Ночью проснулся от шёпота Какие-то две тётки шушукались прямо за спиной. Думал не обращать внимания и спать дальше, но не получилось, и я невольно прислушался.

– А этот-то, пришлый-то, как глазами сверканёт! И прямо старосте в лицо молния вылетела у него из рук!

– У старосты? Это он что, себе в лицо молнией запустил?

– У пришлого, дура. Прям огнём белым опалил нашего старосту и Асбранда плешивого с Бёдольвом. Они застыли столбами, а этот как давай волшбу творить! Страсть какая! Весь покой от неё едва не запылал, из очага искры посыпались!

– А я думала, просто бревно смолистое в очаг кинули…

– Дура ты, если так подумала. Волшба то была. Я тебе точно говорю. Ох, не к добру это всё…

–Да что не к добру? Маги-то, они же хорошие…

Послышался глухой удар, как будто по деревянному столу хлопнули ладонью.

– Ай! Ты чего?!

– Это чтобы меньше глупостей городила! Хорошие они… И родились, и женились без этих магов, и дальше бы жили хорошо…

– Да ну тебя…

Вот так, уже и недоброжелатели у меня тут, причём из-за белых молний, которые я непонятно как метал.

Маг… Это надо же. Нет, конечно, здорово, что такой почёт и приём, за счёт заведения мог бы и в рабской избе сейчас сидеть. Я выяснил. У вольных людей подорожная выправлена, а бродягу безродного тут, если ловят, могут и запрячь на год-два исправительных работ, пока себя из неволи не выкупит. Общине дармовая рабочая сила, бродяге – кров и пища, а что грязную работу приходится выполнять – сам виноват, не пренебрегай паспортным режимом.

С другой стороны, скребёт мыслишка, что потребуют рано или поздно молнии в кого-то метать, а с этим у меня проблемы. Я только по душевным проблемам специалист, а испепеление это из другой оперы. Что делать?

Ответ как бы сам собой напрашивается – сваливать надо отсюда, причём, чем скорее, тем лучше, но… Куда сваливать? Я вообще, похоже, не на Земле нахожусь. Нет на нашей планете ни Серебряных гор, ни великанов, ни кровососов… Хоть люди здесь есть, и на том спасибо.

Дурдом какой-то.

Ладно, если перестать плакать и причитать, то всё упирается в то, что, во-первых, я не знаю местной географии и расстановки сил, да даже элементарно, какое сейчас время года. И потом, куда бежать? Денег нет, плана нет… Одно я знаю точно – домой хочу. На старушку-Землю с её террористами, ГМО и информационной перегруженностью. Не хочу убегать от кровососов и натыкаться горлом на ножи. Не понравилось мне.

Тётки перестали шушукаться. Покой, тот самый здоровенный дом, в котором обреталась большая часть жителей деревни и проживали все родственники старосты, снова погрузился во тьму и тишину, относительную конечно – кто-то храпел, кто-то сопел, кто-то стонал во сне. Человек тридцать здесь спит.

Меня уложили возле очага, чтобы теплее было, да ещё и шкурой укрыли. Я как похлебал жирного супа с какими-то кореньями, так и разморило. Провалился в сон, как только до постели добрёл. А к грамоте, кстати, никто так и не притронулся. Староста очень вежливо попросил убрать её обратно в сумку. При этом он очень натянуто улыбался, как будто это не бумага, а осколочная граната.

Уснул, сам не заметил как. Лежал, пытался о чём-то размышлять, скоро мысли спутались в сплошной тёмный клубок, а перед глазами запрыгали размытые картинки.

***

Никто меня с утра не будил. Проснулся на рассвете от возни и запаха дыма, вскинулся было, но вспомнил, где нахожусь. Выбрался из-под шкуры, огляделся. Рядом, на полатях, которые здесь за общую постель, лежат чистая шерстяная рубаха, довольно длинные штаны из потёртой кожи со шнурком, как на «трениках», только без резинки, чулки, тоже шерстяные, вязаные, с красно-белыми узорами. Здорово. А то мои вещички совсем обтрепались и в грязи все. Кое-как переоделся, только носки спрятал в сумку вместе с метафорическими картами. Ещё раз карманы охлопал, чтобы не забыть ничего. Вроде в порядке.

Эх, теперь меня от местного и не отличить, выходит. Ну ничего, надеюсь, одежду мою старую сжигать не будут. Хорошо бы постирали и отдали обратно, но уточню при случае.

