Тени Деймона: Шаг в неизвестность. Том 2

– Я читал о таких, – сказал он, повернувшись ко мне, – Вроде бы, ими наши предки освещали свои дома, еще до того, как появилось электричество. И, мне кажется, – он потряс колбой с темной жидкостью, – что вот это – топливо для нее. А ну-ка… – парень перелил немного дряни в небольшое отверстие на тронутом ржавчиной основании лампы, и попытался крутануть какую-то круглую ручку. Та неохотно, с глухим и протяжным скрипом поддалась, но… Ничего не произошло.

– Тьфу, блин, – раздосадованно бросил Берт – то ли сломалась, то ли зажигать тут нужно чем-то другим. Жаль, что у нас с собой ничего…

Я молча выудил из набедренного кармана отобранную у белобрысого газовую горелку и протянул ее парню. Тот, немного опешив от такого поворота событий, сначала просто вертел ее в руках, будто рассматривая и пытаясь сообразить, что ему с этим нужно делать, затем щелкнул переключателем, выпустив тугую струю тусклого синего пламени и направил ее внутрь лампы.

Маленький огонек затрепетал внутри мутного стекла, рассыпав по холодному нутру просторной стальной коробки, ставшей нам временным убежищем, едва различимые оранжевые капельки отблесков. Они, будто крохотные угольки, тлели, то угасая, то разгораясь вновь, в такт мерным глухим ударам, все еще доносившимся снаружи.

Я отошел к стене, возле которой уже расположились Дейм, Рам и техник, сел и, уставившись на крохотный язычок пламени, попытался упорядочить весь тот ворох мыслей, который крутился у меня в голове в последние дни. Побег, корабль, заговор, предательство, высадка – все это происходило так стремительно, что у меня просто не оставалось времени остановиться и задуматься над смыслом происходящего. Кто знает, может быть тогда и события сложились бы по другому. Хотя куда там… Мы взялись играть в игру, правил которой даже не понимали толком, с человеком, знавшим их досканально. На его поле и на его условиях. Не удивительно, что в итоге он использовал, а потом просто списал наивных дурачков за ненадобностью. При подобном раскладе сил глупо было надеяться на другой исход. Но мы надеялись.

Я откинулся на спину и прикрыл глаза. Усталость, навалившаяся на меня в последнее время, как назло, немного приразжала свою хватку, и спать пока не особо хотелось. Разве что, спина вновь начинала побаливать в том месте, где хирурги заменили мне перебитый позвонок искусственным имплантом. Оно, впрочем, тоже неудивительно. Врач особо отметил при выписке, что несколько недель мне спину не следует напрягать, дабы не нарушить процесс адаптации организма, а я тут… Зараза, так ведь и без ног остаться недолго.

Еще немного полежав, я вновь уселся и открыл карман, где обитала Шелька. Интересно, ее там не укачало, пока меня тут твари валяли по полу? Задохнуться точно не должна была – после того случая в броневике, небольшую щель для воздуха я ей организовал.

Поначалу ничего не происходило, но потом из кармана показалась напуганная черная мордочка. Она посмотрела в сторону двери, все еще сотрясавшейся под ударами тварей, зашипела, обнажив небольшие, но острые белые клычки, и тут же спряталась обратно. Боится. Видать, крепко ее уроды навроде тех, что снаружи, запугали ее. Интересно, как тут она вообще выживала все это время. Научилась их чувствовать как-то заранее и прятаться? Если так, то это может и нам в будущем пригодиться.

Немного посидев, я достал из другого кармана один из батончиков, взятых у белобрысого, кое-как разорвал пленку и принялся ждать. Спустя минуту мордочка показалась снова. Сначала она нервно косилась в сторону двери, не решаясь вылезти наружу, но потом, пересилив свой страх высунула наружу передние лапы, оперлась на них, впилась зубами в батончик и попыталась утащить его в карман. Но я, вместо того, чтобы отпустить лакомство, потянул его на себя, и вытащил зверька из кармана, после чего сразу же захлопнул его. Пусть погуляет, когда еще представится такая возможность. Шелька обиженно пискнула, схватила батончик и убежала в дальний угол, туда, где с потолка в жестяную банку тихо капала вода. Из темноты донеслось чавканье и довольное урчание.

