История одной тени

Глава 4. Дарованное прощение

Горизонт медленно темнел, пугающая чернота тяжело приближалась. Пронизывающий ветер усилился в разы, он гнал пыль по уложенной камнем площади и создавал высокие пенистые волны на озере Анкхам.  Хвары¹⁹ нервничали и уносились прочь, табуном бегая по водной глади. Они создавали вокруг себя щит из крупных брызг и испуганно ржали, спеша найти укрытие от гнева Бури-Матери. Могучие широколистные акары качали кронами, изо всех сил сопротивляясь яростным порывам. Но ветер ломал ветви и швырял их беспорядочно под ноги арди и в стены храма Воды, который маяком стоял в центре священного озера.

Лавна быстро спешилась, ударила хвара по крупу, и тот пустился в галоп. Ардийка поморщилась от боли – её правое бедро было почти полностью изувечено, и она хромала на правую ногу. Часть татуировок содраны и на их месте на всю жизнь останутся шрамы. Они станут напоминанием о пытках, которые пришлось пережить в катакомбах под дворцом Вахтирай. Многие годичные циклы истязатель приходил и требовал раскаяния. Время для Лавны замирало подобно замерзающей воде. Каждый лик видеть одно и то же лицо было невыносимо.

Оно и сейчас стояло перед её глазами, вызывая страх и трепет. Ладия наведывалась каждые тридцать иларов и пытала до судорог, а потом давала передохнуть. Лавна нервно сглотнула плотный комок и заозиралась по сторонам. Ей казалось, что это не дерево скрипит, и вовсе не хвары ржут, носясь по глади озера, и не вода плещется о берег, облизывая отполированный камень – это скрежет мечей, вынимаемых из ножен, и смех убийц, приплывших за ней на аоринах²⁰. Ужас от пережитого настолько сильно впечатался в разум, что Лавне казалось – она не избавится от него никогда.

Она сделала глубокий вдох, убрала с лица непослушные, развеянные ветром, спутанные пряди и похромала к воротам храма. С трудом сдвинув массивную створку, оказалась в просторном зале. Глаза налились предательскими слезами радости от возвращения в обитель. Всё до боли знакомо: журчание воды у стен, полы, словно гладь Анкхама, широкие колонны, усеянные осветительными кристаллами, внушительные высокие арочные окна с тяжёлыми ставнями и статуи так искусно вырезанные, что казалось, сейчас сойдут с пьедесталов и величаво зашагают к выходу. Всё – от одеяния, до самого малого – каждой реснички – выполнено умелым мастером.

Посмотрев на статую Ладии, женщина скривилась и отпрянула, будто каменное изваяние хлёстко ударило её по щеке. Стало неприятно от одной мысли о том, что Лавна снова увидит живую Вахди. Касания до сих пор были так ощутимы, словно покровительница ещё не убрала руки от неё, всё так же продолжала ногтями сдирать татуировки с серебряной кожи, заставляя Лавну захлёбываться криком и сквозь слёзы умолять о прощении. А потом о смерти.

Лавна почувствовала на себе пристальные взгляды и покрутилась на месте, вглядываясь в тени колонн. Из пространственных карманов медленно, один за другим, вышла стража. Храмерийцы. Глаза арди сияли в свете кристаллов, не успевших напитаться энергией перед ураганом. Воины были настроены отнюдь не дружелюбно, они медленно окружали Лавну. Она несколько альрон не могла набраться смелости сказать хотя бы слово. Храмерийцы подходили очень тихо, подобно хищникам. Единственное, что ардийка чётко слышала, так это лихорадочный стук своего сердца.

– Я вернулась на свой пост! Ладия восстановила мне полномочия Торай! – как можно громче сказала Лавна. Эхо разнесло её голос по всему молитвенному залу. Она вскинула раскрытую ладонь, на ней заплясали искры и заблестели руны первородной магии. – Мне нужно пройти к Провидцу!

Но доказательств оказалось недостаточно. Слишком недоверчивы храмерийцы, чтобы пускать каждого в цитадель. Один из воинов сделал несколько шагов и остановился, медленно направив острие копья на Лавну.

