Невеста Степи

5

Елена поднялась на дрожащие ноги. Сердце девушки, подпрыгнув до горла, кажется, там и застряло. По крайней мере именно так чувствовала Елена – его сильные удары волнами разносились по её горлу, отчего мыслить спокойно и ровно дышать становилось все труднее. Гумерхан шагнул в юрту, и у принцессы закружилась голова от охватившего её волнения. Мужчина, устремив взгляд на невесту, улыбнулся.

Елена, глядя во все глаза на будущего мужа, не могла отвести взор в сторону. Гумерхан-бек был ослепительно красив. Его вьющиеся, черные волосы поблескивали от благовоний, лицо – без единого изъяна, лучилось довольством и было обращено к девушке так, будто она была единственной женщиной во всем мире. Одетый в черный, парчовый кафтан, рукава и горловина которого были вышиты золотой нитью, в бархатных туфлях с загнутыми носами, Гумерхан выглядел восточным принцем, прибывшим за своей принцессой. И в тот момент, когда мужчина протянул Елене ладонь, девушка уже не помнила ни о том, что у Гумерхана была не самая доброжелательная мать, ни о том, что у него имелись еще четыре жены – красавицы. Все это померкло, стоило только смуглым пальцам обвить нежную руку византийской принцессы.

Они не спеша вышли из юрты. Удивительно яркое утреннее солнце поднималось над серым, с серебристыми отблесками, небом. Было тихо – ни ветра, ни даже намека на его легкое дуновение. Выстроившиеся в коридор воины, женщины в своих лучших нарядах (среди которых были и жены Гумерхана), слуги – все они стали молчаливыми свидетелями свадебного обряда.

Там, впереди, невесту и жениха, ожидал невысокий мужчина, облаченный, в сшитые меж собой, шкуры лис. Его морщинистое лицо чем – то напоминало высушенную желтую виноградину. Раскосые глаза незнакомца, меж тем, выражали затаенную хитрость. Теряясь в догадках, какое именно отношение этот странный человек имеет к свадебному торжеству, Елена продолжала украдкой разглядывать его.

Завидев приближающихся жениха и невесту, мужчина, вскинув руку с бубном, начал ритмично ударять в него и выкрикивать непонятные слова.

«Вероятно, это – шаман», – обожгло разум Елены. Она, ощущая досаду и протест от того, что её будущий муж исповедовал тенгрианство, теперь едва передвигала ногами. Но, как бы не старалась девушка отстрочить время, спустя минуты, она и Гумерхан остановились возле алтаря.

Шаман, закончив бить в бубен, устремил на Елену и Гумерхана затуманенный взгляд. Создавалось впечатление, будто он находится в каком-то забытье или трансе. Взяв девушку и мужчину за руки, шаман принялся шептать слова. Совсем скоро шепот перерос чуть ли не в крик. Елена, чувствуя на своей ладони крючковатые, желтые пальцы шамана с длинными, толстыми ногтями, сдерживалась от того, чтобы не скинуть их – столь противным было его прикосновение.

Она стояла и пыталась понять, что именно говорит шаман. А там, в глубине её души, проносились другие слова – которые было принято говорить на родине Елены, в Византии. Слова о верности, обещании быть рядом в здравии и болезни. Было хотя бы что-то подобное в речи шамана?

Елена не могла знать. Глаза её наполнились слезами – вдруг, невыносимо сильно девушке захотелось очутиться во дворце, у себя в спальне. Сердце её заныло от тоски по родным, и особенно – по матери. Кругом были чужие лица. И сейчас так не хватало её доброго взгляда и ласкового слова…

Как-то внезапно, шаман перестал сотрясать воздух своими криками. Отпустив руки Гумерхана и Елены, мужчина дважды ударил в бубен. И следом – раздались веселые, громкие голоса воинов. И только когда Гумерхан зычно крикнул им в ответ, лишь тогда до Елены дошло. Случилось. Теперь она – жена Гумерхан-бека.

– Да начнется пир! – крепко обхватывая запястье Елены, громогласно заявил Гумерхан. Его красивое лицо сияло от радости. Гумерхана можно было понять – ведь Елена была новой женой, и, значит, её чрево могло понести от него ребенка. А еще, девушка была хороша собой, и мужчина живо рисовал в своем воображении, как проведет с ней ночь. Но это – позже! Сперва – пир!

