Если любишь, то борись!

Пролог

Скажите честно, верите ли вы в Бога? И какой Он, по вашему мнению? Как выглядит, какой у Него характер? Где Он обитает? Что может? Всесильный ли Он? И самый главный вопрос: какая вера правильная?

Буквально год назад я о таких, как мне казалось, мелочах даже не задумывалась. Я просто жила, училась и была вполне счастлива. Не то что мой брат. Ярослав меня старше на три года, и сколько я его помню, он всегда верил в любую мистику. В детстве он верил в домового и в жвачного короля, потом в Зевса и в бога Марса и сам считал себя самым сильным. В то время он ходил в секцию самбо. Потом верил в марсиан и всяких существ подземных, потом пошел как-то в церковь и услышал, что церковь православная все небожье считает нечистью. Брату эта версия не понравилась, и он не стал признавать эту веру, дескать, она иноземная, нерусская. И так увлекся мыслью, что есть вера чисто русская, что нашел язычников, и там его все устроило! Так там и остался. Меня же все это пугало. Везде, где мне ставили какие-либо рамки для образа жизни, меня пугало. Я не могла, как мой любимый брат, не есть мясного, ставить защиту, кормить невидимых домовых, в существовании которых я очень сомневалась. Да и вообще, вопрос, есть ли Бог, для меня оставался безответным. На то время мое мнение было примерно таким: Вселенная – это как компьютерная программа, в которой загружены игры-планеты с городами и людьми. И вот идет запрограммированная игра. Ненужные, лишние объекты в хаотичном порядке удаляются игрой. Кто играл в симов (игра TheSims),тот меня поймет. Вот так и люди умирают от совершенных случайностей или неизвестно откуда взявшихся болезней, или рождаются у людей уроды, дауны, хотя оба родителя здоровы и не имеют вредных привычек, женщина не делала абортов. И тут молись не молись – на все воля Божья, как говорят верующие. Да, они правы, программа – бог. Она ресетит и делитит в случайном порядке.

Моему брату двадцать два года, а мне девятнадцать. Мы всегда с ним были вместе. Но наши отношения трудно назвать идеальными. Все потому, что я не верила ни в Бога, ни в черта, ни во всяких выдуманных сущностей, ни в гадания цыган, ни в экстрасенсов и очень громко смеялась над гороскопами и предсказаниями Ванги, которые мне вслух читал брат. Ярослав злился и обижался, не давал мне свой комп. Паролил его и отключал вай-фай. Я злилась на него и отказывала, когда он просил написать ему реферат или еще что-нибудь по учебе.

Да, у нас с ним так было. Хоть мой любимый братец и не был дураком и даже много читал и готовил лекции, но все по язычеству, истории или по религиям. Он изучал только то, чем интересовался. А я за него делала материалы к сессии. Ярослав, кстати, на том же факультете учится, но двумя курсами старше. Но мне от этого только легче. Я же ему курсовые делаю. Учебу брату надо закончить. Да и он не прогуливал ее, и память у него отличная была… Просто времени у него читать и писать не было. И в этом помогала я. Жалко его было. Ну, раз он такой мистик по натуре. Даже девушку себе не может завести. Ему просто будет некогда с ней общаться, причем, по его мнению, она должна быть такой же язычницей, верить в людские сверхспособности и в то, что славяне издревле были вегетарианцами, умели телепортироваться и летали в космос… Чушь какая! Даже если такая девушка и найдется, то брату просто на нее времени не хватит. И потом, какая девушка выдержит его вечные «отлучения в космос» или многочасовое погружение в книги? Ей-богу, его серьезно нельзя воспринимать. Ему же двадцать два года, а он мечтает стать волшебником, укрепляя свои энергетические биополя…Я уверена, что любая молодая языческая жрица логичнее и умнее моего брата. Наверняка она живет в реальности, а не в космосе, как мой брат Ярослав. По мне, мой брат – это единственный урод в нашей семье. Да и в кого он такой пошел, мне непонятно. Ведь мой папа имеет свою фирму по системам безопасности. Он ставит защиту от воров, огня, а не от духов и чертей. И защиту, которую видно и понятно, как она работает и где помогла, где сломалась. А не так: у тебя порча, вот тебе булавка, приколи – и не сглазят. Ну, приколола я, и что? Где видно, что не сглазили? И вообще, на каком месте написано, что порча на мне была? У папы все понятно. А мама психолог. Она воспитывает подростков в школе ,лечит психику. Жаль, что Ярослава не вылечила. Упустила, как сама говорит, но при этом ничего не делает. Меня это бесит немного, но я уже привыкла. Как говорится, если не можешь изменить ситуацию, то измени к ней отношение. Наверное, тоже самое сделала и мама. Не успела, потом не справилась и изменила отношение к ситуации. Ну, что делает мама, мне тоже понятно. Ее работа видна – она мозгоправ. Хотя по праздникам она в церковь ходит и воду крещенскую всегда в двенадцать ночи набирает из крана. И в этот день мы с братом в голос кричим: «Мам, ну зачем это тебе? Чем эта вода отличается от воды, набранной в семь утра?» – это я. А брат: «Мам, воду надо набирать из водоемов двадцатого на Водосвет! А ты поклоняешься еврейскому богу!»

