Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези

VII

Лапы елей возмущённо хлестали путников. «Кто посмел нарушить наш покой? – возмущенно вопрошали друг друга деревья. Люди! Как осмелились они появиться в Чёрной чаще, в которую уже много лет не решается сунуть нос ни одна живая душа? Нужно сбить их с дороги! Выхлестать ветвями глаза! Задавить и задушить тех, кто нарушил границу чащи! Покой должен быть полным. Покой, это смысл, это то, к чему стремится всё живое, это – веленье богов. Покой вечен, и они должны быть вечны в покое. Люди нарушали покой, пусть люди умрут! Не потерпим! – шептали старые ели, злобно качаясь вслед людям. – Тишины и покоя! Нам нужен покой! Пусть покой будет всюду!»

Шум, скрип, треск нарастали со всех сторон. «Хозяин! – скрежетали они. – Хозяин! Разбудите Хозяина! Нам нужен покой, его нарушили! Хо-о-зя-я-я-и-ин!»

Деревья добились своего. В глубине Чёрной чащи вдруг вздрогнуло и зашевелилось невероятно старое и корявое дерево. Изогнулся замшелый ствол, зашевелились голые, кривые, не то ветки, не то руки. Взметнув гниющую хвою и осыпав ею усохшую землю, они раскидали завалившие Хозяина хлам и остатки павших трухлявых деревьев. Живодрев – создание Велета, скрипя поднялся, желая выяснить, что нарушило его старческий сон. Хозяин хотел знать причину волнения леса.

Очень давно, после битвы Творений, пройдя пустоши и горы Загроса, пришёл он сюда и поселился в Чёрной чаще, став сторожем и Хозяином этой части леса, стал следить, чтобы никто не смел губить его деревья. Сотни лет он прожил здесь совершенно один. Потускнела кора и истёрлась память, бороды мха покрыли сучья – руки, и уже ничего не хотелось ему, как и вместе с ним постаревшему лесу, кроме тишины и покоя, покоя и тишины. И горе тому, кто нарушит этот долгий сон умирания леса и его Хозяина!

С трудом поняв причину возмущения чащи, Живодрев двинулся туда, где шли чужаки. Они заплатят за его пробуждение!

VIII

Ведя отряд, Оборотень с тревогой прислушивался. Когда он проходил здесь один, деревья были спокойнее. То ли они со временем становятся всё более раздражительными, то ли дело в количестве людей, то ли идут они слишком заметно. Так или иначе, им приходилось всё труднее. Ели загораживали ощетинившихся иглами ветвями дорогу, хлестали по лицам, цепляли за одежду и всё громче злобно шептали что-то. Оборотень шкурой ощущал опасность, торопился, подгоняя венедов.

Шум становился всё более угрожающим. Вот душераздирающе заскрипела рядом древняя ель, ей отозвалась другая, третья и вскоре ужасный скрип и шум раздавались повсюду. Казалось, что деревья кого-то звали. И вдруг, по лесу прокатился гул, и столько злорадства и недоброжелательности послышалось Волку в нём, что он невольно содрогнулся.

– Я за нами кто-то идёт! – услышал он крик Золотинки.

Оборотень не обернулся, только прибавил шаг, так, что спутники теперь с трудом за ним поспевали. Но до конца он осознал всю опасность происходящего только после того, как позади них, со стоном, рухнуло дерево. Другая ветхая ель скоро повалилась впереди. Нестройные, поражающие слух вопли здешнего гнилья звучали всё сильнее, сверху летела труха, иголки и лохмотья мха, сыпались поломанные сучья. Товарищи что-то кричали позади, но Оборотень уже не слышал и собственного голоса. Одна из пихт впереди вдруг накренилась и начала падать прямо на них, но запуталась в ветвях соседей и безжизненно замерла. «Как умерший дряхлый старик» – подумал мельком он, и оглянулся. Велена сосредоточено пробиралась за ним, Золотинка пыталась прикрыть волосы руками, а Карислав яростно отмахивался от веток, загораживая собою Святомора и виллу.

