Вера сделала последний мазок кисточкой и облегчённо вздохнула. Всё ещё находясь в своих мыслях, она отошла от стены на небольшое расстояние и стала критически рассматривать только что законченный рисунок.

Через некоторое время девушка улыбнулась и, сладко потянувшись, взлохматила свои длинные вьющиеся волосы, сорвав со лба ленту, которой они были перехвачены.

Высокая, стройная с длинными, но гибкими руками она притягивала к себе взгляд, потому что выбивалась из привычного образа современных красавиц. На ней не было ни грамма косметики, но создавалось впечатление, что она потратила уйму времени, чтобы сделать свой макияж невидимым. У неё были немного крупноватые кисти рук, что сразу бросалось в глаза, потому что они были непропорциональны её хрупкому телу. Наверно поэтому на руках Веры отсутствовали разного рода фенечки, которые так любят носить художники. Запястье девушки украшал единственный браслет-пружинка, а на шее висел круглый кулон густого красного цвета в тон её любимой шляпы с бантом сзади.

Художнице понравилась её новая картина-абстракция, изображающая ракушку, в виде закрученных завитков, напоминающую домик улитки. Она выполнила свою фантазию в светлых тонах, которые плавно переходили из белого в серый, а из серого в голубой и синий.

Заказчик особо не настаивал на тематике картин, поэтому Вера предложила свою любимую – морскую. Это было неслучайно, ведь двадцать пять лет она прожила на берегу Азовского моря, которое полюбила всем сердцем.

До этого девушке не приходилось работать с большими холстами, а тем более – со стенами, но предложенный гонорар за роспись дома, сразу решил бы её вечную проблему с нехваткой денег, которые она хотела вложить в ремонт своего скромного жилища.

Дом в посёлке «Морской» достался ей по наследству. Сначала в нём жили дедушка с бабушкой, потом хозяйкой стала её мама, но после развода с отцом Веры, Ида уехала в Грецию, чтобы создать новую семью.

Судя по нечастым разговорам по скайпу и фотографиям в интернете с томными мачо, меняющимися как стёклышки в калейдоскопе, дочь поняла, что отчим у неё появится не скоро. Это её нисколько не огорчало, потому что с отцом у неё сохранились хорошие отношения, и он никогда не препятствовал её появлению в трёхкомнатной квартире, где она была прописана, и которая находилась в пятнадцати километрах от посёлка в городе Майске.

Посёлок «Морской» пользовался большой популярностью у отдыхающих. Здесь не было крутых длинных спусков к воде и, главная достопримечательность, море, находилась в ближайшей доступности из любой точки этого живописного места. Для отдыха в «Морском» имелось всё необходимое: кафе, столовые, рынок, магазины, гостиницы на любой вкус и кошелёк, а также куча развлекательных мест, куда вечером стекались загорелые приезжие, чтобы потратить не только деньги, но и накопленную за день энергию.

Вера любила ходить на пляж рано утром, когда вода была чистая, и людей рядом не было. Девушка всегда удивлялась тем, кто спал до полудня, а потом в самое пекло шёл на море. Она практически никогда не загорала, как это делали приезжие. Этот пробел она обычно восполняла в огороде, когда пропалывала цветы и грядки с овощами.

Если вечером у неё появлялось время, то, искупавшись, девушка любила наблюдать за людьми, которые видели море раз в году.

Это, действительно, было забавно, ведь, приезжая из какого-нибудь Кукуева, они настолько дурели от новых впечатлений и незнакомой обстановки, что вели себя неадекватно, хотя, может быть, раскованно тоже подходило в данной ситуации.

Вот, к примеру, вчера Вера наблюдала, как женщина, немолодая, скажем, 60+, намазалась грязью, как принято говорить в здешних местах «из вулкана» и, искупавшись в море, повязала на пояс полотенце. Затем сняв трусы от купальника, она решила пройтись по берегу. Непонятно, о чём она думала, прохаживаясь в повязанном на талии полотенце и без трусов, кокетливо оголяя неровные, в буграх и синих прожилках ноги.

