Однажды океан проснулся облаком

Корректор Анна Мистунина

Иллюстратор Юлия Кириллова

Технический редактор Всеволод Савин

© Марья Дмитриева, 2022

© Юлия Кириллова, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-7164-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моё море

Есть на планете такие места, где много солнца и нет дождей. Зимой, когда солнце прячется за клубами облаков, идёт снег. За всё время существования мира снега на вершинах скопилось так много, что даже в самые жаркие годы он не тает весь, но весело стекает ручейками вниз, переливаясь радугой в лучах солнца.

В одном таком месте появился я.

Это было в начале весны. Вокруг становилось с каждым днём всё теплее, и я начал просыпаться. Всё было новое. Прежде, во сне, я видел другие планеты и звезды, яркое солнце среди глубин Вселенной, зелёные луга, бескрайние просторы океанов, лёд на вершинах гордых гор, жаркие пустыни, отдельные песчинки. Меня окружало множество цветов, оттенков и звуков. Там, во сне, всё было понятно и просто.

И тут я проснулся. Вокруг было темно.

Понадобилось несколько дней, чтобы я понял, где я и куда мне надо двигаться. Я почувствовал, что тепло и свет где-то надо мной, и всеми силами потянулся вверх.

Неожиданно меня стало больше. Я был ещё там, где родился в полной темноте, но и я же был уже и выше, чем-то, стремящимся к свету.

Я понял, что расту.

Спустя пятьсот тысяч вдохов и выдохов, это около трёх недель, стало легко: с первыми лучами солнца я выбрался на поверхность. Я ликовал. Мои корни оставались в глубине и тепле, я помнил, каким видел этот мир, когда спал, тянулся всем своим существом к солнцу, и это всё был я!

Но самым неожиданным открытием стали чувства. Я ощущал тепло и свежий ветер, капельки росы и прохладу утреннего воздуха. Я обрёл форму в тот миг, когда проснулся, но вокруг было столько непонятного и нового, и я понял это лишь сейчас, выбравшись к солнцу.

Так началась моя жизнь.

Я рос в горах, на берегу Маленького Ручья, что питал мои корни, и я тянулся всё выше к солнцу. Когда я с ним познакомился, Ручеёк был едва заметным. Он, как и я, только-только пробудился от долгого сна и медленно набирал силу, питаясь вековыми снегами на склонах выше того места, где мне довелось расти.

Меня звали Эдельвейс. Я узнал об этом от Ветра. В тот день Ветер очень торопился вниз, в долину. Он остановился в последнюю минуту, чтобы не помять мои лепестки, и сказал:

– Какое странное место для цветка! Тут и дождей не бывает, только снег зимой! Вот чудак этот Эдельвейс!

Ветер аккуратно потрепал мои лепестки и понёсся дальше, на ходу поторопив пару замешкавшихся над нами облаков.

Облака. Они плыли величественно и плавно, иногда закрывая солнце и оставляя на земле причудливые тени, и всегда в одном направлении – откуда-то с долины, куда-то по ту сторону гор.

Мы с Ручейком весь день считали их, а под вечер рассказывали, кто больше увидел.

Однажды я набрался смелости и спросил у одного Облака, куда оно направляется.

– Туда, – ответило Облако.

– А откуда?

– Оттуда.

– А что там, откуда ты?

– Море. Я из Моря.

– А как это – Море?

Но ответа я не услышал.

С тех пор на вечернем подсчёте облаков всегда выигрывал Ручеёк, потому что я всегда спрашивал их: «Какое оно, Море?» – и сбивался со счёта или совсем забывал считать. Но мой вопрос так и оставался без ответа.

Но однажды мне повезло. Одно небольшое озорное Облако кивнуло в сторону моего друга:

– А ты спроси у него, – сказало оно и скрылось за хребтом гор.

Я повернулся к Ручейку:

– Так ты знаешь, как выглядит Море?

– Нет, – прозвенел Ручеёк. – Но говорят, что все ручьи обязательно оказываются в Море. Когда я окрепну и наберусь сил, я достигну его берегов.

– А почему ты не рассказывал мне об этом? – спросил я, даже решив обидеться.

– Если честно, Эдельвейс, я боюсь. Меня пугают перемены. Что будет, когда я окажусь у берегов Моря? Кем я буду? И буду ли это я?

Я задумался над его словами.

– А знаешь, Ручеёк, перемены всегда к лучшему. Если бы после зимы не пришло лето, не было бы зелёной травы и тёплого солнца. Если бы после лета не наступала зима, не было бы снега, питающего ручьи. И где бы ты ни был, и кем бы ты ни был, это всегда будешь ты. Я видел сны про другие планеты, про звёзды Вселенной и пустыни Земли, и это всё был я. Потом я обрёл форму, почувствовал тепло, ветер и ласку солнца, но я остался собой. Расскажешь мне потом, какое оно, море? Я хочу его ощутить.

Пару недель спустя мой друг Ручеёк окреп, разлился рекой и гордо шумел, перепрыгивая камни и валуны.

