Приключения Адара Кленова

– 8 видеоканал, канал фильмов ужасов! – пробормотал я, стараясь вспомнить, по какому каналу показывают приключенческие и фантастические фильмы. В это время чудище подошло к дальней стене салона и стало царапать металлическую поверхность. Наконец я вспомнил номер канала. На экране появился автомобиль типа «чех», что бороздили дороги Земли в конце XX века, в уши ударил резкий визг тормозов. «Карлоо мирос, талореук кавост, – произнесло животное, сидящее за рулём, а сидящий рядом же гуманоид высунулся из окна и ответил: «Куко, иирос, де ликнор фа, ра. си до недя». Меня так и шокировали эти фразы. Сняв наушники, я залез в нишу и, высунув оттуда небольшой зелёный ящичек, раздосадовано сказал: – Ну вот, автофон не подключил, и, сунув штепсель в проем, услышал выстрелы. «Чего ты так плохо стреляешь? Дай я», – я перевёл взгляд на экран. Существо, сидящее за рулём, забрало большую и, судя по всему, тяжелую трубку с прямоугольничком посередине у гуманоида. – «Порули!» – приказало оно и перелезло на заднее сидение. Опять раздался визг и машина, чуть не слетев под откос с горной дороги, вписалась, сбивая столбики, в поворот. – «Осторожнее!» – завопило существо, треснувшись о дверку машины. «Извини, Кор», – пробормотал гуманоид, снова налегая на руль. Кор же, перевалившись через спинку сидения, оказался на месте гуманоида. Разбилось стекло. «Что это?» – завопил гуманоид. «Стреляют», – ответил ему Кор, высовываясь из окна. На впереди идущей легковушке типа «седан», вспыхнул огонёк. Пуля вспорола обшивку кресла. Камера переместилась из салона автомобиля за его пределы. Из окна машины наполовину высовывалось тело Кора. Он передёрнул что-то на своей палке, прижал её к плечу. В уши ударил резкий стрекот и одновременно пули подняли впереди фонтанчики пыли.

– Интересно, что это у него? – пробормотал я.

– Это автомат, – я обернулся. Оказывается Инор уже давно наблюдал вместе со мной за сюжетом фильма. – Ты смотри, смотри…

Я опять уставился в экранчик. Очередь повторилась. Весь экран заполнил зад впереди шедшего «седана». Его обшивку вспороли пули, задняя фара разбилась. В покрышку угодила пуля и та, дико завизжав, стала сдуваться. «Хо-хо-хо!» – захохотал гуманоид… Этот фильм мы с Инором посмотрели до конца рейса. Оказалось, что это фильм известного сериала «100 неудавшихся раскрытий сыщика Фрула». Этот герой писателя с планеты Фиест брался за самые неразрешимые преступления и, конечно же, раскрывал их… Но во всех этих историях сыщику Фрулу преступников поймать не удавалось. В последний момент те либо драпали за границу, либо в мир иной. Наше внимание ко второму фильму под названием «Преступление 59 или спасенные дети» прервал голос стюардессы:

– Внимание, наш рейс подходит к концу. В иллюминаторы правого борта видна ночная сторона Атланта. Через фислет в тех же иллюминаторах появится космопорт.

Я с сожалением заметил, что наши кресла находятся по левому борту, А тем временем голос не переставал распинаться, Он рассказывал историю открытия Атланта. «Планета Атлант не была населена разумными существами в отличие от Килораски и поэтому, согласно 589 статьи «Прав и закона» Всепланетного Галактического Сообщества (ВГС), была объявлена частью планетарных владений Килораску. На Атланте внедрены те же принципы, что и на Килораску. И космопорт также находится на орбите, Этот космопорт вы можете увидеть на своих видеомониторах, набрав код «127z». Голос замолчал. Я же набрал этот код и увидел то же, что видимо было видно и на иллюминаторах правого борта, но только не то, что мне было нужно. Усмехнувшись, я взялся за микрофон и приказал:

– Инфбюро, контакт!

– Инфбюро космобуса №7893 слушает.

– Схему космопорта, этого, который возле Атланта.

– Вам нужна схема космопорта Атлант-главный?

– Да! – на экранчике появилась схема космопорта настолько запутанная, что я не сразу понял, что это же не тот космопорт. – Инфбюро?!