А эту немолодую пару Вера видела уже не в первый раз. Женщина, которую про себя она называла Мальвиной, из-за длинных, ниже талии, распущенных волос, заходила в море со своим спутником… под ручку. Лысый кавалер с отвисшим животом с гордостью нёс возложенную на него ответственность, гулять даму по высшему классу, даже входя в воду.

Когда выпадала свободная минутка, Вера записывала свои наблюдения в блокнот, на обложке которого белокрылая чайка парила над морской волной, что соответствовало его названию «Пляжные скетчи».

Девушка делала записи по настроению.

Когда хотелось выплеснуть эмоции и посоревноваться с собой в нахождении умопомрачительных эпитетов к увиденным персонажам, она брала ручку.

Но когда совсем не хотелось напрягать серое вещество уставшего мозга, она брала карандаш и точными линиями копировала картинку, запечатлевшуюся у неё в памяти.

Иногда Вера просто так доставала из письменного стола любимый блокнот и, уютно устроившись на диване в спальне или в шезлонге под вишней, листала исписанные и разрисованные страницы и, получив порцию хороших эмоций, засыпала сладким недолгим сном. Обычно её будили крики отдыхающих по соседству детей, и это вносило определённую негативную нотку в пробуждение. Но последующие дела и заботы не оставляли времени на обиду, ведь приходилось буквально вертеться, как белка в колесе, чтобы содержать дом и себя.

Вера собрала кисточки с красками и, ещё раз окинув взглядом стену лестничного пролёта, где была изображена необычная ракушка-улитка, двинулась в сторону балкона. Она понимала, что работа закончена, ей осталось лишь получить оставшуюся часть гонорара, и больше она сюда не вернётся. Но этот вид с балкона… Он привлёк её внимание с самого первого дня, как она здесь появилась.

Девушка открыла стеклянную дверь и ступила на выложенный красивым орнаментом пол. Волна воздуха тотчас обдала её жаром, а ветер подхватил распущенные волосы и начал играть с ними в догонялки. Вера не обращала на это внимания, потому что пыталась до малейших деталей запомнить открывающийся перед ней любимый вид с тёмно-синей морской далью, жёлтым песком и изумрудно-зелёными холмами.

У неё уже была куча морских пейзажей, которые она охотно продавала отдыхающим. Но вид с этого балкона отличался от того, что она привыкла рисовать, так как дом находился не в посёлке, а далеко на скале. Девушке приходилось добираться сюда на велосипеде около часа.

Помахав рукой чайке в небе, Вера зашла в дом и закрыла балкон. Сесть было не на что, во всём доме совершенно отсутствовала мебель, и она, опустившись на сверкающий паркетный пол, привалилась к стене.

Тишина и прохлада в доме, а также успешное завершение работы сделали своё дело, и девушка неожиданно задремала.

Сквозь сон она услышала голоса, которые вплелись в её быстротечный сон, и художница не сразу поняла, что находится здесь не одна.

Вера не успела подняться, как в помещение стремительно зашёл мужчина на вид от пятидесяти до шестидесяти лет и с удивлением уставился на гостью. А она будто приросла к полу под магическим взглядом его чёрных глаз.

В это время в комнате появился второй человек, который был значительно моложе первого, и тоже уставился на сидящую на полу растерянную художницу.

– Здрасьте, – первое, что пришло на ум, произнесла Вера и быстро вскочила на ноги.

– Ты кто? – внимательно разглядывая незнакомку, произнёс первый.

– Оганес, она раскрашивала здесь стены, я же тебе говорил, – недовольно произнёс второй и непроизвольно сделал странное движение губами, сначала вытянув их в трубочку, а затем растянув в тонкую линию.

Девушка в подтверждение его слов несколько раз кивнула головой и поинтересовалась, когда она может получить оставшийся гонорар.

