Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны

– Предоставь мне решать, мастер Холбутла, кто и в какой очередности будет держать речь на моём собственном совете, – жёстко отрубил король. – Говори! Как и Храбрейший, ты тоже был на Андуине и Исене… как и я, кстати.

Фолко вздохнул. Приязни со стороны старого Вестфольдинга это ему не прибавит, он не сомневался. Хоббит поднял брови – так, чтобы это видел засопевший от обиды Эркенбранд: мол, всё понимаю, но выполняю приказ, не обижайся на меня, Храбрейший. И начал:

– Владыка, я сказал, что нужна не война, а победа. Вернувшееся войско ослаблено потерями, утомлено длительным переходом. В поход можно вывести едва ли шесть полных тысяч, остальных придётся оставить здесь, в Хорнбурге, и послать помощь к Андуину, там уже давно творится что-то неладное. Ты прав, повелитель, никто не ждёт сейчас нашего удара, и тем более никто не будет ждать его со стороны моря. Особенно, – Фолко сделал паузу, – если возобновить союз с Морским Народом.

Король слушал, усмехаясь и одобрительно кивая. При словах «Морской Народ» – кивнул особенно энергично.

– Однако, – продолжал хоббит, – риск слишком велик. Даже если сюда явится целый флот «драконов» – а это обойдётся недёшево, эльдринги любят звонкую монету, а добычи в Эриадоре особой не взять – даже если мы поднимемся по Гватхло, если возьмём с налёта Тарбад…

Эодрейд смотрел на хоббита сузившимися глазами: мастер Холбутла заворачивал явно не туда.

– То окажемся между молотом и наковальней – с севера будут нависать полки Отона, ополчения Минхириата, а на юге останутся хазги, ховрары, дунландцы. Если только весть о нашем продвижении успеет добраться до них чуть раньше, чем мы можем себе позволить – дело будет дрянь. Для… для того способа войны, мой король, – Фолко так и не смог выговорить «загонная охота», даже когда речь шла о врагах, – сил потребуется куда больше.

– Иметь больше сил всегда хорошо, – холодно уронил Эодрейд. – Думаю, не сыщется ни одного Маршала, что предпочёл бы идти в бой с шестью тысячами, а не с шестьюдесятью. Закончил ли ты, мастер Холбутла?..

– Нет, – с мрачной решимостью сказал хоббит. – Владыка, я… понимаю твои опасения. Находники привыкли слишком легко лить кровь. Но… сейчас Рохан не на пике своего могущества.

– Когда Рохан был на пике своего могущества, – в голосе короля сталкивались льдины, – нам это всё равно не помогло. Сражались по правилам, по-рыцарски, благородно, и погибали. А Олмер – он сражался, чтобы победить. И победил, хотя сам плодами этой победы не воспользовался. С ним и в самом деле можно было бы держать «вечный мир». Злой Стрелок был Злым Стрелком, однако держал своё слово. А эти… – владыка Эдораса лишь презрительно махнул рукой. – Мерзкие трупоеды, без чести и совести. Твои слова, мастер Холбутла, насчёт Морского Народа совершенно справедливы, союз с ними нам крайне необходим… Ты хочешь сказать что-то ещё?

Торин, молчаливой горой просидевший всё это время, бросил на хоббита предостерегающий взгляд.

– Владыка, сейчас неведомо, нарушат ли ховрары, хазги и дунландцы мир с тобой прямо сейчас. В конце концов, мы крепко намяли им бока, даже хазгам, иначе они бы так и продолжали войну. Правителя Рохана они уважают и опасаются; они верят в его слово. Нет-нет, погоди, мой король! – заспешил хоббит, видя кислое выражение лица Эодрейда. – Речь не о тебе, не о твоём слове, даже не о твоей королевской чести! Речь о том, когда Рохан будет в большей безопасности – когда соседи, пусть незваные и недобрые, верят принятому миру, или когда нет. Слово владыки Эдораса сейчас – поистине золотое слово, потому что он никогда не отступал от него. И быть может, своим словом ты вернее защитишь королевство, нежели чем мечами и копьями? Рохану нужно окрепнуть, выиграть время…

Эодрейд молча кивнул, давая понять, что услышал всё, что хотел. Хоббит поклонился, сел обратно, взглянул на собратьев-гномов: Торин несколько раз энергично кивнул, Малыш потряс кулаком – молодец, мол.