А лес уже ходил ходуном, деревья всё чаще валились, стремясь задавить их или загородить своими трупами дорогу. От пыли и трухи, клубящейся в воздухе, видно стало хуже прежнего, Оборотень почти на ощупь пролагал путь, боясь потерять направление. Деревья падали и гибли вокруг, словно воины во время битвы. Только трудно было понять, за что они сражаются. Что-то невыразимо печальное проглядывало в той жертвенности, с какой ели стремились убить людей, и умереть, чтобы быстрее сгнить в соседстве с теми, кто гнить не желал.

Венедам пришлось вытащить мечи, и теперь они рубили направо и налево, силой прокладывая себе дорогу. Когда рядом начало крениться дерево, под ногами Оборотня лопнула земля, и взметнувшиеся в облаке пыли и хвои корни ударили бродягу по ногам. Оборотень упал, вскочил, пробежал ещё немного, и только и успел заметить, как сверху на него обрушивается что-то…

Наверное, он пробыл без сознания всего несколько мгновений. А когда очнулся, понял, что ствол не только ударил, но и придавил ему ноги. Венеды, собравшись вокруг, выжидающе замерли. Ноги застряли крепко, даже с усилием он не смог их выдернуть из-под лесины, лес вокруг бушевал, а его спутники так и стояли как вкопанные.

– Какого Ния пялитесь, сильки несчастные? – заорал Волк на них. – Вы же одни и полдня в этом лесу не протянете! Поднимайте бревно, если жить хотите!

Венеды, словно очнувшись, бросились к нему, и им кое-как удалось приподнять суковатую ель. Оборотень с трудом поднялся и, прихрамывая, повёл их дальше. Золотинка прокричала, что погоня приближается. Да бродяга понимал это и так. Торжествующий вой леса позади них неуклонно приближался. Но, приближалась и опушка Чёрной чащи, стало светлее, появились колючие кусты. Спасение было уже совсем близко, когда Оборотень услышал женский крик позади. Он ринулся обратно. Полузасохшая ель опутала Велену голыми сучьями, яростно отбиваясь от подступивших к ней Карислава и Святомора. Неподатливые ветви с трудом поддавалось даже Кариславову топору, а само дерево было похоже на схватившее добычу чудовище. Именно теперь Оборотень вдруг вспомнил легенду о Живодреве, и понял, что это сын Велета идёт за ними. Гул приближался, слышались уже и глухие шаги деревянного великана. Втроём они всё освободили Велену и кинулись прочь. Волк шкурой чувствовал движение за их спинами.

Чёрная чаща кончилась неожиданно. Впереди желтым маревом простиралась болотистая равнина, густо утыканная остовами тощих ёлок и сосен. Оборотень изо всех сил побежал туда, не смея оглянуться, пока под ногами не зачавкало, пока тень чащи не оказалась далеко позади. Только тогда он остановился, упал на мох, и посмотрел назад.

Лес стихал. Среди деревьев, у самой кромки желтой равнины, темнел неясный, грозный силуэт Живодрева. В наступившей скоро тишине, они услышали его голос. Слов было не понять, но в них чувствовались гнев, скорбь и обида.

IX

Живодрев медленно брёл обратно к своей берлоге. Ничто на свете не заставило бы его ступить на жёлтые болота. Когда-то, он помнил, там зеленел молодой лесок, и живодрев любил побродить среди свежей поросли, вспомнить зелёную молодость, помечтать, как он рассадит саженцы по всему лесу, как поднимутся здесь высокие ели, светлые сосны, как помолодеет Чёрная чаща.

Но всё изменилось, когда в Корбовый лес пришёл Ужас. Своим присутствием он отравил весь лес, часть его оплетя травой, часть отравив враждой, часть превратив в болото…. Сюда, на равнину пришла гнилая вода, на тысячи шагов вокруг Чёрной чащи стали гибнуть молодые деревья, исчезали птицы и звери. Только чаща почти не поддалась яду, но потому, что сама умирала. Вместе с ёлочками засыхать стала и мечта Живодрева о молодом лесе. Не желая видеть, как гибнет едва пробившаяся поросль, Живодрев и старые деревья стали сами глушить, уничтожать побеги. Теперь они хотели только покоя. Покоя неведенья и спасающей от отравы недвижимости. Люди думают, что спаслись, уйдя от него на болота? Глупцы! Лесной покой был бы для них лучшей участью, чем то, что ждёт их в испарениях гнилой воды.

