, тощий да слабый. Но я подумаю. Сегодня вечер, так что завтра будь готов. Начнется твой первый рабочий день. Но, надеюсь, ты придумаешь что-то получше, чтобы рассчитаться с Тётушкой.

Почему-то в её последних словах послышалась угроза.

Глава 3. Дыхание пасти

В первую неделю максимум, куда я выходил из комнаты, это с помощью Тётушки добирался до туалета. У самого сил было маловато для уверенной ходьбы, и женщина любезно помогала. Из комнаты, где я жил, шел коридор, всё такой же бетонный и серый, и метрах в пяти находилась комната для уединения. Обычный такой туалет, разве что старый, слегка убитый, но видно, что здесь регулярно убирают.

Больше я ничего не видел, так что понятия не имел, как живут обитатели дома. Но в тот вечер, после нашего разговора, я первый раз вышел самостоятельно. Если нельзя задавать многие вопросы, то остается другой способ – глаза. Нужно увидеть, что вокруг, и тогда делать выводы.

Тётушка не препятствовала моему хождению, только бросила, чтобы я ничего не трогал, и попросила одного из мальчишек показать, что тут и как. Мелкий пацан не то чтобы обрадовался поручению, но кивнул.

– Тебя как зовут? – обратился я к нему.

– Болтля.

– Странно имя. Или это прозвище? Что оно значит? – решил я проявить дружелюбие и любопытство.

– То, что я люблю болтать, и то, что мелкий, как тля, – ответил без лишнего стеснения мелкий пацан.

А он и правда был мелким. Сложно утверждать, сколько ему лет, в районе десяти, подозреваю, а ещё сложнее оценить, насколько его рост нормален, но я был на пару голов выше.

– Тут туалет, ты его уже видел, – начал Болтля экскурсию. – Вот здесь комнаты. Мальчики отдельно, девочки отдельно. Непонятно, почему так, но Тётушка ругается, если мы к девчонкам заходим. Где справедливость? Их двое, а нас пятеро, приходится тесниться. Но я не жалуюсь, ты не подумай. Это лучше, чем жить на улице. Здесь хоть какая-то защита есть. Главное, помогать и слушаться Тётушку.

Болтля и правда оказался болтливым. Что конкретно сейчас для меня отличная находка. Пацан открыл комнату, где жили мальчики. Там я нашел четверку, что наградила нас хмурыми и настороженными взглядами. А ещё они рубились в карты.

Узнал того, что нашел меня, любителя ножей. Нож тоже увидел. Он лежал рядом с пацаном на одеяле. Оглядел быстро обстановку, запечатлевая детали. Окон нет. Источник света – светильник, который даёт возможность играть в карты и заодно нагнетает антураж мрачности. Светильник, что примечательно, электрический. Впрочем, я же видел в этом мире вполне современную цивилизацию, машины… Так что в этом нет чего-то удивительного.

Обстановка комнаты мальчишек ничем не отличалась от той, где положили меня. Те же бетонные стены, отсутствие хоть какой-то отделки. Разве что здесь нашелся десяток плакатов, разной степени целостности. На плакатах были неизвестные мне люди, и так сразу не скажешь, кто они. Музыканты? Киноактеры? А может, сами маги?

– Ну вот, опять без меня играют, – сокрушался тем временем Болтля, таща меня по коридору дальше. – Пойдем скорее, может, успею с ними в партийку-другую сыграть. Ты умеешь в карты?

– Умею.

– Отлично. Может, и тебя пригласим. Если пацаны согласятся. Но не обнадеживайся, ты тут чужак, так что любви не жди, – захихикал мальчик. – Здесь комната девчонок. Заходить не будем. А то зарядят ещё подушкой.

Но дверь сама открылась, и оттуда выглянула девочка, которую я уже раз видел.

– Болтля, опять ты на нас наговариваешь. Подушкой ты в тот раз получил, потому что зашел, когда мы переодевались. Так что заслуженно!

– Мия, не начинай! Я вообще-то гостю дом показываю, так что не отвлекай от важного дела.

На это Мия фыркнула и захлопнула дверь.

– Не обращай на неё внимания. Эти девчонки, знаешь, они странные, – наклонился ко мне Болтля и сказал заговорщицким шепотом.

– Не сомневаюсь, – хмыкнул я.

– Здесь общий зал, – вывел мальчик через коридор в первое просторное помещение. – А ещё кухня. Тут готовим и едим. Наверху кабинет Тётушки, но туда нельзя. Только если она позовет.

– А почему нет окон?

– В смысле? – удивился мальчик. – А как тогда защищаться?

– От кого? – вырвалось у меня в ответ на его искреннее недоумение.

– Да ты совсем дикий, – осмотрел пацан меня с ног до головы. Кажется, в его глазах я стал только что умственно отсталым.