– Да. Вам что-то нужно?

– Да. К какому космопорту мы приближаемся?

– К космопорту «Кол-Офео-Блу.»

– Вот и дайте мне его схему.

На этот раз схема была не столь запутанна. Я быстро разобрался с ней, после чего перевел изображение на слайдер и взглянул на мою компанию. Она приникла к стеклу иллюминатора, как будто впервые видела, орбитальный космопорт.

– Наш космобус производит посадку на 15 посадочную палубу, – снова включился голос стюардессы. Невдалеке проскользнул огромный тёмный бок перрона. – Пройти в центральный зал космопорта можно выйдя из нашего космобуса и зайдя в 73 коридор. Пройти по нем до внешнего сборного зала, после чего, пройдя через 22 коридор до развилки F, затем свернуть в коридор S. Приготовиться к посадке! – В следующее мгновение я почувствовал легкий толчок. – Приятного пути, – сказал голос. – Выход через центральные трап.

Мы встали и направились к выходу. После того, как мы протиснулись сквозь межсалонный люк и спустились вниз, все пошло, как и на том космопорте, но другим порядком: коридор, дорожка, эскалатор, и так вплоть до центрального зала. Выскочив в центральный зал через центральные двери, мы оказались в огромной полусфере. Где-то под потолком сияло искусственное солнце. Я пошарил глазами в поисках табло. Оно находилось в том же ряду, что и другие информаторы. Информация давалась тут на межзвёздном. «Катер на планету Кауст звёздной системы Полукса находится на 40 перроне для фирменных машин. Пройти можно по коридорам 20, 183, 544, 1000», – прочитал я и вытянул слайдер:

– Коридор №20 на втором ярусе, – пояснил Инор, – заглядывая мне через плечо. Мы поднялись на эскалаторе, прошли сквозь стеклянные двери и оказались в широком светлом коридоре. А дальше… Дальше всё пошло как обычно. Коридоры прозрачные, светлые, темные, зеркальные со стил-дорожками и без. Добрались мы так до следующего эскалатора, поднялись на палубу, нашли 544 коридор.

– Ха! – удивился Элост, когда мы сошли с эскалатора, – а где ж стил?

– Тут нет стилов, – ответил Инор. – Тут индивидуальные тележки. Их ставят в особо длинных коридорах. А вот, кстати, и они.

Элост удивлённо уставился на него:

– Где же они?

– Вон! – Инор прошёл вперёд к нише в стене, – Вот тут. – Он указал на щиток, вделанный в стену. Мы подошли. Инор поманипулировал кнопками и из ниши выкатились четыре небольшие платформочки. Инор еще понажимал какие-то клавиши и платформы слиплись. – Прошу! – указал он на площадку.

Мы ступили на неё, Инор встал впереди.

– Поехали! – воскликнул он и нажал на педаль. Площадка сорвалась с места и понеслась вперёд.

– Ну и сколько мы так будем лететь? – перекрывая шум ветра, крикнул я.

– Минуты четыре. Пока не приедем, – прокричал Инор.

– Очень мало, – буркнул в ответ Элост. Вдруг площадка резко остановилась, от чего мы чуть не оказались на полу. Вслед за этим погас свет. Только звезды освещали туннель.

– Что это? – спросил я. Инор пожал плечами. Вслед за этим вдруг появился гул. Он нарастал. Палуба задрожала.

– Может быть сел какой-нибудь линкор, – прошептал Гриша.

– От линкоров свет не гаснет, – отвергнул я его слова. – Ладно, двинемся пешком.

Мы уже почти дошли до коридора 1002, когда свет включили.

– Хм…, – хмыкнул Элост, – подождем платформу?

– В общем-то, – ответил ему Гриша, – и идти осталось недолго, но можно. – 0н взглянул на нас. Долго ждать не пришлось, буквально через 40 секунд (а мы шли не менее 3 минут) около нас, предварительно повыв, остановилась платформа. Дальше мы ехали без происшествий. Доехали до коридора 1002, дошли до космокатера, который оказался вдвое меньше нашей посудины, если мне память не изменяет, забрались в него и, дойдя до рубки, рухнули в мягкие кресла.

