Самонаблюдение: пробуждение совести. Руководство пользователя

Глава 2. Инструмент млекопитающего: внутренние процессы

Когда вы отождествляетесь с умом, вы не можете быть по-настоящему разумными, потому что отождествляетесь с инструментом, ограничиваете себя возможностями этого инструмента, хотя вы безграничны – вы и есть сознание.

Используйте ум, но не становитесь им… Ум – замечательная машина. Если вы умеете пользоваться умом, он будет служить вам; если же вы не умеете пользоваться умом, он сам начнет использовать вас вредным и даже опасным для вас образом. Это неизбежно заставит вас… страдать и огорчаться… Ум лишен понимания – он может только без конца воспроизводить заложенную в него программу. В этом он похож на компьютер, ведь первым делом его нужно запрограммировать… Но если вы хотите пользоваться умом, тогда должны всегда быть ему хозяином, иначе он сам начнет командовать вами.

Ошо. «Дхаммапада: Путь Будды», 171

Нам с пеленок прививают фальшивые истины, причем зачастую непреднамеренно, по невежеству. Одна из таких особенно вредных «истин» гласит, что у нас есть душа. Это очень плохое учение, потому что, согласно ему, моя душа отделена от меня точно так же, как и принадлежащий мне автомобиль. Итак, нам с младых ногтей внушают, что душа находится где-то в теле и является нашей собственностью, но не тем, кто мы есть.

Хорошее учение помогло бы мне понять не то, что у меня есть душа, а то, что я и есть душа и я существую краткий миг в биологическом инструменте человека^[14] – в этом теле. Мы – души, получающие человеческий опыт. Насколько я могу судить, из всех существ, обитающих на Земле, лишь мы, люди, обладаем двумя качествами в одном теле. Каждый из нас – «человеческое существо», и при этом человек является млекопитающим и телом, а существо^[15] – не человек и не тело. Здесь я буду использовать слова «существо» и «душа» как синонимы. Души, которые отправляются на Землю, попадают в своего рода детский сад для неразвитых душ, поскольку мы – души в зачаточной форме. Нас послали сюда работать над собой, но под присмотром. Мы не можем развиваться в одиночку. И помощь всегда придет, нужно только внимательно смотреть и слушать.

Из всех вспомогательных средств, которыми может воспользоваться душа на своем эволюционном пути, самонаблюдение – самое важное, самое полезное, самое поучительное, самое непосредственное и самое личное.

Эта великолепная система, в которой мы рождаемся, столь же совершенна и действенна, как и разум, создавший ее и нас. Поскольку нам надлежит учиться и совершенствоваться в этой школе для существ прилежно, безвредно и с хорошими результатами, учебная программа разрабатывается для каждой души индивидуально, а не под одну гребенку, как устроено привычное нам мирское образование. В этой школе самонаблюдение ясно показывает, что потребно и желанно каждому отдельно взятому существу, когда это понадобится, в какой форме и с какой скоростью будет воплощено. Каждый человек учится в своем темпе. Очень умные люди иногда обучаются медленно. Учеба, связанная с самонаблюдением, протекает с той скоростью, с которой я могу и хочу наблюдать, не перегибая палку с объемом и темпом. Благодаря этому такое обучение безопасно и точно соответствует потребностям каждой отдельной души: я сам определяю, сколько материала изучу и с какой скоростью.

Прежде всего необходимо понять (и я не раз еще повторю это в своем «Руководстве пользователя», так как человеческий ум с трудом верит в подобные вещи) следующее: процесс самонаблюдения является единственным новшеством, которое человеку необходимо внести в свое поведение, а все остальное – все основополагающие изменения в поведении, эмоциях и мышлении – придет как побочный продукт этой практики. Иначе говоря, самонаблюдение – это кардинальное, эволюционное, революционное и фундаментальное изменение внутреннего мира биологического инструмента человека. В XX веке немецкий физик Вернер Гейзенберг выдвинул теорию, изменившую наше понимание физики. Эта теория была названа «принцип неопределенности Гейзенберга». В ее основе лежала простая идея: сам факт наблюдения изменяет наблюдаемое. И она подтвердилась как на микро-, так и на макроуровне, от наблюдения за субатомными частицами до слежения за галактиками. Законы физики и метафизики сходны, просто физика описывает внешние законы, а метафизика – внутренние.

Таким образом, самонаблюдение изменяет то, что внутри. Мне не нужно ничего менять. На самом деле попытка что-то изменить будет ошибкой и приведет к неприятностям. Я не знаю, что и как изменять.

Мне нужно лишь наблюдать за собой, честно и без оценок.

