Брак по завещанию

Пролог

Рэймонд

– О, вот и ты, Рэй! Наконец-то!

Чарльз Эллиот, маркиз Лонгрин, хлопнул меня по плечу. Тут же подошел и Дэвлин Мэзерс, граф Корнуол.

– Мы тебя заждались, думали, уже и не явишься.

– Как я мог пропустить такое? Этот бал-маскарад – гвоздь сезона!

– И правда, как? – рассмеялся Чарли. – Тут же девиц пруд пруди.

– Но-но, ты что, не помнишь, что Рэй у нас женатый человек? – усмехнулся Дэв.

– Ой, – скривился Чарльз. – А когда это кому-то мешало?

Мы все втроем рассмеялись. Они правы, моя жена, можно сказать, номинальная, живет в дальнем поместье, а я тут, в Лондоне.

– Слушай, тут такая особа появилась! – заговорщически прошептал Чарли. – Никто не знает, кто она и откуда, слухов ходит много, но… – Он развел руками. – Она просто божественна. Ты обязательно должен с ней познакомиться.

– Прямо божественна, – передразнил друга. – Неужели лучше Флоранс или Эбигейл?

Эти две дамы очень известны в свете. И хотя обе замужем, тем не менее не отказывали себе в удовольствиях. И обе красивы, как только могут быть красивы женщины.

– Лучше.

– Лучше не бывает, – усмехнулся.

– Это ты сейчас так говоришь.

– Она напоминает и Флор, и Эби, и еще парочку прекрасных дам света, – Дэв подергал бровями, – но маска скрывает лицо, и непонятно, кто из них под ней прячется.

Чарли схватил меня за руку и потащил в гущу толпы. Мы лавировали между гостями, обменивались приветствиями и наконец достигли цели. Дама в ярко-красном платье стояла, окруженная кавалерами, смеялась над их шутками, любезничала в ответ на комплименты и подавала руку для поцелуя. Лицо было скрыто за большой маской, и я видел только улыбку, которая покорила меня сразу. Черт возьми, эта женщина должна быть моей!

Дама и впрямь напоминала чем-то всех знакомых красоток разом. И хотя я видел только глаза и улыбку, этого было достаточно, чтобы она сразила меня в самое сердце. А еще мне очень хотелось узнать, кто же скрывается под маской.

Вклинился между поклонниками. Кто-то попытался что-то возразить, но мне было достаточно на него посмотреть, чтобы смельчак позабыл о тщетных попытках приблизиться к незнакомке. Поклонился.

– Позвольте пригласить вас на танец, – улыбнулся.

Незнакомка благосклонно подала руку, и я увлек ее к другим парам.

Весь вечер не мог от нее отойти, ждал полуночи, чтобы наконец увидеть ее лицо. Перебирал в уме всех знакомых барышень. И несколько даже подходили по росту и цвету волос. Мечтал о том, чтобы это оказалась одна из тех, на кого положил глаз. И когда, наконец, часы пробили двенадцать раз и все сняли маски, я взглянул на незнакомку и тут же застыл в немом изумлении.

– Какого черта?! Вы?! – воскликнул, как только сумел вымолвить хоть слово. – Не может быть!

Глава 1

Двумя годами ранее

Англия, 1815 год, поместье Эдерли

Рэймонд

– Я требую огласить завещание немедленно!

– Простите, это невозможно. Только после похорон и в присутствии всех заинтересованных лиц.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? – посмотрел на поверенного. Мне срочно нужны деньги, чтобы погасить карточные долги, а этот… не хочет помогать. Уволю сразу же, как выполнит свои обязанности!

Когда узнал, что отец умер, сразу поспешил в поместье, чтобы организовать похороны. К счастью, я жил в лондонском особняке. Так что ехать долго не пришлось. Наконец-то я был свободен и волен делать что душе угодно. Меня ждали женщины, кутежи с друзьями и все доступные лондонские развлечения.