Тот, кого назвали Оганесом, не спешил отпускать художницу, а неуловимо продолжал её рассматривать. Потом вскользь поинтересовался, не местная ли она. Вера кратко ответила: «Почти», – и быстро добавила, что приезжает сюда только на лето.

– Сегодня денег я тебе не дам, – по-хозяйски сказал Оганес. – Говоришь, раскрашивала у меня в доме стены. Хорошо, сначала я всё посмотрю, а потом решу, стоит ли тебе отдавать вторую половину.

Он перевёл взгляд на своего молодого помощника и добавил:

– Скажи охраннику, чтобы пропустил художницу завтра.

– Жду тебя в двенадцать, – бросил он на ходу девушке и скрылся за дверями гостиной.

«Вот это облом, – размышляла про себя Вера, прощаясь с охранником и выходя за ворота. – А с утра было столько планов. Завтра можно было бы приступить к замене окон в бабушкином доме. Старые скоро рассыпятся от дуновения ветра. А второй половины гонорара хватило бы на обновление крыши».

Из-за ветхости дома, Вера даже не брала на постой отдыхающих, чтобы они не разнесли окончательно то, что ещё крепко держалось.

«Надо было попросить оставшуюся часть гонорара ещё вчера, – продолжала корить себя художница, усердно крутя педали. – Этот криворотый Зафар теперь вряд ли отдаст всю обещанную сумму. Старому Оганесу могут не понравиться мои настенные дельфины в морской пучине и изящные яхты, стоящие на рейде в лучах закатного солнца. А уж про абстрактную ракушку-улитку и медуз с рыбками я даже боюсь теперь вспоминать».

Вера глубоко вздохнула и замедлила своё движение, давая отдохнуть ногам. Она вдруг вспомнила, как началось её знакомство с Зафаром полмесяца назад.

Художница пришла к лестнице городского пляжа в пять часов вечера, в это время обычно дневная часть отдыхающих покидала пляж, а вечерняя наполняла. Солнце ещё высоко стояло на небе, и народа на пляже, и на берегу было много. Люди уже присытились сувенирами из ракушек и пластмассы, поэтому с удовольствием подходили к миловидной девушке, продающей красивые морские пейзажи, которые легко умещались в чемоданах и стоили сравнительно недорого.

Вера копила деньги на ремонт дома, поэтому не гнушалась никакой работы. Она проводила мастер-классы по рисованию с отдыхающими и их детьми во всех прибрежных отелях и кафе. Это привлекало новых посетителей, поэтому хозяева не отказывали художнице в посещении заведений для проведения своих занятий.

К своим урокам Вера готовилась тщательно. В народе бытует мнение, что все художники немного небрежны, потому что, в основном, концентрируются на работе, а остальное их мало волнует.

Но Вере совсем не хотелось, чтобы о ней думали так же, поэтому она всегда придирчиво осматривала брюки или юбку, чтобы на них не было пятен от краски, а блузку или футболку сразу откладывала в стирку, если замечала на них пятна от пота. У неё было не так много украшений, но девушка умело их сочетала с выбранным нарядом.

Когда-то Вера прочитала, что идеальная речь художника придаёт его картинам дополнительный шик. Поэтому она оставляла в своём насыщенном графике работы время для чтения книг.

Когда к ней подошёл смуглый молодой человек и, прежде чем спросить, сделал движение губами, сначала в трубочку, а потом в линеечку, Вера напряглась. Но он очень миролюбиво поинтересовался, сможет ли она расписать стены в двухэтажном доме. Было бы странно, если бы художница ответила: «Нет!»

Её нисколько не насторожило, что она видела этого странно кривящего рот человека впервые. А он достал из барсетки конверт с пятьюдесятью тысячами рублей, и, протянув девушке, сказал, что дом находится у обрыва, и он предупредит охранника о её приходе.

