Эта книга позволит читателю окунуться в мир нарцисса и его жертвы, сложный, полный противоречивых страданий, боли и страха, гнева, стыда и зависти, понять, что их связывает, делает зависимыми друг от друга, на примере живой истории, написанной от первого лица. Героиня книги – образ собирательный, впитал в себя истории нескольких человек, включая автора.

Вы сможете отследить путь трансформаций, соприкоснетесь с тонким, хрупким миром человеческой души, узнаете о явных и скрытых механизмах психики, отследите, как осознанность выходит из поля бессознательного, тайное становится явным, очевидным, и сможете понять, почему одни наши желания ведут к разрушению, а другие к созиданию, несмотря на то, что в обоих вариантах есть благие намерения, как желание свободы загоняет человека в клетку и почему, имея выбор, мы остаемся без выбора.

А еще вы узнаете, что даже тогда, когда все разрушается, ломается, меняется в нашей жизни, выходит из-под контроля, мы теряем то, чем когда-то дорожили и за что держались как за опору, лишенные сил, надежды и веры, у нас остается какая-то внутренняя сила, способная дать ресурс выдержать то, что, казалось бы, выдержать невозможно.

«Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить, и дай мне мудрость, отличить одно от другого» (молитва).

Пролог

Здравствуй, мой уважаемый читатель!

Благодарю тебя, что ты держишь в руках эту книгу. Скажу сразу, к ней привлек тебя неслучайный интерес, что-то, изложенное в ней, необходимо знать именно тебе и эти знания заставят посмотреть на свою жизнь иначе. Помогут увидеть себя со стороны. Возможно, у тебя есть много вопросов, на которые требуется найти ответы, и они здесь.

В нашей жизни всегда наступает момент, когда мы хотим понять себя, других, объяснить себе, почему мы оказываемся там, где не хотели, с теми, кто не нужен, зачем одни люди совершают поступки, кардинально меняя свою и чужую жизнь, с целью все разрушить, а другие, чтобы создать все заново и по-другому.

С какой целью когда-то любящий тебя человек с удовольствием ранит тебя, отказываясь даже признать существование твоей боли, обдавая холодом и безразличием? Почему человек, проповедовавший нравственность, начинает вести себя как последний подонок, игнорируя элементарные нормы морали, меняя свои принципы на ходу? Что толкает людей на измену и предательство? Куда уходит любовь и откуда приходит ненависть? Почему очевидные для нас вещи превращаются во что-то непостижимое, требующее много сил и энергии для принятия? Как попасть в зону разрушения, потери, боли и найти выход из мертвой зоны, как пережить «маленькую смерть»? Кто мы и зачем, если мы оказалась в позиции жертвы, чувствуя свое поражение и то, что привело к этому состоянию, и как поступить, чтобы выйти из него?

Все эти вопросы возникают у нас тогда, когда в нашу жизнь вваливается кризис. То есть приходят изменения, которых мы не хотели, не ждали, не можем контролировать, вышибая нас из зоны комфорта. Мы оказываемся заложниками процессов, на которые у нас нет возможности влиять, потому что от нас ничего не зависит. Есть ощущение, что мы попали в самую середину мощного горного потока, неуправляемого, несущего на нас обломки скал, в грязь, а все, что мы можем сделать, это попытаться удержаться, чтобы не погибнуть в этом стихийном бедствии.

Я уверена, что эта книга станет якорем для вас, который поможет устоять там, где земля ушла из-под ног. Она придаст сил, уверенности, поможет найти ресурс, чтобы все пережить и идти дальше. Открывайте ее, читайте, она ваша путеводная звезда, указывающая направление в новую реальность, открывающая самый важный путь-путь: к себе, своей душе.

В этой книге пойдет речь о таком болезненном и очень уродливом проявлении личности, как нарциссизм. И прежде чем раскрыть все тайны личности, захваченной разрушающим комплексом, приводящим ее к развалу, я хочу познакомить вас с мифом о Нарциссе.

Вариаций много, самый известный изложен греческим философом Овидием в его трактате «Метаморфозы». По легенде, речной бог Кефисса соблазнил и похитил нимфу Лариопу. От этого союза родился красивый мальчик Нарцисс, который со временем вырос в прекрасного юношу, в которого влюблялись все, кто видел его, но он никому не отвечал взаимностью. Не смогла устоять против его чар и нимфа Эхо. Но Нарцисс отверг и ее любовь. Богиня любви Афродита так разгневалась, что наказала Нарцисса: она навсегда отобрала у него шанс достичь радости взаимной любви. Он никогда не сможет никого полюбить, а значит, не сможет стать счастливым. Бедная Эхо от безнадежности и тщетности своих страданий лишилась своего тела, своей сущности, превратилась в голос в горах, неспособная говорить сама, она лишь вторила другим.