– Ребята, – окликнул пилотов Элост. – вы не знаете, что это было минуты 4 назад? – Один из пилотов обернулся:

– Это всего метеорит ударился о палубу космопорта, где-то в 40-м квадрате явление, в общем-то, заурядное.

– А летим сейчас?

Пилот обернулся, что-то спросил у товарища.

– Через 4 минуты, – он опять отвернулся и защелкал тумблерами.

– 7289, к взлету готовы? – услышал я голос диспетчера.

– Я 7289, к взлёту готов, – ответил тот пилот, что разговаривал с нами, – взлёт будем осуществлять в 17 офр.

– Выходить на курсовой мангруст будете по 5 спирали в 17 кубе, ясно?

– Ясно. Корабли пересекисты и попутчики?

– В 13 фоне 5-го пара пересекист пасланут и в 25-ом фоне 5-го пара малсухвор. Попутчик один: с 30 фона 8-го пара по 15 фон 4-го пара кар, даск 0,5.

– Ясно, Гасолет!!!

– Отсчёт: 30, 29, 28 … 10, 9, – мерно загудели двигатели, – 4, 3, 2, 1, – ничего не произошло, лишь сильней загудели двигатели, да отодвинулись вниз посадочные пунктиры. Ничего не скажешь, профессионально! – Выхожу на пятую спираль.

– 0'кей, идёте точно по курсу, – и так до тех пор, пока по радио не донеслось, – Диск 32 первой пер, конец связи, – и дальше традиционный обмен приветствиями: «Попутного солнца!», «Прекрасно оставаться», «Малых метеоритов и чистого космоса!», «Пока!».

Так мы отправились обратно на Кауст. По дороге, а летели мы долго, у пилотов была уйма времени и они быстро разговорились. Из этого разговора мы узнали, что дела «Мусир» действительно одно время шли на спад, то есть, туда никто не шёл. Но после надбавки платы, поток желающих снова располнел. Также мы узнали, что куча мусора у Полукса заметно поубавилась, а «Мусир» закупила новые мусоросборники: переоборудованные танкеры. Пилоты поведали нам, что на этих танкерах происходит больше всего аварий и, что, возможно, мы попадём именно на такой корабль… Больше ничего они рассказать не успели, поскольку были с головой втянуты в переговоры с Кауст-Полуксом. Сели мы также профессионально, без толчка, и поэтому быстро выскочили на бетон посадочной площадки. Нас встречал с распростёртыми объятиями директор Джон. Он забрал у Гриши диск с отчётом об отпуске, кратко расспросил о нём, посмеялся, и отправил нас в душ.

– В душ и спать! – приказал он. – Завтра предстоит сложная работа.

Назавтра мы встали бодрыми и жизнерадостными. У выхода нас встретил синий робот с красной полоской на боку. Робот-информатор, как нам позже сказал он сам. Так вот, этот робот проводил нас до нашего корабля. Если сказать честно. то пилот катера оказался не прав: нам оставили наш прежний ярко раскрашенный «ВОСТ». Ha нём мы и работали до конца нашего контракта. И за всё время у нас с ним было всего два происшествия, а сколько было бы, если бы мы работали на танкере-мусоросборнике?! Одно – в конце срока контракта, небольшое. Метеоритом пробило сеть. Пришлось Инору, как механику, выходить в космос и чинить её. Бедный Инор!.. Когда он вернулся, на него было страшно смотреть: весь в бумажках и ещё чёрт знает в чём! Со сломанной антенной, разбитой фарой и исцарапанным пластиком забрала, он выглядел как рыцарь только что вернувшийся из канала канализации. Как рассказывал потом Инор, из-за налепившихся на забрало бумажек, он едва различал инструменты в сильнейшем луче света. После этого случая мы целую неделю не брали Инора с собой на космолёт. Малейший намёк на мусор вызывал у него приступы тошноты. Но всё это лишь пустяк по сравнению с происшествием, которое произошло в конце третьего месяца работы. Я думаю, о нём мне надо рассказать подробнее.

