Код убийства

Глава 1

– Гаранина, ты спишь, что ли? – раздался в трубке сердитый голос.

Варвара посмотрела на часы.

– Половина седьмого, – простонала она. – Буханова, это слишком даже для тебя.

– Ты собираешься покупать альбом Моне или нет?

– Собираюсь, но это не срочно.

– У меня подруга Алиса в издательстве, которое его выпустило. Я ей насчет тебя шепнула. Она обещала скидочную карту.

– М-м-м. – Это все, на что была способна Варвара.

– Короче, Гаранина, жди ее без пяти десять у входа. Прямо там, в магазине при издательстве, возьмешь Моне и вернешь карту. Ход действий поняла?

– Поняла. Дай поспать.

– У тебя еще два текста не сданы.

– Я обещала вечером. Он еще не наступил.

– Как главный редактор, я выражаю свою глубокую озабоченность.

– Выразила? Теперь дай поспать.

Но поспать у Варвары Гараниной не получалось каждый раз, когда ей звонила одноклассница, однокашница, а ныне сослуживица и начальница Буханова.

Они встретились во втором классе, когда учительница представила насупленную новенькую. Когда она спросила девочку, как ту зовут, она ответила «Буханова». Фамилия была смешная, и класс, как водится, заржал. Тогда Варвара крикнула с места «А я Гаранина. Буханова, садись со мной», и та села за парту рядом.

Потом выяснилось, что обеих зовут Варварами, и потому, чтобы не путаться, они продолжили называть друг друга по фамилии.

Первым делом Варвара поставила чайник. Кофе утром – это не роскошь, а способ проснуться. Бабушка говорит, что нужно есть кашу. Вот пусть она сама ее и ест. Пара бутербродов, чтобы в животе не урчало и вперед, к ленте новостей.

Уже начало десятого? До издательства минут тридцать на метро или сорок пешком. Логистика центра Москвы всегда была странной, и на транспорте получалось не намного быстрее, чем через дворы пешком.

Спросите хоть у революционеров, которые бегали от царской охранки.

Схватив рюкзак, Гаранина вышла на улицу, вдохнула городской парфюм, состоящий из запаха подстриженной травы и выхлопа автомобилей, и направилась на встречу со скидочной картой.

Вообще-то, Буханова права: на покупку нынешних книг никакой зарплаты не хватит, так что с картой она здорово придумала. Подруга любила сводить незнакомых людей, из которых у одного была проблема, а у другого решение. Даже если Буханова не давала спать по утрам, на нее можно было ворчать, но невозможно сердиться.

Варвара узнала Алису сразу. Худая, тонкокостная, одетая с тем шиком, что выдавал принадлежность к старой семье из союза композиторов или художников. Алиса, увидев ее, тоже улыбнулась и кивнула. Они, несомненно, виделись раньше, но обе не помнили, где.

– Варвара?

– Пытаюсь вспомнить, где мы встречались, – отозвалась Гаранина. – На дне рождения Бухановой?

– Наверняка. Как она?

– Не меняется.

– Ну, хоть что-то в этом мире постоянно.

Обе улыбнулись. Алиса достала карту и протянула Варваре, указав на пластиковую дверь рядом с массивной деревянной.

– Вход в магазин. Рядом дверь в издательство. Можешь оставить карту у администратора на входе, я потом заберу.

– Спасибо, ты меня очень выручила. Бабушка давно мечтает об этом альбоме Моне.

– Слушай, а не у тебя бабушка театральный критик?

– У меня. Белла Барановская.

– Значит, я правильно помню. Если что, за билетами можно будет обратиться?

– За Моне бабушка все сделает. Если вы еще Ренуара издадите, она для вас подкоп в директорские ложи пророет.

– Ренуар у нас в следующем году в плане стоит. Пока непонятно, как с бумагой будет, но постараемся.

– Отлично! Слушай, ты извини, что я уставилась. – Варвара смотрела на портфель в руках Алисы. – Обожаю такие вещи. Можно узнать откуда?

Алиса приподняла портфель повыше, чтобы показать искусно расписанную затейливую арабскую вязь. Гаранина провела пальцем по ребристой поверхности.

– Это партнеры из Дубая подарили моему парню, – пояснила Алиса.