– Алекс, – обратился ко мне Эдрих уставшим голосом, – не знаю важно ли тебе это сейчас… Но, в общем, помнишь то задание, которое ты нам с братом поручал еще на корабле.

– Сравнить голоса?

– Да. Не думаю, что сейчас это важно, – парень на секуночку замялся, – Но совпадения нашлись. На записи не силы безопасности директората, а … и … . Это те, которые пятый и шестой номера в эскадрилье то были.

– А почему сразу не сказал? – спросил я, пытаясь сообразить, как эта информация может нам сейчас пригодиться.

– Программа закончила проверку, когда мы были уже внизу, – ответил Эдрих, – а тут было немного не до этих разборок.

– То есть Бермут все-таки похищал людей, – присоединился к разговору Рам, – И все эти сказочки, мол, Директорат устраняет неугодных ему людей – брехня?

– Неугодных ему военных, – попытался поправить я, но ветеринар в ответ лишь покачал головой.

– Я никогда не служил в армии или близких к ней структурах, – немного помолчав, ответил он, – Был сначала ветеринаром, а потом полез в политику. Полез и узнал, то, чего знать был не должен. Меня сначала попытались подкупить, а потом захотели убрать. А дальше история, как две капли воды похожа на вашу.

– Ага, появился прынц на белом звездолете и предложил за спасение поработать на него, – смачно сплюнул Эдрих, в очередной раз, забыв, что дальше стекла шлема его презрение все равно улететь не может, – Зараза, – он рефлекторно дернул руку к визору, но потом передумал и включил очистку.

– Судя по вашим рассуждениям, – включился в разговор техник, – У него все-таки были какие-то связи в правительстве. Без них он бы вряд-ли осмелился прилетать на Деймон и уж тем более не мог бы планировать свою «революцию». Ну, вот и наводки на людей, которых все равно собирались пустить в расход, он получил, скорее всего, от «своего» человека во властных структурах. В службе безопасности, как он говорил сам, у него тоже есть люди, которые поддерживают идею смены режима.

– Кстати, а тебя за что с нами то бросили? – обратился к нему Эдрих, – И да… Слушай, мы же до сих пор не в курсе, как вообще тебя зовут.

– Что очень странно, – вставил свои пять терринов я.

– Да… – инженер на секунду замялся, – Анис Ародип . У меня связано с этим именем несколько неприятных воспоминаний, потому я стараюсь им не светить особо. А выкинули меня скорее всего за то же, за что и вас. Начал сомневаться и задавать вопросы. Видите ли… Дело в том, что в последнее время на Тени участились несчастные случаи. Причем в тех местах, где моя команда все проверяла. Ну и я начал копать. А потом оказался тут. Не знаю, о каком там деле говорил Бермут, но он явно что-то готовит и по возможности избавляется от всех, кто может или пробует ему помешать.

– Революцию? – спросил я, наблюдая за тем, как Шелька подходит к банке и пробует воду на вкус. Как бы не траванулась. Хотя, до нас она ведь тоже тут выживала и явно что-то пила. Разберется.

– Ну да, вроде того. И, несмотря на всю кажущуюся бредовость его идеи про революцию и установление мира с Братством, она имела реальные шансы на исполнение. И да, вы зря сейчас смеетесь, – сказал он, бросив взгляд на скептическую гримасу Эдриха, – у него есть реальные доказательства того, что вся эта вторая война с беломордыми – фикция. Правительства, их и наше, просто сговорились. Им выгодно вести вялотекущую, непрекращающуюся войну. Она удерживает и Директорат от распада на кучку грызущихся друг с другом корпораций, и вождям Братства помогает сидеть у власти, щедро заливая мозги своего народа милитаристской пропагандой. За такую идею за ним и пошли люди. Я в их числе.

– Погоди, – ошарашенно сказал Селлас, – ты хочешь сказать, что люди подыхают в боях с беломордыми буквально ни за что? Не за других граждан, которых они тем самым спасают, а за кресло какого-то охреневшего от денег и власти олигарха?