В тот день я, как обычно, первым встал, умылся, сделал зарядку и первым явился на наш «вест». Так же, как обычно, я уселся в полужесткую чашу пилотложемента и, так же как и обычно, ещё раз удивился работоприспособленности этой скорлупки, полужестким креслам, П-образному (тоже, кстати, очень удобному) пульту, маленьким клавишам. Наудивлявшись всему этому, я стал дожидаться остальных членов команды. Как обычно, те явились все вместе, гурьбой. Так же как обычно, мы распрощались с опердиспетчерами космопорта и, дав скорость, устремились к району Янс, где нам поручили начать работу. Необычное началось лишь под конец работы, когда мы попали в метеоритный поток, жиденький, в общем-то, поток…

– Черт бы побрал этот поток, – чертыхнулся я, уклоняясь от очередного метеорита. – Того и гляди в сеть угодит.

– По градусу 110 поток, плотностью 05, – сообщил Гриша.

Я резко двинул ручку влево. Внизу раздался звон и какой-то стук.

– Инор, иди посмотри, что это такое, – отдал я приказ – Подожди, – остановил его Гриша. – Похоже, это иллюминатор в каюте.

– Иллюминатор? – переспросил Инор, и подтянулся к платформе управления ремонтным кибером.

– Значит в каюте разгерметизация… – Он ухватился за рычаг управления, повернул краник включателя и повёл ручку вперёд.

Лёгкий толчок и вспыхнувший на лото-пульте красный огонёк, оповестили нас о том, что «бочка», как называют ремонтный кибер космолётчики, покинула корабль. Так вот, выкинув «бочку» за пределы ангара, Инор переключил боковой экрано-иллюминатор на боковой обзор. В тёмном его квадрате появилось конусообразное тело «бочки». Поманипулировав кнопками, Инор заставил экран засветиться и на нем проступили контуры, в которых я узнал стенку жилого отсека «веста». На экране появилось небольшое пятнышко. «Метеорит, – мелькнуло у меня. – Звёзды бы тебя побрали, – в сердцах выругался я, удивившись тому, что ещё помню фразу космолётчика, осматривавшего сломанные стойки сети своего космолёта. – Этот метеорит определённо хочет в нас врезаться». Я резко отвёл космолёт в сторону. Из-за большой мусороплотности, промелькнувшего совсем рядам обломка скалы видно не было. Я снова посмотрел на дисплей Инора. Теперь на нем маячил разбитый иллюминатор. В поле зрения появились клешни манипуляторов «бочки», которые принялись быстро заделывать пробоину.

– Адар, – позвал меня Гриша, – прямо по курсу рой, плотность 03.

Я плавно отвёл машину в сторону. Робот стал уплывать с бокового экрана. «В ангар», – подумал я. Элост поднялся и направился на обследование пострадавшей каюты. В поле зрения глаз «бочки» попала зияющая пасть вакумствора нашего ангара. Пасть стала увеличиваться.

– Адар, – раздался крик Гриши. Я резко бросил мусоросборник в сторону кибера. Увесистый обломок, судя по показаниям радара, просвистел буквально в метре от стойки грависети. Метеорит то просвистел, однако… Через несколько секунд после этого сложнейшего манёвра, корабль содрогнулся от страшного удара, который чуть не выбил меня из кресла. Внизу раздался гром от падения чего-то тяжёлого, вслед за чем последовал истошный крик. Инор вскочил и рванулся вниз. Судя по грому и повторившемуся крику, Инор тоже куда-то упал. На этот раз вскочил Гриша. Он кинулся к выходу. Внизу раздались крики, стоны, гром, ругня, а через несколько десятков минут все трое появились в рубке. В то время мы опять попали в метеопоток, и корабль бросало то вправо, то влево. Когда это мотание кончилось, и я сумел взглянуть на Инора и Элоста, то ужаснулся:

– На вас что, ведро мусора высыпалось? – спросил я, оправившись.

– Нет, хуже! – ответил Инор, стягивая со штанов какую-то этикетку. – Мы искупались в мусоре.

– Смотри ты не искупайся, – мрачно добавил Элост.

Меня естественно подмывало любопытство и всё время, оставшееся до конца рейса, я не уставал расспрашивать Инора и Элоста о состоявшемся купании, на что те лишь отговаривались, говоря, что после рейса у меня будет возможность увидеть всё своими глазами. Поэтому, сразу, как только корабль сел на базу «Кауст-8», я первым сорвался с места и бросился в коридор.

– Будь осторожен, – донеслось до меня, – на лестничной площадке! Не упади!