Ну, наверное, только в этом сходство у нас с братом. Оба мы кричим на маму, как на маленькую. Я думаю, тяжело нашей маме с нами.

Помимо семьи у меня есть подруга Женя. Девушка она красивая, но характер ужасный. Мне порой ее хочется двинуть креслом, чтобы перестала со мной спорить. Она именно тот тип людей, который спорит насмерть. Как будто если она не отстоит свое мнение, то смертельно заболеет и умрет или во всем мире нефть закончится, а потом настанет конец света. Но это единственный ее минус. В остальном она вполне хороший человек. И она единственная, кто искренне со мной дружит и не завидует. Просто я красивая, и очень, без преувеличений. И еще моя семья состоятельная. Мне не в тягость за собой следить и выглядеть на все сто десять. И я это делаю не потому, что я влюбилась, как многие, нет! Я это делаю для себя. Я хочу быть самой красивой. И брат такой же. Он очень привлекательный, и я держу марку: покупаю ему вещи сама. Хочу, чтобы он со своими тараканами не переставал быть ухоженным человеком. А то действительно со своим язычеством мало чем от архантропа будет отличаться. Ну, пока я с ним рядом, ему это не грозит. В общем, Женя мне говорит, что из-за моего отношения к брату я себе парня никогда не найду и даже не влюблюсь. Потому что в моей жизни уже есть любимый мужчина – это Ярослав. Но я плевать хотела на ее извращенные мысли. Да, я люблю Ярослава! И никогда его не брошу! Если он, дурак такой, не женится, то я тоже замуж не выйду. Потому что нельзя его бросать. Он тогда совсем уйдет из реальной жизни и пропадет там. И потом, это единственный мужчина, который реально достоин моего внимания. Ярослав – мой брат! Я четко знаю, что он тоже меня никогда не бросит и не предаст. А еще Ярослав романтик. Только романтики могут верить в то, чего нет. Романтики – честные люди, но зачастую обманывают сами себя. Поэтому за ним надо приглядывать и вовремя спускать с облаков в реальность.

Еще у меня есть два друга-однокурсника. Вместе с ними я учусь на втором курсе в коломенском институте на экономическом факультете. Так вот, дружить с ребятами проще, чем с девчонками. Ребята боготворят, а девочки всегда интриги плетут и от зависти тухнут. Девчонкам верить нельзя, тем более если ты самая красивая. У меня идеальная форма лица, чуть раскосые глаза цвета морской волны. При дневном свете они бирюзовые, в сумерках почти синие. Волосы каштаново-русые, почти до пояса. Никак я их не выращу! Когда приезжает к нам в гости мамина сестра, я сразу бегу к ней кончики подрезать. А она в этом году к нам зачастила. Мамина сестра тетя Валя —профессиональный дорогой стилист. Только у нее я покупаю кремы, маски и всю косметику по уходу за внешностью. Брат, смеясь, мне говорит:

– Луна на убыль, куда стричься собралась? Опять реветь будешь, что волосы не растут!