Родители юноши обратились к прорицателю Тересею, дабы узнать будущее сына, и тот ответил им, что Нарцисс будет жить долго и счастливо, пока не увидит своего лица.

Но однажды Нарцисс пришел к ручью и увидел в нем свое отражение. «Достоин своей любви только я, но и себе я не отвечу взаимностью», юноша попытался поцеловать свое отражение, не удержался, упал в ручей и утонул.

Цветок нарцисса появляется одним из первых весной. Яркий, испускающий тонкий аромат, восхитительный, изящный, и он всегда стремится склонить «голову». Туда, где «увидит свое отражение». Narcao в переводе с греческого «я ошеломляю, одурманиваю, оглушаю». Греки считают нарцисс символом разочарования, разрушения, крушения надежд и смерти. Они рисуют его на надгробиях, вплетают в поминальные венки.

Глава 1. Кризис среднего возраста и как он меняет жизнь

От многой мудрости много скорби, и умножающий знание умножает печаль.

Царь Соломон

Я стояла на пороге своего пятидесятилетия. Сама по себе дата непростая, она как рубеж, жизнь ДО уже прошла, а ПОСЛЕ еще не началась. И то, что она несет, пугает и вызывает тревогу. Как бы ни хотелось думать, что лучшее еще впереди, возникает ощущение потери чего-то значимого. Словно какая-то важная часть нашего Я отваливается, оставляя пустое пространство.

Дети выросли, им уже не нужно наше внимание в большом количестве, определенные цели достигнуты, быт налажен, вроде как появилось время для себя. Но как оказывается, именно этого навыка – жить для себя – в нашей ментальной программе может не оказаться.

«Пятьдесят – это не больно», – сказала мне, грустно усмехнувшись, подруга, прошедшая эту дату на полгода раньше меня. Хотелось бы мне думать так же, но что-то мешало. До этого момента было много планов, почти все они реализовались, тут бы начать радоваться и пожинать плоды или строить новые, но вместо этого пришло состояние пустоты и дисгармонии. Я – потеряшка, большой путь закончился, впереди образовалось множество маленьких тропочек, теряющихся в зарослях темного леса. В руках фонарик, который постоянно гаснет, словно батарейкам пришел конец. Идти надо, но очень страшно. Меня накрыло, начались сумерки, еще не темно, но уже не светло. И вопрос в том, сколько времени мне придется провести в этом странном состоянии и куда оно меня приведет в конечном итоге.

Оглядываюсь назад: был успешный бизнес, как-то очень тихо сползший на нет, кое-что оставив на жизнь. Есть семья, в которой были проблемы наравне с перспективами их разрешить. У меня не было ощущения, что я выброшена за борт жизни, очевидных причин для глубоких страданий не видела: все еще хорошо выгляжу, любима мужем, сыном, друзьями. Даже появилось чувство, что какие-то неведомые силы дали передышку, время для размышлений после длинного периода жизни, который я прожила, словно летящий вперед локомотив. При том что все неплохо, у меня тянуло под ложечкой, в глубине души начинала тихо копошиться ноющая тоска и я никак не могла понять, с чем она связана. Возможно, это было предчувствие. Интуиция как система сигнализации подавала знаки в надежде, что я их услышу. Но в ушах был «белый шум», на экране рассыпанные пиксели, и все никак не получалось сфокусироваться, картинка, готовая сложиться, снова и снова разбегалась маленькими фрагментами.