Мужчины расселись полукругом возле одного костра, а женщины, на удалении от них, возле другого. С довольной улыбкой Гумерхан-бек принимал подношения от своих подданных и воинов. Елене так же дарили подарки – отрезы тканей, посуду, браслеты… Все эти дары девушка принимала с робкой улыбкой. Сердце новоиспеченной жены дрожало от осознания случившегося, и того, что случится совсем скоро. На неё, с понимающими улыбками и иногда едкими усмешками, поглядывали другие женщины. Всякая невеста тревожится перед первой брачной ночью. И эта византийская принцесса не была исключением.

Мать Гумерхана-бека сидела меж двух этих костров, как и полагало женщине её статуса, на возвышении – этаком подобии трона, обитым бархатными подушками. Чимэг-хатун, попивая из золотого кубка, молчаливо наблюдала за свадебным пиром. В голове свекрови крутился единственный вопрос – сможет ли эта чужеземка родить наследника для её единственного, столь горячо любимого сына?

Елена, поблагодарив одну из женщин за подарок – отрез полупрозрачной, невесомой вуали, окинула взглядом лагерь. Глаза её искали Гумерхана. Но муж девушки, занятый распитием византийского вина, которое прислали вместе с приданым Елены, был слишком занят, чтобы обратить внимание на свою молодую жену. Немного раздосадованная, девушка отвела взор в сторону – и встретилась с темными глазами Чимэг-хатун. Та смотрела на невестку так, словно разбирала её на косточки. Елена, сглотнув, опустила взор вниз. Там, на серебряном подносе лежало угощение – сладости, лепешки, посыпанные кунжутом, пюреобразная, красно-оранжевого цвета, похлебка, яблоки, орехи… Девушка несмело поднесла к губам половинку грецкого ореха. Внезапно, солнечный свет, что секундами ранее, освещал собой мир, стал меркнуть.

«Неужели тучи так быстро налетели? Но как, в такой безветренный день?» – пронеслось в голове Елены, когда она подняла глаза на небо. Увиденное не сразу достигло разума и понимания девушки. Потому как солнечный диск почти полностью скрылся за темным кругом. Девушка испуганно замерла. В голове её лихорадочно искался ответ на это непонятное явление. Наконец, в памяти всплыли труды Геродота, писавшего что Фалес Милетский, математик и астроном, рассчитал появление солнечного затмения над Малой Азией. Стало быть, именно оно сегодня тоже случилось.

– Это Небо радуется моему будущему сыну! – заметив, как напугались его подданные, громко заявил Гумерхан. Наполнив кубок вином, он залпом осушил его и рассмеялся – счастливо, словно желаемое уже свершилось.

Люди, настороженно обменявшись взглядами, все же, решили довериться словам своего бека. Кто, как не их господин лучше знает? Послышались веселые голоса, горловые песни. А солнце все еще продолжало пребывать во мраке.

«Это знак. Что-то случится,» – душой, ощутила Елена. Она огляделась по сторонам – почувствовал ли кто-либо еще подобное? Но нет. Улыбки сияли на чужих лицах. Вино лилось рекой, слуги приносили всё новые угощения. Все погрузились в праздник.

И, несмотря на охватившее всех веселье, Елена не могла избавиться от предчувствия. Она не понимала, что оно несло с собой – благо или зло. Но девушка была уверена в одном – оно непременно случится. Это чувство не убавилось и тогда, когда солнце вновь одарило всех своими лучами. Ни танцы, ни горловые пения, ничего не могло переменить, заглушить это, пробирающее до странной дрожи, предчувствие.

Как на иголках, до самого вечера, просидела Елена на своем месте. Когда же настал черед идти в юрту, девушка спешно покинула праздник. Ей хотелось хотя бы несколько минут побыть одной.

– Когда будешь готова, придешь к нему с распущенными волосами, – произнесла Чимэг-хатун, перед тем, как Елена зашла в свою юрту.

– Хорошо, – кротко ответила девушка. Чимэг-хатун сжала локоть невестки и прошипела:

– И не смей плакать!