– Вроде того, – мрачно бросил Анис, – Впрочем, это не значит, что им стоит сложить оружие. Так ведь и до оккупации с тотальным истреблением населения может дойти. Ситуация там довольно сложная, и вряд-ли ее можно было бы одним махом распутать. Но вот снять с должностей, предать суду, а потом уже договориться о приостановке конфликта, скорее всего бы вышло. Не совсем понятно, правда, каким образов в этом замешаны нулевые артефакты, но я вообще в подробности не вдавался.

– Мда уж… – задумчиво протянул бывший командир Альфы, – А я вот пошел в армию по политическим соображениям. Думал, спасаю людей таким образом. Очень странно кстати. Я ведь и пробыл на Тени несколько недель, но никто и словом ни о какой «революции» не обмолвился. Не говоря уж о том, чтобы вести агитпропаганду.

– А все просто, – ответил инженер, – в последнее время всем новоприбывшим одноглазый приказал ничего не говорить. По всей видимости, или боялся, что ему подсунут не тех людей, или ещё чего. Рам вон с нами давно, он тоже в курсе. Берт тоже.

– Да, – кивнул ветеринар, – в курсе. Вот только теперь мне кажется, что мы, даже в случае успеха, поменяем шило на мыло. Для Бермута же люди – такой же ресурс, как и для тех, в верхушке. И он спокойно жертвует ими, если это помогает ему продвигаться к поставленной цели. В общем… Не знаю. Мне кажется, что вас, парни, ну тех, кого взяли недавно и кто вообще не в курсе про революцию и прочее – брали сразу именно, как расходный материал для этого задания. Не просто же так этот урод тащил на борт исключительно военных. А мы просто подвернулись под горячую руку.

– Все это замечательно, – недоверчиво пробормотал Эдрих, – вот только мы с братом не служили в космопехоте. На кой хрен ему сдались офицеры логистики и снабжения, которые в бою то ни разу не участвовали. Ни в воздушном, ни в наземном?

– А мне почем знать, – буркнул Рам, – У него надо спрашивать. Может ему нужно было просто побольше пушечного мяса, а может, хватало того, что вы прошли так или иначе учебку и знаете с какого конца за винтовку браться.

– Мда… – ошарашенно протянул Селлас, – Значит и нейроинтерфейс тут ни при чем, и прочая лапша, которую он вешал нам на уши…

– Ага, и энергоячейки поврежденные – лишь прикрытие, а не настоящая цель операции, – встрял в разговор Берт, ударив себя кулаком по коленке, – Зараза, ну никак не угомоняться, – он покосился на дверь. Неужели тут сожрать больше некого?

Да уж, дела. Получается, дураком я был еще начиная с эмбриональной капсулы. Сначала меня использовал Директорат, накидав лапши на уши. Меня и всех тех, погибших парней, родственникам которых я писал похоронки. Они ведь тоже погибли зазря, получается. Не за людей, которых они клялись защищать, не за своих родных, для которых они служили щитом от беломордых… уродов? Или таких же дурачков, с промытыми мозгами, идущих на убой не за какие-то свои идеалы, а за интересы обоих правительств. Не знаю. Если все это окажется правдой, то… – мои кулаки невольно сжались от жгучей, но в то же время бессильной злобы, – хотел бы я встретиться с теми, кто все это устроил. Встретится и поговорить. Душевно так поговорить. По мужски. Показать им лица… Глаза тех девятерых, которых эти суки своими поступками, считай, грохнули. Списали в расход. Использовали. Политики херовы. А после – выдать, что нашей, что беломордой верхушке винтовки и отправить их выяснять свои проблемы лично, а не руками других, ни в чем не повинных людей.