– Мысли мастера Холбутлы мне понятны, – ледяным тоном проронил властитель Рохана. – Что скажут теперь остальные? Вы, мастера гномы? Ничего?.. Досадно. А что скажешь ты, Храбрейший? По поводу Морского Народа?

Грузный Эркенбранд с трудом выбрался из кресла, решив говорить стоя для пущей важности.

– Что могу сказать я, старый и немощный? – Голос его всё ещё дрожал от обиды. – Мой король давно уже живёт плодами собственных мыслей, и даже в Коронном Совете первое слово достаётся чужакам с наёмниками!

Фолко даже вздрогнул от обиды; кулаки его сжались.

«Старый ты пень, совсем, видать, из ума выжил!.. Как ни старайся, как ни бейся за роханское знамя, себя не щадя, а всё равно – для Маршалов как чужаком да выскочкой был, так им и останусь!..»

Рядом с хоббитом яростно засопел Малыш, уже готовый броситься на обидчика.

– Храбрейший, обида помутила твой разум, – холодно оборвал старого воина король. – Мастер Холбутла и впрямь получает содержание из моей казны, поелику никаких ленных владений в пределах Рохана не имеет, что, я вижу, есть моё немалое упущение. Однако ни он, ни досточтимые мастера гномы не есть ни наёмники, ни, тем более, чужаки. Поистине, меня огорчают твои слова, Вестфольдинг. Мастер Холбутла, равно как и мастера Торин и Строри, оставил родину, встал рядом с нами собирать кровавую жатву – как и ты, Эркенбранд, и ты, Брего, и ты, Фрека, и ты, Сеорл, и ты, Хама, и ты, Теомунд! Мужеством и доблестью своими мастер Холбутла, мастер Торин и мастер Строри заслужили быть сегодня в Совете, таково моё королевское слово, и был бы я рад, коли подобных им сыскалось бы больше!.. И хватит об этом, Эркенбранд. Хочу звать тебя не только Храбрейшим, но и Мудрейшим!..

– Что я могу сказать… – Эркенбранд побагровел так, что Фолко испугался – не хватил бы непомерно гордого старика удар прямо здесь, за пиршественным столом. – Наверное, план хорош… там, где про Морской Народ… Но хотелось бы услышать, – он упрямо гнул своё, – что, кроме собственного убеждения, положил король в основу столь удивительного решения? Разорвать договор с соседями, сколь бы худы они ни были, – такого у нас ещё не случалось!

– Ты всё хочешь обсуждать своего короля, – бледно улыбнулся Эодрейд, – а не то, что он предлагает. Рассудите сами, Маршалы: рати хазгов и дунландцев изрядно потрёпаны, ховрары понесли потери куда тяжелее наших. Самое время ударить вновь!.. А не ждать, когда враги наши придут в себя! Ибо что они станут делать спустя несколько лет, когда подрастут молодые воины? На кого они обрушатся?.. Не на нас ли?..

Эркенбранд скорчил недовольную гримасу и сел, разводя руками.

– Кто ещё? – Король оглядел своих Маршалов. – Ты, Брего? Фрека?..

– Если позволит владыка Эодрейд, – вдруг поднял голову Торин; король кивнул.

– А почему повелитель так уверен, что наши враги не начнут междоусобицу? Почему не попытаться устроить так, чтобы ховрары вцепились в горло хазгам или же они вместе – хеггам? Или чтобы все дикие племена, заполонившие Эриадор, не пошли бы искать добычи во владениях Отона? Король-без-Королевства умел, когда надо, мастерски ссорить соперников, не давая им объединиться.

– Гному виднее – он под Олмеровой рукой ходил! – недовольно пробурчал Эркенбранд.

– Довольно, Вестфольдинг! – Король шагнул к старику, сжимая кулак. – Ты оскорбляешь тех, кто честно проливал кровь за жизнь и свободу Рохана! Уйми гордыню, предупреждаю, пока я не приказал вывести тебя с Совета!..

Фолко заметил жёсткий и неприязненный взгляд Брего, исподтишка брошенный на правителя.

Однако Эркенбранд, похоже, сообразил, что зашёл слишком далеко.