Однако я никак не рассчитывал, что придется ждать еще некоторое время и провести в этом доме несколько дней.

– Милорд, простите, но это так, – покачал головой Саймон Белл, который долгие годы работал на моего отца. – Есть определенные правила…

– К черту правила! – зарычал на адвоката. – Я седьмой граф Эдерли! Я здесь устанавливаю правила!

– К сожалению, это не так. Единственное, что я могу сделать – ускорить оглашение, созвав всех заранее…

– Работайте! – ответил резко и вышел. Раз все зависит от похорон, значит, надо их ускорить.

Стал раздавать распоряжения, но люди смотрели на меня недоуменно. Казалось, они и без меня прекрасно знают, что и как делать. И даже довольно споро справлялись. Плюнул, поняв, что ускорить процесс не удастся, и вышел в сад. Сейчас это единственное место, где нет суеты.

Последние четыре года мы с отцом не общались. Сразу после грандиозного скандала и ссоры я уехал из дома и отправился в армию. Наполеоновские войска маршем проходили по Европе в опустошительной войне, и требовалось как можно больше людей, чтобы остановить зарвавшегося француза. Три года я завоевывал репутацию среди вояк, три года жил в ужасных условиях, но я сам выбрал это. Отец присылал мне деньги, когда я просил, но не отвечал, не писал ни строчки. Просто вкладывал деньги в конверт. Наверное, ждал, когда я приползу и буду умолять простить. Хотя за что прощать? За то, что жил так же, как все остальные мои друзья? За то, что играл в карты и веселился с красивыми женщинами? Это моя суть, мне это нравится, и я не хотел ничего другого. Отец грезил о наследниках, которым я смогу передать титул, но я не желал связывать себя узами брака. Когда-нибудь, когда состарюсь, после сорока – возможно, задумаюсь. Но сейчас, когда мне едва минуло двадцать пять – нет уж, увольте.

Но отец все настаивал, что мне пора остепениться, найти хорошую девушку, жениться и зажить как порядочный семьянин. Бр-р, даже звучит ужасно. И вот теперь он умер, а я… жалею, что не сказал ему многое, что хотел.

Подавил в себе желание пойти в комнату, где лежало тело отца, и в последний раз подержать его за руку, холодную и безжизненную. Наконец-то свободен, билась в голове мысль, и я пытался убедить себя, что ничего не чувствую. Что в сердце и душе пустота и холод. Мне нужны деньги, и как можно скорее – это главное. Остальное подождет.

Внезапно услышал шорох и оглянулся. По дорожке в траурном платье шла девушка лет семнадцати на вид. Хрупкая, бледная, заплаканная, она буквально брела, не разбирая дороги, взгляд был устремлен куда-то вперед, но она явно ничего перед собой не видела. Споткнулась и чуть не упала, но тут же пришла в себя, огляделась и уселась на скамейку чуть в стороне. Меня она не видела, я спрятался глубже среди кустов и разглядывал незнакомку. Судя по всему, она была в глубоком трауре. А раз умер здесь только мой отец, значит, оплакивала она именно его. И кем же она ему приходится? Женой? Вряд ли, я бы знал, такая новость не могла обойти светские салоны. Любовницей? Вот это ближе к истине, хотя между ней и моим отцом было по большей мере сорок лет разницы. Но свет знал и не такие случаи. Однако обычно подобные женщины не убиваются по своим умершим любовникам, а быстренько собирают вещички и подаренные безделушки и уезжают в поисках следующего кандидата. А может…

От пришедшей в голову мысли у меня глаза полезли на лоб. Может, она незаконнорожденная дочь? Моя сестра? Поморщился от такого предположения, но только хотел выйти и на правах хозяина дома получить ответ, как девушку кто-то окликнул.

– Мисс Амели, мисс Амели! – К ней, подняв юбки и быстро перебирая толстыми ногами, бежала наша кухарка, Глория. – Там… там… – не могла она отдышаться, только тыкала мясистым пальцем.