Потом меня поимели снова. Одноглазый, в ускоренном темпе. Для него тоже, что я, что парни, были лишь расходным материалом. Цифрами потерь на мониторе, которые вполне можно было оправдать благородной целью. Перед другими, а может быть и перед собой тоже. Только вот, если в случае с Директоратом у меня и выбора то не было, ведь пробирочникам его попросту не давали, то во втором… Ай, чего сейчас об этом то рассуждать. Нужно думать, как выбираться из этой жопы и куда. Если Селлас прав, и ячейки – лишь прикрытие, то Тень может уйти с орбиты в любой момент. Придется искать другой способ. Надо найти оружейников. Если они не в ладах с этими странными фанатиками, но при этом имеют достаточную огневую мощь чтобы противостоять и им и местным тварям, значит, у них может быть и доступ на орбиту, а то и вовсе – во внешние системы. Найти и попытаться как-то договориться. Хрен знает, что мы сможем им предложить, но… В конце-концов, может быть они и не откажутся от услуг сколоченного, пусть и небольшого отряда наемников в обмен на транспорт до внешних колоний. Там поглядим. А пока надо немного поспать.

– Так, – сказал я, беря на руки подбежавшую Шельку, – Нам всем надо отдохнуть. Проверьте, хватит ли у ваших костюмов запаса кислорода до утра, и на боковую. Подъем, в восемь по корабельному времени. И да, – мой взгляд скользнул по содрогавшейся под тяжелыми ударами двери, – дежурим по двое, сменяемся каждые два с половиной часа. Кто хочет первым?

– Я, – глухо отозвался Селлас, – После всего услышанного мне точно не уснуть в ближайшее время. Надо все это… Обдумать.

– И я, пожалуй, – сказал Анис, – Хоть разузнаю побольше, что у вас за заговор был такой.

– Ладно. Всем остальным – отбой.

Оставшихся парней долго уговаривать не пришлось. Они легли практически сразу, и уже спустя десять минут общую связь заполнил дружный густой храп. Мне сон пока что не шел. Обрывки мыслей роились в голове, словно осы, в улей которых какой-то любопытный мальчишка решил потыкать палкой. События последних дней, Директорат, люди, гибнущие на чужой войне – все это смешалось в какую-то странную тревожную кашу, которая вроде и пыталась сформировать из себя логический вывод, но никак не могла. Я отключился от общего канала и просто стал смотреть на нервно подрагивавший огонек, вслушиваясь в тихое благодарное урчание Шельки, трущейся боком о стальные пластины моего скафандра. Постепенно комната начала погружаться в густой мрак. Сначала он окутал трупы, сваленные в дальнем углу, затем парней расположившихся у противоположной стены, а после -вплотную подобрался к трепещущему огоньку. Тот сопротивлялся, как мог, но вскоре растворился в нем, оставив меня один на один с теплой, спокойной тьмой.

Глава 27 «Тайны мертвого мира»

С потолка в жестяную банку, раскрытую с одного конца, тихо капала зеленоватая мутная вода. Она была отвратительна: горчила, кислила, оставляла после себя ощущение вязкости и привкус металла, но альтернативы ей попросту не было. Кап-кап-кап, расходились по темной маслянистой поверхности ровные небольшие круги. В такт им нервно подрагивало пламя внутри старой керосиновой лампы. Жгла она, правда, далеко не керосин, а подкожный жир тварей, растопленный на горячем дневном солнце. Жгла, то и дело плюясь, пуская в потолок колечки черного, как смоль, дыма, наполнявшего сырой, спертый воздух подвала тошнотворно-сладковатым запахом.

Я поудобнее перехватил неказистую винтовку и украдкой покосился на дверь. Скоро должны вернуться охотники. Вернуться и притащить тушку детеныша этих зверей. Тогда, может, хоть сегодня мы поедим.

Припасы, полученные в лагере, давно закончились. Да и никто не ждал, что мы протянем так долго. Обычно, чума сжирала человека за считанные дни, оставляя от него лишь иссохший, нестерпимо смердящий труп, но в нашем случае процесс затянулся уже на несколько месяцев. Прокаженные. Нет, в централке таких не убивали. Очень трудно поднять руку на того, с кем еще вчера ползал на вылазку, на того, кто прикрывал тебе спину и быть может, даже вытаскивал с того света. Нас попросту изгоняли в дикий, захваченный кровожадными тварями город, бросая в нем на произвол судьбы, а если кто пытался вернуться, то тогда уже от души кормили свинцом.