X

– Как я устал! – выдохнул Карислав, устраиваясь на кочке. – Наконец-то можно отдохнуть!

– Святомор, дай воды, – утирая со лба пот, попросила Велена. Мокрые пряди её прекрасных русых волос свивались в колечки, ещё более украшая разгорячённое, расцарапанное, но, тем не менее, милое лицо.

– А больше воды нет, – ответил тот, напрасно пытаясь выдавить из маленького меха хоть каплю. – Может у кого-то другого есть вода?

Волк, как и все остальные, отрицательно покачал головой. Возле Гранитного острога они запасли слишком мало, теперь это становилось ясно. Болотную воду пить было нельзя. Да и не хотелось, она даже на вид была здесь мерзкой.

– Что делать? – Велена обратилась к нему, и Оборотень почувствовал себя как-то неловко, но ответил спокойно:

– Терпеть, – и добавил, немного помолчав: – Хватит уже отдыхать, пора идти.

– Куда идти?! – Возмутился Карислав. – Мы только что сели! И с утра никто ничего не ел, а уже далеко за полдень! А ещё, пора извинится за оскорбление, что ты нанёс нам в чаще.

– Оскорбление?

– Ты назвал нас сильками! Насколько я знаю, так кличут идиотов силькикрингов, что живут на северо-западном краю поселенной.

– Так ты и есть силькикринг, если не отличишь правду от оскорбления. – Оборотень разозлился, но не показывал виду, считая, что именно так сильнее заденет противника. Так оно и получилось, Карислав вскипел:

– Как только мы выберемся из Корбового леса, я вызываю тебя на смертный бой!

– Хорошо. Я тебя убью. А теперь слушайте. Та часть леса, что мы прошли, была относительно безопасна. Куда опасней место, где мы сейчас сидим. Даже Живодрев не решился сюда ступить. Так что, чем скорее мы пересечём жёлтые болота, тем больше шансов у Карислава вызвать меня на бой, а у остальных – просто выжить. Придётся идти вперёд в темноте. Зверей можете не опасаться, здесь ничего живого нет вообще. Лучше смотрите под ноги, а не таращьтесь по сторонам. Нам понадобятся все силы до последней капли.

XI

Трава здесь была жёлтая и пожухлая, но при этом достаточно густая, словно так и росла, одновременно увядая. Сначала они почти бежали, продвигаться тут было гораздо легче, чем по ельнику, главное ноги в кочках не переломать. Однако болото всё не кончалось, а небо постепенно темнело, так и не освободившись от плотной пелены серых, почти осенних облаков. Велена гадала, какая опасность ждёт их здесь, если поверить Оборотню, что ничего живого им не встретить. Пока самым страшным ей казались засохшие деревья, такие корявые, словно корчились, бились в судорогах, прежде чем погибнуть.

Вдруг Велена заметила что-то краем глаза. Она быстро обернулась. Нет, это всего лишь коряга, только очень похожая на лежащего зверя. Почудилось, верно, Карислав вон ничего не заметил и Оборотень тоже.

От болот шёл запах тления и ещё чего-то. Велена частенько проваливалась по щиколотку в вонючую жижу. Очень хотелось пить. Может эти болота и страшны отсутствием хорошей воды?

– Велена! – Прервал её мысли Карислав. – Смотри, какая странная коряга!

Действительно, справа, торчало дерево очень похожее на застывшего лося. Можно было угадать и ноги и рога и морду. Вскоре она заметила, что подобные фигуры стали попадаться всё чаще. Велена видела силуэт большой птицы, но когда они прошли мимо, птица так и не взлетела, оказавшись причудливым переплетением сучьев. Золотинка вскрикнула, ей почудился волк. А Святомор утверждал, что видел человеческое лицо. Оборотень на всё это заметил только, что ему уже и навьи мерещатся.