Внезапно взгляд из угрожающего превратился в безжизненный. Все стражники замерли, ожидая приказа. Напряжение нарастало, а догадки у Лавны появлялись и отметались одна за другой. Что если Ладия задумала очередную жестокую хитрость и специально позволила пленнице прибыть в обитель? Это святотатство. Но в древности, как написано в манускриптах, арди часто казнили в храмах виновных, проливая кровь под ноги статуям Вахди.

Воин вернул копьё в прежнее положение и стукнул древком о мраморный пол, отчего под потолком загудело эхо. Остальные храмерийцы отступили. Они развернулись и отправились в тени колонн, где за ними выровнялась искажённая реальность, перестав плясать разводами в воздухе. Командующий указал кивком на статую Ладии, позволяя пройти, и попятился за свою колонну, медленно утопая в пространственном кармане.

Лавна выдохнула. За двенадцать циклов она сроднилась со страхом и уже без него не могла. Сколько бы времени ни прошло, всегда будет рано избавляться от этого чувства – теперь нужно держать ухо востро, ведь удар в спину может быть внезапным и смертельным.

В храме было пусто. Снаружи доносилось завывание безумного ветра, словно животное в бешенстве крушило всё, что попадалось на пути; треск могучих стволов деревьев, стук камней о стены обители, яростный плеск воды. Вот и первый раскат грома громыхнул над ухом, словно небесный глас Создателя. В последних открытых ставнях, которые автоматически начали смыкаться, мелькнула яркая вспышка. И снова оглушительный грохот. Это только начало, Буря-Мать сделала лишь первый шаг по этой земле.

Торай Воды вытянула руки и раскрыла ладони, выпустив на волю свою магию. Тут же свет залил зал со статуями. Рядом с колоннами зачернели продолговатые тени. Переходы между реальностями впитывали свет, не позволяя ему проникнуть сквозь маскирующую завесу. А кристаллы напитывались энергией и начинали сиять с большей силой.

Ладони начали гореть. Казалось, их коснулись языки пламени – так тяжело и непривычно вновь ощущать прилив сил от Вахди. Столько времени прошло! Лавна до сих пор не верила в то, что свободна от тяжёлых оков, истирающих кожу в кровь, от касаний истязателя, от боли.

Лавна медленно ходила по залу, касаясь пальцами колонн и стен, исписанных иероглифами древнего языка. Они рассказывали историю сотворения мира, пришествия Вахди, описывали в красках войны и распри, мир и благодать. Лавна проходила мимо каждой статуи, разглядывая их, и вспоминая тот лик, когда решалась её судьба во дворце Вахтирай…

Саимы распахнули массивные ворота, когда Лавну ещё только подвели к многочисленным ступеням. Она с трудом смогла поднять взгляд и прищуриться. Рыжие круги плясали перед глазами и было очень больно. На магическое зрение нельзя перейти – рискованно -, всё и так в красках, таких ярких и пугающих. Пленница с трудом вспомнила, каким радужным всегда представал купол. Почувствовала небольшую тошноту, когда её протащили через границу силового поля. Лавна едва могла передвигать ногами. Боль сковывала тело, а сильные руки саимов волокли её, словно тряпку. Она не могла отделаться от воспоминаний о стенах сырого подвала, виде собственной крови и продолжительных пытках. Роняла жгучие слёзы на ступени, пальцы ног бились о каждую из них, а когда она пыталась сделать шаг, изорванный в клочья балахон запутывал и окручивал голени змеями-лохмотьями.

Крылатые отродья проволокли Лавну через весь зал, а она так и не подняла взгляда, лишь всхлипывала от тягучей боли в бедре и животе. Она рвала тело на части, словно опять настал тот момент, когда продолжились пытки в подземелье. Саимы швырнули её к пьедесталу с высокими тронами. Лавна больно ударилась лицом и коленями о мраморный пол. Сразу открыла глаза и увидела всю глубину плит, переливавшихся золотом и серебром, со сменявшимися рисунками.

Подняться сил не было. С огромным трудом, скрепя зубы, Лавна встала на колени и попыталась выпрямиться, однако голова предательски закружилась, и она так и осталась стоять на четвереньках, просто подняв голову и устремив взгляд вперёд.