– Прошу прощения у моего короля… – проворчал он, по-бычьи нагибая голову.

– Прощение дано, – уже мягче ответил Эодрейд. – Я жду слова остальных моих Маршалов!

– А можно мне? – вдруг поднял руку Малыш, невинно уставясь на хозяина Эдораса.

Король улыбнулся, кивнул.

– Надеюсь, мастер Строри, гнев досточтимого Эркенбранда, держателя Вестфолда, правда, несколько раздражительного сегодня – на тебя не падёт.

– Я – за поход, – безмятежно объявил Маленький Гном. Фолко и Торин воззрились на него с удивлением, а гном, похоже, даже пнул младшего товарища под столом. – Только чтобы так, слова королевского не нарушая.

– Это как же? – проскрипел Эодрейд, буравя Малыша взглядом.

– Ну, всякое же может случиться с каким-нибудь нашим караваном… – с энтузиазмом принялся объяснять Строри, однако король лишь покачал головой.

– Понимаю тебя, достойный гном. Но, увы, у нас нет на это времени. Ждать, пока случится что-то такое в этом роде…

– Королевское же слово, – торжественно провозгласил Малыш, – нарушать никак не можно. Оно, королевское слово, дороже крови и жизни…

– Нет! – вдруг яростно перебил король. – Дома отстроишь, поля засеешь, скот и кони новые родятся. А людей не вернёшь! Воины – другое дело; но и они, коль суждено погибнуть, погибнуть должны не напрасно! Вот и думайте, Маршалы!..

– Э… э… О мой король… Король мой, значит… Мыслю я… э… опасно это. Ну да. Опасно. Вот. – Брего наконец решился подать голос.

– Опасно, говоришь ты, Третий Маршал? О да, конечно, опасно! Очень опасно идти с шестью тысячами против троекратно сильнейшего врага!.. Однако штурмовать Эдорас было ещё опаснее – или драться с подкреплениями Терлинга на берегах Гватхло!.. Но мастер Холбутла заметил справедливо – союз с Морским Народом круто меняет дело. Это четыре тысячи мечей! С таким войском можно смело идти на Тарбад – быстро и скрытно, вдоль русла реки!

Фолко сжал зубы: принятый разговором оборот очень ему не нравился. Эодрейд говорил так, словно решение уже принято и осталось решить сугубо военные вопросы – хватит ли сил, куда направить главный удар, как привлечь союзников, словно все уже согласились с тем, что договор, подписанный правителем Рохана – не более чем разрисованный детскими каракулями кусок тонковыделанной кожи.

– Но корабли Морского Народа уже ушли, – возразил Фрека, Четвёртый Маршал. – Это ж их теперь вновь собирать надо, гонцов в Умбар слать или ещё куда… И времени сколько уйдёт, пока они силы соберут!

– Да не пойдут они второй раз-то! – неожиданно раздался резкий голос Маленького Гнома. – Они ж пираты известные, честных по пальцам одной руки пересчитать можно. Ну Фарнак, конечно же, Лодин тоже… Говорят, Хельги ничего… А остальные… Тот же Скиллудр! Где для них добыча? Они у ховраров всё, что могли, уже взяли. Друг мой Фолко сказал уже – эльдринги монету звонкую любят, а где сейчас в тех краях монета? Ну, а с хазгами они не дураки просто так в драку лезть.

Это было верно. Дураков просто так лезть в драку с хазгами действительно не имелось.

– Верно! – прогудел Торин. – Морскому люду платить нужно, и желательно вперёд. Тогда они сражаются, словно орки, когда их Моргот подгонял…

Эодрейд опустил взгляд, но отнюдь не от осознания собственной ошибки. Напротив, он словно бы смертельно устал от непроходимой тупости своих приближённых, не понимающих очевидных вещей.

Наступила тишина; и уютный покой внезапно показался хоббиту угрюмым и мрачным, точно пыточный застенок. Казалось, в древних камнях вновь ожило отчаяние Теодена, когда он, запертый, словно медведь в логове, ждал, когда урук-хаи Сарумана прорвутся наконец в его цитадель.

Фолко чувствовал сгустившуюся древнюю злобу так же чётко, как когда-то, десять лет назад, чувствовал приближение Олмера. С самой гибели Серых Гаваней с ним не случалось подобного; навалилась непонятная выматывающая дурнота.