– И он тебе просто так отдал? Без драки? – В голосе Гараниной звучало недоверие.

– Только потому, что ему подарили два одинаковых, – засмеялась Алиса. – Один он отдал мне.

– Везет же некоторым, – вздохнула Варвара. – Не буду тебя задерживать. Еще раз спасибо. Карту сразу занесу.

Они разошлись каждая в свою дверь. Было всего лишь две минуты одиннадцатого, и Варвара была первой покупательницей в магазине. Она кивнула продавщице и прошла в отдел живописи. Вот он, Моне, с толстыми страницами и гладкими иллюстрациями. Это она берет. Рядом стоял альбом Дега.

Я только одним глазком, пообещала себе Варвара. Я не собираюсь его покупать. Хотя, в следующий раз такой большой скидки не будет…

Варвара уже видела бабушку Беллу, обнимающую альбом желтыми от непрерывного курения пальцами. (Где вы видели некурящего театрального критика?)

Но ведь можно взять Дега, скажем, для подарка на новый год…

* * *

Женя Рыбкин хотел рвануть через дорогу на красный, как это принято в его родном Саратове, но все вокруг терпеливо стояли и ждали зеленого. Странные у них в Москве привычки. Машин же нет, но вот, стоят. Женя сверился с картой в телефоне и через несколько минут был у цели.

Издательство «Альтаир» было создано в начале тридцатых годов прошлого века, то есть, был достаточно старым, чтобы помнить бумажные рукописи, напечатанные на машинке с замазанными белым ошибками.

Женя уже собирался потянуть на себя массивную дубовую дверь, но тут его внимание привлекли крики. Он обернулся и увидел группу китайских туристов.

Человек двадцать направлялись в кафе на другой стороне улицы, наполняя тишину переулка резкими гортанными звуками чужого языка. Добавив к бесчисленным селфи на телефонах еще десяток, они вошли внутрь.

Жене показалось, что у двери кафе, мелькнул человек, похожий на Гену Фомина, одного из его сокурсников по семинару писателей. Двадцатилетнему Рыбкину Фомин казался пожилым, пожившим и многое повидавшим мастером. На самом деле тому было около сорока, и в среде писателей он все еще числился молодым и подающим надежды.

Первое, что увидел Женя войдя в коридор издательства, было огромное звездное небо, нарисованное на потолке. Оно было ограничено со всех сторон затейливой лепниной. Несмотря на многочисленные исторические пертурбации, которые пережило здание, лепнина полностьюсохранилась.

Недавняя реставрация освежила помещение, которое до того, как стать магазином, было школой для неграмотных, а еще раньше, до революции, карточным клубом.

– Здравствуйте. – Сидящая у входа молодая девушка с косой приветствовала его. – Чем вам помочь?

– Я Космонавт три тысячи, – ответил Женя.

– Что, простите? – не поняла девушка.

– Я по поводу конкурса. Одна страница о Москве.

– Да-да, конечно. – Девушка подняла трубку. – Алиса? О, извините, Владлен Мартынович. Алисы еще нет? Тут к ней посетитель. Космонавт… извините, сколько тысяч вы сказали?

– Три.

– Космонавт три тысячи. – Она положила трубку. – Алиса Феденко, наш старший редактор, скоро будет. Присаживайтесь пока. – Девушка указала на ряд стульев у стены.

Вскоре в здание вошла хрупкая молодая женщина с портфелем в руках. У нее были темные, уложенные в простую прическу волосы и губы, едва тронутые помадой.

– Привет, Алиса. – Девушка указала на Женю. – Космонавт три тысячи тебя ждет.

Женя поднялся со стула.

– Я Женя, Евгений Рыбкин, – сказал он, проглотив ком в горле. – Писатель.

– Очень приятно, – отозвалась она мягким голосом. – Меня зовут Алиса Феденко. Я старший редактор издательства и главный организатор конкурса.

Она протянула ему тонкую почти прозрачную руку, которую он осторожно пожал. Они прошли по коридору, который упирался в дверь просторного кабинета. В нем потягивал утренний кофе грузный пожилой мужчина с печатью вечного недовольства на лице.