– Расскажешь, как Тётушке помогаете? – перевел я тему.

– Завтра увидишь, – пацан сохранял свою хмурость. – Я тебе всё показал, так что пошел в карты играть.

– Погоди, а где вы моетесь?

– На крыше есть бочка. Но сегодня тебе не покажу, завтра увидишь.

Больше не став меня слушать, мальчуган убежал к своим товарищам. Я же оглядел зал. Удивительно, но он был просторным. Кто-то снес пару стен и объединил комнаты. Окна здесь тоже отсутствовали, что наводило на подозрения. От кого же местные защищаются таким образом?

У одной стены нашлась плита, подключенная к баллону с чем-то. Газ? Рядом небольшой стол, где, видимо, и готовили. Из увиденного сделал вывод, что кормили меня не хуже, чем сами питались. И куда я только попал?

Ещё в зале нашелся диван, старый, как и всё здесь. Пара кресел, разные по стилю, и объединяла их всё та же старость и затасканность. Хотелось бы взглянуть на кабинет Тётушки, но не в этот раз.

Вернулся к себе в комнату, закрыл дверь и попробовал отжаться. Нужно срочно восстанавливать форму, а то, чувствую, дела мои кончатся плохо. Тело выдержало всего десять раз, после чего сердце бешено застучало, а в глазах помутнело.

Осмысливая этот неутешительный результат, я лег спать и быстро отключился.

* * *

Разбудили меня ранним утром. Как я это понял, если нет окон? Когда вышли на улицу, солнце робко показалось из-за горизонта. Это при том, что сначала был завтрак и общий сбор, что заняло минимум час времени. Готовили сами дети. Тётушка лишь командовала и следила за общим порядком.

– Куда идем? – спросил я её.

– К Пасти. С рассветом там становится безопаснее. Мальчики тебя проводят. Делай то же, что и они.

– А ты с нами не идешь? – Разговор был в коридоре, пока все собирались и строились.

– Нет. Стара я. А там ловкость нужна. Старший – Волчонок. Делай, что он говорит.

Волчонок – это оказался тот парень, что нашел меня. Назвали его так, как понимаю, за темные волосы. Густую шевелюру не смогли подавить грязь и отсутствие ухода, так что смотрелась прическа как грива. Не расчесанная, торчащая клоками, криво остриженная, но тем больше походящая на звериную шерсть. Волчонок был выше других, лет ему навскидку около тринадцати, да и мышц чуть побольше. Это если сравнивать с другими худыми детьми. Толстяки при таком питании здесь отсутствовали. Парень смотрел на меня хмуро, бросал взгляд из-под густых бровей и был необычайно молчалив. До сих пор я не слышал от него и слова. Ну точно Волчонок. Дикий.

Отметил, что выход из квартиры был через второй этаж, рядом с кабинетом Тётушки. Первый этаж квартиры выходов не имел. Поднялись по лестнице, а там дверь – всем дверям дверь. Тяжелая, с большим засовом, видно, что специально укрепляли. А вот то, что я заметил на ней вмятину, при том, что толщина тоже была внушительной, – настораживает.

Волчонок провернул засов, поднапрягся и толкнул. Со скрипом, дверь поддалась. Выбрались в подъезд: обычная кирпичная кладка, отделка и здесь отсутствует. Глянул, как дверь выглядит с внешней стороны. Борозды, царапины и ещё пара вмятин была мне ответом.

– Это кто её так разукрасил? – рискнул задать вопрос.

– Те, кто приходят ночью, – пожал плечами Болтля, как будто ответ очевиден. Остальные посмотрели хмуро, но промолчали.

Наконец, выбрались наружу. Тут-то я и заметил, что на улице ранний час, солнце только встает и начинает свой путь лениво, едва выползло из-за линии горизонта. Поежился от утренней прохлады. Моя одежда после купания в реке пришла в негодное состояние. Выжили лишь штаны, а сверху пришлось надевать те же обноски, что носили и другие. Было неприятно, но я задавил в себе отвращение.

– Что делать, все знают, – сказал Волчонок. – Специально для новенького поясняю. Бежим, силы экономим. Если повезет, то будем раньше остальных групп. Действуем быстро, может, повезет уйти незамеченными.

– А что будет, если заметят? – снова вылез я со своими вопросами.

– Нам – ничего. А вот тебе… – усмехнулся Волчонок. Мир? Дружелюбие? Любовь к ближнему своему? Если Волчонок хотел напугать меня этим или смутить, то у него не получилось. В ответ я ему показал свой оскал, и тот поёжился. Но заметил свой страх, что остальные внимательно смотрят, и зло бросил: – Побежали.