Это он рост волос сопоставляет с ростом луны. Ну а мне, как вы догадались, по барабану. У меня красивая форма губ, как у куклы, здоровый, ухоженный цвет лица и замечательная фигура, которой я горжусь. В ней все в меру. Спасибо мамочке и папочке, что я родилась такой красавицей у них. А похожи мы с братом на папу. Мамочка, к сожалению, на его фоне серая бесцветная мышка. Папа яркий красавец, и брат мой такой же. Я уверена: еще с детского сада мой братишка нравился всем девчонкам в группе. Просто вместо девочек он всю жизнь ищет барабашек. Да и я не лучше его. Я периодически ищу достойного парня. Но, к сожалению, его пока нет. Все, кого я встречала, оказывались жертвами социального уродства. Я могу понять, когда у человека есть идея и цель, к которой он стремится. Мой брат хороший этому пример. Но когда парень, пусть даже красивый, прогуливает институт, тратит родительские деньги на тусовки и не хочет работать…Хочется им крикнуть: люди, вам двадцать лет! Вы не животные, чтобы только гулять, есть и спать. У человека должны быть цели и жизненные установки, тогда он будет идти вверх по социальной лестнице. Были и другие, которые вроде и учились, и работали, и заслуживали только уважения… Но… Я ненавижу, например, когда от парня плохо пахнет. Я не понимаю, как можно даже с рабочей смены не помыться, а сразу пойти на лекции и сидеть вонять на всю аудиторию. Нет, это не мое. И еще я ненавижу небритых. Что за мода пошла? Парни похожи на Гендальфа. Елки, да вам не триста лет, чтобы бороду до пят отращивать! Кто с вами целоваться станет, когда у вас в волосах комары путаются вместе с крошками от еды? Убью брата, если бриться перестанет, вот честно. Или ночью сама побрею. Может, Настя права? Может, я и брата своего люблю только потому, что он похож на меня и я его одеть могу по своему вкусу? Неужели нет такого парня, который бы мне понравился? Боженька, если ты есть, покажи мне его!

Вот что творилось год назад в моей голове.

Глава 1

Прямо перед сессией Костик решил, что нам нужно, даже просто необходимо поехать в Конюхово и обследовать руины поместья бывшего барина. А все потому, что Костику папа на день рождения подарил крутой металлоискатель. Ну, и меня Костик и Кирилл, мои однокурсники, решили прихватить с собой. Надо сказать, когда ребята появились у порога нашей квартиры, мой брат их увидел в первый раз. На мое удивление, он перестал читать и долго в нас всматривался.

– Кто это? – наконец спросил Ярослав.

– Я их представлю, раз уж ты вынырнул на поверхность. – Я его всегда подкалывала. – Тот, что тощий, длинный и седой, – Костик. И он нас зовет в Конюхово за кладом. А этот, что вечно хмурый и нервный, – Кирилл.

– Спасибо за не соответствующую реальности характеристику, теперь твой брат подумает, что один из нас для труда физического, а другой для выражения эмоций, а ты – мозг, – съязвил Кирилл.

– Я так и подумал.– Брат подвинул книгу ближе к себе, но читать не продолжил, а спросил: – А зачем вам сокровища? У вас денег не хватает? Или просто развлекаетесь?

– Нашел что спросить, – быстро сказала я. – Для того и другого. Одно другому не мешает.

– Я слышал про Конюхово. Плохо там закончился род. Это проклятый дом и сокровища. Барин все проклял, прежде чем их всех расстреляли. Туда нельзя идти. Дом развалился, хотя его даже не собирались сносить. Санаторий в нем хотели сделать, но все сгорело.

Я увидела, как у Костика глаза стали круглыми, а сам он побледнел. Я быстро дала брату подзатыльник:

– Хорош людей пугать своими проклятьями! А то наш тощий Костян в обморок упадет, и нам его придется тащить за металлоискателем.

Ребята засмеялись.

Когда я направилась к выходу, Ярослав крикнул вслед:

– Я на тебя защиту поставил, а ребята пусть сами думают, как защититься от проклятия барина.

Когда я вышла из дома, Костя спросил:

– А он кто такой?

– Ведун, маг, экстрасенс? У парня явно мозги не на месте, – добавил Кирилл.

Я ответила:

– Язычник.