– Входите, Женя, – пригласила Алиса гостя. – Это Евгений Рыбкин, автор рассказа-победителя нашего конкурса. А это Владлен Мартынович Шумский, заместитель главного редактора и шеф отдела новых проектов.

– Поздравляю, молодой человек, – бросил Шумский и тут же забыл о нем. – Ты видела список бестселлеров прошлой недели?

– Нет еще.

– У меня создается ощущение, что народ выбирает книги с закрытыми глазами. Как это вообще можно читать?

– Давайте поговорим о наших делах позже, – деликатно предложила Алиса, кладя портфель на угол стола. – Присаживайтесь, Женя. Сначала о доказательстве авторства. По нашим правилам, послав нам напечатанный лист с вашим рассказом, вторую копию вы должны были послать себе в тот же день. Этот нераспечатанный конверт с почтовым штампом и служит доказательством вашего авторства.

Женя полез в сумку, достал конверт и протянул его Алисе.

– Я еще ноутбук принес на всякий случай, чтобы вы видели дату создания файла.

– В этом нет необходимости. Конверта вполне достаточно.

Алиса вскрыла конверт и достала сложенную страницу, подписанную корявой полудетской подписью. Другую страницу она достала из файла, лежавшего на столе, и положила их рядом. Пробежав взглядом по обеим, она удовлетворенно кивнула.

– Все в порядке. Поздравляю вас с победой в нашем конкурсе.

– Спасибо. – Женя расплылся в улыбке. – Честно говоря, я не ожидал.

Ему хотелось сказать что-то красивое и значительное, как это положено у писателей, но он не нашел слов.

– Сами вы откуда будете? – присоединился к беседе Шумский.

– Из Саратова.

– Далековато занесло, – покачал он головой. – Стало быть, однажды вы решили стать писателем и поехали в Москву. Или наоборот? Приехали в Москву и решили стать писателем?

– Я всегда рассказывал истории. С самого детства. Пацанам во дворе, одноклассникам на перемене, всем, кто хотел слушать, – ответил Женя. – Мама говорила, что надо сначала профессию получить. Писанина много денег не приносит. В чем-то она права, конечно. Надо самому зарабатывать на жизнь. Только почему не книгами? Многие люди пишут книги и получают за это деньги. Я и подумал, чем я хуже? Я тоже так могу.

– Что ж, я очень рада, что наш конкурс поможет вам сделать первые шаги. – Алиса взяла из стопки конверт и достала из него приглашение. – В пятницу у нас будет небольшой прием. Официальная церемония и вручение дипломов и конвертов с денежными призами.

– Первые деньги, которые я заработал как писатель. – Радостная улыбка Жени стала еще шире. – Круто!

– В нашем деле деньги не так важны, как связи, – назидательно сказала Алиса. – На приеме будут очень влиятельные люди. Я вас им представлю.

Улыбка сползла с лица писателя.

– Я не очень это умею, – заерзал он. – Связи там, руки жать, комплименты говорить. Может не надо?

– Вы быстро научитесь. – Тон Алисы не допускал возражений. – Сколько человек вы планируете пригласить на церемонию?

– Тетю Лену и еще Егора, брата. Он мне помог с идеей для рассказа. Хотя, он не любит, когда много новых людей, может испугаться и будет приступ. Лучше только тетю Лену.

Алиса взяла перьевую ручку и мелким каллиграфическим почерком написала на приглашении «Евгений Рыбкин + 1». Пока она писала, а Женя завороженный следил, как золотое перо скользит по бумаге, в коридоре раздался шум.

– Что там еще такое? – Шумский поднялся со своего места.

В дверях показалась девушка с косой, которую Женя видел у входа. Она открывала и закрывала рот, но звуков не издавала. За ней шел худощавый мужчина с бородкой и обиженным лицом. Со стороны казалось, что он толкает ее перед собой.

– Гена? – узнал его Женя. – Я тебя в кафе видел. Сначала думал, что обознался, а это все-таки ты. Тоже за призом?

– Я отказываюсь работать в таких условиях! – вспылил Шумский. Наконец, он нашел человека, виноватого в том, что у него не задалось утро, а возможно, и вся жизнь. – Я же просил, Анечка, – буравил он взглядом девушку с косой, – не впускать сюда посторонних. На каком основании вы позволили ему войти?