Что-то неладное творилось то ли с ним, то ли со всем Средиземьем.

Он даже не успел посмеяться над самим собой – ну да, мол, я и Средиземье на одной доске, никак не меньше! – когда Эодрейд заговорил вновь:

– Что ж, королевский совет сказал своё слово; признаюсь, я ожидал другого. Конечно, можно отдать приказ, но мы с вами – с тобой, Храбрейший, с тобой, Брего, с вами, Фрека, Сеорл, Хама, Теомунд, с вами, мастер Холбутла, с вами, мастера гномы – мы вместе шли от Исены через Мглистый к Андуину, мёрзли там и голодали, мы вместе штурмовали Эдорас, и неужто я один в моём собственном совете помню, кто первым ворвался на его стены?.. Рохан – не Гондор, где просто отдают приказы. Я надеялся вас убедить. Послушайте, друзья, соратники, но неужто непонятно, что старого мира больше нет? Пришла пора иных войн, куда более жестоких и кровавых. Войн, когда врага уничтожают полностью, от мала до велика, потому что иначе он уничтожит тебя. Минхириат, Энедвейт, Эриадор – всё заполнено ныне пришельцами с Востока. Наши земли – островок, а со всех сторон – лишь варварское море, море чужаков. Хегги, хазги, ховрары, ещё какие-то, чьи имена и не упомнить. Да ещё и враг старый – дунландцы!.. А за Андуином – новые, никому не ведомые племена, явившиеся Манве знает откуда! И против них – одни лишь мы! – Король гневно стукнул кулаком по столу.

– А как же Гондор? – решился Фолко.

– Гондор! – презрительно усмехнулся правитель. – Гондор слаб и сам едва отбивается от харадримов с корсарами Умбара. Гондор был слаб и десять лет назад, когда оказался не в силах остановить Олмера, Гондор, во главе с Истинным Королём!.. Нет, друзья, не Гондор, но мы – мы последняя надежда добра и света. Нам выпало начать ту великую войну, что покончит с отравными плодами Олмерова вторжения; Рохан имеет на это право. Мы заплатили самую высокую цену, какую только могли – половину наших мужчин! Так что же теперь, сидеть и ждать, когда врагу окажется благоугодно на нас напасть?! Нет уж! Хватит! Силы Мрака пали, сломав зубы о камни Серых Гаваней. Мы с малым числом не раз побеждали многажды сильнейшие рати – не сыскалось у них ни волшебных сил, ни дельных полководцев. Второго Олмера уже не появится. Мы возьмём верх!..

– А вот если бы правитель Мории, Дори Славный, вывел бы в поле морийский хирд… – вполголоса заметил молодой Хама. – Вкупе с Морским Народом и гномьим хирдом мы бы…

– Слова не просто воина, но истинного Маршала! – одобрил король. – Но гномы – не эльдринги, их нельзя нанять или соблазнить богатой добычей…

– Именно! – вступил Торин. – Не уверен поэтому, что Дори вступит в эту войну. А риск всё же слишком велик. Когда мы шли через Уолд и позади была только пустыня, мы ничем не рисковали, кроме собственных жизней. А теперь за нами весь Рохан! Все, поверившие и вернувшиеся!.. Мы не имеем права на неудачу; а истерлинги, как ни крути, пока ещё очень сильны. А выстоит ли Рохан – пусть даже в союзе с Морским Народом и морийскими гномами – против всей мощи Терлинга, Отона и Ангмара? Мы же, как ни старались, не смогли зацепиться за Тарбад, хотя с нами были и охотники беорнингов, и морские таны – немалые силы! Нет, конечно, земли взяли немало, то хорошо; но разве на это рассчитывали?

Эодрейд холодно пожал плечами.

– Вот потому-то, мастер Торин, сын Дарта, да удлинится бесконечно твоя борода, и нельзя бросать дело на полдороге.

Слушая всё это, Фолко сидел, пристально вглядываясь в короля. Он слишком хорошо знал Эодрейда, чтобы не заметить перемены.

Он помнил ликующее войско и молодого короля, его светящееся от счастья лицо: когда пали последние ховрары – защитники Медьюселда, и Эодрейд под кровлей своих предков звенящим голосом провозгласил Восстановление Роханской марки. Хоббит помнил деятельного, умного правителя и военачальника в последующие дни штурмов Хорнбурга и битвы за Исену.