Все, чем были наполнены 30 последних лет моей жизни, – это бег по вертикали с прыжками в ширину. Работала по 25 часов в сутки без выходных и праздников и думала о том, что и этого мало. Если не приползала домой, падая на подушку, обессилев, то была уверена, что день прошел впустую. Мой бизнес мужской, конкурировать приходилось жестко, надо было каждый день доказывать, что я умнее, сильнее, профессиональнее и имею право в нем быть. Работа была всем, чем заполнялась моя жизнь. Жить чем-то другим у меня не было времени и сил. Воронка втянула, и выбраться было невозможно, я была машиной, не позволяющий себе давать сбой. Удовольствия, разумеется, особого не испытывала, даже перспектива тратить заработанные деньги не приносила радости. Всегда завидовала тем, кто работает, зарабатывает и при этом получает наслаждение от процесса. Расслабиться себе не позволяла ни на минуту. Все время была в тонусе, как сжатая пружина, готовая в любую минуту распрямиться. Даже отправляясь отпуск, продолжала находиться в рабочем процессе. Мало этого, без меня, словно по мановению волшебной палочки, начиналось обрушение. Отлаженные механизмы давали сбой, проблемы на ровном месте начинали выскакивать как черт из табакерки. Вместо отдыха – невроз и бесконечные разговоры по телефону, в которых я порой так бурно выражала свои эмоции, что муж с сыном разлетались в разные стороны, делая вид, что они не со мной. У всех моих коллег было ощущение, что я – опора несущей конструкции.

Но сложная работа и ее торможение – это еще не все, что меня тревожило. Была еще одна проблема, которая сопровождала меня всю жизнь, перешедшая в стадию обострения – это была моя мать. Конфликт отцов и детей не новость в этом мире. Но наши отношения были за гранью простой конфронтации. Мы жили в параллельных мирах, и у них не было ни одного шанса найти точки пересечения. Видимость нормального контакта сохранялась, но более 30 минут рядом с ней мне было не вынести. Как я сама для себя шутливо определила, что «31 минута грозит желанием тихо повеситься». Так себе шуточка, но отлично иллюстрирующая ситуацию.

Мы разговаривали на разных языках, не слышали друг друга и не испытывали никакой радости от общения, которое всегда происходило в одном и том же формате: ее претензии, требования, обвинения меня во всех смертных грехах и мое раздражение, отказ подчиняться, делать то, что она требует. Обычно я уходила от нее, даже не дослушав очередной монолог, громко хлопнув дверью. Дистанция – это единственное, что спасало. «Каникулы» до следующей встречи были благостью. Даже на телефонные звонки от маменьки я отвечала не сразу, не брала трубку, когда она звонила. Некоторое время собиралась с духом, готовилась, как к прыжку в бездну, и только потом перезванивала ей сама, максимально сокращая время разговора. Мне казалось, что так я хоть и слабо, но удерживаю контроль над ситуацией.

Маменька имела уже почтенный возраст, миллион различных диагнозов в медицинской карте размером с томик Пушкина, была невыносимо желчной, злобной, агрессивной, ненавидящей и обвиняющей всех. Разговор со мной всегда начинался с ее страданий: «У меня было пять карет скорой помощи за день, но тебе-то это зачем знать, тебе-то это неинтересно!» Ей очень хотелось, чтобы я чувствовала себя виноватой постоянно и неслась с подношением, удовлетворяя все ее прихоти. Но чем больше она давила, тем меньше получала, все во мне сопротивлялось. «Ты плохая дочь» вслух не произносилось. Но мне давали это понять регулярно, вне зависимости от того, делала я что-то недостойное в ее понимании или нет. Смысл стараться заслужить ее одобрение был давно уже утрачен. Мне было бы достаточно в качестве благодарности за то, что оплачиваю все ее счета, чтобы она просто прекратила выносить мозг по поводу и без. А еще моей благодарности не было бы предела, если бы она вдруг забыла о моем существовании. Ну так – случайно.

Маменька жила одна, я заставляла себя чуть ли не насильно хоть раз в неделю ее навещать. Я понимала, что все как-то очень неправильно, не такие отношения должны быть у самых близких людей, ковыряла себя с чувством вины, ей таки удавалось во мне его разжечь, злилась на себя, но ничего поделать не могла и при малейшей возможности отлынивала от визитов, находила массу уважительных причин, чтобы к ней не ехать.

Запрограммированная нашими социальными ролями близость и душевность не наступила, как я себя ни уговаривала. В последние годы я даже избегала говорить ей «мама», словно язык прилипал к небу. Сейчас понимаю, собиралась критическая масса. Во что-то это все должно было вылиться.