Фомин толкнул девушку в комнату, и открылась причина, по которой она не смогла отказать ему.

В руках у него был пистолет.

Алиса вскрикнула. Шумский побледнел и отступил назад, а Женя Рыбкин шагнул вперед и встал прямо перед Фоминым, прикрывая собой женщин.

– Э, мужик, ты чего? – сказал Рыбкин тоном дворового задиры. – Ты зачем ствол достал?

– Заткнись! – заорал Фомин. – Идиот. Чертов гопник.

– Тебе гопники не нравятся? Мне тоже. – Женя был спокоен. – Они никому не нравятся. Давай выйдем на улицу и поговорим об этом. Спокойно разберемся, как мужик с мужиком. – Он медленно продвигался вперед, раскачиваясь из стороны в сторону.

Фомин видел, что Женя его совсем не боится. Судя по всему, это был не первый ствол в его жизни. Он раскачивался из стороны в сторону, чтобы затруднить попадание в цель.

Писатель Евгений Рыбкин точно знал, что делает.

– Ты не понимаешь, – сказал Фомин. – Ты всего лишь игрушка в их руках.

– Я много чего не понимаю, – ответил Женя. – Это правда. Но одну вещь я точно знаю. Стволом проблемы закончиться не могут, а вот начаться – очень даже.

– Что вам нужно? – спросила Алиса дрожащим голосом.

– Что мне нужно? – переспросил Фомин. – Мне нужно, чтобы в этой жизни был смысл. А вы делаете все, чтобы его не было! Отойди от меня! – закричал он на приближающегося Женю.

Тот поднял руки и сделал шаг назад.

– Спокойно, Гена. Я отхожу. Никто не хочет проблем. Ты скажи, что тебя так разозлило. Мы поможем. Правда? – обратился он к окружающим.

У остальных едва хватило сил кивнуть.

– Ты хочешь мне помочь? – спросил Фомин. – Попробуй. Ты же такой талантливый. Это сразу видно. Ведь именно поэтому тебя выбрали победителем. За твой талант. Ведь так?

Никто не ответил Фомину.

– Вот есть два человека, – продолжил он. – Один из них живет в городе всю жизнь. Он знает каждую улицу, каждый переулок. Он не любит туристов, но если кто-то спросит его, как пройти, он расскажет, покажет, а иногда и доведет до места. Она знает историю почти каждого дома. Он знает не только модные рестораны, но и хорошие, и умеет отличать одни от других. Он морщится при упоминании об избитых местах, но попробуйте сказать при нем, что Красная площадь не самая красивая в мире.

Фомин ткнул рукой с пистолетом в сторону Жени.

– Есть другой человек. Он приехал не то из глубинки, не то из низинки. Он смотрит вокруг и видит только клевые места для своих ублюдочных фоток. Он не ест в ресторанах, даже если у него есть деньги, потому что с его точки зрения это баловство. Конечно, ведь его мамаша готовит лучше, чем всемирно известные повара. Он смотрит на гирлянды искусственных цветов, которыми изуродовали центр, и думает, что это красота. На их фоне он делает фотки и шлет друзьям в Челябинск.

– В Саратов, – поправил его Женя.

– Да какая, к черту, разница! – взвился Фомин. – Ты написал три школьных сочинения и называешь себя писателем. Мои рассказы опубликованы в ведущих журналах. Я принимал участие в трех альманахах. – Он захлебывался желчью. – Я написал историю человека, который дышит Москвой, чье сердце бьется в ритме города. Этот идиот описал все, что видел на улице по дороге домой. И вы выбрали его, а не меня? – Он кричал в лицо Алисе. – Вы что все, с ума сошли?!

– Давайте успокоимся, – подал голос Владлен Мартынович. – Я понимаю, что вы расстроены. Но не надо отчаиваться, молодой человек. Все эти конкурсы вещь очень субъективная. Вы напишите еще, и, я уверен, найдутся люди, которые оценят вас по достоинству. Ваш сюжет, ваш язык…

– Язык, сюжет – это никому не нужно. Кто даст новость, что коренной москвич с высшим образованием выиграл конкурс? Никто. Если же вы дадите приз провинциальному чудику, об этом напишут все. Грандиозная новость: провинциалы знают Москву лучше москвичей. Проклятые лицемеры! Вам нет дела до того, что вы рушите чью-то жизнь.