Все Вахди собрались во дворце. Аарис, Д`хар Ардоса, гордо восседал на троне со спинкой в виде перепончатого крыла. Из груди его вырвался утробный рык, а глаза угрожающе блеснули. Он подался вперёд, порываясь встать, но его Торай, высокий среброкожий арди, наклонился и что-то шепнул ему. Тот немного успокоился и даже улыбнулся уголком губ, хотя Лавна расценила его ухмылку как недобрый знак.

Ладия откинулась на спинку в виде морской волны и накручивала чёрный локон на длинный палец. Она не прекращала сверлить взглядом Лавну. Та вздрогнула и отшатнулась, будто от пощёчины. Сейчас Вахди представала перед ней намного добрее, чем тогда, в камере. Но не стоило обольщаться. Для Лавны покровительница так и осталась мучителем, который требовал одного – раскаяния. Но пленница не сдавалась. Она понимала, что если признается в совершённых ею деяниях, то непременно её голова падёт с плеч. Но когда уже не было сил терпеть, Лавна возжелала скорейшей смерти и раскаялась… И пытки прекратились. Теперь она, лишённая магии, находилась здесь. И Вахди смотрела на неё так же, сурово и ненавистно.

Керем жаждала расправы. Казалось, она была уверена в исходе и нетерпеливо ёрзала на троне со спинкой в виде языков пламени и потирала уже порядком обмякшие подлокотники. В глазах плясали огоньки, по волосам и платью прошлись волны магии, а подол на миг вспыхнул так ярко, будто его подожгли. И потух.

Кирот и Кироса не обращали никакого внимания на Лавну. Предводитель фриворов и ненавистная до нытья в костях хозяйка земель Туарима о чём-то увлечённо разговаривали… или даже спорили. Как только их голоса становились громче, они оглядывались на своих осаи и затихали, вновь продолжая шептаться. Единые во всём, камень и земля… Да уж, действительно единые. Они даже лицами похожи. Разница состояла лишь в том, что у Кирота была густая недлинная борода, короткие пыльные волосы, гора мышц под распахнутой курткой. Кироса же более женственна, однако сильные открытые руки с браслетами на запястьях, ширь в плечах и внешняя суровость выдавали в ней недюжинную силу. Их Торай тоже спорили, однако если маг Кирота стоял прямо под столбом света, положив ладонь на спинку в виде нагромождённых камней, то его собеседник находился в тени колонны.

Иес, положив ногу на ногу, сидел, выпрямившись, будто струна крумба. Свой колчан он повесил на угол спинки в виде древа, овитого лианами радозира, а лук держал при себе, подёргивая пальцем тетиву. Он всегда был таким, сколько Лавна себя помнила. А это очень долгий срок. Неожиданно в её памяти всплыли образы бескрайних лесов Триатрона, непролазной чащи, по которой ардийка любила бродить ребёнком. В один момент ей захотелось вернуться туда и больше никогда, ни на единый илар не предаваться воспоминаниям об ужасных пытках. Но, словно прочитав мысли, Иес посуровел и отрицательно покачал головой. В прошлое вернуться нельзя, и будущее тоже не изменить. Лавна слишком давно принадлежит к Ларииму и никогда не вернётся домой.

Ильна, как обычно, скучала. Постоянно вздыхала, беседуя со своим Торай. Разговор с приближённым магом ей нравился куда больше, чем происходящее в зале дворца. Вахди никогда не изменяла себе: всегда носила одежду своего края, из кармана торчали пальцы прорезиненных перчаток, а с шеи свисала повязка с респиратором. Она была готова хоть сейчас окунуться в науку.

И вот, наконец, Аарис хлопнул в ладоши и эхо заплясало под потолком. Торай Ильны что-то ещё сказал своей покровительнице, а потом выпрямился и зашёл за трон, взявшись крепко обеими руками за две крайние остроконечные пики спинки.

– Свидетельствуя по чести и совести, как велит обычай, пусть выйдет на свет тот, в чьём доме свершилось злодеяние! – начал поднявшийся с трона Аарис, одёрнув рукава чешуйчатого плаща.