Мне сильно повезло, рядом с маменькой жила соседка, по непонятной причине хорошо к ней относившаяся. Она ходила в магазин за продуктами, развлекала ее своими визитами, рассказами о сложной жизни, позволяя моей матери давать ей советы, воспитывать себя, осуждать и критиковать. Для меня это был подарок, за который я всеми силами благодарила судьбу, так как моя маменька переносила на нее свою «материнскую заботу и опеку». Что держало эту странную женщину рядом с моей матерью, почему ей так хотелось слышать от нее обидные слова, одному Богу известно. Если учесть, что дома ее ждало ровно такое же чудовище, ее собственная мать, ради которой эта еще молодая женщина положила свою жизнь на алтарь, став сиделкой, компаньонкой, служанкой, отказавшись от карьеры, личной жизни, возможности стать матерью. В этом моменте я всегда говорю, что Вселенная меня любит, раз решила мою проблему в общении с матерью таким вот странным способом, произведя подмену.

С появлением в моей жизни большого количества свободного времени, не заполненного работой, я все больше и больше начинала задумываться, почему жизнь сложилась так, а не иначе. Ушедший ежедневный трудовой подвиг обозначил пустоты в моей жизни. А природа не терпит пустоты.

Моя семейная жизнь была яркой и насыщенной, но со временем приобрела ровное и спокойное течение. Я не воспринимала это как охлаждение чувств, я любила своего мужа, легко прощая ему недостатки, отлично понимая, что и сама не подарок. Он не был успешным, не зарабатывал много денег, но много времени уделял нашему совместному быту: «ремонтировал» квартиру, «строил» наш дом, то есть контролировал рабочие процессы. Неважно, что все счета оплачивала я, разве это главное? Важно, что мы были единым целым, любили свой дом, свою жизнь. Если я уезжала по делам, то уже через день-два начинала по нему скучать. Так же, как и он. Мы постоянно созванивались, и я слышала в трубке невероятно родной голос, спрашивающий, когда же я уже вернусь, ему плохо и одиноко, тревожно, что меня нет рядом. Это был его и мой второй очень счастливый брак. Я была бесконечно рада, что судьба соединила нас. Не все было радужно и гладко, но мы находили компромиссы, и это было главное. Когда мне было трудно и сложно, я знала, что могу найти в нем поддержку и опору, мне было к кому «залезть на ручки», став маленькой девочкой, беззащитной и несчастной, разрешая себе поныть и пострадать. Я помню эти моменты своей слабости, мне было невероятно хорошо, он охотно включался в эту игру, гладил меня по голове, утешал, говорил, какая сильная и со всем смогу справиться.

Маменька, всегда ценившая мужчин по размеру кошелька, твердила мне, что самая выгодная партия – это брак по расчету, была в очередной раз мною разочарована.

– Ему от тебя только деньги нужны, – констатировала она, имея в виду жилье в Москве, мои финансовые ресурсы.

– А больше меня любить не за что? – поинтересовалась я, ответом меня не удостоили. Но ее слова во мне проделали дыру, встроились в мою память навсегда. И время от времени всплывали, словно мутная взвесь поднималась со дна, напоминая о себе царапающим раздражением.

У моего мужа было какое-то вялое образование колледжа, полученное в далеком маленьком городишке, была неочевидная профессия, которую не знаешь, как реализовать в большом городе. Он работал на «дядю», делал работу, больше требующую жизненного опыта, чем профессиональных навыков. Словом, неинтеллектуальный и неквалифицированный труд, как это принято говорить. Но я была уверена, что это не предел, у него получится вырасти, есть потенциал. Да и я рядом, помогу. Однажды ему что-то подвернется, найдутся достойные партнеры, придет возможность или идея, и он сможет все реализовать. Но это «однажды» все никак не наступало.

Не скажу, что наши отношения были прекрасными с самого начала. Я, имея определенный опыт достаточно сложных, токсичных отношений, была не очень способна все принять без «примерки». Были и ссоры, и расставания, которые я провоцировала, как мне казалось. Была моя ревность и тревожность, было недоверие, конфликты. Мне, как и ему, не все нравилось. Но все же мы хотели быть вместе, любовь и взаимное притяжение, замешанные на чувственном сексе, закружили нас, соединив на долгие годы.

Прошло время, мы притерлись друг к другу (я, мой сын от первого брака и муж), стали семьей. Близкими, дорогими друг другу людьми. Страсти улеглись, но душевность отношений компенсировала все. Да и разве плохо, что мы живем в общем пространстве, где есть свобода у каждого, сохраняя уважение и доверие друг к другу, разрешая споры без затяжных войн и конфликтов? Мы легко отпускали друг друга в поездки с друзьями, доверяя, не контролируя каждый шаг, не требуя отчета. Я понимала, что нам обоим, имея разные интересы, требуется перезагрузка и новые впечатления, возможность отдохнуть друг от друга. И если наши желания не совпадают, то нет нужды отказываться от них, поэтому проводить какое-то время на расстоянии стало нормой. Тем более что каждый ждал возвращения домой как праздника для души и тела.