Выплеснув ярость, Фомин внезапно сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Силы его иссякли, рука с пистолетом опустилась.

Все так же раскачиваясь, Женя приблизился к нему и, внезапно вывернул его руку.

Фомин ахнул и выпустил пистолет. Женя забрал его и сунул в карман пиджака.

Все в комнате с облегчением выдохнули.

– Пошли отсюда, разговор есть, – сказал Женя.

– О чем нам с тобой говорить? – устало спросил Фомин.

– Там видно будет.

Женя подталкивал Фомина к двери. Тот нехотя сделал несколько шагов.

– Подождите, как же это? – подал голос Шумский. – Надо же полицию вызвать.

– Не надо никого вызывать, – покачал головой Женя.

– Нет, позвольте! – Шумский внезапно осмелел. – Пистолет в вашем кармане – улика. Этот человек собирался убить нас.

– Он собирался убить меня. Вы тут не при чем. С ним я сам разберусь.

– Не надо меня прикрывать, – гордо возразил Фомин. – Пусть звонит в полицию. Пусть меня вяжут, пусть кидают в тюрьму, – заводился он, – мне все равно.

– Боже, как у меня раскалывается голова, – простонала Алиса и потянулась к портфелю. – Мне нужно выпить таблетку.

– Дай и мне одну, – попросила ее администратор.

– Пойдем, Гена, – потянулся к Фомину Женя.

– Да пошел ты к черту! – рявкнул Фомин и толкнул его с такой силой, что Рыбкин вылетел в коридор.

Его последние слова потонули в грохоте взрыва.

Бомба сотрясла столетний дом, и гул был слышен за несколько кварталов.

Прохожие инстинктивно пригнулись, прикрывая руками головы.

Лопнувшие окна усыпали осколками стекла асфальт. Припаркованные неподалеку машины взвыли аварийными сиренами.

Когда Фомин вытолкнул Женю в коридор, он спас ему жизнь. Толстая стена приняла на себя мощь взрывной волны. Оглушенный, Женя упал на пол, а сверху на него рухнули обломки звездного неба.

Четверо оставшихся в комнате были мертвы.

Глава 2

Грохот взрыва все еще стоял в ушах прохожих, когда приехавшая полиция оцепила место происшествия. Дверь книжного магазина осела и намертво заблокировала выход.

Спасатель подошел к окну, выбил торчащие осколки из рамы, освободив проход. Первой пошла служебная собака. Она оббежала груды стеллажей, припорошенные известкой, и сделала стойку возле стола с альбомами.

Осторожно, страхуя друг друга, спасатели добрались до стойки и начали разбирать книги. Под ними оказался стол, под которым обнаружилась копна темных волос. Копна завозилась, повернулась, и спасатели увидели припудренное пылью девичье лицо.

– Я альбом уронила, наклонилась поднять, а оно как бабахнет, – кричала девушка.

– Руками-ногами пошевелить можете? – спросил ее спасатель.

– Что?

Он помахал ей рукой – она ответила тем же.

– Может.

Спасатель показал стоящим за окном большой палец: все нормально, жива.

– Меня на пол бросило. Когда книги стали сверху падать, я под стол спряталась, – объясняла она, пока он освобождал ее из плена.

Едва появился проход, Варвара выползла из-под стола на четвереньках. Спасатель осмотрел ее, не нашел серьезных ран, после чего помог ей встать и снял с ее спины рюкзак.

– Как вас зовут?

– Варвара Гаранина.

Она оглядела руины магазина и показала в угол.

– Там кассирша сидела.

– Ей уже медики помогают. Еще кто-нибудь в зале был из покупателей?

Она покачала головой. – Только я.

– Идти можете?

– Голова кружится. – Варвара сделала шаг. Спасатель поддержал ее. – Плохо слышу. Как будто ватой обложили.

– Это ничего, это временно, – сообщил ей в ухо спасатель.