Я терпеть не могу, когда наезжают на брата. Да, он с прибабахами и видит мир таким, но почему церкви утверждать, что вино с хлебом – это тело и кровь Христа, можно, а моему брату говорить, что дом рухнул из-за проклятия, – нельзя? Почему это считается ненормальным? Это несправедливо! Либо мы все нормальные, либо все ненормальные. По дороге ребята только и говорили про этот дом, рассуждали рухнул он сразу после расстрела или позже. Костик был уверен, что дом проклятый, но уж очень ему хотелось поехать туда.

Приехали мы в Конюхово около одиннадцати утра. Погода была чудесной. В деревне всегда дышится легче, а еще природа ярче. Солнце яркое и слепит глаза. Наверное, мои глаза блестели как сапфиры. Кирилл с меня глаз не сводил. Я не хотела рвать с ним дружбу, но дружу я с влюбленным в меня парнем до той поры, пока он мне не признается в любви. Вот и пусть молчит. Я делала вид, что не замечаю его, и разглядывала первоцветы. Здесь, на руинах, их было полно. Костик достал металлоискатель и принялся настраивать его, а Кирилл, увидев, что я присела на корточки и трогаю цветочки, пошел и нарвал мне букет. Что говорить, мне было приятно. Голубые, почти как мои глаза, цветы обалденно пахли. Пока Костик проверял местность на наличие сокровищ, Кирилл все смотрел на меня. Я почувствовала, что он сейчас мне признается, и начала сама:

– Даже не говори. Скажешь – общаться не будем. Я не готова любить никого. А за цветы спасибо.

– Место и правда проклятое, – выговорил Кирилл.

А я фыркнула. Как же парни предсказуемы! Я оказалась права, он хотел признаться. При чем здесь место, я не понимала. Признайся он мне в институте или в автобусе, это же ничего бы не изменило. Не в моем он вкусе. Невысокий, с дерзкими чертами лица и душится очень горько. После него я все вещи стираю, потому что пока он рядом сидит, его запах так въедается, что мои духи ни одну вещь не берут. И я не люблю нервных ребят. Нет, это просто Кирилл меня не трогает, точнее, не затронул ни одну из струн моей души. В итоге я полезла в машину с мыслями о том, что, наверное, еще не родился для такой тонкой натуры, как я, мужчина, который бы мне понравился всем, включая запах. Я смотрела на золотистый купол храма, в котором отражался солнечный свет, и грустила, понимая, что я так и умру рядом с братом. Бедная наша мамочка так и не дождется внуков, ведь у нее, психолога, запущены оба ребенка. Дочь-идеалистка и сын-мечтатель да еще язычник… «Боженька, если ты существуешь, то найди мне лучшего парня!» – взмолилась я. Не к еврейскому богу обращалась я, не к языческому, а просто к богу, хотя смотрела на отражение солнышка в куполах. И тут заорал Костик:

– Нашли! Нашли!

Он орал и бегал так, что можно было подумать, что он горит, только заменить его слова «нашли» на «горим». Оказалось, они нашли серебряный портсигар. Вроде как старинный. Но только они отошли, как произошло нечто ужасающее: часть стены рухнула. Вот это да! Она бы в лучшем случае ногу отдавила, а в худшем страшно даже представить! Но на моих приятелей это так подействовало, что они бросили находку и рванули к машине:

– Говорили же нам, место проклятущее! А я руками находку трогал… Что делать-то? Юль, звони брату, спроси его, что делать! – вопил Костик.

Я косо посмотрела на него. Да, кстати, Юля – это я. У меня замечательное еврейское имя, как говорит мне гордый своим славянским именем брат.

– Он вам не Нострадамус, да и тот ошибался! Что вы за дебилы такие, верите, как сопляки, во все, что вам скажут!

– Юль, успокойся… – Кирилл хотел меня остановить.

– Так стена рухнула! – оправдывался Костик.

– Носиться меньше надо! Там ландшафт испорчен, все перекопано, а ты прыгал как стая слонов, а потом веришь во всякие проклятия.

Я пошла искать находку. Я не знаю, о чем они там говорили, но когда я успокоилась и села в машину (им, конечно, не сказала, что портсигар я подобрала), мы поехали в храм, на который я смотрела. Оказалось, они решили свечки поставить и умыться святой водой и таким образом смыть все проклятья. Видно, позвонили чьей-то бабушке. Только бабушки могут так решить. Люди помоложе к экстрасенсам отправляют.