Эодрейд умел воевать. Только что заключённый мир был для Рохана достаточно выгоден: ховрары с дунландцами получили хороший урок и едва ли полезли бы в ближайшее время к Исене и за неё; хазги откочевали подальше, вглубь Эриадора, куда-то в степи ближе к Мглистому.

Конечно, правитель обязан думать о будущем, не почивать на лаврах. Но всё-таки необычайная жёсткость короля удивляла. И такая готовность пожертвовать собственным добрым именем… а ведь у хазгов лгун переставал считаться человеком; степняки не знали вранья. Эодрейду это было прекрасно известно.

Всё так, но… Хоббит помнил и жуткий зимний переход через Мглистый, тогда, десять лет назад, по следам отступавшей роханской армии; помнил и столбы дыма над деревнями в долине Андуина, где Эодрейду отказали в помощи.

– Ну так, значит, с Арнором-то чего, повелитель? – послышался голос Брего. – Силён Терлинг ведь, проклятый, силён, чтоб его разорвало! Под Тарбадом-то на собственных шкурах почуяли!

– Терлинг силён, – кивнул Эодрейд. – Но драться с ним всё-таки можно. Прошлый раз его истерлинги шли до Гватхло и дальше, как по ровному; теперь, если вновь заручимся помощью Морского Народа и гномов Мории, воевать станем по-иному.

– Как же, мой король? – прохрипел Эркенбранд.

– Сейчас середина июня, Храбрейший. Очень скоро в степях станет жарко, трава пожухнет. Хазги откочуют ещё дальше в горные долины, богатые водой и свежим кормом для их табунов. Подкрепления Терлинга и Отона доберутся до Тарбада и Гватхло в лучшем случае к середине июля, когда равнины совсем высохнут. Понимаешь, к чему я клоню, досточтимый Второй Маршал?

Старый воин нахмурился, однако Эодрейд уже продолжал, не дав ему вставить и слова:

– Выжженная земля. Вот что должно встретить истерлингов. Мы запалим степь, отходя, коли придётся, от Тарбада; наступая, Терлинг не должен найти ничего, кроме пепла. Пустим палы ему навстречу!.. Будем отравлять колодцы – тем самым ядом от каменных крыс, что нам прислали гномы. Селения тех же ховраров сжигать все, не давать вывозить припасы!.. Они не должны оказаться у истерлингов. И тогда за Гватхло их встретит пустыня; враг не найдёт ни воды, ни пропитания. Мы же станем отступать к Исене, наносить удары из засад, измотаем их, заставим рассеиваться в поисках необходимого. – Эодрейд вскинул зло сжатый кулак. В глазах его плясали рыжие отсветы факелов, и, казалось, он уже наяву видит жадные пожары, пожирающие вражьи города и селения. – Они не дойдут даже до наших границ!

На этом месте Малыш громко и весьма непочтительно фыркнул. Маленький Гном не стеснялся в выражениях ни перед кем, включая и самого короля.

– Дойдут, дойдут, ещё как дойдут! – брякнул он, не задумываясь. – Воду – из Гватхло с собой в бурдюках. А могут и того проще – по Исене на кораблях подняться… Золота-то, чтобы Морской Народ перекупить, у них хватит!

– Верно, мастер Строри, – неожиданно кивнул Эодрейд. – Золота у Терлинга хватает. А потому и надо спешить – как можно скорее ударить по рукам с эльдрингами, пока и впрямь не перекупили. На Исене сейчас ведь стоит дружина тана Фарнака, не так ли? Вот вместе с ним посланники и отправятся.

Маршалы недоумённо переглядывались, однако Эодрейд, казалось, ничего не замечал.

– Совет закрыт, досточтимые соратники. Полки остаются здесь, в крепости; войско не распускается. Завтра вы все получите необходимые приказы. Я должен ещё немного поразмыслить.

Король поднялся, заложил руки за спину.

– А теперь разрешаю всем идти.

Интерлюдия 2.
Путями старого Братства

Андуин, окрестности водопадов Рэроса, 9 июля 1724 года

– «Зима, сковавшая Средиземье, кончается. Подступает весна последней надежды».

