– Алисонька, вас на редколлегии заждались, – ехидный голос секретаря возвращает Алису к заваленному столу, скопированному плану, натирающим ноги туфлям.

– Иду.

Каблучки медленно цокают по плитке, тонкие пальцы крепко сжимают стопку бумаги. Этаж, этаж, этаж. Шаг, шаг, шаг. Стук, стук, стук.

– Василий Петрович, это я, – натягивает глупую улыбку Алиса, приоткрывая дверь в просторный кабинет с длинным столом. – Прошу прощения за опоздание.

Восемь человек окидывают Алису неприязненными взглядами. В коридоре перед дверью гудит уничтожитель бумаги, поедая бездарный план.

– Заходи-заходи, – без энтузиазма зовет начальник, втайне вздыхая. – Проект для «Never give up» готов?

– Нет, – с глупой улыбкой отвечает Алиса.

Квадратное лицо Василия Петровича вытягивается, и он растерянно молчит. Сотрудники отделов продаж, производственного отдела и отдела по закупке иностранных прав закатывают глаза, фыркают, а кто-то даже громко шепчет:

– Неужели на этот раз даже скопировать было сложно…

– Скопировать несложно, – с той же улыбкой отвечает Алиса, направляясь к доске с маркерами. – Я просто решила предложить что-то новое.

Следующие пятнадцать минут на редколлегии слышен только скрип маркера по доске и ровный, тянущий буквы, как жвачку, голос. Алиса рисует схемы, рассказывает о зарубежных рейтингах и продажах, высказывает предположения об ожиданиях книги на местных рынках, анализирует сюжет, целевую аудиторию, предлагает самые дешевые, но эффективные в этом случае способы продвижения. Большинство пропускает слова мимо ушей, смотря на женщину в изумрудной юбке, как на призрака.

– На этом у меня все. Думаю, стоит выпустить пробный тираж в пять тысяч и…

– Нет, – торопливо перебивает Алису «продажник» Влад. – Я предлагаю начать сразу с пятнадцати тысяч.

– Да, если воспользоваться всеми вариантами продвижения, которые предложила Алиса Евгеньевна, а также использовать дополнительные PR-акции, то, возможно, придется печатать еще дополнительный тираж, – кивает Виктория из отдела маркетинга.

Алиса глупо хлопает глазками, разглядывая коллег. Это сон? Кто-то на ее стороне? И называет не «Алисонька», а «Алиса Евгеньевна»? Споры длятся недолго, но почему-то сегодня на Алису смотрят другими глазами. Пусть хвалят не ее саму, а лишь ее работу, но… Она ведь не была сегодня глупой, так почему?

Почему.

Почему?

Почему!

На каждый этаж один и тот же вопрос без ответа.

– Глянь-ка, похоже, Алисонька опять напортачила на редколлегии, – снова хихикает Лиза, попивая кофе.

– Книги создавать – это тебе не задницей крутить, – высокопарно выдает Олеся и стушевывается под внимательным взглядом Алисы.

Алиса ничего не отвечает и на этот раз, но острые ногти оставляют следы на внутренней стороне ладони. Быть ли красивой глупой вазой? Этот вопрос разгорается где-то в душе, но пока не находит ответа. Однако к вечеру стол Алисы удивительно чист. На нем не осталось ни журналов мод, ни глупых записок на цветных стикерах, ни кучи папок, которые нужно разобрать как-нибудь потом. Только три книги, которые уже готовы к выпуску, да пара блокнотов, наполовину исписанных аккуратным почерком.

Прогулка пешком, метро, автобус и снова цокот каблучков по асфальту, по лестнице. Звон ключей. Дома тихо. Алиса по старой привычке аккуратно кладет сумочку на столик, снимает изумрудные туфельки и замирает, не зная, куда себя деть. Она сползает по дверному проему, забивается в уголок возле двери и отчего-то, впервые за много лет, громко рыдает. Ее тело трясется, пытается ладонями заглушить громкие всхлипы, забивает внутрь отчаянное «почему». Белоснежные зубы кусают пальцы и накрашенные губы, заставляя молчать. Алиса утыкается лбом в колени, пытаясь унять крупную дрожь.

– Не хочу, не хочу… – сквозь всхлипы проталкивается наконец шепот сердца.

Звон ключей затыкает истерику в один миг. Алиса торопливо вытирает слезы рукавом белой рубашки, нацепляет глупую улыбку и даже успевает встать. Алексей замирает на пороге. С недоверием смотрит на жену. Размазанная тушь, искусанные до крови губы, испачканные пальцы и рукава, мятая юбка с песочным налетом. И пусть глупая улыбка на месте, сегодня Алиса кажется живой, настоящей.

– Что случилось? – голос Алексея звучит хрипло, обеспокоенно. Он смотрит с такой любовью и сопереживанием, что вытертые недавно слезы вновь прокладывают дорожки по щекам Алисы.

– Не хочу быть глупой, пожалуйста, пожалуйста, можно мне хоть немного быть умной? – она умоляет срывающимся шепотом, осторожно тянется к крепким плечам мужа, не забывая про чужие раны. – Я не буду доставлять неудобств, не буду казаться умнее тебя и зарплату могу кому-нибудь отдавать, только, пожалуйста, разреши мне дышать.

Алексей притягивает к себе жену и, стараясь не потревожить ребра, бережно гладит ее по спине:

– Кто тебе сказал, что ты глупая?

– Я должна быть глупой красивой вазой, чтобы меня любили, – заученная фраза слетает с обкусанных губ. – Я должна быть глупой красивой вазой, чтобы быть счастливой.

– А разве ты счастлива? – Алексей чуть отстраняется, оставляя на щеке жены легкий поцелуй.

– Я… – Алиса смотрит удивленно, делает шаг назад и будто впервые по-настоящему видит мужа. В голове сразу всплывает утренний диалог:

«Давай разведемся».

«Почему?»

«Ты несчастна».

– Не ходи туда больше, – внезапно просит Алиса все с той же глупой улыбкой. Только взгляд на этот раз резкий, острый, не умоляющий, а отдающий приказ. – Не ходи, слышишь? Не нужны мне все эти сумки, платья, юбки и бесконечные туфли. И деньги те я почти все сохранила. Нам и без боев хватает на все! А если будет мало, то я возьму больше проектов, попрошу прибавку…

Алиса запинается посреди предложения и испуганно смотрит. Жена не должна быть успешнее мужа. Жена не должна зарабатывать больше. Жена не…