Не скажу, что все начало меняться в моей жизни в один «прекрасный день». Но началось…. И день был не такой уж прекрасный.

Моя маменька, конфликтная по натуре, позвонила и сообщила о соседском «заговоре» против нее: этажом выше была сдана квартира «непонятно каким людям», которые всю ночь готовят баранину, чтобы с утра начать ее продавать. Вот такая вот фантазия у нее случилась. Она не может дышать, бараний жир «летает» по ее квартире и оседает на мебели, на ней, на ее легких. Я просто обязана вмешаться, пригласить участкового милиционера, решить проблему. История дикая, неубедительная, но остаться в стороне было невозможно. Она долбила меня ею каждый день.

Разумеется, я приехала, держа в руках учебник по органической химии, пытаясь рассказать, что жир не обладает качествами «летучести». Все было тщетно. Она закупорила окна, забила раствором цемента вытяжку в квартире, показала мне свои аллергические реакции. Ничего не оставалось, как пойти в милицию, написать заявление и начать «разбираться».

Соседская квартира была проверена, конечно, никаких следов и даже запаха, от которого маменька задыхалась, никто не нашел. Не унимаясь, она уверяла, что соседи к проверке «подготовились» и все помыли. У меня не было ни сил спорить с ней, ни здоровых аргументов, она ничего слышать не хотела. Я ощущала свою беспомощность и абсурдность ситуации. Очень быстро меня в чувство привел участковый: «Вы бы присмотрелись к своей матери. Ее нельзя оставлять одну, ей помощь нужна, лечение».

Присмотрелась. Маменька и так особым умом не отличалась, а тут явно начались изменения, которые легко не проскочишь. Происходит что-то такое, от чего оценить ущерб пока не получится. Что мне с ней делать? Что предпринять? Сама мысль поселиться с ней под одной крышей, контролируя ее, ставила крест на моей жизни. Она сломает все, к чему прикоснется, что мне дорого, тут даже сомнений не было. Ту жизнь, которую я создавала с такими титаническими усилиями, она пустит под откос. Надо искать выход, но без ущерба для себя. Я понимала, что ей требуется профессиональная помощь психиатра и таблетки. Попробовать пригласить к ней врача? Но для этого как минимум нужно, чтобы она согласилась на этот визит добровольно, либо ждать, когда произойдет что-то такое, что заставит ее пройти освидетельствование против ее воли. Выбор был небогатый: она должна представлять угрозу для себя или других, сделать что-то, что нанесет ущерб, иначе – никак. Забитый воздуховод и «летающий» по квартире жир – не причина для визита врача, как выяснилось при обращении в психиатрическую клинику.

Решение нашлось само, через несколько месяцев позвонила соседка, сообщила, что маменька упала в квартире и что-то себе сломала, входную дверь открыть никто не может, ключей нет. Вызвали МЧС, взломали дверь и маменьку достали, отвезли в больницу: перелом шейки бедра.

Для человека под 80 это был почти приговор. Нет, от перелома никто не умирает, но, пока он заживает, тело находится в неподвижности, происходит застой в легких, отек, и все заканчивается летальным исходом. Ей официально «дали» полгода жизни максимум.

Из больницы ее захотели выписать буквально на следующий день: она вынесла мозг всем врачам, другим пациентам, сиделке. Мне пришлось уговаривать главврача отделения подержать ее хоть неделю. Надо было дверь вернуть на место, купить медицинскую кровать и нанять сиделку. Ее тело сломалось вслед за психикой, и теперь маменьку ждала другая жизнь: под присмотром и контролем. Вот и нашелся выход, который я искала.

Пока она лежала в больнице, я ее навещала. Каждый мой приход сопровождался криками, истериками, претензиями, обвинениями, взрывами агрессии. Ничего нового, все как обычно. Она вела себя, как вдовствующая королева-мать, недовольная своими вассалами, брезгливо принимающая подношения, ее недостойные, вынужденная терпеть неудобства. Врач сочувственно пожимал мне руку, а сиделка гладила по плечу со словами: «Мне вас очень жаль».