Впрочем, вскоре стало совсем темно, и людям пришлось сосредоточиться на дороге, чтобы не оступиться. Изредка сквозь завесу туч проглядывало Число, идти становилось легче, но от её призрачного света словно несло мертвячиной, а сама она напоминала лягушачье брюхо, так что Велена старалась на неё не смотреть. Сил хватало только на то, чтобы тупо переставлять ноги, повторяя за впереди идущим.

С самого начала Золотинке показалась омерзительной эта желтушная равнина. Она чувствовала смерть вокруг, но никак не могла понять, кто и от чего здесь умер. Это заставляло её всё время оглядываться и вздрагивать от всякого неожиданного звука. Отголоски страданий были какие-то невнятные, тягучие, и казалось, были повсюду. Золотинка вскрикнула тогда не случайно. Коряга в виде волка будто смотрела на неё. Мёртвый взгляд вечно мёртвых глаз напугал её чрезвычайно. Но Оборотень сходил к коряге, осмотрел всё, вернулся, заявив, что там ничего нет, и ей привиделось. Теперь она старалась не смотреть по сторонам, но всё равно слышала шёпот мёртвых.

XII

Число, властительница ночного неба, уже перешла пик своего наивысшего могущества, когда могла поднимать мёртвых и обращать одних в других, но была ещё сильна. Хмурясь, когда вечный её очернитель, своевольный Стрибог, сын Триглава, закрывал от неё землю тучами, она следила за тем, как далеко внизу, в середине огромного леса, называемого людьми Корбовым, на окрашенном в пергаментно-желтые тона болоте в направлении озера, двигалось пять человек. Не часто Число, в череде последних возрождений и умираний, приходилось видеть на этой равнине людей, и теперь она с любопытством гадала, сколько они успеют пройти, прежде чем останутся там навсегда. А может пройдут? Она бы поспорила на этот счёт, но как всегда, было не с кем. Ветреный Стрибог вечно носился где попало, играл с облаками и был всегда то зол, то несерьёзен. Вот и теперь беспутный сын Триглава застил ей землю, не дав увидеть, чем всё кончится для слабых силами и разумом людей, что вторглись на желтые болота. Сам же Стрибог ничего рассказать не сможет, он, поди, и не заметил людей, бездумно волоча тяжёлые тучи на запад.

XIII

Золотинка спотыкалась на каждом шагу и мечтала о рассвете, но он так и не наступал – небо заволокло тучами. Она еле различала силуэт идущего впереди Оборотня и ей мерещилось, что это вовсе не проводник, а дерево шагает впереди неё, скрипя и размахивая ветвями. Разум бредил, тело отказывалось повиноваться. У неё начали неметь руки и ноги, кожа, казалось, становилась жёсткой. Золотинке представлялось, что она и сама обрастает ветвями, а ноги деревенеют, она пыталась посмотреть на них, чтобы убедиться в обратном, но было темно. Золотинка захотела поправить волосы, но дотянуться удалось только до подбородка, и она вдруг поняла, что не чувствует от прикосновения ни привычного тепла, ни мягкости кожи. Только шершавую, грубую поверхность!

– Оборотень! Что у меня с лицом! – в панике обратилась она к проводнику, не узнав собственного голоса.

– Спокойно! – прохрипел тот, не оборачиваясь и не останавливаясь. – Тебе чудится. – И продолжил громче, уже для всех:

– Венеды! Слушайте внимательно. Сейчас духи начнут морочить вам головы. Разведите руки в стороны и не касайтесь тела, смотрите только под ноги и не отставайте! – выкрикнув это, Оборотень перешёл на неуклюжий бег. Золотинка послушно двинулась следом, слыша за спиной топот остальных.

Она бежала, если это можно было назвать бегом, смотрела, как и было сказано только в землю впереди себя. Вилла была настолько испугана, что готова была бежать куда угодно, лишь бы выбраться из этих проклятых болот. Но долго так продолжаться не могло, она ощущала, что во всём теле что-то происходит. Кровь стала холодеть, тело становилось чужим и слушалось всё хуже. Ноги как-то странно цеплялись друг за друга.…

Золотинка запнулась, упала, хотела позвать на помощь, но из горла вырвался лишь какой-то скрежещущий звук. Оборотень всё же услышал, остановился. Она подняла на него глаза и в ужасе закричала, на миг обретя голос…. Перед ней стоял уже не бродяга проводник, а полудерево-получеловек!