Сначала Вера опешила. Да, она слышала немного об этом таинственном доме. Его построили давно, может, двадцать, а может, тридцать лет назад. Но, кто его хозяин, девушка не знала. Во-первых, дом находился далеко от посёлка и одиноко стоял на скале. А во-вторых, ходили слухи, что прежнего хозяина убили, сбросив его с обрыва, а его жена повесилась с горя.

Вера вспомнила, что однажды с местными пацанами и девчонками попыталась попасть на территорию того странного дома, чтобы нарвать спелой черешни, которая густо облепила раскидистые ветви, тяжело свисавшие с ограды.

Но высокий забор был сделан на славу, и им пришлось потрудиться, чтобы взобраться на него. Для этого они натаскали толстых длинных палок и приставили их к бетонной стене. Самый отважный Пашка с помощью ребят смог зацепиться за верхний край неприступного забора, но на этом его смелые попытки закончились, так как откуда-то появились бродячие собаки, поселившиеся на заброшенной территории, и ребятня, царапая о колючки терновника ноги и руки, бросилась прочь от страшного места.

• • •

На следующий день Вера всё-таки пригласила местного плотника Григория Ивановича, чтобы он оценил, во сколько ей обойдётся ремонт крыши. Дядя Гриша пользовался хорошей репутацией у жителей посёлка, так как грамотно подходил к работе и не наживался на односельчанах.

У него в подчинении была небольшая бригада, которая работала быстро и слаженно. Тех, кто, получив деньги, уходил в долгосрочный запой, Григорий увольнял сразу и без сожаления, потому что такие работники подставляли его со сроками и качеством работы. А он своей репутацией дорожил и, если честно, просто не любил алкашей, опохмеляющихся с утра трясущимися руками.

Григорий Иванович по-деловому осмотрел дом, полученный в наследство, и, почесав затылок, серьёзно сказал:

– Всё-таки умели раньше строить. Приятно видеть, что люди собирались здесь жить не только до конца своей жизни, а еще и потомкам что-то оставить. Видно, что фундамент подновляли около пяти-семи лет назад. А крыша и окна – это дело несложное. Думаю, и по оплате мы с тобой договоримся, так как я разрешаю некоторым клиентам вносить деньги за работу не сразу, а частями. Да и окна во всём доме сразу менять не советую. А только те, что выходят на дорогу. Согласна со мной, птаха?

Вера улыбнулась и одобрительно кивнула. Взглянув на время, она стала прощаться с мастером, потому что на часах было уже одиннадцать, а в двенадцать её ждали в доме на скале.

Девушка не любила опаздывать, поэтому, надев любимую красную шляпу с бантом в тон таких же по цвету брюк, заперла дом и взяла велосипед из сарая.

Она уже успела довезти его до калитки, как позвонила соседка тетя Капа, чтобы взять у неё взаймы пару трёхлитровых банок. Эти ненавистные Вере банки стояли везде: в сарае, в подвале и даже на чердаке. У соседей этого добра тоже было полно, поэтому они не изъявляли желания забрать их себе. Но иногда случалось, что, раздав соленья детям, те забывали вернуть пустую тару, и тогда соседи обращались к Вере, зная, что отказа не будет.

Девушка в сердцах чертыхнулась и, привалив велосипед к забору, вернулась обратно. Идти в дом, чтобы лезть в подвал не хотелось, поэтому она снова зашла в сарай, взяла с полки две пыльные банки и, поставив их на стол в беседке, быстро написала записку: «Я уехала по делам, банки можете забрать без отдачи».

Не теряя больше времени, Вера вышла на улицу и, вскочив на велосипед, быстро закрутила педалями.

Когда она выехала за пределы посёлка, её вдруг охватила навязчивая мысль, что раз ей пришлось вернуться, то удачи не будет. Она даже на время перестала крутить педали и подумала, что, наверно, денег ей не дадут или заплатят лишь символическую сумму. Девушка сморщила аккуратный носик и, тяжело вздохнув, прибавила ходу, потому что ехать ещё было далеко.