– Что такое, Глория? – спросила девушка, и голос серебристым колокольчиком прокатился по полянке. – Что-то случилось?

– Нет, просто… нам нужна ваша помощь, – наконец смогла перевести дух кухарка, и девушка поднялась.

– Пойдем, – сказала она, и обе женщины удалились.

Я вышел из кустов и посмотрел вслед удалявшейся парочке. Амели, значит. Француженка? Кто же ты такая, таинственная Амели, которая оплакивает моего отца? Какие у тебя на него права? Не знаю, но выясню обязательно!

Амелия

С момента, когда дядюшка заболел, я не находила себе места. Сидела возле него почти постоянно, разговаривала, старалась отвлечь. Все надеялась, что он поправится, как было не раз за эти годы. Но увы, он угасал на глазах и однажды вечером, сказав, что верит, что я обязательно стану счастливой, закрыл глаза и…

Так я осталась совсем одна. Знаю, у него есть сын, но за четыре года тот ни разу отца не навестил, только слал письма с требованием прислать денег. Я знала, как дядюшка любил сына, хотя никогда не говорил об этом прямо. И даже после ссоры продолжал любить. Гордился, когда узнавал, каких успехов тот достиг на военном поприще. А Рэймонд… Я знала, как он выглядит, еще в первые дни пребывания в этом доме увидела его портрет и не могла отвести глаз. Помню, дядюшка тогда подошел ко мне и спросил:

– Нравится?

– Да, – ответила я. – А кто это?

– Это мой сын, Рэймонд.

В его голосе тогда было столько печали, что я не стала расспрашивать. И только через пару лет он рассказал мне всю историю. Я искренне не понимала поведения Рэя, но не мне было его судить.

И вот теперь он здесь. Еще красивее, чем на портрете. Он возмужал, черты лица стали более четкими, выправка, походка, речь – все намекало на то, что этот человек служил. Взгляд жесткий, прямой, видно, что не привык к неповиновению. Старалась не попадаться ему на глаза, не знала, чего от него ожидать. Но скоро похороны, и мы по-любому столкнемся. А пока…

Вышла в сад, подышать свежим воздухом и успокоиться. Прошла чуть вглубь и села на скамейку среди пышных кустов. На сердце было очень тяжело. Теперь наверняка мне придется уехать, а я так привыкла к этому дому за четыре года. Он стал мне родным. Здесь все напоминало о дядюшке, о его доброте, заботе, любви. Мне было так плохо после смерти родителей, но дядюшка хоть немного смог унять эту боль, не заменить их, конечно, но постараться сделать все возможное, чтобы я не чувствовала себя брошенной и ненужной. Он буквально вдохнул в меня новую жизнь, заставил поверить в себя. А теперь…

Не заметила, что по щекам катятся слезы. Вытерла их тыльной стороной ладони и тут услышала крик:

– Мисс Амели! Мисс Амели!

Наша кухарка, Глория, мчалась ко мне со всей возможной скоростью. Скорость эта, надо сказать, была весьма невысока. Потому что кухарка была дамой дородной, да еще и почтенного возраста – почти сорок лет.

– Что такое, Глория? Что-то случилось?

Кухарка остановилась и уперла руки в колени, стараясь отдышаться. Выглядела она столь уморительно с выпяченным большим задом, что я едва не рассмеялась, но сдержалась – не время и не место для смеха.

– Нет, просто… нам нужна ваша помощь. – Глория наконец выпрямилась, и я тут же встала. Если нужна моя помощь, значит, что-то серьезное.

– Пойдем.

Мы с Глорией направились к дому. Я даже не предполагала, что могло произойти такого, что слугам понадобилась помощь такой слабой девушки, как я. Но оказалось, нужно просто выбрать, что будет подано на поминальном ужине, а для этого все перепробовать.