Я еще раз поглядел на свои тощие, покрытые черными шишками волдырей руки. Они не болели, не мешали двигать пальцами, да и вообще никак толком не ощущались. Разве что чесались иногда. Роди Пыт верил, что если нам удастся перебороть болезнь, то нас примут обратно, а может быть, мы даже поможем сделать им сыворотку, защищающую от болезни. Верил, до сегодняшней ночи. Он умер. Жар, появлявшийся на последних стадиях проклятой заразы сжег его тело изнутри, оставив к утру лишь холодную сморщившуюся, скользкую и нестерпимо смердевшую оболочку. То же ожидало и всех нас. Впрочем, некоторые, как и Роди, продолжали думать, что им, именно им удастся перебороть чуму. Наивные идиоты.

Я глянул на дремавшую у стены девушку. Свалявшиеся черные волосы, бледная, почти мертвенно-белая кожа, покрытая черными шариками волдырей, и грязное тряпье, накинутое поверх тощего, мелко дрожавшего от холода тела. Девушка дремала, а может уже и вовсе – бредила. Чем мы с ней думали, когда записывались в эту долбаную программу возрождения? Хотели дожить до открытия бессмертия? Посмотреть будущее? Идиоты. Но откуда мы могли знать, что у человечества нет никакого будущего, а мы, будто крысы, забившиеся в эту вонючую каморку, будем медленно подыхать от холода голода и чумы?

В дверь постучали. Раз, другой, третий. Свои. Скорее всего. Я вскочил, закинул винтовку за спину и рванул со всей силы старый, временами клинивший засов. Тяжелая железяка неохотно, со скрипом подалась. Дверь тут же открылась оттолкнув меня в сторону и стальной, покрытый ржавчиной брусок, ударился об пол, издав при этом, глухой, гудящий гул. В помещение тут же ворвались двое человек, тащившие на себе третьего. Один из них нес бедолагу за руки, а другой – за единственную уцелевшую ногу. На месте второй у него болтался кровавый огрызок, наспех перевязанный какой-то грязной тряпкой.

Как только последний из них заскочил внутрь, я трясущимися руками поднял с земли засов, захлопнул дверь и кое-как приладил его на место. Больше гостей не ожидалось.

– … да не стой же ты столбом, помоги, – рявкнул один из охотников, кладя глухо постанывавшего собрата на кучу грязного тряпья.

Окликнутый вышел из ступора, сковавшего его на какие-то доли секунды, подбежал к ним и принялся осматривать раненного. Длилось это недолго. Спустя минуту он встал и укоризненно покачал головой.

– Все. Он уже все, – слова, выносившие еще одному человеку смертный приговор, одно за другим вылетали из его рта и разбивались о густую, гудящую от напряжения тишину.

Охотники ничего не ответили. Лишь молча кивнули. А затем один из них присел на корточки, зажал несчастному бедолаге рот рукой, другой – достал из-за голенища сапога нож и резким движением полоснул раненного по горлу. Нас осталось всего четырнадцать.

– Эй, ты в порядке? – на мое плечо легла чья-то ладонь и как следует встряхнула, – Открой глаза!

Я повернулся. Сзади стояла … Кожа на ее бледных руках сморщилась, тощие, как спички ноги, подгибались, спутавшиеся черные волосы скрывали лицо.

– Открой глаза, – вновь потребовала она и тряханула меня так, словно на ней был экзоскелет. Затем, она убрала назад свалявшуюся, покрытую пылью и корростой копну волос, до этого скрывавшую ее лицо, и я увидел два пустых темных провала глазниц, внутри которых начинало зарождаться едва различимое фиолетовое свечение, – открой глаза.

Страх вперемешку со слабостью тут же расползся по всему телу и маленькими молоточками заколотился в висках. Руки стали ватными, ноги подкосились, и я безвольно осел на пол, не отрывая глаз от стоявшего передо мной чудовища. То, что было когда-то девушкой, вновь открыло усеянный кривыми, но бритвенно-острыми зубами рот и рванулось вперед. Я рефлекторно замахнулся, пытаясь ударить чудовище, но то оказалось проворнее и со всего маху залепило мне своей когтистой лапой по лицу. Как ни странно, но боли не было. Голову лишь только мотнуло в сторону, да и то не сильно.