Из тени колонны появился Турн. Его лицо было спокойным, а в глазах читалась грусть. Он подошёл к спинке трона в виде растрескавшейся земли и остановился. Глубоко вдохнул… Кироса подняла на него взгляд и кивнула на Лавну, понимающе улыбнувшись. И Турн шагнул вперёд. Он всё ещё Торай. Как такое возможно? Татуировка на щеке по-прежнему мерцала. Ветвистые рога атэрры переливались яркой рыжиной… Нет, этого не может быть, он не маг Киросы… Лавна посмотрела на Вахди. Та победно улыбнулась и гордо выпрямилась, смерив пленницу взглядом.

Симеоково отродье! Как он мог остаться Торай, когда сам отказался от своих полномочий в пользу рождения помеска от руатской рыжей падали? Зачем вообще эти хлипкие и слабые духом ничтожные люди прутся сюда, да ещё и заводят семьи? Так недолго и до вырождения всей ардийской природы. Почему Вахди позволяют им сюда приходить?

И этот Турн… Один его голос заставлял ярость вскипать сильнее. Ненависть возрождалась из пепла, будто феникс, горящий праведным огнём. Он так долго говорил, что у Лавны свело челюсти и заложило уши. А потом он сказал, что прощает её. Гнилое семя… И Вахди его послушали. Они долго совещались, спорили, однако сошлись на том, что стоит освободить Лавну и вернуть ей магию и полномочия Торай! Вот же драный алака! Поиздевался чужими руками, а потом простил. Уж лучше бы убил. Так было бы намного легче.

Плюнув под ноги статуе Киросы, ардийка с удовлетворением отправилась к потайной двери и сдвинула несколько кирпичей глубокого синего цвета. Она с трудом вспомнила порядок нажатий, несколько раз останавливалась, пытаясь воскресить в памяти правильную последовательность. Слишком было больно, за двенадцать циклов слишком многие воспоминания размылись.

Как только потайная массивная дверь распахнулась, Торай проскочила в катакомбы. Факелы на стенах вспыхнули, словно по команде. Как давно Лавна не была в этом месте… Она провела пальцами по необработанной стене, каждый мелкий выступ возвращал в прошлое, такое приятное и родное. Сделав вдох, Лавна ощутила сырость вперемешку с гарью от тряпья на древках, вставленных в углубления.

Медленно, ступенька за ступенькой, Торай двигалась вниз. Длинная лестница без перил уходила в бездну темноты, виляя поворотами. Ступать приходилось осторожно, иначе можно свалиться в пропасть, уходившую в земную твердь широкой трубой в массивной оправе долгого спуска.

Дойдя до самого низа, минуя ответвления, сквозняком зовущие в таинственные коридоры, Лавна замерла. До грота осталось всего ничего, однако страх в душе полыхнул подобно последнему факелу, вспыхнувшему и осветившему одного из стражей. Предстоит заново пройти посвящение, а это не так-то просто – не всех Провидец принимает в себя и не каждого выпускает из чрева, заполненного водой. Уши мгновенно заложило. Лавна хватала ртом воздух и пыталась сосредоточиться. Она стояла, сжав кулаки, и не могла заставить себя спуститься по оставшимся семи ступеням.

И она начала считать каждый свой шаг.

Нэи… Лавна собрала в кулак всю свою волю. Израненную, запытанную и порванную в клочья душу предстояло восстанавливать по осколкам, не забыв ни одного. Все сомнения отринула подальше – они не помогут преодолеть тяжёлый путь.

Каэ… Торай убеждала себя в том, что всё можно исправить, но сомнение точило её мысли, будто вода камень. Страх нарастал, справляться с ним не так-то легко, оттого что слишком много противоречий и злобы внутри.

Ээн… Храмерийцы одновременно поворачивали головы в шлемах, приподнимали зеркальные щиты и крепче сжимали древки коротких копий. Лавна замерла на фозу, пытаясь успокоить метавшуюся душу. Взгляды стражников полны недоверия и беспокойства.