Когда за поворотом появился, теперь выглядевший не таким уж гостеприимным, дом, часы показывали начало первого. «Ничего страшного, – успокоила себя художница и вытерла пот с лица. – От моего опоздания никто не пострадал, тем более у хозяев дела идут полным ходом».

Вера неслучайно так подумала, потому что от дома в это время отъезжала большая машина-фургон с надписью «Доставим вашу мебель быстро и в любое место». Чуть поодаль стояла «Газель».

Девушка поздоровалась с охранником и удивилась, что это был не тот мужчина, которого она привыкла видеть каждый раз, когда приезжала, а совсем незнакомый. Он ей сразу не понравился, потому что с таким типом мужчин она старалась не связываться. Его почти сросшиеся брови и обжигающе чёрные глаза невольно заставляли поёжиться даже в жаркий день.

Вера оставила велосипед, как обычно, возле ворот и двинулась к высокому полукруглому крыльцу из бетона. Ей и раньше нравились красивые вазоны с многолетними бархотками, стоящие по бокам лестницы на прямоугольных постаментах. А сегодня она приятно удивилась, увидев декоративных бабочек на металлических стержнях, которые были воткнуты в землю. Из холла на крыльцо выходили два окна, располагающиеся по бокам входной двери. Девушка на мгновение замерла, потому что приняла фигуры далматинцев под окнами за настоящих собак.

В доме царило непривычное движение. Шестеро рабочих в зелёной спецодежде собирали и расставляли мебель. Они никак не отреагировали на приход молодой девушки, и Вере даже показалось, что они её игнорируют.

Это было довольно-таки странно, но тут художница увидела Оганеса и двинулась ему навстречу.

– Здравствуйте, мы с вами договаривались о встрече, – сказала она специально громко, чтобы перекричать стук молотка, визг шуруповёрта и скрежет передвигаемой мебели.

Оганес, не обращая на девушку внимания, что-то сказал рабочим и только потом посмотрел на гостью.

– Пойдём со мной, – бросил он на ходу и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Они зашли в комнату с балконом, где Вера подолгу любила стоять после росписи стен. С первого взгляда ей показалось, что раньше она никогда здесь не была.

Помещение сильно изменилось после того, как его наполнили шкафами и мягкой мебелью. Высокий потолок, по краям украшенный широким бордюром из полиуретана, тоже смотрелся по-другому, так как теперь из центра гипсового медальона свисала большая хрустальная люстра. Когда солнечные лучи попадали на огранённые подвески люстры, на светлой стене и потолке появлялись разноцветные радужные блики, создающие ощущение праздника и волшебства.

Через приоткрытую дверь балкона слышался шум моря, а порывы ветра, прилетавшие с берега, перебирали шторы и надували, как парус, лёгкий тюль.

Для завершения образа гостиной на полу лежал большой персидский ковёр бело-зелёных оттенков.

Вера, ещё не привыкнув к новому интерьеру, с удивлением посмотрела на Оганеса. А тот был настолько невозмутим и спокоен, что, казалось, не замечал явных перемен в доме.

Пролетавшая за окном чайка своим криком вернула художницу с небес на землю, и она, наконец, отмерла и тихо сказала:

– Я пришла за второй половиной обещанного гонорара.

Оганес, не глядя на девушку, почесал лоб и медленно произнёс:

– Я не могу отпустить тебя сегодня и расплатиться за работу, потому что… работа по оформлению дома не закончена. Зафар не посоветовался со мной, когда занялся тем, о чём не имеет понятия. Ты умеешь писать картины? – неожиданно спросил он.

– Да, у меня дома куча картин, – быстро ответила Вера.

– Я не имею в виду ту мазню, которой ты украсила мои стены, – начал злиться Оганес. – Я говорю о картинах и портретах, что висят в музеях.