Мы остановились у красивого забора. Церковная территория была большой. Я сама не знаю, зачем вышла из машины. Захотелось просто прогуляться, погода была замечательная. У церкви цвели нарциссы, а я ужасно люблю эти цветы. И, гуляя с первоцветом в руке, что подарил мне Кирилл, я пошла к нарциссам. Ребята меня оставили у дорожки в какой-то домик перед храмом.

– Какие вы красивые! Прямо как подснежники, только я вас люблю больше, – не удержалась я, обращаясь к цветам.

Тут я услышала, что кто-то тихо усмехнулся. Взгляд мой уловил идеально начищенный ботинок, выглаженные брюки и яркое одеяние. Позже я узнала, что это стихарем называется. Стихарь был ярко-голубой, с серебряной вышивкой, что напоминало небо и облака. Но мне стало буквально не по себе, когда я увидела лицо… Глаза золотисто-шоколадные, густые черные ресницы, волосы темно-каштановые, нос вздернутый, тонкие губы, идеальная форма лица… И запах… От него пахло ладаном, который заглушал запах цветов. Я медленно, с открытым ртом встала, а он с ухмылкой развернулся и пошел в храм. Я завороженно смотрела на его уверенную походку.

– Если ангелы и существуют, то в храме, – вслед ему сказала я. Сердце у меня остановилось. Точнее, я его не ощущала. Должно быть, оно убежало за тем парнем в храм. Но почему-то у меня было чувство, что надо мной кто-то посмеялся. Может, мне показалось, что я увидела именно того парня, который мне понравился всем? Но идеальный парень не мог встретиться мне в церкви… Меня просто разрывало на части. Либо забыть свои предубеждения и идти в храм, чтобы посмотреть, привиделось мне или нет, либо отказаться от глупой затеи и дождаться этих дураков Костю и Кирилла, поехать домой и верой и правдой служить своему брату и любить только его, пока он не женится. Но в этот момент верх взяла моя женская сущность. Я, как поступили бы все девушки на моем месте, не упустила возможности еще раз убедиться, что такой парень существует, и пошла его искать. Но там у них не так все просто. Едва я переступила порог храма, как ко мне подошла высокая, солидная старушка:

– В брюках в храм нельзя. Вот, надень вместо юбки, и вот платок.

Старушка дала мне парео и косынку. В нос ударил запах пота, и глаза защипало. Сразу захотелось быстрее от этих вещей избавиться и убежать. Да чтоб меня! Куда я вообще втягиваюсь? Разве хоть один парень на земле стоит того, чтобы ради него портить свою внешность и терпеть эту вонь?! Да я вся старческим потом провоняю! Я смотрела на эти вещи, и руки у меня дрожали. Нет, я не могу это напялить. Меня сейчас вырвет. Я нашла взглядом ребят. Они стоят себе спокойно, и никто их не заставляет надевать шаровары доисторические, от которых несет плесенью, и шапки, изъеденные молью… Так почему же мы, женщины, должны терпеть?! Дискриминация! Что за патриархат?! Обуздать нас хотят? Завязать в платочек и привязать к поясу? Я не знаю, сколько бы я так стояла и смотрела на вещи, которые дала старушка, но тут мой чуткий нос уловил едкий запах ладана и горящего угля. Это было словно спасение. Я обернулась: сзади меня (вот как он там очутился?!) стоял тот самый парень и раздувал золотую кадильницу. Почему-то дым шел в храм, а не на улицу. И, на мое спасение, прямо на меня. На лицо молодого человека лился свет от входа в храм. И в лучах солнца его кудрявая челка блестела, свисая на бровь. Наверное, он заметил меня, и его взгляд вонзился мне в грудь. Точнее, он посмотрел мне в глаза, но отдалось у меня в груди. Оказывается, парни так могут! Один глаз был в тени и словно черный, а другой освещен, поэтому казался шоколадным. Поразительно красивое лицо. Но зачем такие острые глаза? Они же убить могут! Я опять потеряла сердце. Оно, наверное, упало на пол, поэтому кровь застыла в жилах, даже руки перестали трястись. А парень спокойно подошел ко мне и сказал:

– Ты отойди, а то дым идет на тебя.