За ночь обстановка не изменилось – так же носятся дети, женщины кашеварят возле большого закопчённого котла, с улицы слышится лай собак, частые удары по металлу. Наверное, и кузница у них тут есть. Ухмыльнулся и поймал себя на мысли, что было бы интересно посмотреть. Кроме того, что здоровый мужик лупит молотком по раскалённой заготовке, ничего про кузнечное дело не знаю. Любознательность.

Старосты в большом доме уже не было, остальных мужчин тоже. Видно, я один разоспался так, решили не будить гостя. Приблизился к очагу, женщины меня приветствовали почтительно, предложили поесть, отказываться не стал. Навалили в миску что-то вроде нарезанной кубиками репы, приправленной мясной подливой, да ещё и с луком. Попросил ложку, дали деревянную, потемневшую от жира, но сейчас не до капризов. Зачерпнул варево, отправил в рот, замычал довольно, похвалил повара. Женщины заулыбались чуть кокетливо, и то хорошо, первый, так сказать, контакт. А то превратили меня в какое-то чудовище с молниями.

Справился с порцией по-солдатски быстро, от добавки отказался и спросил, где старосту искать. Посоветовали поискать у ворот или на конюшне.

Ну вот, у них тут и лошади есть.

Когда вышел на улицу, резко вспомнил, что до сих пор не понимаю, где я и что дальше делать, и что придётся этот момент прояснять. Причём сделать это так, чтобы не попасть под подозрение. Мало ли зачем мне нужно выспрашивать о местных реалиях. Ладно, разберёмся. Если сразу не убили, то, может, и дальше получится пожить.

Подбодрив себя таким образом, зашагал к воротам.

Ворота поутру оказались распахнуты, в них чернявый мужик, подбадривая криками и хворостиной, выгонял стадо коров голов в пятнадцать. Сильно процесса это не ускоряло – стадо размеренно протискивалось в проход. Присмотревшись, я обнаружил, что коровы не очень-то на коров и похожи: более поджарые, с короткими гривами и рогами, загнутыми баранкой, а хвост мохнатый, как у собаки. Хотя нравом, похоже, местные бурёнки ничем не отличались от земного аналога.

Старосты здесь не оказалось, но стоявший на страже пожилой дядька показал мне, как пройти к конюшне – широкому деревянному сараю, чуть в стороне от ограды. Уже на подходе почувствовал ядрёный запах навоза, лошадиное фырканье и услышал голоса внутри. Узнал старосту, второй незнакомый вроде.

– А ты тут зачем топчешься?! – орал Аку. – Две луны говорил, что всё в порядке, а теперь язык проглотил?!

– А что же с ней делать? – жалобно ответил второй. – Кто ж знал, что так выйдет?

– Ты! – заорал староста, уже не сдерживаясь. – Ты, живодёр проклятый, этих лошадей покупал! Ты их выбирал!

– Так и правильно… – начал было собеседник, но староста договорить ему не дал.

– Значит так, – чуть тише проговорил Аку. – Либо она родит, либо рожать будешь ты сам…

– Шутишь, староста…

– Шучу?! Я не пожалею денег, в храм съезжу, попрошу богов, чтобы даровали тебе такую возможность!

Я остановился в дверях и кашлянул.

– Господин Алек, – обрадовался Аку. – Вас-то мне и надо!

Он обернулся к сухощавому мужичку, который мялся возле дальней стенки помещения:

– Сейчас мага подключим, будешь у меня вместо кобылы мучиться.

Мужик, похоже, испугался не на шутку. Заморгал часто-часто, губы затряслись.

– За что, староста?!

– Ладно уж, – сменил гнев на милость начальник. – Жди здесь, скоро вернусь.

Мы вышли наружу и зашагали по улице.

– Круто вы с ним, – сказал я.

– Бестолочь, – махнул рукой староста. – Лошадей купил прошлой осенью на ярмарке. Хорошие лошади, да заболели непонятно чем. Вы лошадей лечить не умете? Помрут ведь.

В глазах у старосты застыла мольба, но тут я ему помочь ничем не могу, в чём и признался.

– Жаль, – покачал головой он. – Придётся… Эх…

– Что придётся? – уточнил я.

– Есть тут один человек, – туманно ответил староста. – Платить много придётся, да лошади дороже. А вы чего хотели? Не накормили с утра? Я им…

– Накормили, – успокоил я его. – Понимаете, мне нужен кто-то, кто хорошо местность знает…

– Уходить собираетесь? – встревожился Аку.

– Нет, – я отрицательно покачал головой. – Хочу побольше разузнать о тех местах, что выше по реке. Это можно как-то узнать?