Мы – души в теле млекопитающего. Тело обладает внутренними функциями, среди которых есть интеллектуальные, эмоциональные, инстинктивные и двигательные. В каждой из этих функций задействована особая энергия, уникальная в своей реализации и отличная от энергии других функций. Таким образом, энергия, необходимая для мысли, это не то же самое, что энергия эмоций. Это различие легко заметить, к тому же его можно не только наблюдать, но и ощущать. Наблюдение включает в себя ощущение тела, рук и ног, веса и объема, а также энергии, которая движется в них. Каждая из этих энергетических систем имеет собственный центр^[16], который в некоторых школах называют чакрой.

Интеллектуальный центр представляет собой средоточие мыслей, левое полушарие головного мозга. Эмоциональный центр связан с переживаниями, и находится он примерно в середине груди, в области солнечного сплетения. Инстинктивный центр расположен в области пупка, а двигательный – у основания позвоночника. Эти энергетические центры можно ощутить, если направить туда внимание. Каждый из них работает со своей энергией и со своей скоростью. За примером далеко ходить не нужно. Предположим, некто идет по высокой траве к реке и вдруг замечает рядом с тропой змею, приготовившуюся напасть. Прежде чем он успевает что-либо осознанно сделать, его тело само отскакивает в сторону. Это пример скорости работы центров по сравнению друг с другом. Инстинктивный центр действует так быстро, что может расщепить, поглотить и распространить один глоток алкогольного напитка или одну обезболивающую таблетку в течение нескольких секунд или даже миллисекунд, что, если хорошо подумать, поистине удивительно. Если бы это пришлось делать интеллектуальному центру, на такую задачу ушли бы дни, недели, годы. Следующим за инстинктивным центром по части скорости идет – как вы, возможно, уже догадались, – двигательный центр, который отзывается на реакцию инстинктивного центра на змею невероятно быстро, с целью выжить. Чтобы не усложнять материал, в некоторых традициях объединяют двигательный и инстинктивный центры, называя их «инстинктивно-двигательным центром», и тогда говорят о «человеке с тремя центрами». Например, в работе Гурджиева используется это упрощение, полезно оно и для наших целей в этой книге. (Более точное описание скорости работы центров см. в книгах Успенского «В поисках чудесного» и «Психология и космология возможного развития человека».)

Интеллектуальный центр работает заметно медленнее, «когда поезд уже ушел». Как только тело оказывается вне опасности, ум реагирует, но это слишком медленно для того, чтобы спасти мою жизнь. Это была задача инстинктивного центра. И всегда интеллектуальный центр все узнает последним, «задним числом», потому что он, безусловно, самый медленный из четырех. Как только у меня появляется заряд эмоциональной энергии, а телу больше ничего не грозит, интеллектуальный центр осознает ситуацию и начинает воспринимать то, что произошло в прошлом, проецируя это в будущее, например: «О боже мой! Я никогда больше не пойду по этой тропе». И все же – только вдумайтесь в это – именно на интеллектуальный центр, самый медленный из всех, который всегда все узнает последним, мы возлагаем непосильное бремя управления жизнью. Он «придуман» для другого, просто к этому его вынуждает наша культура, наш образ жизни. Вся образовательная система нацелена на развитие только интеллектуального центра. Эмоциям и чувствам (это разные вещи) нет места в нашем образовании. Как и инстинкту. Раньше мы, по крайней мере, отдавали должное физическому телу, двигательному центру, посредством так называемого физического воспитания. Но даже это по большей части ушло из нашей технологической и научной системы образования. Поэтому человеку не хватает внутреннего баланса.

Мы неуравновешенны, то есть наш центр тяжести, или восприятие жизни, находится только в одном из трех центров: перед нами либо чувственный человек с инстинктивно-двигательной доминантой, либо эмоциональный, у которого главным источником взглядов на жизнь являются переживания, либо мыслящий, формирующий свою позицию через осмысление всего и вся.

В нас доминирует один из центров, поэтому каждый реагирует на раздражители индивидуально, в зависимости от своего типа, центра тяжести. Ни одну из реакций нельзя считать более ценной и значимой, чем другая, поскольку все они равны, одинаково разбалансированны и не соответствуют сложившейся ситуации.

Итак, чтобы интеллектуальный центр выполнил задание, которое не может выполнить, потому что не предназначен для этого, он должен все спустить на тормозах. С этой целью он пропускает все через свои укоренившиеся привычки = предсказуемость, управляемость, отсутствие необходимости думать об этом = автопилот = меньший стресс из-за невыполнимой задачи. В то же время если я доверяю своим инстинктам, то получаю совсем другой набор реакций, и не из прошлого, от привычек, а из непосредственного отклика на текущую ситуацию. Действуя по привычке, я обычно делаю не то и не так.