Именно в этот момент в моей голове «включилась лампочка», осветила пространство ярким светом и с глаз слетела пелена: мне сочувствуют, может, впервые в жизни, меня кому-то стало жаль, потому что поведение моей матери неадекватно, а я всю жизнь жила в этом неадеквате, он был для меня чем-то нормальным, естественным. Нет, не то слово, он был ПРИВЫЧНЫМ. Она не вчера изменилась, она всегда была такой, да, сейчас все немного обострилось, но особых перемен не произошло.

Господи, что со мной не так? Почему я очевидного не видела, не понимала, не осознавала, все списывала на ее плохой характер? И что самое ужасное, почему я ей все прощала? Злость, ненависть, обиды, оскорбления, унижения, давление и манипуляции… Зачем я все это терпела и продолжаю терпеть?

Она же м-а-т-ь, и я обязана, так надо. Кому надо? Ей. А мне? Ведь я же тоже не девочка с улицы, я – дочь. Почему ей можно со мной так обходиться? Кто сказал, что это нормально? Я сама так решила. Но ведь я могу решить и по-другому, что мне мешает? А что обо мне подумают другие люди? Уже подумали, некоторым меня даже стало жалко. Да и вообще, не плевать ли на то, что думают другие, не они же живут этой жизнью, а я. Голова разрывалась от мыслей и трудного внутреннего диалога. Случилось прозрение. И с этим надо было что-то делать.

Был холодный зимний день, я шла по улице одна, а в висках стучала мысль: «Дальше все будет иначе, жизнь совершила резкий поворот, и, чтобы меня не выбросило с дороги, мне придется в него вписаться». Что-то в пространстве изменилось, запустилась другая программа, мне неизвестная. Влиять, контролировать, менять – возможности нет. Надо подстраиваться. Откуда-то взялась уверенность, несмотря на то, что все стало окрашиваться другими, новыми для меня красками, вовсе не радужными, тем не менее «полет идет нормально», куда-то меня вынесет и все неслучайно. Для меня началась та самая жизнь ПОСЛЕ. Думала ли я, что она будет такая? Хотела ли таких перемен? Нет. Но выбора не было. Придется есть то, что дали.

Технические проблемы были обслужены: кровати, сиделки, двери встали на свои места. Надо было налаживать ее лежачий быт, я делала все автоматически. Эмоционально подавленная, размазанная, потерянная, пыталась рассказать, поделиться с мужем своими переживаниями и открытиями. Но самое интересное, что его ответом была глухая тишина. У него не было сочувствия, сожаления, не было ничего. Я говорила, а он молча слушал. На второй минуте моего монолога я поняла, что на его лице не дернулся ни один мускул. Он даже не кивнул мне. Еще через минуту я свое сольное выступление свернула, оборвала на полуслове. Мне показалось, что он этого даже не заметил. Было ощущение, что я разговаривала сама с собой.

По доброте душевной тут же нашла всему объяснение: между моей матерью и им всегда были плохие отношения, она никогда не скрывала своего презрения, могла мимоходом оскорбить, обидеть, в выражениях не стеснялась. Его реакция нормальная, не прыгать же ему о радости, что его злобная теща с ума сошла, сломала зад, получив по заслугам. Я подумала, что самое время «попроситься на ручки», но именно эта мысль показалось мне абсурдной и неуместной. Что-то произошло во мне, в нем, в пространстве, везде, все изменилось. Лезть на руки было уже не к кому. Но думать об этом не хотелось, не было сил.

Мне бы чуть дальше продвинуться в своих рассуждениях: муж мог бы на маменьку никак не реагировать, плевать на нее, но ведь я ему рассказала о своих чувствах, почему он посмотрел сквозь меня, словно я стеклянная, не дав никакой реакции? Конечно, я рассчитывала, что он меня пожалеет, посочувствует мне. Почему этого не случилось? Но, видимо, время осознания этой ситуации для меня еще не наступило. Или на ее осмысление у меня просто не было сил.

Тем не менее внутренние процессы были уже запущены, колесо закрутилось, не остановить. И я двинулась вперед, мне надо было решать текущие проблемы и не ждать ни от кого сочувствия и помощи. Хотя бы потому, что ждать неоткуда, я – воин, который всегда в поле один. Признаться себе в этом было сложно, но нужно, я привыкла рассчитывать только на себя, хотя и было время, когда расслабилась, вдруг подумала, что мои проблемы могут быть не только моими, близкий человек дал мне возможность так думать. Но сейчас он мне отказал по какой-то причине. По большому счету ничего не изменилось, разве что отвалились ненужные надежды и ожидания. В конце концов мать моя, проблемы мои, мне с ними и разбираться. Но почему так гаденько в душе? Я бы мимо не прошла, я бы включилась. Но он – не я.

