Дверь Кафки

Мой друг ВинсентВсю жизнь я мечтал о таком друге как он.

Я думал, что встречу его на улице в истоптанных башмаках, растерянного и одинокого человека, несчастного и немного не в себе.

Но когда мы встретились впервые, то я увидел уверенного в себе человека, который излучал покой и доброту, и был он уже не одинок, напротив, миллионы друзей окружали его, и теперь, смущенный от такого внимания к себе, он просил поумерить пылкость их восторгов, скромно объясняя, что «роль, которую я играл или буду играть всегда останется второстепенной», но эту его скромность тотчас же назвали великой, а его самого сдалали легендой.

Теперь Ван Гог и одет и обут, самые известные модельеры почитают за честь пошить ему костюм, он накормлен досыта самыми лучшими поварами в изысканных ресторанах, это его, Винсента, принимают в самых дорогих отелях как почетного гостя, это ему отдают честь все военные, полицейские и почтальоны, это он – среди шахтеров и детей, свой среди всех людей, это он, мой друг, Винсент, идет в обнимку с Тео и машет мне рукой.

Я вижу его улыбку издалека, и мне становится радостно и светло от мысли, что мне повезло как никому, ведь я снова увиделся с ним – моим Винсентом.

И я знаю, если бы Бог из-за спешки создал мир серым и бесцветным, то ему не пришлось бы долго искать того, кому стоило бы отдать все имеющиеся у него в наличии божественные краски, чтобы закончить начатую им работу; я уверен, что Бог не допустил бы оплошности, – он оставил бы все краски мира ему одному – Винсенту Ван Гогу, самому доброму, самому вдохновенному, самому трудолюбивому и самому непритязательному в жизни человеку.

И сегодня, мне кажется, что именно так оно и было.

В христианстве мне интересно только то, что происходило до его возникновения: сам Иисус и его жизнь.

Всё остальное - история идеологий.

Банальные и неточные мысли рождают фанатиков.

Банальные, но точные мысли имеют сторонников.

Новые, но неточные мысли находят поклонников.

Новые и точные мысли обретают противников.

Тот, кто убивает одного человека, тот становится преступником.

Тот, кто убивает десять человек, тот становится убийцей.

Тот, кто убивает сто человек ради идеи, тот становится героем.

Тот, кто убивает тысячу человек ради справедливости, тот становится революционером.

Тот, кто убивает десять тысяч ради экономических реформ, тот становится успешным реформатором.

Тот, кто убивает сто тысяч ради поддержания порядка, тот становится лидером нации.

Тот, кто убивает миллион людей для расширения и процветания своего государства, становится великим полководцем.

И только тот, кто никого не убивает, так и остаётся Никем.

Способность удивляться гораздо важнее способности удивлять.

И тот, кто утверждает, что жизнь плоха, что она ужасна, - подайте ему револьвер, и он перестанет ныть.

Первое доказательство жизни - это боль.

Поэтому уважайте дантиста - он вернёт вас к жизни!

Любовь дает крылья даже питону.

Тут мой попутчик умолк. У меня же от волнения пересохло во рту. Рассказанная мне история была невероятна. Я думал о Леоне Франтье, видел, как он уменьшается изо дня в день, ужас небытия стал пронизывать меня целиком. Я завернулся в одеяло, закрыл глаза, пытаясь всё забыть и уснуть. Но мне это не удавалось, мысли носились в моей голове, как прокажённые псы, и вскоре мне вдруг открылось, что время до нашего рождения и время после нашей смерти - это одно и то же, несуществующее время, а поэтому есть лишь одно принадлежащее нам время - это время самой жизни, протекающей Здесь и Сейчас, именно в это мгновение, когда вы заканчиваете читать этот рассказ.

Конечно, вкатывать на гору огромный камень стоит немалого труда, а знать, что это продлится вечность, - действительно мука крестная. Тут уж, несомненно, - захочется умереть. Бессмысленность процедуры должна бы привести Сизифа в отчаяние. Но это для тех, кто плохо его знает.

Я уверен, что знаю Сизифа лучше других. Я вижу его счастливым и тогда, когда ценой непомерных усилий он толкает свой камень, и тогда, когда спускается с горы, чтобы вновь начать свой путь. Его каждый подъём и спуск приносит радость, потому что всякий раз движения камня и его собственные - неповторимы. Это блистательная метафора жизни. Это Путь, принадлежащий ему всецело и до конца.

Судьба, лежащая на ладони.

Боги до сих пор полагают, что наказали Сизифа. Им и невдомёк, что они наконец-то обозначили его судьбу, определили его движение, сделали вечность - не кошмаром, а прекрасным путём, всякий раз первым и всякий раз единственным.