Я побежал вниз и… нога моя с маху проехала по вымазанной чем-то ступеньке, и скатившись с лестницы, я чуть не оказался в куче мусора. Xоpошо, успел зацепиться за поручень и провисеть там до прихода команды.

– Я же предупреждал, – смеясь, сказал Инор, вытягивая меня на лестницу. – Туда наверх залетела банка сока ну и разбилась. Поэтому и скользко.

– А мусору столько, – пояснил Элост, – из-за иллюминатора.

Я поднялся, и мы зашагали к выходу. Я чуть прихрамывал. Объяснение этому случаю я получил позже. Оказывается, когда я уклонялся от крупного метеорита, в иллюминатор врезался «камешек», величиной в 10 см. Он то и разбил окошко. Поток мусора, хлынувший в иллюминатор, заполнил всю каюту. В те время подоспел ремонтник. Он заделал пробоину и уже возвращался обратно, когда я резко увел космолёт от столкновения. Кибер вошёл в ангар, но из-за непредвиденного движения врезался в заднюю стену, в результате чего у него отодрались стальные листы топливных баков. Грянул взрыв, который сломал стенку ангара, потряс весь корабль и разгерметизировал дверь каюты с мусором. Хлынувший в каюту воздух еще сильнее приоткрыл дверь и поток мусора обрушился на уже стоящего внизу Элоста: он открывал дверь скафандрового отсека. Выскочивший на помощь Инор, ступил нечаянно на банку с соком и, прежде чем её раздавить, проехал пару ступенек. Этого было достаточно, чтобы оглушенный событиями Инор, прямо таки влип в кучу банок сгущенки. Гриша же был белее осмотрительным и сумел добраться до друзей и выбраться наверх.

Больше происшествий не было. Мы проработали еще пять с половиной лувра, после чего получили весть о том, что до отлета осталось четверть лувра. К концу этого срока мы быстро собрали вещи, и сошлись в моей комнате.

– Так вот, – сказал я, когда все расселись за стол, – сегодняшняя повестка дня включает в себя…

– Кончай подражать оратору, – поморщился Элост, – зачем собрал, говори?

Фарс с меня как ветром сдуло.

– Вопрос, – начал я, – не так уж прост, хотя и коротко формулируется: куда мы будем лететь, когда кончится контракт?

Воцарилась тишина.

– Я вот что думают, – начал было я, – может нам где-нибудь осесть?! – Все уставились на меня, как на пропукака, существа, похожего на попугая, но в отличие от него, всегда болтавшего чепуху. – Ясно, не собираетесь, – опять настала тишина.

– Эврика! – вдруг воскликнул Инор, – нам нужно смотаться в парк Зверей и Фауны «Космос-Орустальный»!!!

– Точно! – поддержал его Гриша.

– Это ещё надо посмотреть, – возразил, вставая, Элост. Он скрылся на минутку дверях, но тут же появился. Пройдя мимо непонимающе глядящих Инора и Гриши, всучил мне компакт-диск.

– Что это? – я осмотрел маленькую коробочку и вслух прочитал: – Парк всепланетной Флоры и Фауны «Космос-Окрустальный». Кстати, Инор, не «Орустальный»…

– Этот компакт-диск рассказывает о парке «Космос-Окрустальный, – пояснил Элост. – Но я не о том сейчас. Как я знаю, парк не работает, у них там непорядки в снабжении питанием, кажется. Да и далековато вроде бы…

– Ну, дальность для нас это не проблема, – заверил я, вставляя диск в щелку считывателя, – а вот, что парк закрыт…

По экрану забегали и запрыгали фигурки и зверьки. Действие перенеслось в Космос. Там залетали цилиндрики, квадратики… Пошло звуковое сопровождение. Диктор рассказывал историю создания парка, историю его создателей, ист…

– Вспомнил! – вскрикнул вдруг Инор, – Вспомнил!!!

– Что? – спросил Гриша. – Что вспомнил?

– Я вспомнил, что ремонт у них кончается через лувр. А через четверть лувра же, вернее в том же районе, косморалли Олфай-Покласн…

– Точно, точно! – воскликнул и я, – 15 дней на полёт и…

– И мы у цели! – поддержал Гриша.

Так была определена цель нашего следующего путешествия.

Третье путешествие

Если уж сказать откровенно, то это путешествие состояло из трёх отдельных частей. Первая часть с аварией, вторая – при наблюдении… Хотя все по порядку.