Голос у него был с какой-то глушинкой. Я не сразу догадалась, что он ко мне обращается. Когда поняла, что он имеет в виду, то, улыбаясь, как дурочка, ответила:

– Знаешь, ты меня даже выручаешь.

Видно, он и решил, что я дурочка, и, посмотрев задумчиво, махнул кадилом почти у меня перед лицом, да так, что огромное облако ладана окутало меня с головы до ног. Теперь я неделю, наверное, запахи не буду различать. Он снова встал позади меня. А я думала: «Зачем? Зачем он это сделал? Это он мне приятное хотел сделать или чертей изгонял, как мой брат?» В общем, от мыслей меня отвлекла та самая старушка:

– Надо одеться, как подобает, а то скоро проповедь, отец Лев заметит.

Ну и что? А кто сказал, что женщинам подобает вонючие платки носить? Хотите, чтобы в храме были все как инкубаторные цыплята, так извольте одежду хотя бы постирать! Но связываться с отцом Львом мне не хотелось. Я решила выйти из храма, но как только обернулась, сразу встретилась взглядом с этим парнем. В этот раз он меня словно обжег. Я быстро отвернулась. Нет, я не смогу мимо него пройти. Меня будет заносить. Ноги как ватные. Блин, да я теперь готова поверить в магов! Ни один парень меня так не мог подкосить одними глазами! Придется ждать подмогу. Я машинально посмотрела на друзей. Они крестились! Вот ведь стадо! Когда они там накрестятся? Я и стоять не могу, и уйти отсюда не могу. Чувствую, меня из храма метлой погонят или вынесут. Так, надо себя взять в руки и что-то делать. Я, зажмурив глаза, принялась портить свой внешний вид. Повязала парео на бедра. Ужасно, на суперские джинсы надеть это… вонючее… Бррр! Благо до меня иногда доходил слабый дымок ладана. Теперь надо что-то сделать с этой ужасной косынкой. Но при всем моем желании я не могла бы даже на грязную голову надеть платок, от которого так несло чужим потом, что даже ладан его не мог перебить. Все женщины стоят с покрытой головой. А я, выходит, чукча. Да… Какие они все одинаковые… И тут меня осенило. Я же на джинсы вместо ремня повязала шарф! Он мне даже по цвету подойдет, и к глазам отлично. Бирюза всегда мне шла. Я быстро вытащила свой шарфик. Пусть он мятый, но он не воняет и приличный на вид. Повязала его как бандану. Я буду оригинальна. Я не буду стадом! В этот момент я даже забыла о стоящем сзади парне. И когда он прошел мимо меня, я слегка отшатнулась, как ударенная током. Ого! Он еще и так может… Что же он, такой умник, тут делает? Неужели, как и мой брат, в жрецы подался? Или как тут у них это называется? Тут я услышала: «Царица моя Преблагая…» – запел хор тихо и нежно… Они что, и до этого пели или все молчало? Нет, не молчало. Просто я слышала только себя. Парень подошел к священнику, который стоял в толпе в центре зала перед алтарем, и подал ему кадило, целуя руку. Да… Не мой вариант. Мой рыцарь не может быть рабом. Мой мужчина человек разумный. Как-то кисло стало на душе, я даже расстроилась. Но эта песня, что исполнял хор, была мелодичной, красивой, и, не дослушав ее, мне выходить не хотелось. Я подошла к окну, положила на подоконник букет и сумку и, оставив косынку, взяла свои вещи. Как же это ужасно! Встретила парня, который нормально пахнет, такой же красивый, как я, но он, как и мой брат, больной на голову. И тут до меня дошло. Как брат. Как брат… Я говорю о нем уже не первый раз. Я его постоянно сравниваю с братом. Вот почему он мне понравился! Он, как и мой брат, идеален и со своими тараканами в голове. Наверное, только такой парень мне мог понравиться. Плюс к минусу притягивается. Закон физики. И как же быть? Я-то не смогу, как он, сюда ходить и так же выглядеть, как все эти прихожанки. Я овцой никогда не стану. Как сказал Пушкин: «С белой ручки не стряхнешь и за пояс не заткнешь». Я же смеяться буду, если он мне станет читать Новый завет. Вот попадалово! Что же мне делать? А могу ли я ему понравиться? Ну конечно же, могу! Тут все одинаковые, как зебры, и вряд ли здесь девушки есть… И тут я стала присматриваться. Есть… И не одна. Да что за…