– Красно умел говорить Великий Король, – проворчал Торин, слушая хоббита. – Вот и у нас – зима уж кончилась давно, и весна минула, лето в разгаре, а с надеждой, однако, как-то не очень, даже с последней.

– Тьфу на тебя, всё ворчишь да ворчишь, – беззаботно расхохотался Малыш. – Чего теперь-то? Мы сделали всё, что могли, и даже больше. Нет, только не начинай! – вскинул он руки, видя, что друг собирается возражать. – Не клейми кирку, от скалы отскочившую – не всякий камень железу по зубам, как говорится.

– На тебя самого тьфу, – буркнул Торин. Жизнерадостность Маленького Гнома, кажется, ему не слишком нравилась.

Они разбили лагерь на правом берегу Андуина. Было утро, ясное и солнечное; великая река Средиземья спокойно несла свои воды на юг, к недалёким водопадам Рэроса; путники остановились у края озера Нэн Хитоэль. Где-то в этих краях, совсем неподалёку, распалось Братство Кольца, несчастный Боромир попытался напасть на Фродо и сам погиб, спасая Перегрина и Мерриадока от орков Сарумана. Триста с лишним лет миновало, а для хоббита Фолко Брендибэка, сына Хэмфаста, прошлое так и оставалось живым.

– Так что же, переправляемся? – осведомился Маленький Гном, решивший не длить перебранку. – На том берегу – Эмин Мьюил, Мертвецкие топи и прочие прелести. Потащимся? Или дальше на юг, за Рэрос?

Фолко задумался. Вновь, как тогда, выбор предстояло делать хоббиту; на нём лежал весь груз. После победного штурма Эдораса, Восстановления Рохана, молодой король Эодрейд не пожалел для друзей ничего из собственных скудных запасов, так что были у них и крепкие пони, ездовые и вьючные, вдоволь провианта и вообще всего, что могло понадобиться в дальнем походе.

Мягкий южный ветерок шевелил густую, насыщенно-зелёную листву; лес тихо шумел, и казалось – друзья очутились сейчас не среди населённых земель, а где-то в Глухоманье.

На полдень от них, за широким устьем Чистолесицы, лежал гордый Гондор. Вернее, некогда гордый. Его сердце, Минас-Тирит и Осгилиат, пали в прах, и нельзя было даже сказать, что «овцы пасутся среди величественных руин», потому что харадримы, заняв крепость и понаставив всюду своих красно-чёрных флагов с извивающимся змеем, так и не закрепились здесь по-настоящему. Они осели в низовьях Андуина, заняли Лоссарнах и Лебеннин; совершали охотничьи экспедиции вверх по реке, в северный Итилиен и Друаданский лес, но обосноваться в узком пространстве между Белыми Горами Гондора и Изгарным хребтом Мордора южане не спешили.

Сюда же, к Пеленнорским полям, хаживали и военные партии гондорцев, отступивших на восток, к замку Дол Амрот. Минас-Тирит в былые годы несколько раз переходил из рук в руки, но сейчас уже не один год им владели харадримы.

– На юге наверняка воюют, – заметил Торин. – Было б неумно попасться на зуб какому-нибудь отряду с олифантами. Я бы повернул на восток прямо сейчас. Путём Фродо и Сэма; путём, каким следовало бы идти всему Братству.

– На орлов надо было сесть, и вся недолга, – проворчал Малыш. – А то канителились, канителились, чуть всё дело не погубили.

– Ты что! – всплеснул руками Торин. – Нельзя так было!.. Потому что Назгулы в воздухе!.. И что, если Кольцо смогло бы кого-то из орлов себе подчинить?

– Небось пока Бильбо из огня выносили, оно никого не подчинило, – не сдавался Маленький Гном.

– Так это тогда, а то совсем другое!.. Понимать надо, Строри!..

Спор этот у друзей за последние месяцы стал уже обычным.

– Ну да, то тогда, а это совсем не тогда. Всё понятно, – ухмыльнулся Малыш.

– Ладно вам, – махнул рукой Фолко. – Орлы, не орлы… За нами, друзья, никакие орлы не прилетят, из огня не вытащат. Сами, всё сами.

– Тогда решай, – Маленький Гном безмятежно сощурился. – Куда ты, туда и мы.