Одна из первых задач самонаблюдения состоит в том, чтобы, старательно наблюдая за этими центрами в действии, ощутить качество энергии, соответствующее работе каждого центра. Конечно, таких центров не три, а больше, но в целях самонаблюдения для начала полезно попытаться различить действие именно этих трех центров и прочувствовать энергию, специфичную для каждого из них.

Внимание бурильщика (для Мышки)

 
В темном и узком туннеле рабочие стоят
на коленях друг за другом
и при тусклом свете фонариков на касках
сверлят в стене отверстия под динамитные шашки.
 
 
Тот, кто спереди, держит в руках большую дрель
со звездчатым наконечником.
Одна его рука всегда в нескольких дюймах от цели.
Луч его фонарика сфокусирован на этой точке.
Он ни разу не оглянулся назад.
 
 
Тот, кто сзади, размахивает тяжелым молотком
изо всех сил.
Его луч также сфокусирован на цели.
Он ни разу не отвел от нее взгляд.
 
 
Удары сыплются на цель один за другим,
наполняя грохотом это маленькое, тесное пространство и грозя оглушить,
поэтому рабочие в противошумных наушниках, и они все время молчат.
Иногда тот, кто спереди, устает
и хочет отдохнуть.
 
 
Он не может кричать,
он не может обернуться,
поэтому сразу после удара молота
он кладет большой палец
прямо на цель,
по которой бьет молот.
Луч фонаря рабочего сзади
сфокусирован на цели.
 
 
Он никогда не отводит взгляд.
 

Красный Ястреб, «Танец собак сиу», 13

Глава 3. Как наблюдать: базовые принципы

Ваша работа – узнать,

В чем состоит ваша работа,

А потом всем сердцем,

До конца отдаться ей.

Ошо. «Дхаммапада: Путь Будды», 62

Практика самонаблюдения подразумевает, что мы «находим себя», устанавливаем свое местонахождение во времени и пространстве, в теле, но не как тела, а затем управляем телом. Это называют самовоспоминанием. Самонаблюдение и самовоспоминание идут рука об руку, как левое и правое, ибо они – одно. Самонаблюдение является отдельной практикой и частью системы практик, которые все вместе традиционно называют работой. Таким образом, эти практики представляют собой полноценную, достойную работу, которая дается душе для того, чтобы она развивалась в земной школе. Нам, людям, дали возможность научиться работать так, чтобы мы могли развиваться и взрослеть на уровне души и таким образом были полезны нашему Творцу и Его творению. Зрелые души умеют работать, и они занимаются своим делом. Будда называет это совершенным знанием («Дхаммапада», 96)^[17]. Следовательно, самонаблюдение – это достойная практика и способ управления, а это означает, что его надлежит выполнять в соответствии с дхаммой (законом), согласно которой вредные привычки множатся и приводят к неприятностям, в то время как тот, кто практикует искренне и старательно, всегда сам сумеет помочь себе преодолеть невзгоды и трудности. Вот четыре фундаментальных принципа самонаблюдения.

1) Не оценивать. Этот принцип понять труднее всего. Ум – это судья, постоянно оценивающий каждого человека, события и вещи, которые появляются в нашей жизни. Он судит, чтобы выдавать/хранить информацию. Ум делает это, устанавливая две большие обобщенные категории, по которым распределяет всех людей, события и вещи, появляющиеся в моей жизни: нравится/не нравится (или хорошо/плохо и т. д.). Затем по ассоциациям (сравнивая и противопоставляя) ум постоянно все оценивает в моей жизни, чтобы все обозначить и зафиксировать. Он также оценивает каждый мой поступок, чтобы создать иллюзию разделения между мной и поступком: я произношу жестокие слова, после чего оцениваю эти слова как неправильные, тем самым создавая иллюзию своей обособленности от оцениваемого поступка. Одновременно с чувством вины возникает дистанция от того, в чем меня обвиняют. По этой причине я не могу отдавать себе отчета в своих поступках и, значит, брать на себя всю полноту ответственности, управлять своим поведением. Из-за оценивания я становлюсь для себя слепым пятном. Я могу как принимать, так и отвергать оценки, но сам процесс оценивания воспринимаю некритично и в любом случае отождествляюсь (= «я есть то») с процессом вынесения решений. Этому властителю я подчиняюсь беспрекословно.

Таким образом, наблюдать без оценок – значит устойчиво удерживать внимание на телесном ощущении^[18], оставаться уравновешенным и безмятежным в теле, расслабить его и рассеять суждения.