– Твою дивизию, шеф, – услышал я до боли знакомый голос. Это был Эдрих, и, Дагор меня сожри, как же хорошо, что это именно он, а не та ублюдина… из сна? – Сейчас наша очередь дежурить, подъем! Я не буду тут один сидеть, мне скучно! – парень решил залепить мне еще одну пощечину, то ли не понимая, что из-за шлема они не имеют вообще никакого эффекта, то ли просто ради хохмы, но я перехватил его руку и отвел в сторону.

– И что, мне сплясать что ли?

– А, что умеешь? – парень отошел назад и уселся у стены напротив.

– Нет, – честно признался я, – в академии и учебке нас такому не учили, да и не сильно оно мне было нужно.

– Слушай… – задумчиво протянул Эдрих, осторожно отпихивая подбежавшую к нему Шельку в сторону, – Ты не обессудь, конечно, но твоего зверька я кормить не буду. Эта хитрая черная морда и так уже выпросила по батончику у каждого, пока они тут дежурили. И ты не поверишь, съела. Все семь штук, не считая того, что ты ей дал вчера. Это вообще как? Нормально? Она не лопнет?

Шелька возмущенно пискнула, затем подошла поближе к парню и начала тереться о его ногу, задрав мордочку и глядя тому прямо в глаза.

– Нет, нет, хрен тебе… – неуверенно промямлил Эдрих, не отрывая взгляда от зверька. Тот недолго думая запрыгнул к нему на коленку, затем цепляясь острыми коготками за края бронепластин, вскарабкался наверх, добрался до шлема и, недолго думая, лизнул его маленьким розовым язычком, оставив на стекле небольшой мутный развод.

– Ладно, хрен с тобой, держи, – оттаял парень, доставая из набедренного кармана батончик, – Только если лопнешь, потом не возмущайся. И хозяин твой тоже пусть не возмущает… Вот ведь маленькая срань! – возмутился он, глядя на то, как зверек подбегая ко мне, кладет батончик на пол и подталкивает его вперед, мол, смотри, что нашла, хозяин.

– Ну, было ваше, стало наше, – ехидно ухмыльнулся я, пряча батончик в карман. Пригодится на будущее.

– Да, чтоб я еще хоть раз этой хитрой морде поверил! – Эдрих раздосадовано хлопнув себя по коленке, – Слышишь, – он ткнул пальцем в сторону зверька, – Больше даже не надейся что-нибудь выпросить! Нихрена не получишь!

Шелька в ответ лишь невозмутимо пискнула, повернулась к нему задом и, махнув черным пушистым хвостом, запрыгнула ко мне на ноги и начала тереться о бронекостюм тихо урча. Я осторожно взял ее на руки и начал гладить, попутно открыв окно нейроинтерфейса, чтобы сориентироваться во времени. До подъема оставалось всего пару часов. Видимо, наша с Эдрихом смена оказалась последняя. Мда, надо было сказать парням, чтоб ставили меня в середину. Я-то приучен уже к долгому отсутствию сна и умею отдыхать так-вот урывками, а они – нет. Надо будет выяснить, кто у нас дежурил в середине отдыха, и приглядывать за ними, чтобы не клевали носом во время перехода. Кстати об этом…