Вскоре контракт кончился, и мы вышли на взлётное поле космодрома. Стало заметно светлеть и небо стало более ясным. Громада нашего корабля высилась посреди поля. Я подошел к нему и погладил трап. Элост подтолкнул меря вперед. Волнуясь, я вступил на гладкую дорожку. Дорожка двинулась вперёд и через несколько минут я оказался у входа в стальную скорлупу «Космоплавателя», или как его звали теперь «карсопфян фео», тоже самое, только на межзвёздном. Все дело в том, что мой друг пилот со сборщика «Фест» предупредил меня, что если мы не сменим название корабля с земного на межзвездный, нас будут задалбливать в каждом инопланетном космодроме. Ну так вот, в тот день я подождал в лифте Гришу, Инора и Элоста, после чего ми поднялись на верхний этаж. По коридору мы шли медленно и когда, в конце концов, дверь с мелодичной музыкой раскрылась, я не удержался, и чуть не прослезился, упав в свое кресло. Остальные тоже хлюпали носами. Но, поплакав немного мы принялись за работу. Нужно было все проверить, расконсервировать основные узлы, забрать из ремонтного бюро роботов, расставить вещи и грузы, заправить корабль. И на все эти довольно продолжительные дела отводились всего сутки. Выйдя из рубки, я направился вниз к двигателям. Там я и просидел до конца дня. А когда я вошёл в кают-компанию, был поражён ее красотой. Законсервированная с отключенными экранами и светильниками, она выглядела как обыкновенная комната, «как в морге», как выразился Элост. Теперь же вся комната сияла, а Элост и Инор уже расставили цветы. Я вошёл в комнату и ошарашено обвёл глазами сияющий свод. Экран голограммных изображений работал, видимо, по земной программе. Шёл какой-то видео репортаж. В одном из шезлонгов сидел Инор, Гриша, сидя в кресле, по другую сторону зала, азартно управлял воображаемым космолетом на экране игрового аппарата. Средняя дверь открылась, и вошел Элост. Он был в спортивной одежде, на лбу блестели капельки пота, через плечо было перекинуто полотенце.

– Ну, наконец-то, – сказал он, увидев меня, – мы уже волноваться стали. К тому же я голодный как фор, а тебя все нет и нет.

Инор повернулся и взглянул на нас, Гриша тоже.

– Я, что, виноват. Ты вспомни, хотя бы по описанию, что это за махина – двигатель. Если там вы втроем занимаетесь каютами и хозавтами, то я один проверял жизнеобеспечение всего корабля. Кстати, Гриша, что с роботами?

– С роботами всё в порядке, – ответил тот и, усмехнувшись, добавил. – Это тебе не Земля…

Зал огласила сирена и горе-игрок, чертыхнувшись, схватился за ручку файнера той игры, в которую он играл.

– Опять пропустил, – вырвалось у него.

– Ладно, давайте есть, – сказал я, поднимаясь, – с утра во рту ни крошки.

– У меня тоже, – добавил, вставая Инор.

Мы уселись за стол.

– Гриша, – позвал я Гришу, который никак не хотел оторваться от экрана.

– Сейчас! – отозвался тот.

– Ладно, – как-то странно сказал Инор, – официант!

В зале появился официант. Нa подносе стояли энергокубики.

– Так, – опередил наши обиженные возгласы Инор, – сейчас кубики, а потом я вам дам салат с кофе.

Я без желания проглотил пару кубиков, бросил взгляд на место навигатора, тот уже был там и съел уже свои кубики. Я доглотал свои и принялся за объявившийся передо мной салат. Когда же все закончили трапезу, потягивая кофе, Инор сказал:

– Слушай Адар, тебе не кажется, что все эти клички роботов, типа офицант, фориавтопилот, телек и прочие, ну, мягко сказать, неудобные?

– Ну, кажется. Что ты предлагаешь? Поменять? – я задумался. – Предложение заманчивое, но чтобы поменять все клички на цифровые код… Слишком трудоёмко и маловажно.

– Но всё-таки, – продолжал настаивать Инор. – И вот другие согласны.

Я обвёл взглядом команду.

– Ну, если вы мне будете помогать…

– Конечно, – воскликнул Гриша.