Елена побледнела от услышанного. Плакать?

– Не буду, – вырывая руку из пальцев женщины, выдохнула девушка.

В юрте Елену встретили её верные служанки. Они, освободив девушку от одежды, помогли ей нарядиться в длинную, алую рубаху. Белый цвет, что был принят в Византии, здесь считался траурным – и потому одежда для первой брачной ночи была алого оттенка. Заметив, как дрожит молодая госпожа, служанки начали успокаивать её. Ирина, распустив золотистые волосы Елены, стала медленно расчесывать их. Мария принялась растирать заледеневшие ладони девушки, а Ольга – тихо напевать одну из колыбелей.

Слушая её голос, Елена еще больше ощущала тоску по родному дому. Сомкнув веки, девушка представила себя во дворце. Она понимала – все это иллюзия, но как же хотелось остаться в ней! Сколько Елена просидела так, она не помнила. Будь её воля, она бы слушала и слушала тихий голос Ольги. Но Мария, ласково обратившись к госпоже, пробудила её от мечтаний:

– Госпожа моя, не пора ли вам пойти в юрту вашего мужа?

Елена, вздрогнув, распахнула глаза.

– Пора, – слетело с её губ. Боясь показаться трусихой, девушка, поблагодарив служанок, торопливо пошла к выходу из шатра. Прохладный ветерок, гуляющий по ночной степи, мягко коснулся золотистых прядей Елены. Она, вздохнув, сжала ладони и поспешила в сторону юрты Гумерхан-бека.

Пока Елена шла, она неустанно повторяла молитву. Наконец, преодолев расстояние до юрты мужа, девушка нерешительно застыла возле её входа. Воины, что стояли там, почтительно склонили головы вниз и сдвинули полог так, чтобы молодая госпожа могла пройти внутрь. Сделав шаг, Елена окинула юрту внимательным взглядом. Где же Гумерхан?

Мягкий свет лампадок деликатно освещал собой внутреннее убранство. Пол устилали персидские ковры, вдоль стены выстроились сундук, а чуть дальше виднелось ложе. Именно туда и направилась Елена. Заметив лежащего на нем мужа, девушка почувствовала тревогу. Почему он не встречает её? Или таков обычай?

– Гумерхан, – ласково позвала она.

Гумерхан не откликнулся. Сердце Елены учащенно забарабанило в груди. Девушка, затаив дыхание, наклонилась к мужу. Она вздохнула. Сперва, её нос уловил зловонный аромат, исходящий от него, затем, взгляд Елены зацепился за кувшин с вином, а когда она, осмелившись, попыталась повернуть мужу, глазам её предстала ужасающая картина – Гумерхан, захлебнувшись в собственных рвотных массах, уже не дышал…

Елена смотрела на лицо Гумерхана, на его закатившиеся глаза, на странную, уродливую гримасу, и не верила тому, что видит. Она напряженно глядела, ожидая, что бек издаст вздох. Но Гумерхан не подавал никаких признаков жизни. И уже не оставалось никаких сомнений, что он был мертв. Однако Елена не желала верить в это. Нет! Это страшный сон! И совсем скоро она пробудится от него!

Но время шло. Приглушенные голоса, доносившиеся снаружи, прохладный ветерок, стелющийся по полу и обвивавший обнаженные стопы Елены, зловонный запах, распространяющийся по юрте, все говорило о том, что случившееся – реальность. Страшная, пробирающая до дрожи и тошноты, реальность.

И только когда осознание – что Гумерхан на самом деле умер – яркой вспышкой обожгло разум Елены, лишь только тогда она закричала – громко, так, что казалось легкие вот-вот разорвет от силы её крика.

– Помогите! Помогите!

Елена, путаясь в подоле своего ночного наряда, ринулась к выходу. Столкнувшись с настороженными взглядами воинов, девушка, указав в сторону юрты, обреченно выдохнула:

– Гумерхан-бек! Он мертв!

Два воина ворвались в юрту, другие – что охраняли соседние юрты, издали какой-то клич, и спустя секунды из своих жилищ стали выбегать мужчины. Они, на ходу одеваясь, спешили к юрте своего господина. А Елена, напуганная, не понимающая, что делать, продолжала стоять возле входа в главную юрту. Ей казалось, что прошло больше часа, пока она, дрожа на ветру, наблюдала за проносящимися мимо воинами. На самом же деле прошло всего несколько минут.