Разыскивая в интернете информацию о расстройстве личности, деменции, Альцгеймере, я наткнулась на большое количество форумов, статей, начала обогащаться необходимыми знаниями. Однажды, устраивая очередной серфинг в сети, наткнулась на видео «не по делу». Это был ролик призера очень популярной телевизионной программы «Битва экстрасенсов». Эзотерика сама по себе вещь интересная, интригующая, но не это было ключевым моментом для меня. Он говорил о том, что безвыходных ситуаций не бывает, что все в жизни неслучайно, просто, без затей и ненужных рефлексий. Реально возникло чувство, что он говорит со мной и для меня. Я услышала от него те слова, которые в моем представлении должен был сказать мне муж. Вроде бы банальность, но душа откликнулась, и я записалась на вводный курс к какой-то там большой программе. Что я хотела от всего этого? Сама не знала. В моей жизни произошли перемены, они связаны не столько с тем, что случилось вовне на событийном уровне, сколько с тем, что начало происходить у меня внутри, хотелось с этим разобраться. Тот, кому я могла довериться и открыться, захлопнул перед моим носом дверь. Подруги? Конечно, были, но я не решалась вешать на них свои проблемы, была просто не готова озвучить те озарения, которые уже меня посетили. Себе сложно признаться во многих открытиях, а уж другому… Поэтому я пошла обогащаться новыми знаниями о жизни и себе, почему-то я решила, что именно это мне сейчас и надо.

Курс меня не впечатлил. На одном из красочных выступлений оратора в аудиторию бодрой походкой вошла девушка, молодая и красивая, с очень умными, взрослыми глазами. И я уже оказалась на ее курсе о «сверхчувствительности», потом на «родовом канале», «женской силе».

Разумеется, я никого в семье не посвящала в свои новые опыты познания мира. Да и никто особенно мной не интересовался, каждый жил своей жизнью. Что было и неплохо на тот момент, мне требовалось пространство для осмысления. Но если обратить внимание на мой выбор курсов, то можно совершенно точно поставить «диагноз», я бессознательно выбрала то, в чем сильно просела.

Нам всегда кажется, что наш выбор либо случайный, либо сознательный и мы его «выстрадали». Ни то, ни другое. Наш выбор обусловлен более сложным механизмом, который не осознается полностью. В нем отыгрался весь тот багаж, опыт, который мы скопили за свою жизнь к этому моменту. Это коктейль из травм, проблем, комплексов, установок, ценностей, в моем случае связанный еще и с проживанием кризиса середины жизни.

Да-да, пришлось признаться самой себе: я стою на вершине перевала, обратного пути нет, я уже пришла в точку, в которой закончилась определенный период, поэтому, хочу или нет, мне придется идти дальше, хотя понятия не имею, что меня ждет. Впереди пугающая неизвестность, путь, который придется пройти в одиночестве, трансформации в толпе и под аплодисменты публики не происходят, думать об этом очень страшно и больно. Так и что такое кризис? Выход из привычной зоны комфорта и не только. И вот комфортна ли была эта зона или нет, предстояло еще узнать. Хотя ответ уже напрашивался.

Когда-то я предпочитала считать, что кризис среднего возраста для него – это брошенная семья, красный кабриолет и секретарша вдвое-втрое моложе, а для нее – это выход из уже умерших отношений, надоевшей профессии, поиск себя и ответов на вопросы. Некоторая идеализация и упрощение, все намного сложнее.

Заметили, про «нее» написано глубоко, про «него» поверхностно? Потому что, как ни печально это признавать, женщины менее склонны решать свои проблемы одним ударом топора, примитивно меняя свое окружение. Чаще именно женщины идут в глубину своей души, исследуют ее, пытаются осознать то, что скрыто, а мужчины решают свои сложности, максимально упрощая процесс, тем самым топором рубят сук, на котором долгое время сидели, веря, что это самый короткий и эффективный путь решения проблем.

Дорогие мужчины, вы уж простите, но вас, анализирующих свои желания, прежде чем вы их воплотите в жизнь, – меньшинство, перед которым я искренне преклоняюсь!