Когда интеллектуально-эмоциональный комплекс запускает какое-то движение, не требуемое текущей ситуацией, пусть это движение мысли и/или эмоции напомнит мне о необходимости прочно удерживать внимание на телесном ощущении, то есть присутствовать в теле, не цепляясь (отождествляясь) ни за мысль, ни за эмоцию, что означает найти себя, управлять телом. Затем посмотрите, что происходит с энергией мысли/эмоции, когда вы не следуете за ней или не позволяете ей завладеть своим вниманием. Пусть ваше внимание остается абсолютно неподвижным, уравновешенным, твердым и неколебимым, словно лань, прячущаяся в высокой траве, которую выслеживает охотник, когда интеллектуально-эмоциональный комплекс старается захватить его и использовать в своих привычных, устоявшихся целях – чтобы восстановить и/или сохранить свои паттерны.

Согласно закону жизни, «недоедающее» слабеет, а «насыщающееся» крепнет. Либо интеллектуально-эмоциональный комплекс питается вниманием и упрочняется, в то время как внимание слабеет и его подхватывает каждый порыв ветерка, а также легко отвлекает и захватывает каждая случайная мысль/эмоция; либо внимание питается интеллектуально-эмоциональным комплексом и становится сильнее и крепче, сохраняя устойчивость в течение более длительных периодов времени, а также избегая отвлекающих факторов, оставаясь свободным и неколебимым посреди самых жестоких интеллектуальных/эмоциональных бурь. Цель^[19] зрелой души – свободное и стабильное внимание, сохраняющееся даже в момент смерти тела. Душа – это внимание; она не направляет внимание, она и есть внимание (сознание). Я – это внимание.

2) Не изменять наблюдаемое. Этот принцип также трудно понять, потому что стремление изменить то, что я наблюдаю в своем поведении, является ловушкой, из-за которой я не могу вырваться из круговорота вины и порицания. Именно судья пытается изменить наблюдаемое – его вердикт, направленный на преобразование поведения, немедленно захватывает наше внимание и переводит его в состояние отождествления с наблюдаемым. Внимание уже не является ни свободным, ни устойчивым. Оно захвачено и поглощено оценивающим умом, который посредством ассоциаций (сравнивая и противопоставляя) навешивает ярлыки и вносит наше поведение в свой обширный каталог «нравится/не нравится» или «хорошо/плохо» и т. д. В тот момент, когда на меня вешают ярлык «плохого» поведения, я перестаю наблюдать. Теперь я тот, кто судит, и именно этим поглощено все мое внимание. Я больше не могу уделять внимание, увлеченное оцениванием, голосу тела. И поскольку отныне я отождествляюсь с поведением, а оно оценивается как «плохое», то решение заключается в том, чтобы изменить себя, например: «Я должен бросить курить. Курить вредно для здоровья». Сам по себе этот вывод может соответствовать истине, но из-за моего отождествления он приобретает такой смысл: «Я плохой, и я должен измениться». Оценивание питается вниманием, и привычку необходимо подпитывать, чтобы она не угасала, а набирала силу.

Но если внимание все время стабильно и устойчиво, если оно привязано к телесным ощущениям и поддерживает расслабленное состояние тела, тогда судье не остается ничего другого, как только подпитывать устойчивое внимание. Мысль и эмоция = энергия в теле.

Первый закон материи (физика Ньютона) гласит: материя (то есть энергия) не создается и не разрушается, а только трансформируется. Таким образом, когда в тело поступает энергия (а она постоянна: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день», говоря языком Евангелий), она улавливается (крадется) интеллектуально-эмоциональным комплексом и используется им для разыгрывания своих психодрам. По закону энергия должна куда-то уйти, поэтому, если она не потребляется интеллектуально-эмоциональным комплексом, то должна быть, в соответствии с законом, преобразована в пищу для внимания. Психодрама заключается в следующем: борьба за преобразование себя, основанная на оценке «Я не хороший/плохой/неправильный» = жизнь драмы, чтобы изменить то, что я представляю собой. В качестве альтернативы можно наблюдать, не отождествляясь с процессом оценивания, принимая все, что видишь, позволяя этому быть в теле, и вообще ничего с этим не делать – просто наблюдать, расслабляться, принимать, дозволять – ни поддерживая, ни отвергая. В древних духовных школах эта практика называлась «нети—нети» = «ни то, ни это». В шаманских школах эта практика была известна как неделание. Ее также называли остановкой мира. Зрелая душа понимает закон внимания и соблюдает его. Тот, кто не следует закону, является заключенным, невольником, порабощенным отождествлением, обреченным всю жизнь делать именно то, что ему велит судья, не задавая вопросов, снося страдания и печали. Это постоянное отождествление с процессом оценивания называют загрязнением^[20].