– Возьмите её под стражу! – раздался зычный голос Чимэг-хатун. Она, удивляя своей прытью, торопливо шла в сторону юрты. Лицо свекрови было напряженным. Метнув злой взгляд в сторону Елены, женщина скрылась в юрте. Не прошло и минуты, как послышался протяжный крик Чимэг. Она кричала так, что на коже девушки поднялись мелкие волоски – столь пронзительным был голос женщины.

Через секунды из юрты вышел один из воинов. Вскинув голову, Елена узнала в нём Караши – того самого мужчину, что сопровождал её до лагеря Гумерхана. Воин, схватив девушку за локоть, поволок её внутрь. Елена, пораженная такой открытой враждебностью, непонимающе смотрела то на Караши, то на других воинов, что встречались ей на пути. Их темные глаза выражали ненависть.

Но почему? Что она, Елена, сделала?

Ответ пришел почти сразу. Звонкая, обжигающая пощечина от Чимэг свалила Елену с ног. Девушка, упав на бок, дрожащими пальцами дотронулась до пылающей щеки. Устремив напуганный взгляд в сторону Чимэг-хатун, Елена вопросила:

– За что?

– И ты спрашиваешь? – Чимэг пнула девушку под бок, и она свернулась в клубок от боли. Мать Гумерхана продолжала наступать:

– Это ты убила моего сына!

– Убила? – Елена, пытаясь спастись от носка сапога, стала отползать в сторону. Пальцы её судорожно пытались ухватиться за толстый ворс ковра. – Как я могла убить его? Когда я пришла, Гумерхан был уже мертв!

Очередной удар сапогом заставил девушку замолчать.

– Не смей произносить его имя, проклятая! Это ты его убила! Ты! – не унималась Чимэг, нанося еще один удар. – Вино, что прислал твой отец, было наверняка отравлено!

Сквозь пелену боли Елена начала улавливать смысл услышанного. Сейчас её не пугала собственная участь. Куда больше она переживала о том, какие последствия повлечет за собой обвинение в том, что виноват её отец.

Война. Гибель народа. Падение Константинополя…

– Оно не было отравленным! – готовясь к очередному удару, произнесла Елена. – Мой отец хотел мира, а не войны.

Но Чимэг, охваченная горем, не слышала Елены. Матери Гумерхана нужно было найти виновного в гибели её любимого сына, и она нашла его в лице Елены. Словно не зная о том, что Гумерхан последние шесть лет любил напиваться, и делал это с завидной регулярностью, Чимэг не желала соглашаться с очевидной вещью. Её единственный сын умер не от отравленного вина, а из-за своего пьянства.

– Вытащите её в центр лагеря, – сверля перепуганное лицо Елены, приказала Чимэг. – Привяжите к столбу. Пусть все видят ту, из-за которой умер мой сын! Мой Гумерхан!

Мужские руки бесцеремонно подхватили Елену под руки. Она уже не очень понимала, что происходит. Глаза, затуманенные болью, плохо ориентировались в пространстве. Страх, надежно вцепившись в сердце девушки, не позволял ей нормально дышать. Пока её волокли в центр лагеря, Елена ощущала, как колючки, камни, ветки, то и дело хватаются за её платье новобрачной. С каким-то странным равнодушием девушка обнаружила, что местами, этот наряд порвался, и теперь часть её ноги была видна другим людям.

Елене было все равно.

Девушке было все равно, когда её, как соломенную куклу, привязывали к деревянному столбу, тому самому, что этим утром был свадебным алтарем. Веревки беспощадно впились в нежную кожу запястий, и Елена, удивленная этим, вскинула голову. Девушка укоризненно посмотрела в лицо одного из воинов. Тот, пораженный силой её взгляда, отвел взор в сторону и пробурчал:

– Прости, госпожа. Таков приказ главной хатун.

– А мои служанки? – выдохнула Елена. Сердце её сжалось от страха за них.

Воин промолчал. Но и в его молчании был ответ. Девушка поняла, что участь её служанок будет тоже незавидной.