Через пару часов мы остановились на паштете из гусиной печени, утке, запеченной с морковью и репой, лососе с картофелем и пирогах с яблоками. Разумеется, на стол подадут горячий хлеб, свежее масло и творог, молодой сыр и прочие продукты из погребов. Народу ожидалось немного, но все же накормить нужно. И нельзя ударить в грязь лицом, дядюшка не для того воспитывал из меня будущую хозяйку, чтобы сейчас я так позорно провалилась.

Стоя возле могилы, в которую опустили гроб с телом дядюшки, не смогла сдержать слез. Единственный человек, который меня любил. Которому я была дорога. Теперь меня здесь ничто не держит. Да и прав никаких тут находиться у меня нет. Решила уехать завтра же. И хотя у меня не было денег, только на поездку до Лондона, я надеялась продать мамино жемчужное ожерелье. А потом найду работу гувернантки или компаньонки. Или выйду замуж за какого-нибудь немолодого ремесленника, чтобы воспитывать его детей. Тяжело вздохнула. Это случилось бы еще раньше, если бы не дядюшка. Приютил меня, дал мне кров и заботу. А теперь я здесь никто.

Пара слезинок упала на землю, впитываясь в рыхлую землю.

– Прощай, дядюшка, – прошептала и направилась к дому, вытирая слезы. Не хотела, чтобы кто-то видел, как я плачу.

К моменту, когда остальные вернулись в дом, уже пришла в себя и держала эмоции под контролем. Один ужин, один вечер, одна ночь, и завтра утром я отсюда уеду. От воспоминаний, от всего хорошего, что здесь было.

Весь ужин не поднимала глаз от тарелки, едва видя, что кладу в рот. Но всем существом, каждой клеточкой ощущала прожигающий взгляд мужчины во главе стола. Рэймонд. Законный наследник дядюшки. Моя первая и безответная любовь.

После ужина проскользнула в свою комнату и огляделась. Здесь все было устроено так, как захотела я, дядюшка настоял. Воспоминания нахлынули оглушающей волной, и я не выдержала, разревелась, упав на пол у кровати. И за рыданиями не расслышала шаги. Голос, раздавшийся над самым ухом, заставил вздрогнуть и повернуть заплаканное лицо к хозяину дома.

– Мисс Амели… Вас ведь так зовут? – Я кивнула. – Так вот, мисс Амели, я прекрасно понимаю, на каком основании вы жили в этом доме, – Рэймонд ухмыльнулся, – но обстоятельства, как вы знаете, изменились. И теперь даю вам сутки, чтобы покинуть мое родовое поместье. Если необходимо, я дам вам денег на дорогу, но чтобы завтра вечером ноги вашей тут не было. Если, конечно, не хотите поменять благодетеля и не остаться на тех же условиях под моим покровительством. – Его губы вновь изогнула ухмылка, на этот раз похотливая.

Слезы тут же высохли, и я поднялась. Злость клокотала внутри.

– За кого вы меня принимаете? – прошипела в ответ. – Я и сама собиралась уехать. Но не потому, что вы меня выгоняете, а потому, что меня здесь больше ничего не держит.

– Какое благородство! Значит, сменить покровителя вы не желаете, – констатировал он и, прежде чем я успела хоть что-то возразить, развернулся и бросил на ходу, направляясь к двери: – Тогда даю вам сутки. И выпишу чек на двадцать фунтов, этого должно хватить на первое время. А дальше как-нибудь сами.

Дверь хлопнула, и я вздрогнула от этого звука. В голове не укладывалось: он что, принял меня за содержанку его отца?

Глава 2

Рэймонд

Смотрел на девушку, которая стояла у могилы отца, и не мог понять, кто же она такая, эта Амели. Слуги воспринимали ее как хозяйку, а на меня смотрели волком. Видимо, перспектива принять меня в качестве хозяина дома нравилась не всем. Что ж, никого держать не буду. Завтра утром поверенный огласит завещание, и можно будет наводить порядок. Мне не нужны в доме ненадежные люди.