Шесть девушек. Три поют и три в храме. Это я посчитала тех, кто ему по возрасту подходит. Я их рассмотрела. Одна высокая, крепкая, ровный пробор, который ее только портит. Лицо неухоженное, зато глаза голубые. Их бы подкрасить… Здесь явно женственности не хватает. Грубые черты лица. И одета серо-пресно. Да они все здесь кроме одной одеты одинаково. Вторая из певчих была жутко, я бы даже сказала, страшно худой. Под глазами черные круги. Из-за этого глаза были слишком огромными. Острый длинный нос и большие губы. Все маленькое лицо было слишком выразительным. Пела она с умирающим видом, наверное, любой бы ее пожалел и накормил. В переходе она бы хорошо зарабатывала и, вероятно, смогла бы наесть себе массу. А то в храме ее, наверное, на вегетарианскую пищу посадили или вообще есть не дают. Третья певчая была как русская красавица, кровь с молоком. Она явно не голодала. И пела со спокойным выражением лица. Но такая красота давно вышла из моды. Нет, из певчих нет мне соперниц, без сомнения. Посмотрим на прихожан. Одна девушка рябая, но хорошо одета. Скорее всего, она не была быдлом, которое слепо идет за всеми. Наверное, такая же, как я. Нет, крестится. Не как я. Но одета со вкусом. Девушка почувствовала мой взгляд и обернулась. Я увидела в ее руке телефон. Тут она пошла мимо меня к выходу. Глаза красивые, большие, но рябая. Не соперница. У такой я точно парня уведу. Что-то в ней есть такое… покорное… Нет стержня. Другая девушка была похожа на татарку. Юбка темная до пят и приталенная коричневая ветровка. Я бы с ее темной внешностью такие цвета в жизни не надела! Она похожа на шахидку, и платок так же повязан. Безвкусица. Нет, не соперница. Последняя была ярко накрашенной и выделялась среди других. Я поняла: она – как я, случайно забрела сюда. Значит, достойных мне соперниц нет. А если кто и встречается с ним, то это ненадолго. Я буду не я, если не отобью парня. Я стала искать его взглядом. Алтарников оказалось трое. Мой красавчик, дяденька какой-то и парень невысокий непонятной национальности. Его можно как сербом, так и татарином, и негром назвать. Но при всем этом было в нем и чисто русское. Он единственный смотрел на всех веселым взглядом и иногда с каким-то мальчиком шушукался и смеялся за спиной священника. Мой красавчик вышел из-за алтаря. Издалека он выглядел еще краше. Бесподобное одеяние так ему идет… Я на него, наверное, могла бы часами смотреть… Но он очень быстро прошел к другим алтарникам. Со спины он тоже неплохо смотрится. Я разглядела его затылок. Волосы волнистые. Ему бы кончики на шее чуть-чуть отрастить, тогда его вид приобрел бы законченность. Это было бы очень стильно. Потом вдруг все пошли ближе к алтарю, а на возвышенность встал священник. Как я поняла, это и был отец Лев. Да, весьма яркая личность. Взгляд у него грозный, даже немного сумасшедший, глаза почти бесцветные, но вид при этом внушительный и умный. Мне даже стало интересно, зачем он туда встал. Ах, да! Припоминаю обращение патриарха. Он так же стоял лицом к народу и поздравлял с Пасхой. Мама слушала его по телевизору, а брат мой трындел над ухом:

– Если тебе не хватает духовности, хочешь, я тебе поставлю видеозапись нашего жреца? Зачем слушать этого кровавого каннибалиста иудейского вероисповедания?