Конечно, соблазнительнее всего было и в самом деле повторить путь Фродо и Сэма; но тропу через Мертвецкие топи знал только Голлум, и ещё неизвестно, какие страхи обосновались там теперь. Да и протащат ли они пони через скальные лабиринты Эмин Мьюила?

С другой стороны, торопиться им некуда. Северо-западный Мордор пуст – никакие орки, даже самые злобные, там не удержатся, потому что отравленная за годы Сауроновой власти земля вокруг Роковой Горы и развалин Барад-Дура ничего не родит. Можно неспешно, не торопясь, со всей осторожностью перебраться на восточный берег Андуина, обойти водопады, пройти рекой мимо низин Ниндальфа, и от острова Каэр Андрос повернуть на восход, прямо к Чёрным Вратам Мордора. Их сейчас, понятно, никто не охраняет – не от кого и незачем.

А там уже и Ородруин.

План выглядел вполне выполнимым. Пони можно перевезти на плотах, лошадки хорошо обучены и не испугаются переправы; а дальше дело нескольких переходов – и они уже в бывшей Стране Врага.

Фолко уже совсем было собрался сказать друзьям, мол, трогаемся на юг, там станем переправляться, когда Торин внезапно и резко пригнулся, мало что не бросившись ничком.

– Кос-стёр! – прошипел он со злобой, указывая на противоположный берег.

Фолко припал рядом с ним на одно колено, осторожно выглядывая из-под ветвей. Огонь они заливать не стали – нет смысла, их, если заметили, то уже заметили.

На другой стороне Андуина, среди покрытых молодой листвой деревьев, появились многочисленные фигурки всадников; хоббит сощурился, стараясь рассмотреть их как следует.

Ему уже довелось повидать множество восточных племён – и в Цитадели Олмера, и в войске Злого Стрелка. Воины, омывавшие бабки коней в Андуине, казались смутно знакомыми, но в то же время явно не принадлежали ни к основным истерлингским родам, ни к иным народам, с коими пришлось столкнуться хоббиту.

Не басканы, не дорваги, не племена Ночной Хозяйки, не ополчения с берегов Рунного Моря…

Это появился ещё более глубокий Восток – коренастые воины на высоких, мощных конях, вооружённые длинными пиками, точнее, не совсем пиками, но похожим на них оружием – на солнце блестели необычно широкие и длинные наконечники этих копий, смахивавшие скорее на алебарды или гизармы. Несмотря на тёплую погоду, воины все как один носили отороченные мехом круглые шапки.

– Не было печали, – проворчал Торин.

– Что поделать, опустимся дальше к югу, – пожал плечами хоббит. – Рэрос обойдём посуху.

– Неужто переправляться станут? – проговорил Малыш, прикрывая глаза ладонью. – Вот ведь напасть… и в Рохане ничего об этом не знают…

– Если и переправятся, едва ли там что-то сыщут аж до самого Эдораса, – мрачно пошутил Торин. – Война прошла…

Торопливо залив костёр, друзья повели лошадок прочь от реки – им предстоял дальний обход.

* * *

Следующие несколько дней они пробирались лесистыми долинками; здесь кончалась западная часть нагорья, постепенно переходя в низкие заболоченные земли – устье Чистолесицы. Если считать по Андуину, то растянулось оно больше чем на полсотни миль, и перебираться через бесчисленные рукава друзьям совсем не улыбалось.

Вольно или невольно они уклонялись дальше на запад.

Как ни странно, но эти края почти не задело ни вторжение Олмера (его армии переправились через Андуин много севернее), ни последующие стычки гондорцев с восточными или южными находниками. За триста лет Возрождённого Королевства здесь, на границе Гондора и Рохана, поселилось немало народу, однако с началом войны громадное большинство бежало кто куда, по большей части – в Минас-Тирит и дальше, к Дол Амроту.

Торин эти дни злился – из-за «даром потерянного времени». Мол, шли бы себе прямо по Большому Западному Тракту, прямо к Каэр Андросу, там бы и переправились – так нет, уломал их этот неугомонный хоббит делать такой крюк на север!.. А теперь, выходит, они той же дорогой возвращаются? Где это видано, где это слыхано?

– Не бранись, – успокаивал друга Малыш. – Нет напрасных путей и времени потерянного. Встанем на Приречный Тракт и будем у твоего Андроса разлюбезного в несколько дней.