«Господи, – взмолилась Елена, запрокинув голову наверх, так, чтобы её слезы не покатились из глаз, – если мне суждено умереть, пусть это случится быстро. Но молю Тебя, сжалься над моими служанками».

Когда воины оставили её, Елена начала готовиться к неизбежному. Как это случится? Что собралась сделать с ней Чимэг? Судя по её злости, женщина намеревалась подвергнуть девушку пыткам… От понимания этого у Елены задрожали ноги. Она, пытаясь приободрить себя, принялась вспоминать истории великих мучеников, умерших за свою веру. Вспомнилась история о чернокожем рабе, которые едва не погиб под раскаленным солнцем от беспощадных ударов плетьми, и все же, он был спасен…

Спасут ли её?

Елена сомневалась в этом.

Хватит ли у неё стойкости, чтобы не молить о пощаде?

Она хотела бы верить, что да.

Там, вдали у главной юрты, верные воины Гумерхана выносили на носилках своего господина. Рядом, завывая, шла Чимэг. На её вой из других жилищ выбежали жены бека. Они, облаченные в траурные, белые одежды, словно тени, двигались за похоронной процессией.

Воздух наполнился скорбью. Елена, с ноющим сердцем, смотрела вслед удаляющимся носилкам. Там, на них, покоился Гумерхан…

Любила ли она его? Еще нет. Но, тем не менее, смерть Гумерхана стала трагедией для девушки. Несмотря ни на что, Елена не желала гибели мужу.

А потом, все изменилось.

Подобно горящим кометам, на юрты стали сыпаться огненные стрелы. Через мгновение жилища, что шли по дальнему кругу, начали пожираться жадными языками пламени. Люди, до этой секунды погруженные в похоронный обряд, непонимающими взглядами искали причины случившегося. А когда нашли – бросились к своим коням. В лагере началась паника. А стрелы, меж тем, продолжали атаковать.

Черный дым окутывал все пространство. Добрался он и до Елены. Она, закашлявшись, пыталась разглядеть хотя бы что-то через густой туман гари. Но тщетно. Казалось, весь мир погрузился во мрак. Изредка, сквозь дым проглядывались яркие вспышки стрел. Тогда, Елена цеплялась взглядом за них. А потом – вновь тьма окутывала её.

Где-то поблизости раздавалось цоканье копыт, мужские голоса, звуки сталкиваемой стали, а потом – крики. Один из всадников мелькнул совсем рядом – а потом исчез, поглощенный удушающим мраком. Ощущая, как силы покидают её, Елена стала сползать по столбу, все ниже. По щекам девушки текли слезы, грудь раздирало от желания глотнуть чистого воздуха. Еще одна яркая стрела, опустившаяся поблизости – и это было последнее, что увидела Елена, перед тем, как потерять сознание.

6

Елена с трудом приоткрыла тяжелые веки. Яркий, солнечный свет обжег ей глаза, и девушка спешно сомкнула их. Ощущая сдавленность в груди, Елена, приглушенно застонав, попыталась перевернуться с живота на бок. Чьи-то пальцы аккуратно придержали девушку. Над её головой раздался ласковый женский голос:

– Госпожа, все хорошо.

В этот раз Елена заставила себя открыть глаза, и взору её предстала, склонившаяся над ней, Мария. Голубые глаза служанки блестели от слез, вызванных чувством облегчения.

– Мария, – Елена слабо улыбнулась и, нащупав ладонь служанки, сжала её. – А где Ирина и Ольга?

– В другой телеге.

– Телеге? – переспросила Елена, окидывая пространство вокруг затуманенным взором. Небо двигалось, рядом, поднимая вокруг себя облака пыли, проезжали телеги и всадники. В памяти девушки начали всплывать картинки вчерашнего дня. Последнее, что помнила Елена – черный мрак, окутывающий её.

– Как я здесь оказалась? – вопросила девушка.

– Так же, как и другие женщины. Воины, что напали на лагерь ночью, перебили всех мужчин, а всех женщин взяли в плен.

– В плен? – по лицу Елены скользнул ужас.

– Да, госпожа. Даже Чимэг – и та в плену.