Зору… Новая ступень, и новый страх. Лавна вытерла со лба тягучие серебристые капли пота и стряхнула их с ладони, но влага вновь выступала на всём лице, подобно новым всходам. Ноги Лавны дрожали, а боль с новой силой кусала бедро.

Хэмэ… Стража заранее расступилась, а время замерло. Воздух густел, становилось тяжело дышать. Торай слышала стук собственного сердца, и ей казалось, что стены начали кружиться. Она снова остановилась, чтобы унять страх. Он голоден и требует новой порции опасных мыслей и действий.

Марэ… Лавна оставила там, позади, всю себя. Со всеми проблемами, помыслами и решениями – сейчас они не нужны. До́лжно войти в грот чистой от всяческих образов, воспоминаний, неудач и побед. Нет больше той Лавны, которая была надменной и жестокой, грозной и непримиримой. В этот миг она лишь дитя, которому нужно пройти инициацию и встать на жизненный путь. И не важно, что за плечами отлики, даже больше двух рарон. Именно в эту альрону она никто и ничто. У неё нет имени, нет рода, принадлежности к краю, магии, мыслей, внешности, дыхания и души.

Бэрру…

По потолку естественного грота плясали отблески от воды. Полнейшая тишина оглушала, ни единой мысли не возникало в очищенном сознании. Лавна смотрела в одну точку и медленно отстёгивала лямки полупрозрачной туники. Плащ и платье она уже скинула на тёплый каменный пол. Последняя одежда скользнула по телу и осталась лежать в ногах. Торай шагнула из неё и отправилась вниз по ступеням к горячему источнику знаний. Ни шагу назад. Без сомнений. Без страха. Без оглядки. Провидец либо примет её в себя, либо уничтожит, не оставив ни капли крови.

Стопы обожгло, как только Лавна ступила в воду. Она поморщилась, но продолжила идти. Погружалась всё глубже, боль становилась сильнее, всаживая огненные иглы в её тело. Лавна легла спиной на воду, позволив поглотить её. Источник засветился пульсирующим сиянием, Торай кожей чувствовала, как заново вырисовывается каждый узор и руна на древнем языке. Израненная, покрытая шрамами плоть восстанавливалась и обретала прежний цвет.

Лавна терпела. Закрыла глаза и лежала в воде, отдавшись воле Провидца. Будущее осталось закрыто, но главное она получила – прошла посвящение. Боль исчезла. Наступила приятная истома от расслабленности и тепла, исходившего со дна горячего источника.

Колыбель Провидца перестала светиться. Лавна нырнула и поплыла к каменному берегу. Вышла по ступеням, улыбнулась, почувствовав себя намного лучше, и принялась одеваться. Сначала надела исподнюю тунику, потом платье с поясом, а на плечи, закрепив цепочкой, забросила яркий синий плащ. Всё готово – она полностью восстановила свои полномочия Торай.

Пришло время браться за дело – нужно очистить храм, подготовить пьедесталы для подношений, вынести свитки и манускрипты, записать послания и разнести вести по краю. Буря-Мать ещё свирепствовала, но так даже лучше: ничто не будет отвлекать от продолжительной работы. Пора наверстать упущенное.

Но Турну она всё же отомстит…

Глава 5. За кулисами мира

Аарис – единственный, кто до сих пор сидел на троне. Он немного наклонился, подставил широкий кулак под голову и устремил задумчивый взгляд в мраморный пол с танцующими узорами. Осаи²¹ спорили, отойдя в сторону, а их Торай ожидали в противоположном углу просторной залы с колоннами. Д`хар отпустил своего приближённого мага в родной край. Самому бы уже покинуть душный дворец и отправиться ближе к энергетической стене.

В последнее время твари Халрима начали шевелиться, будто чувствовали что-то. Это тревожило не меньше, чем оправдание Лавны. Пророчество оповестило о рождении мальчика, чья сила не уступит силе Падшего.

Однако будущее иногда туманно, как любит выражаться любимая сиэ. Ладия всегда с осторожностью заглядывает в грядущее, чтобы не углубляться в образы, которые предоставляет Око Провидца. Каждый осторожен в меру своих сил, ведь она смотрит за всеми Вахди, стремится заполучить в свои владения не только Ардос, но и все миры Межгалактического содружества.