Я перешел в панель отряда и открыл состояние костюмов. Целостность у всех была в полном порядке, что неудивительно, а вот остальные показатели мне очень не понравились. Заряда оставалось у всех примерно пятьдесят процентов, да и кислорода самому везучему из нас хватит еще часов на пять. Зараза. Придется все-таки дышать местным воздухом, пусть и через фильтры. Остается только надеяться, что мы ничего не подцепим, да и если вернемся на Тень – всем придется пройти карантин. С зарядом все еще печальней. При текущем расходе, через сутки, максимум – двое, наши костюмы превратятся в груду металлолома. Можно, конечно, развернуть встроенные в них солнечные панели, но идти с ними будет довольно неудобно, да и в случае прямого боестолкновения – быстро убрать не получится. Мощность у них, если честно, тоже такая себе. Растянут наши мучения на день. Впрочем, насколько я помню, эта модель брони оснащена еще и теплоотводом от тела пехотинца, что, в купе с панелями, и конвертерами кинетический энергии сочленений костюма, дает нам еще неделю минимум. Значит разумнее поступить так. В первой половине дня четверо разворачивают панели и идут с ними, а остальные их прикрывают, а потом – меняемся. Лучше, конечно, заряжаться всем сразу, но если твари застанут нас в таком виде, то, скорее всего, просто порвут на куски особо не заморачиваясь. С теплоотводом конечно идти то еще удовольствие. Будто тебя медленно заживо замораживают, и если не двигаться неторопливо, то вскоре можно перестать чувствовать руки, ноги, да и все остальное, болтающееся, но не менее важное. Можно еще попробовать включить теплообмен костюма с внешней средой и добывать энергию буквально из воздуха, но при внешней температуре меньше десяти градусов это будет совсем малоэффективно.

– Алекс, – оторвал меня от мыслей Эдрих, – А ты вот когда спал… Тебе ничего странного не снилось?

– Было дело, – ответил я, опуская Шельку на пол. Та еще немного покрутилась возле моей ноги, пытаясь поймать себя за хвост, а потом пискнула и убежала в угол, к банке жестяной банке и целому вороху фантиков от батончиков, – снилось, будто я – один из них, – рука сама собой указала на трупы, сваленные в дальнем углу, – сидел тут и ждал каких-то охотников, которые, вроде как, убивали детенышей тех тварей. И, по ходу дела все они тут умерли от какой-то болезни. Их специально выгоняли сюда из какого-то более крупного лагеря, чтобы они не заразили остальных… – я замолчал, пытаясь вспомнить сон, который уже успел потускнеть и разорваться на сотню серых бессвязных лоскутков.

– Мне показали другое, – сказал Эдрих, отстегивая короб от своей винтовки, – Будто бы я с какой-то девушкой поднимаюсь на крышу этого здания и там… Она спросила, красивая ли она. Если честно, на нее жалко было смотреть: тощая, со спутанными волосами, покрытая какими-то черными волдырями, но тот, в чьем теле я был, решил соврать. Просто потому, что очень сильно любил ее. А потом, – парень ненадолго замолчал, вспоминая детали сна, – она попросила запомнить её такой, какая она сейчас и застрелить. Видимо, не хотела жить больше. Или умирать долго и мучительно. Не знаю. Так или иначе, парень со слезами на глазах грохнул ее. А потом и себя пустил в расход. Знаешь, кстати, что самое удивительное?

– Что? – спросил я, пытаясь переварить поступившую информацию.

– Мы с братом, когда твари ушли, поднялись на крышу, – Эдрих снова выдержал паузу, то ли придавая значительности своим словам, то ли просто о чем-то задумавшись, – И там и вправду лежали два высохших трупа. Один – в обрывках сиреневого платья и чем-то похожем на туфли, другой просто в каких-то обносках и с винтовкой.

– Вашу мать, а вы с братом не подумали, что твари могли просто затихнуть и ждать пока мы нос отсюда покажем? – холодно бросил я, смерив парня полным осуждения взглядом, – Считай, что вам повезло. Нам всем повезло. Потому, что они могли подкараулить вас, а потом грохнуть, после чего ворваться сюда и перебить уже всех нас! И как два таких дурня дослужились до офицеров снабжения и логистики? В следующий раз, если что-то подобное захотите выкинуть – спросите сначала меня. Устроили, блять, самоволку.

– Ладно, ладно, не кипятись, – примирительно поднял руки Эдрих, – Не подумали, да. В следующий раз будем осторожнее. Но самое главное ведь, что? А то, что это место показало нам правду. Как оно было на самом деле. Странно, правда? Такое чувство… Будто часть этих бедолаг осталась тут. И показывает тем, кто случайно сюда забредает последние дни своей жизни.