Елена сглотнула. Горечь разлилась по груди, и девушка закашлялась. Мария, наклонившись, достала из угла телеги бурдюк.

– Попейте, госпожа, я приберегла для вас воды.

– Спасибо, – тронутая заботой служанки, прошептала Елена. Она сделала несколько глоточков. Вода показалась девушке удивительно сладкой, и хотелось пить еще и еще. Но Елена, понимая, что, возможно, это – единственный запас воды для всех, остановилась.

И все же, несколько глотков благотворно подействовало на Елену. В ушах перестало звенеть, и, кажется, появились силы для того, чтобы сесть. Как только Елена сделала это, она увидела то, что прежде было скрыто от её взора.

Бесконечно длинный караван тянулся до самого горизонта. Десятки телег, нагруженных вещами, сундуками и женщинами, всадники, ведущие под узды еще несколько лошадей, верблюды, казавшиеся Елене сейчас огромными великанами…

– Кто эти люди? – озвучила свой тревожащий вопрос девушка.

– Не знаю, госпожа, – Мария нахмурилась, – я ведь так же, как и вы, не понимаю их языка.

Елена, обняв себя за плечи, устремила взор в сторону горизонта. Там, в серо-голубом небе растворялись всадники. Странное чувство сжало сердце девушки. Оно перекликалось с тем предчувствием, что посещало Елену накануне. И она все еще не понимала, что это значит для неё. Около получаса, в поисках ответа, девушка разглядывала линию горизонта. В голове проносились десятки мыслей. Елена думала о доме, она размышляла о своем умершем муже, о наказании, которое так и не настигло её. Ей даровали отсрочку? Или она была освобождена от него?

Наконец, оторвав взор от бесконечной дали, Елена перевела внимание на тех женщин, что вместе с ней ехали в телеге. Заскользив взором по их усталым, напуганным лицам, девушка искала среди них знакомые. Но нет. Ни одной из жен Гумерхана не было здесь. Вероятно, эти женщины были служанками своих богатых господ. На них были простые, темные платья и скромные, не бросающиеся в глаза, украшения. Прижавшись плечом к плечу, сестры по несчастью, отсутствующими взглядами смотрели прямо перед собой.

– Мы давно в пути? – не желая привлекать к себе внимание, еле слышно спросила Елена.

– Часть ночи, утро и половину дня, – Мария окинула госпожу внимательным взглядом. Выглядела та неважно – она была белая, как полотно, синие тени пролегли под глазами. Порванное платье и синяки, проглядывающие сквозь его вырез, молчаливо свидетельствовали о том, какой тяжелой была ночь для Елены. Мария с трудом сдерживала слезы. Какое счастье, что именно в эту телегу, где уже была она, привезли госпожу! Страшно подумать, что было бы, окажись Елена в обществе Чимэг! Та бы сделала все, чтобы девушка не выжила. Мария не сомневалась в этом. Она ведь была свидетелем той ужасающей сцены, когда её благородную госпожу, словно рабыню, поволокли по лагерю. Глядя ей вслед, Мария захлебывалась от слез, и ничего не могла сделать – воины уже взяли её и других служанок под охрану.

– Госпожа, это тот самый воин, – прошептала Мария, заметив, как в сторону телеги приближаются два всадника, один из которых этой ночью привез Елену.

Византийская принцесса, поджав под себя ноги, спешно спрятала их под подол, складывая его так, чтобы не было видно дыр на нем. Как раз в этот момент рядом с телегой поравнялись два всадника. Один из них, что был ближе, окинул Елену заинтересованным взглядом. Девушка, смущенная вниманием, опустила глаза вниз. Длинные ресницы задрожали, в груди, от испуга, учащенно забилось сердце. Что ему нужно?

Всадник что-то сказал, но Елена не поняла ни слова. Ехавший рядом с ним мужчина обратился к Марии:

– Мы скоро будем делать привал. Мы привезем вам еды и воды.

Мария, удивленная таким отношением, вскинула брови. Мужчина чуть улыбнулся и добавил:

– Я принесу для тебя свежих яблок.

Елена, наблюдавшая за разворачивающейся на её глазах картиной, тоже испытала удивление – она и не думала, что кто-то из этих воинов способен на проявление заботы. И все же, сейчас, когда они так нуждались в защите, это был не самый плохой вариант.