И побежал. Не то чтобы быстро, но мне этого хватило. Через сто метров пот застилал глаза, сердце хотело вырваться из грудной клетки, а ноги подкашивались. Замедлили дети ход? Нет. Оглянулись хоть раз на меня? Нет. Постепенно я отставал, но всем было плевать. Обижало ли это меня? Тоже нет. Какой смысл? Я тут никто. Они мне не друзья. Спасли – и то хлеб. То, что я слаб и беспомощен, сугубо моя проблема. Что-то подсказывает, что если я потеряюсь, то детишки только обрадуются. Если у них так плохо с деньгами, а условия у Тётушки считаются райскими, то логично предположить, как они воспринимают «конкурента» в лице меня. Как лишний рот.

Я стиснул зубы и бежал. Как мог, так и переставлял ноги, стараясь не упустить из вида детвору. Попутно огляделся, что это за район. Дома выглядели… Убого. Часть и вовсе разрушена. Выбитые окна, которые, о чудо, всё же встретились в этом мире. То здание, откуда начался путь, выглядело на фоне остальных… крепким. Да, это самое подходящее слово. Как понимаю, надежность и крепость стен ценится в месте, где неизвестные могут погнуть стальную дверь. Дом обложен кирпичом, который кое-где обвалился, но за ним скрывался ещё один слой бетонных плит. По форме здание напоминало четырехэтажный квадрат. Ощущение, как от настоящей крепости. Тяжелые двери у подъезда, десяток окон-бойниц, начиная с третьего этажа. Внизу же – сплошная стена. Остальные дома выглядели скромнее. Но я видел следы укреплений. Заколоченные досками окна, а где и заложенные кирпичом. Тяжелые двери у подъездов. Что это за место, и что за напасть, от которой отбиваются местные?

Волчонок уверенно вел отряд в одном направлении, бежал дворами, и чем дальше мы удалялись, тем больше разрухи встречалось. В столь ранний час дворы казались вымершими. Следы пребывания, что здесь кто-то живет, встречались, но косвенные. Я увидел парочку автомобилей, довольно убитых, но всё же. Они выглядели рабочими. Целые стекла и колеса, что говорило о многом. Почему-то мне представлялось, что если бы авто не охранялись, те же дети разобрали бы их на запчасти. А раз стоят целые, то и хозяева найдутся.

Пацаны пробежали через пару дворов, а после, за очередным домом, я увидел нечто странное. Кто-то целенаправленно разрушил десятки зданий, превратил их в обломки кирпичей. Эти обломки шли почти ровной линией и отсекали одну часть жилых кварталов от другой части, нежилой.

Даже такому человеку, как я, который совсем не понимает, что здесь происходит, очевидно, что следующий квартал отличался. Там виднелись те же самые дома, обычные постройки, только вот… Их по большей части покрывали наросшие растения, напоминающие плющ. Зрелище, далекое от красоты. Скорее от него тянуло чем-то зловещим.

Стоит ли говорить, что мальчишки направились именно туда?

Волчонок забрался на кирпичную насыпь из обломков зданий и огляделся. В этот момент я был в паре сотен метров от него, едва ковылял и проклинал всё, потому что силы кончились. Если бы бежать было на пару километров больше, то не уверен, что добрался бы. В плачевном состоянии забираться на потенциально опасную территорию – та ещё глупость, но куда деваться. Надо доказать свою полезность, перестать быть грузом для Тётушки, а то кто знает, куда забредут её мысли. В лучшем случае выкинет на улицу, в худшем – сдаст кому-нибудь.

Поэтому я молча переставлял ноги, молясь, чтобы тело выдержало. Когда оставалась сотня метров, Волчонок махнул своим, и те перебрались через насыпь, где и скрылись из зоны видимости. Нужно ускориться…

Рывок на морально-волевых, ползу наверх и вижу, как мальчишки рыскают по кустам и что-то ищут. Не стоят на месте, идут в глубь странной зоны, но при этом тщательно вглядываются себе под ноги и проверяют растения.

Когда добрался до мальчишек, те встретили меня… Да как? Волчонок смотрел презрительно, что-то сказал своим, и те рассмеялись.

– Какой ты слабый, – бросил он мне с отвращением.

– Что собираете и чем я могу помочь? – проигнорировал я его слова.

– Болтля, расскажи ему. Но не останавливаемся, учись на ходу, неженка.

Остальные продолжили поиск, а мальчуган подошел ко мне.

– Здесь много чего есть. Самое ценное – искры. Но их ещё попробуй найти, нужно глубже забраться. После тёмной ночи бывают чаще. Но до неё ещё три дня, – начал болтать как угорелый Болтля. Я только и поспевал фиксировать у себя в голове те слова, значение которых не понимал. – А так ищем плоды. Ты их узнаешь. Они с мой кулак размером и светятся, – он сжал пальцы и продемонстрировал размер. – Нужно собрать десяток плодов, и тогда у нас будет еда на день. Всем хватит.