Да, было такое…

Певчие поднялись на клирос, и взгляд мой принялся следить за красавчиком. Он пошел за певчими и встал рядом с этой дистрофичной девицей и что-то ей передал. Я прищурилась. Булку, что ль?! Откармливает. Мне словно дали в морду. Я так ужасно себя почувствовала, как будто у меня не красивое личико, а морда, и поэтому меня ударили со всего размаха. Он ее угостил. Он за ней ухаживает! А она ему улыбается. Блин, какой у нее большой рот! Да у него вкуса нет! Как она может нравиться?! И она даже не смущается. Давно, что ли, у них шуры-муры… По его лицу это сложно понять.

Я смотрела на его прекрасный профиль. А он с высоты клироса смотрел на священника, который что-то громко говорил. И его густые брови сдвигались к переносице. Мне стало интересно, что нам там вбивают в голову с такими ядерными глазами, которыми смотрел священник на прихожан:

– …вместо того чтобы Бога поблагодарить за благоприятную погоду, люди делают все что угодно! Бабки грядки копают, кормят поросят, внуков встречают, вместо службы… и не боятся после этого, что выйдет из таких детей. Уже вырастили поколение пьяниц, наркоманов, женщин-абортниц, детоубийц! А потом жалуются на правительство и на общество! А кто виноват? Мы сами виноваты, что живем со свиньями и как свиньи! Праздник в церкви – так иди к Царю Небесному и принеси ему жертву. Какую мы можем ему жертву принести? Это уже по совести. Раньше в Ветхом завете были такие законы: сделал маленький грех —голубя. За более крупный – овцу, за большой грех – вола. А сегодня все жертвуют по рублю. А ты на рубль можешь купить себе хотя бы хлебушка? А Богу предлагаешь! И еще войны не хотим! Все старцы говорят, что скоро Третья мировая…

Стоп. Где-то я это уже слышала. И тут меня разобрал приступ смеха. Я четко услышала голос Ярослава: «Человечеству уготовано еще много катаклизмов и бурных событий. Изменится и сознание людей. Грядут тяжкие времена, людей будет разделять их вера. Древнейшее учение придет в мир».Под древним учением он подразумевал язычество, исконную нашу веру. Неужели и у Ярослава так же заставляют посещать общину? Одно запугивание. И причем запугивание самым ценным. Это нечестно. Какой злой у них Бог. И правда еврейский.

Я смотрела на лица прихожан. Кто задумчив был, кто бледнел, но многие, видно было, соглашались.

– А она нагрянет, и никто не спасется, кроме верных Богу! Бог только истинно верующих своих рабов укроет, и они не познают войны и Антихриста. Так говорила Святая Матрона, так говорила и старица Нила, и многие святые.

Да, знаю я, как наши боги любят своих рабов. Примерно как правительство любит пенсионеров. И я должна еще верить такому Богу? Обычно в таких ситуациях до рабов нет дела. Спасают самое ценное. А кто решил, что для Бога самое ценное – это кучка безмозглых фанатов, а не земля и природа? С чего они решили, что человек ценнее матушки-природы? Может быть, богу нет дела до того, что творится на планете Земля, что там несколько придурков пытаются завоевать мир, уничтожая большую часть земного шара… Впрочем, предположений много. Все, что здесь говорится, – это всего лишь одна из тысячи гипотез. Я взглянула на своих друзей. Жаль, что я не видела их лица, но кожей чувствовала, что Костик побледнел и стоит в полуобморочном состоянии. Что-то я прямо ясновидящей себя почувствовала, реально видела, что Костик, забыв обо всем, будет теперь каждый выходной в этот храм ездить и жертвовать Богу сто рублей на шоколадку. И Кирилл… Не знаю, что с ним, но как только я отвергла его чувства, он сделался слишком суеверным. Теперь он поверит и в Гарри Поттера, и в Зевса, и в грядущую войну. Ох, тяжело мне с ними… Если бы так не вовремя не вынырнул из своего мира Ярослав, то бы мы забрали портсигар, накрыли поляну, поели, что-нибудь нашли бы еще и поехали домой. И я бы не увидела, что существуют такие классные парни в красивой одежде небесного цвета… Я опять посмотрела на него. Лицо его было хмурым. Неужели он поверил в эту чушь? Господи, да у Ярослава больше ума! Он хоть и смотрит, читает, слушает всякую чушь, но верит, что Россия спасется! Нет этой безысходности. А здесь полная безнадега. Давящая атмосфера…