XIV

«Ну вот и всё. Теперь они поняли, чем грозят болота» – подумал Оборотень, разглядывая своих спутников. На него в ужасе смотрели четыре корявых деревца, лишь по форме слегка напоминающих людей. Шелушащаяся кора покрывала их тела, сучья торчали в разные стороны, создавая вместе с растопыренными руками странные кроны. Только пальцы рук у них ещё шевелились, сохраняя прежний вид, да одеревенелые лица ещё сохраняли прежние черты.

– Мы должны добраться до ручья, протекающего в бору за болотами, – проскрипел, обращаясь к ним, Волк-Оборотень. – Если успеем, вода спасёт нас.

Он развернулся и пошёл дальше, слыша, как медленно затопали вслед его скрипящие деревянные спутники. Кромка леса уже виднелась вдали, но надежда туда добраться таяла с каждым шагом. Вскоре Оборотень потерял всякое представление о времени и расстояниях. Мутнеющим взором он глядел вперёд и продолжал упрямо двигать скрипучими суставами. Тело корёжило, оно иссыхалось, покрывалось трещинами, лопалось от усилий, трещало. Он нашёл в себе силы обернуться, увидел, как застыло дерево, напоминающее Велену. Он даже вернулся, схватил её за ветку и поволок. Где были другие, он уже не мог вспомнить их имён, Оборотень не видел.

Скоро перестала двигаться превратившаяся в корень правая нога. Он упал, некоторое время полз. Но ноша мешала, и пришлось её оставить. Сколько ещё удавалось ползти? Но вот тело совершенно отказалось подчиняться, словно врастая в болото. Он ещё успел увидеть, как одно из деревьев проковыляло мимо, бессмысленно шевеля руками-сучьями, даже взобралось на покрытую зеленью гриву. Но переползти через неё засохшее дерево так и не смогло, уткнулось ветвями в землю и замерло. Сознание бродяги померкло.

XV

Кузнечик громко стрекотал прямо возле уха Золотинки, невдалеке, по травинке, бодро полз жук-пожарник, хвастаясь своей красной рубахой. Пахло смолой и хвоёй, но не так, как в Чёрной чаще, да и дышалось здесь по-другому, много легче. Вилла лежала в траве и наслаждалась зеленью и солнечным светом. Уже позади и Гранитный острог, и еловая чаща, и ядовитые жёлтые болота. Ей никак не верилось, среди царившей здесь безмятежности, что ещё какие-то испытания могут ждать их впереди, что Корбовый лес всё ещё не пройден. А ведь они чуть не пропали на гиблой равнине. Карислав рассказывал, что когда он очнулся лёжа в воде ручья, рядом суетился маленький обросший старичок, одетый в звериные шкурки. Увидев, что воин пришёл в себя, старичок удалился вглубь бора. Карислав утверждал, что он долго не мог сообразить, что происходит. А потом увидел за гривой жёлтые болота, всё вспомнил, помчался туда и притащил к ручью Оборотня и всех остальных.

Золотинка потрогала распухшие пальцы. Эта припухлость была не от одеревенения, просто им с Веленой пришлось чинить всем одежду. С обувью было хуже. Сапоги сохранились каким-то чудом только у Карислава. Теперь он жутко гордился ими, утверждая, что таких жёлтых разводов на свиной коже, нет ни у кого от Овруча до Бреженя. Остальным Оборотень сплёл лапти.

Теперь все отдыхали. Карислав со Святомором устроились на берегу ручья и что-то обсуждали, временами до Золотинки доносился их смех. Велена собирала цветы, и по её счастливому лицу видно было, что на душе у неё царит мир. Оборотень опять куда-то исчез, и виллу это даже радовало. Хотя она доверяла проводнику, и, в отличие от Карислава, не сомневалась в светлой сути Волка, в его присутствии ей никогда не удавалось чувствовать себя безмятежно. Вечно хмурое лицо, пристальный взгляд, резкие слова. Вилла ощущала камень на душе у бродяги и, не умея оставаться в стороне, почти всё время носила в душе такой же камень.