Вера впала в ступор, потому что не знала, что ответить. В голове сразу пронеслась мысль, что ремонт крыши опять откладывается. Но язык в данной ситуации среагировал быстрее, чем мозг, и она неожиданно для себя сказала:

– Меня не интересуют ваши проблемы. Я выполнила свою работу, как договаривались, поэтому прошу заплатить мне то, что положено.

Оганес с удивлением впервые посмотрел девушке в глаза и, не повышая голоса, достаточно спокойно ответил:

– За настенную живопись Зафар уже расплатился с тобой. Думаю, что эти художества и гроша ломаного не стоят. Но, если ты хочешь получить в два раза больше, то тебе придётся остаться и следовать моим указаниям, а не своим фантазиям.

– Что значит остаться? – вспыхнула девушка.

Она не допускала мысли, что будет ночевать в чужом доме, а тем более в этом. После того, как в нём произошли разительные перемены, которые не соответствовали кошельку художницы, Вера перестала его любить. Её пугала вычурная дорогая обстановка. Она знала, как тяжело достаются деньги, поэтому с осторожностью общалась с людьми, которые запросто могли заплатить большую сумму за не всегда нужные или слишком дорогие вещи.

Обстановка её старенького дома была функциональной и в основном состояла из вещей, купленных ещё дедушкой и бабушкой.

Её мама Ида внесла свою лепту в обустройство дома тем, что накупила посуды, скатертей и разных покрывал на кровати и диваны. Она была большая «шмотница», как называл её дедушка, поэтому, покупая себе кофточки и платья, тоже старалась приукрасить и родительский дом.

Вера, в свою очередь, украсила родовое гнездо картинами и собрала хорошую библиотеку, которая размещалась на стеллаже в самой большой комнате, служащей гостиной.

Кроме гостиной в доме имелись ещё две комнаты, кухня, ванная и туалет. Застеклённая веранда служила Вере мастерской. Там всегда было много света и, к тому же, обзор на три стороны давал возможность быть в курсе того, что делалось во дворе, на улице и у соседей.

Порой Вера очень скучала по тем дням, когда её жизнь вращалась вокруг бумажных и обычных кукол, красивых новогодних нарядов и семейных чаепитий на веранде.

Художница снова вернулась из своих мыслей в дом на скале, нехотя отогнав воспоминания о любимом жилище.

Оганес заметил, что девушка колеблется и решил подсказать, что ей делать. Он ненавязчиво предложил Вере поработать здесь всего лишь неделю и написать пару портретов. Этот умудрённый жизнью мужчина понимал, что для молодой художницы деньги играют немаловажную роль, поэтому начал педалировать эту тему. Давным-давно один умный человек сказал, что дело не в деньгах, а в их количестве, поэтому он предложил девушке сто тысяч за два портрета.

Вера быстро посчитала в уме, что если эти деньги добавить к уже накопленным, то у неё даже кое-что останется на поездку в Грецию к маме. Она тряхнула густыми кудрявыми волосами и решила закрепить свой план по-деловому.

– Я согласна, но, чтобы мне работалось плодотворнее, переведите на мою карту всю сумму озвученного гонорара. Как только я увижу сообщение, что деньги лежат на моем счету, я немедленно приступлю к работе и даже постараюсь управиться раньше объявленного срока без добавления за это премиальных.

«А девочка не так уж проста, – то ли с удивлением, то ли с радостью подумал Оганес. – Строптивые всегда пользовались спросом, нежели рыдающие или сломленные».

– Договорились, – коротко ответил мужчина и велел ей идти в соседнюю комнату.

Когда Вера открыла дверь в помещение, которое раньше было закрыто, то её удивлению не было предела.

– Вот это да! – воскликнула она. – Они, что, даже не сомневались, что я сразу соглашусь?

Большая уютная комната скорее напоминала мастерскую художника, нежели просто спальню для гостей. Возле окна стоял мольберт, а на столе, напоминающем компьютерный, лежали кисточки разных размеров и мастей, палитра и тюбики с красками. В углу у стены стояли чистые холсты на подрамниках, рядом шкаф для одежды и возле двери кровать, перпендикулярно к стене.