Через окно протянули носилки и одним концом поставили их на пол. Спасатель подвел Варвару, поставил спиной и пристегнул к ним ремнями. Ее вытащили наружу и понесли к машине скорой.

– Там еще люди в издательстве, – говорила Варвара. – Алиса, редактор. У меня ее карточка. Я обещала вернуть.

– Все хорошо, – утешал ее фельдшер. – Будем надеяться, что все обойдется.

Варвара пошевелила руками и ногами.

– Кажется, переломов нет, – сообщила она.

– Прекрасно, – кивнул фельдшер. – Докторам меньше работы.

– Можно мне домой?

– Сначала в Склиф. Если норм, то можно и домой.

Едва захлопнулись двери, как исчезло голубое небо. Его заменил потолок машины скорой помощи. Варвара лежала на носилках и смотрела прямо перед собой, прислушиваясь к тому, что происходило у нее внутри.

Она оглядела свой обсыпанный пылью жакет, затем пошевелила плечами и почувствовала, как что-то острое натирает шею. Она залезла пальцами за воротник и достала камешек. Поискав глазами, куда бы его деть, она положила его в кармашек рюкзака, лежавшего рядом на носилках.

Машина ехала без сирены, но с мигалкой, и вскоре они были у ворот НИИ скорой помощи на Большой Сухаревской. Дежурный врач встречал их у входа. Рядом с ним были каталка и ассистент.

Доктор посветил фонариком в зрачки Гараниной, ощупал голову, шею, осмотрел тело. Сказав несколько слов бригаде, которая ее привезла, он поставил свою подпись на документах, и Гаранина перешла под его ответственность.

Ее переодели в больничную одежду – тунику в мелких цветочках с завязками по бокам. Результаты рентгеновских снимков подтвердили, что переломов нет, а есть легкое сотрясение мозга, шок, несколько синяков и царапин.

– В целом, вы в порядке, – сообщил доктор Гараниной. – Могу дать вам успокоительное и пару часов понаблюдаем на всякий случай. Вечером вас можно забирать.

– Не надо меня забирать, – возразила Гаранина. – Я прекрасно сама себя заберу.

– После таких травм лучше не оставаться одной. У вас есть кто-нибудь?

– Бабушка, но ей лучше не знать, что меня взорвали. Иначе она взорвется сама.

– Друзья, подруги?

– Да, конечно, я им позвоню.

Доктор проводил ее в палату в конце коридора. Комната была небольшая и по больничным меркам даже уютная.

– Вы пережили сильный стресс. Сейчас вам кажется, что все уже позади, но это не так. Он вас догонит и накроет. Вам нужно отдохнуть.

– Со мной наверняка захотят поговорить. Я же свидетель.

– Все завтра.

– Нет, доктор, такие дела надо расследовать по горячим следам.

– Откуда вы знаете?

– Я детективы читаю и сериалы смотрю, – сообщила ему Гаранина с самым серьезным видом, на который была способна. – Не знаете, как там остальные? Их достали? Они живы? Я слышала два мужских голоса и один женский.

– Спасатели все еще работают, – уклонился от объяснений доктор. – Отдыхайте. Если вас будут спрашивать из полиции, я разрешу недолгую беседу.

* * *

Еще утром блиставшие свежей реставрацией интерьеры книжного магазина превратились в искореженную груду камней. Как если бы кто-то мощной рукой вывернул стены наизнанку.

Когда спасатели продолжили разгребать завалы издательства, под ними обнаружились четыре трупа и один едва живой молодой парень. Его доставили в тот же институт скорой помощи, куда раньше привезли Гаранину.

Очень повезло китайским туристам. Когда первый испуг прошел, они высыпали из кафе напротив и направили свои телефоны на место взрыва. Кто-то даже вел прямую трансляцию в чате, восторженно показывая на разрушенное здание с выбитыми окнами.

Они не зря заплатили хорошие деньги за тур в далекую Москву.

Вскоре прибыли люди из ФСБ, отвечающие за любой взрыв на территории страны. В их обязанности входило определить, являлось ли это террористическим актом и тогда они забирали дело себе. Если же это было бытовым преступлением, расследование продолжала полиция, и потому дежурная опергруппа уголовного розыска тоже была на месте.