Спустя четверть часа караван начал замедлять ход, и совсем скоро он остановился. Облако пыли некоторое время витало в воздухе, отчего дышалось тяжело, и было плохо видно. Когда же, пыль осела, Елена заметила вокруг себя десятки людей – мужчины, группы женщин… Эти женщины испуганно поглядывали куда-то в сторону, а затем отворачивали свои лица.

Что они там увидели? Любопытство зацарапало грудь Елены, и девушка, встав на ноги, тоже посмотрела в ту сторону.

– Госпожа, – Мария дернула Елену за рукав. Та обернулась и вопрошающе посмотрела на служанку. Глаза Марии округлились, а с губ сорвалось:

– Госпожа, вам лучше сесть на место.

– Почему? – все же, Елена, послушавшись совета служанки, снова села.

Мария, собралось было, ответить, но, завидев проходящих мимо мужчин, сдержалась. Елена, проследив за взглядом служанки, осторожно подняла глаза. Там, посреди коридора из людей и телег, шли три воина. Они что-то обсуждали меж собой. Их походка, жесты – все излучало уверенность людей, которые являлись хозяевами всего, что было здесь.

Мужчины то и дело останавливались возле групп женщин. Внимательно разглядывая их лица, один из воинов, тот, что шел посередине, отдавал приказы слугам. Когда эти мужчины двинулись в сторону телеги, где расположилась Елена, девушка заметила, как хромал один из воинов – тот самый, что командовал людьми.

– Хромец, – прошептала Мария. Прошептала так, словно произнесла имя дьявола. Елена, чувствуя, как у неё засосало под ложечкой, нервно переплела меж собой пальцы. Она, боясь поднять взгляд, смотрела теперь только вниз.

– Византийская принцесса, мой господин, – донеслось до слуха Елены, – говорят, в первую брачную ночь она отравила мужа вином.

– Византийская принцесса, ты отравила своего мужа? – голос, отдающий властным спокойствием, заставил Елену вздрогнуть и поднять глаза.

Воин, что был в середине, испытывающее глядел на девушку. Черные волосы, лицо, не выражающее никаких эмоций, и глаза – темные, но точно не черные. Вот каким было первое впечатление Елены.

– Я не убивала его, – пересохшими губами промолвила девушка. Сказала, а у самой сердце от страха забилось часто-часто. А затем замерло, ожидая приговора. Елена перестала дышать.

Странно, но её ответ удовлетворил воина. Он, кивнув головой, обратился к слугам:

– Женщин нужно напоить и накормить.

Более ничего не добавляя, хромец, вместе со своими спутниками, пошел дальше – к следующим телегам.

И только лишь тогда Елена, наконец, сделала вздох. Воздух обжег ей легкие, и девушка закашлялась. Мария, подоспев, протянула госпоже бурдюк.

– Госпожа моя, он вам поверил, – изумленно прошептала служанка.

– Возможно ли такое? – Елена нахмурилась, разглядывая спины мужчин.

– Кто знает? – Мария обняла госпожу за плечи.

Вскоре слуги принесли обещанный обед – вяленое мясо, лепешки, посыпанные кунжутом, и другие, пропитанные медом, ячменные лепешки. Женщины поровну разделили меж собой еду и принялись обедать. С небывалым аппетитом Елена накинулась на лепешки – они были такими воздушными, тесто таяло на языке, и казалось сейчас девушке самой лучшей пищей в мире. Вдоволь насытившись, византийская принцесса вместе со своей верной служанкой выбрались из телеги, чтобы немного размять ноги.

С досадой в груди Елена поняла, что с огромным усилием передвигает ногами. Они были такими слабыми! К довершение всему, напоминая о недавних ударах жестокой Чимэг, тупой болью отдавало в ребрах. Стиснув зубы, девушка заставила себя идти. Вот так, шаг за шагом, она преодолевала расстояние. Пока Елена шла, в голове её обрисовывались мысли. Ей нужно было жить. Хотя бы для того, чтобы убедить главнокомандующего этой армии, что она не имеет никакого отношения к смерти Гумерхана. Да, этот хромец принял её ответ. Но он еще не сказал прилюдно, что она, Елена, невиновна. И, значит, риск того, что случившееся может стать причиной войны с Византией, оставался.