Вера подошла к шкафу и открыла его. Её взору предстала женская одежда, необходимая для повседневной носки: халат, пара футболок, домашние шаровары и нижнее бельё. Самое странное, что вся одежда была абсолютно новая и соответствовала её размеру.

Девушка села на кровать. «Ничего не понимаю, – растерянно подумала она. – Может быть, это просто совпадение или…»

Она не успела закончить предложение, так как растрёпанные мысли прервал сигнал, оповещающий, что на телефон пришла СМСка. Художница открыла её и прочитала, что на счёт поступили деньги в количестве ста тысяч рублей.

«Может, я зря придумываю страсти на ровном месте. Стали бы мне платить такие большие деньги просто так? Сказано же, пожить здесь неделю и написать два портрета», – мысленно уговаривала себя Вера.

Правда, на душе всё равно было неспокойно, и она, встав с кровати, подошла к окну.

К сожалению, из её комнаты был виден только двор, а не любимое море, как из гостиной. Девушка переместилась к холстам и выбрала тот, что больше всего подходил для портрета. Поставив его на мольберт, она присела на краешек высокого табурета с удобной перекладиной для ног внизу.

Неожиданно Вера почувствовала, что нестерпимо хочет пить и оглянулась в поисках бутылки с водой. Не увидев ничего подходящего, девушка вышла в коридор и прошла в гостиную. Стук в доме уже прекратился, и Вера почувствовала себя комфортнее.

На диване в гостиной сидели Оганес с Зафаром и о чём-то тихо беседовали.

Увидев художницу, Оганес заулыбался и участливо спросил, всего ли хватает в выделенной для неё комнате. Веру немного смутил его вопрос, так как он дал ей понять, что нисколько не сомневался в её материальных затруднениях и последующем согласии на дополнительную работу.

Девушка решила также ответить Оганесу вопросом на вопрос:

– А если бы я не согласилась и ушла?

– Так ты же здесь, поэтому, к чему сейчас эти ненужные разговоры, – как-то уж слишком ласково произнёс Оганес.

– Комната очень хорошая, и в ней есть всё необходимое для работы, кроме воды, – уже спокойно сказала Вера.

Оганес с таким видом посмотрел на Зафара, что тот вскочил с дивана, как ужаленный, со словами:

– Сейчас всё исправлю.

Он вернулся буквально через несколько секунд с упаковкой полуторалитровых бутылок с водой, а маленькую – протянул художнице.

Вера быстро открутила пробку и жадно выпила половину. Она не поняла, почему в голове сразу исчезли все мысли, а тело ослабло и перестало ей подчиняться. Очень захотелось спать, и она безвольно упала на толстый персидский ковёр, выронив бутылочку.

Вера проснулась так же неожиданно, как заснула. Было темно. Очень хотелось пить. Девушка не сразу сообразила, что находится не у себя дома.

Резко встав, она снова села на кровать и опустила голову на колени, чтобы кровь прилила к голове, и исчез шум в ушах.

Через некоторое время Вера снова встала и подошла к двери, где был выключатель. Она щёлкнула кнопкой и на секунду зажмурилась от яркого света. Когда она открыла глаза, её удивлению не было предела. Возле шкафа стоял биотуалет! Вера дёрнула ручку двери и остолбенела. Дверь была закрыта на ключ.

«Значит, я нахожусь здесь не в качестве художницы, а как пленница, – подумала она. – Тогда зачем весь этот антураж? Ничего не понимаю. Но одно мне ясно точно – в бутылочке с водой было снотворное. Надо позвонить отцу, пусть приедет и разберётся с этим Оганесом».

Вера подошла к столу и недоумённо уставилась на то место, где раньше лежала её сумка.

«До чего же надо быть наивной, чтобы при закрытой двери рассчитывать на оставленный телефон», – пронеслось у неё в голове.