Моё первое лето подходило к концу. За летом наступила осень. Солнце с каждым днём грело всё меньше, его тепла не хватало, чтобы растопить снег. Мой друг почти иссяк, а однажды совсем исчез. Я продолжал наблюдать за облаками, и однажды уже под вечер заметил Облако. Оно двигалось быстрее других, а потом резко остановилось надо мной.

– Эдельвейс! Лови! – и на меня посыпались крупные капли воды.

– Что это?

– Это дождь, Эдельвейс. А дождь – это всегда немножечко Море, – пропело Облако и исчезло.

– Подожди! – из последних сил крикнул я.

– Я здесь! – услышал я ответ.

Это звенел мой друг Маленький Ручеёк.

– Дождь – это всегда немножечко Море, – повторил он.

Я улыбался, насколько цветы умеют улыбаться. Я ликовал!

– И снег – это тоже Море, – продолжал мой друг. – Ведь снег идёт из облаков, что собираются над морем, из моря, которое образуется из рек и ручьёв, а они вытекают из растаявшего снега и дождя, и это всё я. Я – это немножечко Море, дождь, ручей, облака. Как и всё в этой Вселенной. Я нигде не начинаюсь. Я нигде не заканчиваюсь. Я есть всегда. Кем бы я ни был!

Я слушал звенящий голос моего друга и засыпал, чтобы опять увидеть сны про звёзды, планеты, Вселенную и пустыни. Чтобы весной проснуться цветком рядом с горным ручьём, а потом семечком, унесённым ветром, прорасти на другом склоне гор, и всегда быть собой. Всегда быть, обретать новую форму, находить себя в новых явлениях, находить новые явления в себе, расти, развиваться и всегда жить…

Как у льва росла грива

После шторма началась череда солнечных дней. Море успокоилось, реки вернулись в свои берега, и жизнь потекла по-прежнему.

Я лежал под солнцем, смотрел на проплывающие облака и ловил бабочек. Мне нравились узоры на их крыльях: похожие на рисунки, что остаются на песке после прибоя, а иногда на лунный свет сквозь облака. Но чаще всего они были похожи на мелкие цветы. Я рассматривал крылышки и отпускал бабочек в небо. Вообще, ловить бабочек мне не разрешалось, это было одно из главных правил прайда – охотиться, только когда голодный. И я делал это вдалеке от остальных.

Наш прайд располагался недалеко от моря среди густой травы бескрайней саванны с редкими зарослями акаций, которые прятали нас от палящего солнца.

Я ловил бабочек на берегу, это было самое дальнее место от кустов, где в зной отдыхала наша семья.

У меня только начинала расти грива, и моё любопытство не знало границ.

Я, как обычно, лежал в траве, слушал волны, набегающие на песок, и высматривал себе жертву. Наконец показалась большая бабочка с крыльями цвета моря. Прежде я такой не видел. Меня охватил азарт, и я, путаясь всеми четырьмя лапами, погнался за добычей. Я не упускал её из виду и готов был уже прыгнуть и аккуратно накрыть её лапой, как на моём пути возник Лу. Бабочку я упустил.

– Смотри, куда несёшься! Горе луковое, а не кот! – возмутился Лу, когда я с разбегу влетел в него.

Лу был немногим старше меня, хотя его грива уже лучилась в солнечном свете. Он был очень странный. И слегка грубый. Лев-одиночка, который жил в прайде. Он охранял всегда самые дальние границы, выигрывал очень сложные схватки и, несмотря на свой юный возраст, никогда не играл с нами.

– Извини, Лу. Я увлёкся.

Лу фыркнул и пошёл в сторону границы. Наше большое семейство занимало широкую территорию, за которую я ещё ни разу не выходил.

Лу направлялся к восточной границе прайда. И я поплёлся за ним.

– Ну и что ты за мной увязался, Маленький? – заворчал он.

– Интересно, – ответил я.

Лу промолчал, и я решил, что могу идти с ним дальше.

Вообще, моё имя Юль, но все называли меня Маленький. Сперва – потому что я был самым младшим в прайде. Но я подрос, а Маленький так и осталось со мной. Я боролся с этим, но безуспешно. А потом привык и решил, что быть маленьким намного лучше, чем большим.

Мы дошли до реки и остановились. Лу лениво зевнул и лёг в траву.

– Мы пришли? – спросил я.

– Ты разве никогда не был здесь? – удивился Лу.

Я ничего не ответил. Тогда Лу встал и мотнул головой, зовя за собой. Мы перешли реку.

– Вот здесь ты уже не дома. Смотри, как всё просто. От всего на свете нас отделяет один шаг. Но только мы решаем, в какую сторону идти. А теперь пошли обратно. Моя задача – охранять границы прайда, а не показывать любопытным мир.

Мы вернулись к реке. Лу лёг в траву. Я сел рядом и рассеянно наблюдал за бабочками, размышляя о том, что произошло.

Я всегда думал, что за границами прайда страшно. И что надо быть смелым, чтобы пойти куда-то дальше. Я знал, что рано или поздно мне придётся это сделать, но это время казалось очень далёким. А на деле всё было не так. Ничего не случилось. А самое непонятное – если бы Лу не сказал, что мы перешли границу, я бы никогда об этом не узнал! Мог просто бежать за бабочкой и перейти реку не заметив.