Весь ужин не сводил с нее взгляд. Маленькая, хрупкая, заплаканные глаза за черной вуалью, дрожащие руки. Неужели и правда так любила отца? Немыслимо! Однако оставить ее в этом доме невозможно. А значит…

Мысль, пришедшая в голову, чуть не заставила рассмеяться. Я вовремя удержался. Все-таки поминальный ужин, а не веселая гулянка. Но изучать девушку, склонившуюся над тарелкой, не перестал.

Стоило ужину закончиться, как она тенью скользнула по лестнице и скрылась из виду. Приняв соболезнования от пришедших почтить память отца, я выждал положенное время и направился туда, куда ушла Амели. Зря не спросил у прислуги, какая комната принадлежит девушке. Но оказалось, что найти ее довольно просто – из-за одной из дверей слышались горькие рыдания. Надо же, как убивается. Небось оплакивает потерянную сытую жизнь. Ничего, найдет другого, она не первая и не последняя.

Вошел и приблизился к девушке. Она сидела на полу, прижавшись к кровати, и горько плакала. Рыдания сотрясали ее хрупкие плечи, и на секунду я почувствовал укол жалости, но быстро взял себя в руки.

– Мисс Амели… – спросил, и девушка вздрогнула испуганно. Видимо, не слышала, как я подошел. – Вас ведь так зовут? – Она кивнула. – Так вот, мисс Амели, я прекрасно понимаю, на каком основании вы жили в этом доме, – ухмыльнулся, я же не дурак, чтобы не понимать, – но обстоятельства, как вы знаете, изменились. И теперь даю вам сутки, чтобы покинуть мое родовое поместье. Если необходимо, я дам вам денег на дорогу, но чтобы завтра вечером ноги вашей тут не было. Если, конечно, не хотите поменять благодетеля и не остаться на тех же условиях под моим покровительством.

Не знаю, что заставило сделать это предложение. Она мне даже не нравилась. Невзрачная серая мышь, мимо пройдешь – и не заметишь. Я предпочитал ярких, уверенных в себе женщин, которые знают, чего хотят, и умеют доставить удовольствие мужчине. А эта… Оглядел ее. Вряд ли обладает выдающимися способностями в этой области. Возможно, моего отца она и устраивала, такая тихая и скромная, но меня… Ухмыльнулся, представив ее в своей постели. Нет, не мой уровень.

Девушка поднялась и посмотрела на меня, глаза метали молнии.

– За кого вы меня принимаете? – прошипела она в ответ. – Я и сама собиралась уехать. Но не потому, что вы меня выгоняете, а потому, что меня здесь больше ничего не держит.

– Какое благородство! Значит, сменить покровителя вы не желаете. – Что ж, мне же проще. Развернулся и направился к двери, на ходу бросив: – Тогда даю вам сутки. И выпишу чек на двадцать фунтов, этого должно хватить на первое время. А дальше как-нибудь сами.

Хлопнул дверью так, что задрожали стекла. Нечего ей делать в моем доме, пусть выметается. Ишь, какая благородная выискалась.

Зашел в кабинет, теперь уже мой. Обвел взглядом помещение. Ничего не изменилось за эти четыре года. Все такой же крепкий дух хорошего табака и старых книг в кожаных переплетах. Отец очень любил книги, в доме располагалась обширная библиотека, но в кабинете он хранил самые любимые.

Сел в его любимое кресло. Кожа слегка скрипнула под моим весом. Закрыл глаза и представил, что мы с отцом сидим и разговариваем. Странно, но только сейчас я ощутил ту связь с ним, которую не чувствовал последние годы. Словно его смерть все расставила по своим местам.

– Прости меня, отец, – прошептал и откинулся на подголовник. А потом достал чековую книжку и выписал чек на двадцать фунтов. Оставалось лишь имя. Завтра утром впишу его, и пусть эта Амели идет на все четыре стороны.