Девушка села на высокий стул перед мольбертом и беспомощно заплакала. Её пугало не то, что она так глупо оказалась в руках неизвестных людей, а что они собираются с ней сделать.

«Если меня хотят отдать на органы, то мне крышка, – думала она, размазывая горючие слёзы. – Понятно, что выбраться мне отсюда не дадут. Эти твари тоже не дураки и будут меня поить снотворным, чтобы со мной было меньше хлопот».

Вера посмотрела на люстру под потолком и испугалась, что на свет к ней могут прийти. Она быстро вскочила со стула и метнулась к выключателю.

Затем девушка осторожно подошла к окну. Темнота и тёплый воздух из приоткрытого окна немного успокоили её. Этот наблюдательный пункт был единственным местом, который мысленно давал свободу.

Как же ей хотелось в данный момент превратиться в птицу и улететь прочь из этого страшного дома. Она открыла створку окна и посмотрела вниз. Желания прыгать со второго этажа на тротуарную плитку не было, и она снова прикрыла окно.

Вера не знала, который час, но могла предположить, что сейчас три или четыре часа ночи.

Она бессмысленно походила по комнате. Глаза давно привыкли к темноте, и девушка могла отчётливо различать предметы, окружавшие её, благодаря фонарю, установленному у забора. На тумбочке у кровати стояла бутылка с водой. Девушка решила открыть её. Когда крышка щёлкнула не сразу, Вера вспомнила, что маленькая бутылочка в гостиной открылась без затруднений.

– Вот гад! – неожиданно вслух произнесла она.

Эти нелицеприятные слова относились к Зафару, который предложил ей выпить воду с подсыпанным снотворным. Вера неуверенно посмотрела на бутылку в руке и набрала воду в рот. Потом прополоскала горло и выплюнула в биотуалет.

«Если в воде есть снотворное, меня снова потянет в сон», – подумала она и стала ждать.

Но прошло время, и ночная тьма начала слегка рассеиваться. Веру не тянуло в сон, и тогда она сделала несколько больших глотков. Это было настолько кстати, что, утолив мучавшую её жажду, девушка облегчённо вздохнула и слегка улыбнулась.

«Надо находить приятные моменты даже там, где их просто не может быть», – машинально подумала она.

Художница перетащила мольберт со стулом к самому окну, взяла краски с кисточками и уставилась на открывшийся её взору утренний пейзаж. Потом, не теряя времени, она принялась рисовать то, что видела в предрассветной утренней дымке: деревья за забором с пышной зелёной листвой и небо – сначала серое, а потом просыпающееся – с первыми лучами солнца.

Девушка просидела за этим занятием достаточно долго, пока не услышала шаги в коридоре. Эти осторожные небыстрые шаги внезапно рассыпали в пыль её уверенность, появившуюся у неё, как только она начала рисовать.

Вера быстро поставила холст с рисунком в угол комнаты и легла на кровать. Если бы не вынужденное заточение, она бы испытала приятную усталость и блаженство от того, что можно было расслабиться и отдохнуть после работы. Но чувство тревоги и неизвестность сильно мешали полноценному релаксу.

Шаги затихли возле её двери. Девушке показалось, что невидимые пальцы сдавили её виски.

«Только, пожалуйста, не кричи!» – мысленно приказала она себе, вцепившись пальцами в покрывало. Невидимый человек постоял ещё несколько секунд за дверью и тихо удалился. От напряжения Вера вспотела. Запах пота был настолько отвратительным, что она подумала, так может пахнуть только страх.

Ванная комната с туалетом находились в конце коридора. Когда Вера расписывала стены, то заходила туда помыть кисточки и руки после работы.

Так как основное здание дома строилось ещё в советское время, то бывшему хозяину даже в голову не пришло провести канализацию и водопроводные трубы в каждую спальню. А их было четыре в этом коридоре.

12 След.

Дырявая ловушка

С этой книгой читают

Другие книги автора