Имя хранительницы Семи Аарис в мыслях не держал, чтобы одним лишь неосторожным зовом не привлечь внимание той, которая возомнила себя богиней. Однажды он уже поддался её влиянию, открыл своё сознание для ментальной связи с Высшей. Теперь едва удаётся держать его закрытым, чтобы не навлечь беду.

В стародавние времена, когда эта ардийка только набирала свою мощь и стремилась управлять, а не править, она погубила много народа. Ещё при жизни творила зло не меньше, чем тот же Симеок с его армией бринатов и полчищами данадов и шиат, которые теперь каждый лик проверяют на прочность толстый энергетический барьер, отделяющий Халрим от остального мира. Хотелось рычать и метать шипы с хвоста во все стороны, хотелось спалить этот дворец ко всем симеоковым каарши!

Поняв, что сейчас раздавит начавшейся трансформацией сиденье трона вместе с полом и зарядит воздух и без того перенасыщенный небесной свежестью от гнева и вспыхивающих молний над головой, Аарис прикрыл глаза, сосредоточился и попытался усмирить бурю в своей груди. Но она не стихала. По зале пронёсся эхом утробный харский²² рык, предупреждая своего обладателя и всех остальных об опасности и крайнем недовольстве Д`хара.

Аарис рывком поднялся с трона и спустился по немногочисленным ступеням, исписанным иероглифами на древнеардийском.

– Мегхаррау! «Убирайтесь!» – приказал рычащим голосом Вахди Небес заметно нервничавшим Торай и резким жестом указал на массивные кованные ворота дворца. – Вирра кэура э сакхэм! «Саимы, открыть ворота!» – ещё громче, едва справляясь с накатившей яростью, проорал он.

Массивные створки начали открываться с тягучим противным скрипом и внутрь, неспешно толкая толстую преграду, вошли два златокрылых саима. Они даже не подняли золотых глаз, лишь открыли проход, расступились и вытянулись подобно струнам, не звякнув ни единым пером.

Приближённые маги тихо поклонились и один за другим удалились восвояси, терпя нападки усиливавшегося ветра и слушая глухие раскаты грома от приближавшейся Бури-Матери, которая только набирала мощь и чёрной густой тучей плыла тяжело по голубому небосводу.

Аарис всё больше свирепел. Подобно тому, как ураган в порыве ярости гнул толстые стволы разлапистых шавин и ломал ветви, швыряя их под ноги спешившим саимам и прочим арди, хотелось всё крушить и Д`хару. Как только сомкнулись створки ворот и кристаллы засияли в зале, разгоняя на мгновение воцарившийся полумрак, Вахди развернулся лицом к своим братьям и сёстрам и оглядел их с ног до головы, не спеша прерывать тревожное молчание.

– Элхи пуру! Кха сорма Элахэм кола аяри ума Аарис! «Высшие силы! Ради Иллахима, Аарис, усмири свой гнев!» – Ладия вышла вперёд и всплеснула руками в негодовании. – «Мо ати орки ву дэссай?! «Да что на тебя нашло?!» – гневно спросила она, сделав ещё пару шагов навстречу разъярённому брату.

Он отступил назад, медленно помотав головой. Не нужно приближаться – он сейчас не в том состоянии, чтобы вытерпеть даже единое касание. Злость кипела белым ключом. Ещё немного, и Вахди примет свой истинный образ. Но Ладия не спешила бросать свою затею. Сиэ продолжала идти. Она остановилась невдалеке и порицательно поцокала языком.

– Зачем ты её отпустила? – прорычал Аарис. – Тебе и без меня ведомо, что Лавна натворит дел. Ты не в силах призвать нового Торай? – укоризненно проговорил он, зло посмотрев на Вахди Воды.

В груди полыхнуло, и горло зажгло от подступа белой искры харского дыхания. Вахди Небес сглотнул ядовитый состав и кашлянул в кулак, прочистив глотку. Изо рта вырвалось облачко серого искрящегося дыма. Язык и нёбо засаднили от начавшегося заживления, по телу прокатилась волна нестерпимого уда, от чего жутко захотелось почесаться.