– Ну что ж, – сказал я, – Инфбюро, контакт! – «Инфбюро космолёта на…» – Ладно, ясно, – остановил я его, – с этого момента по команде «смена» название робота, его кличка меняется на названный цифровой код.

– Принято к исполнению.

– Ну что, довольны? Учтите у меня, код должен быт удобным.

– Конечно, – опять согласился Гриша.

– Ладно, – я поднялся, – пойду-ка посплю.

Выйдя из кают-компании, я оказался в коридоре. Пройдя чуть вперёд, подошел к лифту, нажал код. Через несколько минут уже был в каюте. «Какой же дать номер домашнему бытавтомату», – думал я, входя в провал двери. Из будки, которую я устроил рядом с кроватью, помахивая ушами, вылез кульколак и стал попрыгивать на меня, приглашая поиграть. «Н-да, – продолжал думать я, – эти имена типа Фера, Сека, Нейра, действительно… (Мики, отстань!), действительно неудобны. – Кульколак обиженно забрался в будку. Тут меня осенило… – Сека! – позвал я свой бытавтамат, давя ощущение какого-то предательства.

– Да! – прогундосил он. «Надо сменить и произношение», – в который раз подумал я.

– Сека, смена: 15—11.

– Ясно. Сека из памяти стёрто, записано обращение «15—11».

Я мысленно проследил путь сигнала. Сейчас сигнал поступил в центральный информблок, там стерлось обращение «Сека», и вставилось «I5—11», сейчас это сочетание забронировано…

– Всё? – снова прогундосил новоиспеченной пятнадцатник.

– Нет, сменить голос на… Давай-ка произношение на слове «фаренаустенод».

– Фареноустенод, фареноустенод, фа… – начал повторять на разный манер робот. Наконец я нашёл подходящий и остановил его. – Вот этот, – промолвил я, и добавил, – Постель!

От стенки отделилась платформочка, приняла горизонтальное положение и стала надуваться. Я разделся. Положил вещи в шкаф, после чего открыл маленькую дверку и вошел в душевую.

– Пятнадцать-одинадцать, – позвал я, – душ по классу «Б», – и согнулся под ударами тугих холодных струй. – Теплее и слабее, – наконец выдавил я.

Напор утих, вода потеплела. Я вдоволь поплескался послё чего растянулся на кровати и тут же провалился в сон.

Разбудил меня кульколак. Он призывно кулькал и дёргал меня за рукав.

– Мики, отстань, – попросил я, протирая глаза, – вчера устал как лошадь, а ты ещё тут будишь ни свет ни заря.

Я встал, огляделся. Зори, как и света, действительно не было. Взглянув на часы, я все же сделал зарядку, умылся и, достав из шкафа спортивный костюм, быстро съехал к дверям в кают-компанию. Дверь беззвучно разъехалась и войдя в зал я решил проверить, сменил ли Гриша код автомата зала и позвал:

– Мика, контакт! – Зал никак не отреагировал. – Инфбюро, – снова позвал я. – Контакт! – «Информбюро кор…» – Ладно, хватит, – с чего-то раздражился я. – Каков код автомата кают-компании?

– 3—1.

– Спасибо!

Я прошёл в спортзал, пару раз искупался в бассейне, после чего до изнеможения лазил по тренажёрам. Наконец, снова искупавшись, я направился к себе в каюту. По дороге я встретил Элоста, он входил в зал. Очутившись в своей каюте, я первым делом, раздобыл одежду и направился в рубку. Там, попереключав пару тумблеров, привёл в подготовительный режим системы корабля. После этого, дождавшись наконец команду, я повёл их в город. Там мы и провели оставшееся время до старта. Мы купили пару сувениров и одного робота. Наконец, часы, тоненько запищав, оповестили нас о том, что нам пора возвратиться. Возвращались мы на небольшом индивидуальном фануле. Приземлившись на взлетной площадке космопорта, мы распрощались с теми, с кем 2 года работали бок обок в «Мусир», и с теми, кто обеспечивал наши полёты. Распрощавшись со всеми ими, мы направились к кораблю. Я быстро добрался до своей каюты, нашел полётный костюм, записал основные свои сведения на флоундиск бортового журнала, и как на крыльях влетел в рубку. Там меня поджидал небольшой сюрприз.