– Ага, а ещё душа есть, и она после смерти куда-то там попадает, – скривился я. Не хватало еще, чтобы парни начали забивать себе голову всякой ерундистикой, вместо того, чтобы о деле думать. Хватит с меня одной чокнутой жертвы экспериментов.

– Не знаю, – неуверенно пробормотал Эдрих, – после всего, что мы тут видели… После фокусов, которые выкидывал Дейм… Вот честно, не знаю, что думать. Одно могу сказать наверняка – с этой планеты надо выбираться. И чем скорее, тем лучше.

Я ничего не ответил. А что тут ещё добавишь? В этом парень прав целиком и полностью – каждый новый день внизу увеличивает наши шансы бесславно подохнуть в этом гадюшнике.

– Ну, сам посуди, – продолжил Эдрих, – Мы сколько тут уже? Второй день? И четыре раза натыкались на следы деятельности человека, каждый раз заканчивавшихся для него весьма плачевно. Ангар, корабль, тот научный комплекс, этот подвал. Ни одного живого. Одни трупы. Даже бойцы братства и те, тут погибли, а уж они явно воевать умеют получше нас. Этот мир… – парень замолк на секунду, пытаясь подобрать нужное слово, – Он умирает. И я не очень-то хочу подыхать вместе с ним.

– Ты не прав… – раздался в ушах хриплый голос, а на краю зрения высветилась иконка Дейма. Очнулся.

– Ты как? – я уже было хотел вскочить, чтобы подойти к нему, но парень лишь отмахнулся.

– В порядке. Просто перенапрягся, – сказал он, и, судя по звукам, присосался к трубке с водой, – Сука, голова до сих пор раскалывается, – выдал он спустя минуту.

– А что ты вообще сделал? – уставился на него Эдрих, машинально прилаживая короб обратно к винтовке, – И нахрена?

– Всего лишь напугал то… – Дейм на секунду замялся, пытаясь отдышаться, – существо. Внушил ему, что мы очень опасный зверь, к которому лучше не подходить. И перестарался. Я ведь, фактически, сделал то, что под силу зрячим второго класса. Зачем? Не знаю. Просто, когда увидел его – понял, что если мы откроем огонь, то оно всех нас убьет. А дальше… Все случилось само. Я, – он снова умолк не закончив мысль.

– Что? – подбодрил парня Эдрих, заинтересованно уставившись в его сторону.

– Я ведь даже не помню, что было после этого, – продолжил Дейм, – Сначала какая-то тяжесть, боль в голове, а потом – темнота. Очнулся уже тут. Правда, есть одно но… – он снова приложился к трубке с водой, но на этот раз – ненадолго, – Тяжесть началась с того момента, как нас тут бросили. Это трудно объяснить… Но я, будто сам того не желая, создавал какое-то поле, которое отпугивало местных тварей. Или делало нас невидимыми для них. Или и то и другое сразу. Не могу объяснить. Не знаю, – парень умолк, уставившись в пол.

– Похоже на то, – задумчиво протянул Эдрих, – Твари… Они ведь напали, как только ты грохнулся на землю. А до этого нас не трогали. Слушай… Ты это… Извини за предсказателя херова. Я ведь… – он на секунду замялся, – Я ведь не верил во всю эту ахинею, понимаешь.

– Я и сам не до конца верю, – усмехнулся Дейм, – И уж тем более – не понимаю. Вы говорили тут о мире… Так вот, он не умирает. Он меняется. Медленно, постепенно, но необратимо. И для человека тут остается все меньше и меньше места. Но ты прав, – он кивнул в сторону Эдриха, – надо отсюда убираться. Вот только как?

– Найдем оружейников и попробуем через них, – вставил свои пять терринов я, выводя на нейроинтерфейс счетчик пуль в коробе своей винтовки. Меньше сотни. Хреново. Много пришлось потратить вчера, – Если твари не могут их отсюда вытравить, то наверняка у них и технологии нашего уровня и выход на орбиту планеты есть. Договоримся как-нибудь.