Строри был прав – гондорцы давно уже проложили хорошую вымощенную камнем дорогу в обход топей Чистолесицы (в устье реки сохранялась прекрасная охота); после вторжения тракт был заброшен, но при Великом Короле строили, как говорится, на века.

Трое друзей оставляли позади заброшенные деревни – некогда богатые и ухоженные; здесь вперемешку селились и роханцы, и гондорцы. Из первых те, кто уцелел, были все сейчас в Эдорасе, где король Эодрейд пытался управиться с самыми неотложными делами восстановленной Марки; а где сейчас вторые?..

Хоббиту хотелось верить, что и впрямь в Дол Амроте.

Приречный Тракт казался сейчас поистине «тропами мёртвых», теми самыми, что «ведут на дорогу мрака». Несмотря на зелень лесов, несмотря на весёлый птичий щебет – хоббиту казалось, что он едет через огромное, от края и до края протянувшееся кладбище. Такое кругом царило запустение, и так жутко смотрели на путников окна покинутых домов…

Однако он был уже не тем юным и впечатлительным хоббитом, что ехал в своё время от Бренди-Холла по ночной дороге, ежеминутно ожидая встречи с заблудшим к ним орком. Они несли кольцо Олмера в Мордор, пусть и отчасти, но повторяя путь знаменитого Братства; и вновь доказывали, что хоббитам, как и прежде, по плечу любые талисманы и прочие магические предметы.

Так продолжалось несколько дней, пока…

– Конные. Позади нас. Много. – Маленький Гном поднялся с земли, где он лежал, прижимая ухо к каменным плитам. – И довольно близко. Скачут с запада.

– Истерлинги, не иначе, – процедил Торин. – Или эти, новые, Круглые Шапки.

– Неважно, – Фолко уже повернул своего конька в чащу. – Пусть их себе едут, хоть истерлинги, хоть ещё кто, да если даже и роханцы, хотя им тут взяться неоткуда.

Ждать незваных гостей пришлось недолго; однако, к полному удивлению хоббита и гномов, это оказались не роханцы, не харадримы, не истерлинги и даже не какие-нибудь хегги с ховрарами. Прямо по тракту топала копытами и сверкала доспехами знаменитая гондорская тяжёлая конница – воины, которых хоббит уже не чаял когда-нибудь увидеть вновь.

Их кони были по-прежнему роскошны, знамёна – всё так же горды; и на них всё так же расцветало Белое Древо с Семью Звёздами и Короной Арнора, словно и не было годины тяжких и горьких поражений.

– Барук хазад, однако, – только и выдохнул Маленький Гном. – Это я сплю, что ли? Откуда они тут взялись?!

– Нет, не спишь. – Фолко подал своего пони подальше в заросли. – Пусть себе едут. Я ещё не забыл тот приём, что нам оказали в Минас-Тирите.

…Однако они опоздали. Передовые всадники вели тонкомордых и быстрых гончих; псы учуяли чужой запах, дружно принявшись рваться с поводков. И, надо отдать должное гондорцам, они больше не оставляли предупреждения без внимания.

Миг – и собаки спущены; ещё миг – и воины вскинули луки; а дальше Фолко, Торин, Малыш и весь их небольшой караван оказались окружены рычащими и скалящимися пастями.

– Тихо ты, тихо! – урезонивал Маленький Гном самую крупную и злющую по виду псину. – Не лезь, покуда башку не развалил – вишь, меч какой?

Гончая словно бы поняла, вдруг усевшись на задние лапы и коротко взлаяв. Стая послушалась команды, собаки замерли, взяв хоббита и гномов в плотное кольцо.

– Древо Белое и все листья его! – за собаками возник гондорский воин, лук наготове. – Что я вижу?! Молодцы, собачки, всё верно – не враги, это не враги!..

* * *

– Вот уж поистине неожиданная встреча.

Очень высокий гондорец с редкими для этого народа золотыми волосами сидел в походном шатре напротив хоббита и гномов, а позади него стояло знамя – в одной половине гондорское Белое Древо и Семь Звёзд, а в другой – белый конь в зелёном поле, за которым на горизонте – окутанные огнём горы.

– Поистине, – суховато ответствовал хоббит. – Но я рад свиданию, твоя светлость, владетель Этчелион Итилиенский.