Войдя в рубку, я по привычке окинул взглядом индикаторы и экраны. После того, как убедился в их исправности, плюхнулся в кресло…, и тут, его подлокотники мягко сомкнулись вокруг меня. Задыхаясь, я вскочил на ноги, бросил взгляд на регулятор мягкости.

– Какой придурок это сделал, – грозно прорычал я, сдвигая небольшой прямоугольник на шкале регулятора мягкости.

Гриша и Элост хохотали, хватаясь за животики. Тихо подобравшись к подлокотнику кресла Гриши (я уже понял, кто устроил эту западню), я дернул мягкорегулятор до упора назад. Гриша утонул в кресле, и теперь хохотал я. Правда, скоро мне пришлось вспомнить, что смеяться хорошо – очень даже плохо. Кто-то уже успел «подправить» мой регулятор мягко и я с размаху треснулся об жёсткое кресло… Наконец, развалившись в кресле, я осмотрел приборы. Повернув пару включателей, привёл корабль в предстартовую готовность. На экране центрального обзора появилось бескрайнее небо, затянутое тучами. Гриша, который возился с креслом, поднял глаза на экран:

– Чёрт, – пробормотал он, – небо в тучах.

– Да, – согласился я, включая задний и боковые обзоры. – Как бы гроза не грянула.

– Тут гроз на бывает, – успокоил нас Инор. – Пора бы знать.

– Да, – опять согласился я. – Пора.

– Внимание, – вдруг грянул громкий бас из сетки усилителя. – Космолёт №125, готовы?

– Да, – ответил Гриша. – А как там у вас дело?

– У нас-то ничего, – заверил голос из динамика. – Куда лететь-то собрались?

– Мы в сектор Е-8 собираемся махнуть.

– На ралли? Одобряю, одобряю. Ну, как там ваш конёк-горбунок?

Гриша бросил на меня вопрошающий взгляд. Я кивнул.

– Всё в норме, – ответил он, – ещё попрыгает. Сколько до взлёта?

– Десять минут, продуйте двигатель.

Я включил продувку, Гриша же завёл с диспетчером светскую беседу. Наконец диспетчер вымолвил:

– Ладно, пока. Объявляю предстартовую готовность.

Корабль чуть заметно задрожал, несколько стрелок на индикаторах отклонилось. На экране появились оранжевые цифры контроля работы ультрореакторов, справа от столбика выросло ещё несколько рядков цифр, контроль подачи текоунорадия.

– До старта две минуты, – сообщил динамик. – Возможен дождь, включите малое силовое поле.

– Ясно, – ответил Гриша, толкая Элоста и через несколько минут добавил: – Ну, Каун, ты прямо предсказатель.

– По невидимому куполу забарабанили довольно крупные капли.

– Минутная готовность!

Корпус завибрировал. На экране ниже оранжевых цифр появилось несколько ярко белых, больших – индикатор машинного контроля основного реактора. Я передвинул регулятор мощности на пять делений вперёд, нажал клавишу S на энергошкале и положил палец на кнопку старта:

– 33-х секундная готовность! Начинаю отсчёт: 25, 24, … 8, 7, 6, – корпус завибрировал сильнее, – зажигание, 4, 3, подъём! – Корабль поднялся, -1, 0, CTAPT! – земля стала удаляться.

– Молодцы! – донеслось с динамика, – идёте по ниточке!

Корабль набирал скорость, капли падающие на силовое поле начали испаряться. Облака надвигались. На несколько секунд корабль попал в облако, после чего мы пошли в космос.

– Отлично прошли облака, – снова донеслось с земли.

Синева стала редеть, и вскоре появились звёзды.

– Небо заметно посветлело, и мусора почти нет, – заметил Инор.

Корабль удалялся от планеты.

– Смотрите! – воскликнул вдруг Элост. – Фунеры (космические животные)!

– Да, значит чистота космоса равна 25-ти, – пояснил я.

– Сколько ещё до конца системы? – спросил Инор вдруг.

– Около часа, – ответил Гриша.

– Ну что ж, – кряхтя, встал повар, – пойду погулять.

Элост тоже поднялся, постоял, разминая кости, и тоже вышел. Я же достал свой дискетник и, подключив его к видиомонитору, стал смотреть сведения о ралли «Олфай-Покласн».