Её мысли прервали подошедшие мужчины. Святомор и Карислав выглядели забавно в штопаных одеждах и рваных кольчугах, а уж свеженькие лапти на ногах княжича и вовсе смотрелись смешно.

– Здравствуй, золотце, давно не виделись! – присел рядом Карислав.

– Как же давно, не далее как седьмицу дня назад расстались.

– Да, но ты знаешь, каждая седьмица без тебя за год кажется. Вот мы со Святомором и подумали, а как там без нас Золотинка? Не проведать ли её? – Карислав улыбался и говорил без умолку, так что Святомору лишь изредка удавалось вставить словечко. Впрочем, Карислава это не смущало. – Вы видели когда-нибудь море? Я видел. Ничего особенного, только воды много. Я ещё отроком с Горимиром в набег ходил. Помню, спустились на двадцати стругах по Белобрежке и вышли в океан-море. Воды много, волны крутые, берегов других не видать. Вот мы вдоль своего до Соляных столпов плыли, а там – напали на аниран, взяли богатую добычу, много золота, атласа, соли. Да только те подлюки колдунов на нас наслали, начали нас болезни косить, насилу ноги оттуда унесли. Ненавижу колдунов и магов! Как мужчины сражаться, сил у них нет, так ворожат исподтишка, порчу наводят, трусы. Я вот лучше с десятью врагами сражусь, а с колдунами – даже мараться противно.

– Я тоже немного обаваю, – речь Карислава явно пришлась не по вкусу Святомору.

– Ты же не во зло, – отмахнулся Карислав. – Ты обавник поневоле, чтобы себя защитить.

– Так и они себя защищают.

– Защищают! Да они губят людей, почём зря, а ты когда-нибудь слышал, чтобы настоящий колдун на мечах, как ты, не побоялся драться?

– Вообще-то нет, но я и видеть-то их не много видел. Но вот что скажу, лучше с десятью колдунами дело иметь, чем ещё раз через Корбовый лес идти.

– Это точно! Такого страху здесь натерпелись, какой мне и не снился. Тут всё – одно большое, злое колдовство. Слава богам, проведшим нас через эти ужасные места. Кстати, где Оборотень? Я не знаю какое отношение к этому лесу имеет наш проводник, но думаю, что мы стали слишком ему доверять. А я шкурой чувствую, что-то тут не то. Может он колдун?

– Карислав, мне кажется, ты просто настроен против него, – возразила Золотинка.

– И настроен! Конечно, настроен! Вы только посмотрите как ему тут всё знакомо! И он ничего не боится. Словно знает всё, что с нами должно произойти.

– За то мы его и брали в проводники, – рассудил Святомор. – Он же говорил, что уже ходил тут раньше.

– Да?! И каждый раз проникал в Гранитный острог, убивал царька шилмасов, общался с упырями и убегал от живодревов? Да вы вспомните острог, он знал там каждый угол, знал где подземный ход. Я говорю вам, не знаю где подвох, но что-то не так.

– Карислав, вспомни, как он сражался вместе с нами, – не выдержала Золотинка.

– Где, с шилмасами? Да быть может у него с ними старые счёты, которые он и свёл, кстати, с нашей помощью.

– А как ты объяснишь, что он вместе с нами задыхался в подземном ходу, лечил тебя от упыря, чуть не задеревенел на желтых болотах?

– Я не знаю, не знаю! – Карислав с чувством ударил по земле сжатыми кулаками и подозрительно огляделся. – В конце концов, и колдун может попасть в неприятности. Или притвориться, что такой же, как все. А что вылечил, так может, он сам упыря и подослал? Ну а если нет, то, как выберемся, и боги мне дадут удачу в поединке…. Постараюсь его совсем не убивать. А пока…. Как вспомню данную нами клятву отдать на смерть одного из нас…. Поверьте, не за себя страшусь.

– Давайте закончим этот разговор, – Золотинка не хотела думать о плохом. – Да вон и Велена идёт, с букетом, счастливая, не будем портить настроение и ей.