Старший показал корочки стоявшим в оцеплении и прошел за ленту. В удостоверении значилось его имя Андрей Борисович Беркут и звание майор.

Беркут обменялся коротким рукопожатием с оперативником ФСБ Елисеевым, с которым они раньше встречался в похожих ситуациях.

– Наше или ваше? – спросил Беркут.

– Пока непонятно. С одной стороны, взрывчатка – наши, с другой – издательство книг по искусству. Что тут террористам делать?

– Может, они художника какого-нибудь издали из тех, что священные книги неправильно иллюстрируют?

– Такие сразу о себе заявляют, чтобы хайпануть посильнее. – Елисеев махнул рукой. – Если цель максимальное количество жертв, то почему не кафе для туристов напротив. Тут тебе и взрыв в центре города и международный скандал в одном флаконе.

– Могли целиться в конкретных людей, или даже в конкретного человека, а остальные как прикрытие.

– Хочешь забрать себе дело, Андрей? – обрадовался Елисеев. – Хоть сейчас отдам. У нас такой завал, не продохнуть.

– Нам чужого не надо, но если не террористы, то заберу, конечно. Хотя только бытовухи со взрывчаткой нам еще не хватало. Пока могу чем-то помочь?

– Слетай в Склиф, допроси покупательницу, которая в магазине была. Она, вроде, не очень пострадала, должна быть в сознании. Если что накопаешь, звони.

Добравшись до приемного покоя, Беркут спросил, где можно найти пациентку, которую привезли с сегодняшнего взрыва. Нужная палата оказалась в конце коридора, и, подходя ближе, он услышал, как звонкий женский голос и глухой мужской яростно обсуждали, почему отцы не любят школоту.

– Они просто реально тормозят, – горячился мужчина. – При этом, не забывают учить жизни. Вот в мое время, еще на первом релизе, когда мы в Эльхинор ходили рейдом на сорок человек… бла-бла… Он бы еще Бородино вспомнил.

– Вы сами ходили в этот рейд? – спросила девушка.

– При чем тут ходил-не ходил?

– Значит, не ходили, – определила девушка.

– Нет, их можно понять. Мы молоды, у нас все впереди, а у них уже все случилось. Мы схватываем на лету, а им нужно время. Я выдаю такой дамаг, о котором многие из них могут только мечтать. Это же зависть в чистом виде.

– Когда начинается разговор про дамаг, значит, в чат вошел паладин, – сказала девушка.

В палате раздался дружный смех.

– Ну, паладин, и что? – заносчиво спросил мужчина.

Беркут подошел к палате и увидел, четверых людей в белых халатах, которые стояли к нему спиной. У окна перед ними девушка в больничной одежде с взлохмаченной копной темных волос выговаривала еще одному врачу. Он выглядел несколько старше остальных и для солидности носил бородку .

– Давайте, паладин, я вам объясню, почему отцы не любят школоту, – сказала девушка. – В игровом мире мы все персы, там нет разделения людей по возрасту, полу и прочей ерунде. Ты либо можешь делать работу, либо не можешь. Потому люди и играют в компьютерные игры, чтобы сбросить все те ограничения, которые накладывает общество. Чтобы просто почувствовать себя человеком. Рейд или инст – это командная работа, в которой необходимо знать тактику. Особенно это важно в начале игры или обновления, когда все плохо одеты и оружие без камней и чар. Без слаженной командной работы босса не завалишь.

Девушка сделала паузу, чтобы перевести дух.

– И тут выходит весь такой красивый паладин и наносит феерический урон. Смотрите, какой я крутой! Только этот крутой забывает добавить, что он сорвал агро босса на себя, тот его завалил и дальше наш герой отдыхает, пока остальные ведут бой.

– Значит, танк слабый, агро не держит, – возмутился доктор. – При чем тут паладин?

– При том, что первое правило команды: даже слабый игрок лучше мертвого. Потому что от слабого хотя бы слабый дамаг, а от мертвого никакого. Ты не просто упал сам, ты завалил пати. Приходится ложиться всем и начинать сначала. Так вот, именно за неумение просчитывать ситуацию на два шага вперед и за то, что всегда ставят личные успехи выше командного результата, мы и не любим школоту.