Пробуждение было не из приятных. Я уснул прямо в отцовском кресле, и теперь ломило все суставы. Кое-как размяв мышцы, вышел в коридор. Слуги уже вовсю сновали по дому, накрывая на стол, прибирая в комнатах. Я остановил одну молоденькую горничную.

– Где мисс Амели?

– Она собирает вещи, милорд.

Отлично. Значит, решила послушаться меня. Ну и умница. Прошел к ее комнате, стукнул пару раз и тут же вошел, не дожидаясь приглашения. И только потом понял, что это по меньшей мере неприлично. Кем бы ни была эта девушка, не стоит портить ее репутацию еще больше, чем уже есть.

– Простите, – начал извиняться, как вдруг увидел, как Амели прячет в карман жемчужное ожерелье, вытащенное из шкатулки. Эта девица решила украсть семейные драгоценности!

Амелия

После визита Рэймонда меня всю трясло. Как он мог? Как?! Неужели я правда похожа на одну из этих… продажных женщин? Более того, как он мог подумать такое о своем отце? Реджинальд Лэнгтон был святым! А собственный сын смешал его с грязью, предположив, что тот взял в содержанки девицу, которая годится ему чуть ли не во внучки. Боже милостивый, как же противно.

Флер романтики, который витал вокруг с момента, когда я четыре года назад увидела портрет Рэя, стал оседать грязной пылью у ног. Рэймонд больше не казался мне героем, прошедшим войну, вернувшимся с победой, живым и здоровым. Перестал казаться даже красивым. Перед глазами стояла лишь похотливая улыбка, которой он наградил меня, когда делал это в высшей степени непристойное предложение. Ни минуты не останусь в этом доме!

Схватила дорожный саквояж, уже собираясь складывать вещи и бежать куда глаза глядят, но тут спохватилась, что на дворе почти ночь. Куда я пойду?

Села на кровать и снова разрыдалась. Все напряжение последних недель, копившееся внутри за время болезни дядюшки, прорвалось бурным потоком. Слезы опустошали, но очищали душу. Даже не заметила, как уснула, прямо не раздеваясь.

Проснулась утром, обнимая подушку, которая была вся влажная от слез. Еле поднялась, чтобы переодеться. Кинула взгляд на саквояж – вот теперь точно пора.

– Мисс… Вы уже встали?

В комнату заглянула Джулия, моя горничная, совсем молоденькая девушка, дочь одной из старших горничных.

– Да, Джулс, уже, – улыбнулась ей, хотя улыбка получилась натянутой. В глаза после вчерашнего словно песок насыпали, нос распух. Красавица, ничего не скажешь.

– Завтракать будете?

– Нет, принеси мне воды умыться.

– Сию минуту, мисс.

Джулия скрылась из виду, по коридору простучали каблуки туфель. А я подошла к шкафу и, распахнув, принялась снимать платья с вешалок. И вдруг очередной наряд выпал из рук. Огляделась. Я ведь хотела собрать свои вещи, но… тут нет моих вещей. Все, что здесь есть, подарено дядюшкой. А все, что было моим, давно отдано детям слуг. Дядюшка всегда говорил, что у меня обязательно должна быть одежда, как у благородной дамы. Я же леди. Да уж, леди, которую приняли за содержанку престарелого ловеласа.

Невесело усмехнулась. Здесь только одна вещь принадлежит мне. Открыла шкатулку и достала мамино ожерелье. Крупный жемчуг был тяжелым, оттягивал ладонь. Приложила к себе – смотрелось идеально. Единственная память о матери. Вот только и ее скоро лишусь. Я не собиралась брать деньги у Рэймонда, хоть он и обещал чек на приличную сумму. Лучше заложу ожерелье, авось потом смогу выкупить.