Погруженная в собственные мысли, девушка не сразу заметила, как к ней и Марии подошли два воина – те самые, что совсем недавно подъезжали к телеге верхом на лошадях.

– Шахрух, – вставая напротив Елены, произнес воин. Его черные глаза одобрительно блеснули. Он, указав в сторону девушки, добавил:

– Елена.

– Это он спас вас, госпожа, – зашептала Мария. Она, стараясь не смотреть на спутника Шахруха, делала вид, что разглядывает собственные ладони.

– Благодарю, Шахрух, – произнесла Елена. Мужчина растянул губы в улыбке. Девушка сглотнула. Неужели он имеет на неё виды? Нет, Шахрух не был противен ей, просто теперь, после случившегося, каждый мужчина вызывал у Елены страх.

– Яблоки, – воин, что был с Шахрухом, протянул Марии три румяных, блестящих яблока.

Мария, смутившись, не знала, что делать.

– Возьми, – вкладывая в её ладони яблоки, настойчиво сказал мужчина. И она взяла, и даже улыбнулась ему – робко, нежно.

– Я – Мансур, – добавил воин, окидывая Марию задумчивым взглядом. – Перед сном я принесу еще. Идем, Шахрух.

Когда мужчины ушли, Мария, улыбаясь, протянула Елене все яблоки. Та взяла только одно, самое маленькое.

– Спасибо, – Елена надкусила яблоко. Сладкий сок наполнил её рот, и девушка довольно зажмурилась. – Сладкие, как дома!

Мария, засмеявшись, тоже начала есть сладкий плод. Появление Мансура стало для неё приятной неожиданностью. Нет, она, конечно же, не влюбилась в него, и все же… Этот воин сумел сделать так, что она обрадовалась.

Мысли Елены отличались от мыслей Марии. Медленно передвигая ногами, девушка скользила взглядом по лагерю. Она искала Ольгу и Ирину. Увы, кругом были чужие лица. Будь у неё сил побольше, Елена непременно пошла бы дальше, чтобы найти своих служанок. Живы ли они? Накормили ли их? Сердце ныло от понимания того, что сейчас она ничего не может сделать для них.

Где-то там, вдали, послышалось оживление. Елена, обернувшись, послала взгляд в сторону источника звука. Воины кричали, голоса их выражали почтение и восхищение.

«Эмир, Эмир», – повторяли мужчины. Наконец, взор византийской принцессы зацепился за всадника, который верхом на коне, промчался рядом. Это был тот самый хромец.

«Так вот, как его зовут», – мелькнуло в голове девушки. Мелькнуло – и тут же исчезло. Утомленная, она побрела обратно к телеге. Теперь хотелось лишь одно – лечь поудобнее и заснуть. Может быть, в следующий раз, когда она проснется, её тело будет более сильным, а боль, наоборот, ослабнет.

– В лагере всего 126 женщин, – Эмир, спокойным взглядом взирая на линию горизонта, вел беседу с одним из своих верных воинов, Арсланом. – Из них 40 знатных женщин, за которых мы можем получить хороший выкуп. Уверен, их семьи уже собирают золото.

– Мой господин, дорога непростая, – Арслан нахмурился, – из-за женщин наш путь удлинится на неделю.

– Пусть так, мы не можем оставить их здесь, тем самым обрекая на гибель. Я уже отправил гонца, чтобы весть о том, что у меня в плену византийская принцесса, достигла Константинополя.

– Вы не оставите её себе в качестве наложницы? – пытаясь скрыть удивление, задал вопрос Арслан.

– Она не в моем вкусе, – Эмир усмехнулся, вспоминая девушку. Бледная, со светлыми волосами, она была похожа на испуганного ребенка, но никак на женщину, способную пробудить в нем желание. Ему нравились иные – темноволосые, смуглолицые или с оливкового цвета кожей. Во дворцах Эмира десятки красавиц ожидали его возвращения – там были и черноглазые прелестницы, и восточные, миниатюрные чаровницы с Китая, и пышнотелые, сладкоголосые женщины с Индии. И все же, не сладострастные утехи занимали сердце Эмира.