– Ведомо, – спокойно и ровно ответила Ладия. – Но не стоит отходить от установленных правил, сэо. Ты сам когда-то говорил, что нужно быть осторожными и каждое действие совершать с умом, просчитывая шаги и варианты. Я просчитываю.

– Она не успокоится, – громыхнул Аарис. – Никогда не остановится, пока не убьёт мальчика и его кровников. Мало тебе было того, что она треть арди едва не отравила настойкой кармильной румии? Тогда, на поклонении. Мало?

Аарис бросил взгляд ла сиэ. Керем подходила, глядя на него с вызовом. Неожиданностью поведение Вахди Огня не стало, но Аарис вздохнул: из раза в раз всё повторяется. Снова предстоит доказывать свою правоту в драке с Фениксом. Она не отступит, как не делала этого и раньше. Слишком эмоциональна Керем из-за дара Иллахима. Никогда не думает головой, а всегда решает исключительно сердцем. Как вулкан, извергающийся, когда давление слишком возрастёт, и губящий раскалённой лавой всё вокруг себя.

Отговаривать пламенную сиэ бесполезно. Ладия обернулась и выставила раскрытую ладонь в останавливающем жесте, однако это не помогло. Началось. По подолу алого платья Вахди пошли яркие искры – началась трансформация. Аарис попробовал установить ментальную связь, но свой разум Керем уже закрыла сильным барьером. «Найара ссахрениай (Неуправляемая девица)» – подумал Аарис. Он остался стоять на месте, нисколько не боясь гнева Сердца Иллахима. В очередной раз она получит своё, хоть будет отчаянно кидаться и обжигать до плавления толстой чешуи. Она не ровня огнедышащему хару, стоящему во главе семьи.

– Керем, снова ты за своё! – воскликнула Ладия в спину Вахди Огня, но это её сиэ не остановило.

Она только язвительно ухмыльнулась.

Керем развела руки в стороны и татуировки на теле ярко засияли, пульсируя и просвечивая под красным платьем. Густая рубиновая дымка полилась из ладоней сиэ, клубясь вокруг неё плотным облаком. До слуха Аариса донёсся угрожающий птичий клёкот и по зале разлилось тепло. Тут же почернел участок пола и плиты растрескались, не вынося сильного жара.

Аарис был готов. Он завязал узлом чёрные волосы с зеленоватым отливом, быстро скинул плащ, ногой в сапоге отпихнув его в сторону, и засучил рукава. Зрение изменилось с обычного на тепловое. Теперь сквозь дымку было видно, как появились два крыла с оперением, как ноги превратились в птичьи лапы с острыми когтями, хвост распушился и вокруг него взвилось сильное пламя.

Вахди Небес выдохнул. Уж столько рарон прошло с тех пор, как он впервые применял трансформацию, но всё равно странные ощущения вызвали волну мурашек. Напряжение в пояснице ознаменовало появление хвоста, а лёгкий зуд – о чешуе на коже. Лопаток коснулась обжигающая боль, и тут же давление вынудило встать на четыре конечности. Лицо прожгло, вкус собственной крови от трёхрядных зубов до сих пор был ненавистен. Шею скрутило судорогами, кости затрещали. Если бы ни мгновенное заживление – Вахди уже лежал бы в синей луже и плевался разрывающим нутро Дыханием Иллахима. Он часто представлял себе подобный исход, и даже смеялся над бредовыми видениями.

Однако сейчас не до смеха. Пол стал намного дальше, а витые рога теперь упирались в потолок. Он же хотел разнести дворец Вахтирай, не оставив камня на камне? Вот, возможность представилась. Уж сколько раз он говорил сам себе, что с желаниями, тем более с такими опасными, стоит быть осторожнее.

Дымка рассеялась, и Феникс, распахнув крылья, бросилась на Вахди. Д`хар вытянул шею и раскрыл пасть, чтобы поймать смертоносными челюстями непокорную сиэ. Он сомкнул пасть на… воде? И тут же отпрянул, высоко подняв голову, отчего рога упёрлись в высокий свод, и вниз, попав в глаза, посыпалась крупная каменная крошка вместе с пылью.