Она вздохнула и добавила. – Ну и, конечно, за то, что пишете с ошибками в чате.

– Здесь я бы поспорил, – начала горячиться доктор.

– Я бы тоже, но позже. Ко мне пришли. – Девушка повернулась к Беркуту. – Вы ведь из полиции, да? Можно посмотреть ваше удостоверение?

Она подошла к нему. Беркут привычным жестом достал корочки. Она внимательно ознакомилась.

– Майор Андрей Борисович Беркут из уголовного розыска, – представила она его собравшимся. Показав на врача, с которым спорила, она произнесла. – Семен Олегович, дежурный врач. Все остальные ординаторы первого года хирургического отделения. Вы только посмотрите, Андрей Борисович, какое симпатичное светлое будущее у нашей хирургии.

– Несомненно, – кивнул Беркут. – Семен Олегович, разрешите мне побеседовать с вашей пациенткой?

– Только недолго.

– Да, разумеется, вам еще танчики обсуждать.

– Дело не в танчиках, – возмутился Семен Олегович. – Она еще слаба.

– У нее хватило сил уесть вас за то, что вы жи-ши неправильно пишете, значит, на пару моих вопросов она ответить может.

Представители светлого будущего нашей хирургии попробовали посмеяться, но под суровым взглядом Семена Олеговича увяли и вышли из палаты.

– Если что, я рядом, – сообщил он и последовал за ними.

Варвара уселась на кровать, указав Беркуту на стул у окна. Он взял его и пододвинул ближе. Достав блокнот и ручку, он поднял на нее глаза.

– Гаранина Варвара Дмитриевна, – с готовностью начала рапортовать она. – Проживаю по адресу… номер телефона… Только он не работает после взрыва.

Беркут быстро записывал.

– Что вы помните о событиях сегодняшнего утра? – спросил он.

– До взрыва все помню. Дальше провал, потом помню, как меня вытащили, привезли сюда, проделали кучу тестов и чем-то накачали. Я должна спать, но поскольку я нервно перевозбудилась, то спать я не хочу, а все время думаю. Я так рада, что вы пришли.

Варвара с обожанием посмотрела на Беркута. Он насторожился.

– Мне нужно с кем-то все это обсудить, – пояснила она. – Вы подходите лучше других.

– И чем же?

– Тем, что постоянно имеете дело с такими событиями. У вас большой опыт. Теперь по порядку. Утром в половине седьмого мне позвонила моя подруга Буханова и сказала, что редактор издательства Алиса Феденко будет ждать меня у входа.

– Зачем?

Варвара полезла в рюкзак, который стоял на тумбочке, и достала из него пластиковую карту.

– Это карта Алисы. Я хотела купить альбом Моне в подарок бабушке. Он жутко дорогой, а с картой дешевле.

– Вы раньше встречались с Алисой?

– Да, но я не помню где. Мы решили, что это было на дне рождения Бухановой, но может быть где-то еще. Когда я увидела, я ее узнала и она меня тоже.

– Что было дальше?

– Мы поболтали пять минут до открытия магазина. Я взяла карту и должна была потом оставить ее у администратора. Дальше я пошла в магазин, стала листать альбомы. Потом взрыв и темнота.

– О чем еще вы говорили с Алисой?

– О театре, о Ренуаре, которого они планируют издавать. И теперь главное. – Варвара со значением посмотрела Беркуту в глаза. – У нее в руках был безумно красивый портфель, элегантный, мужской, кожа очень тонкой выделки, с узорами.

– Вы сказали мужской?

– Да, такой вместительный. Я еще удивилась, откуда. Она сказала, что восточные партнеры подарили ее парню два одинаковых портфеля. Один он отдал ей.

– Одинаковых? – напрягся Беркут.

– Я тоже сразу обратила внимание на это слово, – кивнула Варвара. – Нужно узнать, кто ее парень. Если он какая-то важная шишка, то наверняка хотели взорвать его, а она взяла портфель по ошибке.

– Как версия – вполне, – согласился Беркут. – Я сообщу коллегам. Что-нибудь еще?

– Вам этого мало? – В голосе Гараниной звучала обида. – Я вам версию на блюдечке с голубой каемочкой, а вы мне в ответ глубокое равнодушие.