– Лу, можно задать тебе вопрос?

– Всё равно ведь не отстанешь, говори, – Лу небрежно мотнул гривой.

Я рассказал ему о своих мыслях. Лу улыбнулся:

– В этом мире всё условно, Маленький. Граница – это всего лишь воображаемая линия между нами и чем-то другим. Мир огромный. И он един. Границы придуманы, чтобы было проще и понятнее жить.

Он говорил что-то ещё, но я уснул. Когда я открыл глаза, была ночь. Лу заметил, что я проснулся, и подошёл ко мне.

– Держи свой ужин, – и протянул кусок свежего мяса.

Я поел и ждал, что Лу прогонит меня обратно к семье. Однако он заговорил очень спокойно и даже тепло:

– Тебе было вкусно, Юль?

Я кивнул.

– А знаешь, я раньше не понимал, почему, например, зебры должны гибнуть только оттого, что мы голодные? Это ведь несправедливо. Но однажды я понял одну истину. Сильные рождены быть сильными. Слабые рождены стать сильными. У каждого свой путь. И зебра должна ускользнуть из лап льва. И выиграть себе жизнь. А лев должен догнать зебру, иначе он погибнет от голода. Самое интересное, что когда я понял это, у меня начала расти грива.

Шелестела трава. Было слышно, как море набегает на песок. На небе мерцали звёзды. В тот вечер я нашёл себе друга.

…Солнце светило с каждым днём всё ярче. Земля покрылась трещинами, трава пожелтела. Река на границе превратилась в еле заметный ручей, и уже не верилось, что в этих местах когда-то были ливни.

Мы с Лу шли вдоль моря. Песок на побережье обжигал лапы, сухой воздух обжигал лёгкие. Это должен был быть последний день в здешних местах: мы собрались уходить на север, искать воду. А стал последним днём в прайде. Начался сильнейший пожар, и мы оказались отрезаны от остальных.

Так мы остались вдвоём. И решили идти на восток. Рядом была вода. Целый мир воды, которую нельзя было пить. Мы находили маленькие лужицы, Лу ночью охотился на мелких зверей, которые остались в испепелённой солнцем и пожаром саванне. Жизнь продолжалась.

Однажды нам повезло: мы увидели пару буйволов. Когда наступила ночь, Лу приказал ждать его, а сам отправился за добычей. Его не было до рассвета, и я уже начал волноваться, когда увидел его. Он шёл очень неуверенно, но тащил в зубах добычу. Мы устроились около лужицы и стали обедать, когда я заметил, что Лу ранен.

Следующие три дня мы никуда не шли. Я ненадолго оставлял Лу одного, чтобы найти еду. Ему не становилось лучше, он мало разговаривал и ничего не ел. Воды почти не осталось, я старался не пить, оставляя всё другу.

– Маленький, – заговорил Лу перед рассветом, – а ты знаешь, почему я не уходил из прайда? Мне просто надо было знать, что есть место, куда я могу возвращаться, где меня ждут, где я нужен. Это важно в любой дороге – знать, что тебя где-то кто-то ждёт.

Утром, когда я открыл глаза, Лу не было рядом. Остались лишь следы, уходящие на север.

Я не понимал, что случилось. Почему он оставил меня одного? Была паника, бесконечное солнце и небо, которое сливалось с морем на горизонте. Не в силах никуда уйти, я ждал и надеялся, что Лу вернётся. И всегда оставлял ему глоток воды.

Не знаю, сколько дней прошло, когда я встретил Тябра. Тябр был полосатой кошкой больше меня. Он пришёл ночью с севера, и вначале я принял его за Лу. Моя радость сменилась разочарованием, когда вместо гордого льва я увидел тигра. Однако я был счастлив любой компании.

Тябр сначала был молчалив и в основном слушал меня. А я говорил-говорил-говорил, как будто не делал этого никогда прежде. Сначала я рассказал про Лу, потом про бабочек, про волны, про прайд, про всё на свете.

Мы лежали на песке и смотрели вдаль. Каждый думал о своём. Я вспоминал моего Лу. На глаза наворачивались слёзы. Когда начинал плакать, я вспоминал бабочек. Узоры на их крыльях превращались в калейдоскоп, я зажмуривал глаза сильнее, а потом резко открывал, возвращаясь в реальный мир, где уже не было слёз.

– Куда ты смотришь, Тябр? – спросил я, когда бабочки перед моими глазами превратились в бесконечное море.

– Прямо, – ответил Тябр. И улыбнулся: – Я смотрю прямо. Когда смотришь прямо – всегда видишь цель. Когда идёшь, перед тобой всегда горизонт. Что такое горизонт, Юль? Горизонт – это почти как цель и в то же время это граница, которая отделяет дорогу от места, куда ты идёшь. Вообще, это единственная граница, которую можно увидеть. Особенно чётко она видна на рассвете. Но до неё никогда не дойти.