Хвост мотался туда-сюда, тонкий кончик точно плеть рассекал воздух с громкими щелчками. Аарис зарычал и лапой начал теребить чешуйчатую огромную морду, отступал к массивным воротам, которые жалобно скрипели от той силы, с которой грузная туша Д`хара впечатывалась в них.

Трансформация сходила постепенно. Сначала вернулось обычное зрение, отчего немного закружилась голова, потом по спине прошёлся холодок, а в дымке на несколько альрон стало тяжело дышать. После вернулся привычный образ, пол стал ближе, сращение кожи на спине и в суставах снова вызвало зуд и волну мурашек. Когда Вахди превратился обратно в ардийца, он первым делом сильно зажмурился, создавая харские слёзы, чтобы они очистили глаза от пыли. Капли прожгли щёки и подбородок и с шипением упали на мраморные тускло переливающиеся плиты.

Аарис поднял взгляд на Керем. Она сидела на полу и хрипло кашляла, выплёвывая воду. Платье промокло и облепило тряпкой тело, волосы потускнели и слипшимися локонами свисали вниз, точно сосульки. Лицо потемнело от досады, а когда сиэ посмотрела на Д`хара, в них не было того яростного огня, который всегда вспыхивает красно-оранжевыми искрами на радужке. Она рубиновая, спокойная, как красные пески под зноем.

Тут же водяной сгусток прилетел в лицо Аарису. Он закашлялся и отвернулся, протер рукой лицо и уставился на разгневанную Ладию.

– Ты одурела?! – гаркнул он, разведя руки немного в стороны и стряхивая капли с ладоней. – А если бы я не закончил трансформацию? Думай, что творишь, сиэ! – пригрозил Аарис и сжал пальцы в кулаки.

Ладия окинула сэо порицающим взглядом. Ей вовсе не хотелось никому вредить. Однако постоянные перепалки осаи откровенно надоели. Керем можно остудить, рискуя потом нарваться на большой скандал и множество моралей, обид, ругательств в свой адрес. Но как-то надо усмирить вечно враждующие стороны. Не время сейчас проверять свои силы и драться на пустом месте. Решается судьба всей Ардии, а сиэ и сэо об этом забыли.

Сколько раз на её памяти Д`хар и Феникс воевали друг с другом! С самого появления на свет враждовали и постоянно спорили о своей правоте. Первенец Иллахима менее агрессивен, старался сдерживаться, как бы трудно это ни было. Усмирить харскую силу внутри себя и мощь стихии – невероятно тяжело. Ладия и сама старалась быть смиренной, не вступать в схватки, являться примером для остальных. Но сегодня не выдержала.

Она едва не утопила Керем, окатила холодной водой Аариса, чтобы их обоих привести в чувство. Тяжесть навалилась на плечи неподъёмным грузом. Пришлось пойти на уступки, чтобы не привлечь её внимание. Никто, кроме Киросы и Ильны, не оценил её жест доброй воли, сделанный отнюдь не из жалости и всепрощения. Так нужно. Лавна продолжит бесчинствовать – око показало ей, что Торай полностью отдалась своей жажде мести.

Иес как всегда начал читать нотации о том, что правила должны выполняться в точности. Убийство, как и его попытка, караются смертью. Нарушение традиций и святотатство в чужом жилище – и подавно. Кирот озлобился и принялся спорить, хотя ему-то куда! Фриворы, как и туаримы – все поголовно байсары, они заботятся исключительно о собственной свободе, и усмирить их могут только сами покровители. Уж молчал бы Длань Иллахима о том, как следует наказывать за преступления.

И вот теперь Аарис.

Ладия вздохнула, прикрыла глаза и покачала головой.

– Может быть, теперь мы продолжим обсуждение? – предложила она как можно спокойнее. – Или вы хотите продолжить испытывать моё терпение?

Никто не стал перечить. Даже Керем, которая – Ладия была уверена – горела желанием подраться с братом без повода, не промолвила ни слова, а лишь согласно кивнула, поднявшись на ноги.