Не успела налюбоваться украшением, как в дверь тихонько стукнули и сразу вошли. Я думала, вернулась Джулс с кувшином, но это оказался Рэймонд. Машинально опустила руку с ожерельем в карман и увидела, как взгляд молодого человека потемнел, а потом он в два шага приблизился ко мне и схватил за запястье.

– Я выписал вам чек, но украсть фамильные драгоценности не позволю!

– Это мое! – возразила и вскрикнула от боли – Рэй вывернул руку, отбирая ожерелье. – Отдайте! Вы не имеете права! Это принадлежало моей матери!

– Ну конечно! – грубо ответил Рэй. – Я хотел быть справедливым к вам, хотел быть добрым. Но вы растоптали мои благие намерения. И сейчас я вызову констебля из города, который сопроводит вас в тюрьму как воровку.

– Но это мое! – пыталась вырваться из крепкой хватки. – Отдайте!

Я даже не понимала, что Рэй куда-то меня тащит, пока чуть не споткнулась на ступеньке.

– Милорд, что происходит?

Внизу лестницы стоял адвокат дядюшки, который в изумлении взирал на меня и Рэя.

– Мистер Белл, помогите мне! Скажите, что это мое! – указала на ожерелье, зажатое в другой руке Рэймонда.

– Мистер Белл, я требую вызвать констебля. Эта… – Рэймонд запнулся, явно подбирая слова, как меня назвать. – Эта женщина собиралась украсть фамильные драгоценности!

– И какие же? – поинтересовался адвокат.

– Вот! – Рэй протянул ему мое ожерелье. Я хотела схватить его, но не смогла. – Это украшение досталось моей матери от ее матери, моей бабушки, а той – от своей матери…

– Но позвольте, – возразил адвокат, рассматривая украшение, – у меня есть опись всего имущества, в том числе фамильных ценностей. И этого украшения там нет.

– Как нет?

Рэймонд так удивился, что ослабил хватку, чем я воспользовалась, выдернув руку из захвата и потирая запястье. А потом гордо выпрямилась.

– Это ожерелье подарил мой отец моей матери на помолвку. Это шотландский жемчуг, он привез его из Эдинбурга, – пояснила и протянула руку, желая забрать украшение.

– Она права, милорд, – покачал головой мистер Белл, – в описи действительно имеется ожерелье из жемчуга, но оно совершенно иное. И находится в потайном шкафу вашего отца.

Адвокат уже протянул руку, чтобы вернуть мне украшение, но Рэймонд вновь забрал его.

– Пока не увижу собственными глазами, это, – он потряс украшением у меня перед носом, – останется у меня.

Я гордо задрала голову. Никогда дядюшка не дарил мне фамильных украшений, я бы и не взяла, они мне не принадлежат.

– Думаю, это лишнее, – кашлянул адвокат.

– Почему? – удивился Рэймонд.

– Предлагаю пройти в гостиную и ознакомиться с завещанием вашего отца. Думаю, после этого все вопросы отпадут сами собой.

Я видела, как удивлен Рэй, и сама была ошеломлена не меньше. Слова адвоката были странными. Я никак не могла понять, в чем тут дело.

– А ей туда зачем?

– По правилам при чтении завещания обязаны присутствовать все наследники. Даже если им завещан медный пенни.

Рэймонд пожал плечами. А я задумалась. Слова мистера Белла означали, что дядюшка оставил мне что-то в наследство. Добрый, славный дядюшка, позаботился обо мне даже с того света.

Украдкой стерла слезинку, застывшую в уголке глаза, и прошла следом за адвокатом. Мы расселись, ожидая еще кого-то. Когда присоединились Глория и Карл, наш дворецкий, адвокат начал читать завещание. Мистер Белл начал с небольших сумм, которые дядюшка оставил слугам, и я ждала, что он вот-вот назовет меня, а потом перейдет к основной части завещания, но мое имя так и не произнесли. А когда оно все-таки прозвучало, я застыла, будто громом пораженная. Это что, шутка?