– Почему же нельзя, – задумчиво протянул староста. – Барди-охотник ходит в те места, и Дьярви тоже.

– А тот, что меня привёл? Льёт, кажется?

– Да какой он охотник, – отмахнулся бородач. – Так, по кустам лазает, всё лазутчиков ищет. Вот отец его, Йорг, тот все местные тропинки знал как свои пальцы, хоть и не местный сам, да он…

Староста запнулся.

– Умер? – осторожно спросил я.

– Лучше бы умер, – вздохнул Аку. – Несколько лет назад на деревню кровососы напали. Так много, что никто и не помнит, чтобы они такой ватагой когда-то приходили – три руки их было.

Он для наглядности, вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами.

– Так вот, кто поумнее, попрятались по сундукам да подвалам, и Марна с Йоргом и Льётом в погребе заперлись, да только то ли дверь у них хлипкой оказалась, то ли что… Сломали твари дверь и в погреб кинулись. Йорг меч взял, жену с сыном собой прикрыл, две руки кровососов изрубил – они как кровь учуют, так и лезут без разбора. Парнишка и не пострадал совсем, испугался только, а Марне лишь один удар достался, но смертельный – горло ей тварь когтями расхватила. Йорг, тогда уже едва на ногах стоял, всего его изорвали. Так и внесли мы Марну на костёр, думали, и Йорг за ней следом отправится, сильно его подрали, в клочья просто. А он взял да выжил. Только… Умом тронулся. Ни с кем не говорит, ходит сам с собой, молчит. Лишь Льёта близко подпускает. С ним и говорить пробовали, и убеждать… Однажды терпение закончилось, побить решили. Так он всех мужиков голыми руками из дома вышвырнул. И снова бирюком ходит. Одно мучение от него, и выгнать бы, да он работает как положено – гончарит получше остальных, кстати.

– А сам он, значит, не местный?

– Нет, – мотнул головой староста. – Марна местной была, она моей двоюродной тётки дочка. Овдовела рано, осталась с мальчонкой. Йорг, значит, её с ребёнком и взял. Он сам с севера, из солдат. Пришёл сюда, как закончилась служба. Льёт другого отца не знал, да и сам Йорг к нему крепко прикипел, ни разу не видел, чтобы хоть подзатыльник отвесил и другим позволял.

– Значит, с ним не договоришься?

– Как по мне, так не стоит и пробовать, – покачал головой староста.

Теперь понятно, с чего это Льёт вчера в драку полез. Ситуация. Ладно, наверное, лучше бы поговорить с охотниками, хочется выяснить, что это за капище, на котором я обнаружился.

– А к охотникам проводите?

– Проведу, – кивнул староста. – Я спросить хотел…

Он замялся, не решаясь продолжить.

– Если смогу, отвечу, – пожал я плечами. – Сами же видели, что я мало что помню.

– Что магу понадобилось в Серой окраине?

Видно, что волнуется, наверное, нечасто приходится с магами разговаривать.

Что отвечать? Если начну придумывать на ходу, есть опасность запутаться. А что говорить? «Здравствуйте, я посланник с Земли»? Думаю, лояльность местного населения как ветром сдует.

– Если честно, совершенно случайно. Я не собирался заходить в вашу деревню, но столкнулся с кровососами… Те, кто был со мной, погибли. Я чудом спасся.

Враньё? Правда. Только на бойню я опоздал немного, а то бы отдыхал веки вечные среди гор и рек, а не объяснялся бы с дотошным старостой.

– Говорят, маги могут путешествовать без дорог, по воздуху…

Вспомнилось как тщетно искал тропу, чтобы выбраться к реке. Готов согласиться со сплетнями.

– Уважаемый Аку, – вздохнул я. – Говорят много и не всегда врут. Мой товарищ, который мог бы путешествовать, погиб в сражении с тварями. Мне остаётся полагаться только на собственные ноги…

Староста задумался.

– Вам нужно в город? – спросил он наконец.

– Мне нужно в Коллегию, – твёрдо ответил я.

А что? Хорошая цель. Если кто меня и сможет вернуть домой, так это маги, если они, конечно, и вправду маги, а не самозванцы, как я.

Ответ старосту впечатлил. Он задумчиво покачал головой, явно взвешивая какие-то аргументы.

– Давайте лучше вечером переговорим, – произнёс он, наконец. – Мне всё-таки нужно возвращаться в конюшню и… Остальные дела.

На том и распрощались. В длинный дом возвращаться не хотелось, решил пройтись по деревне.

А ничего здесь, так чисто. Я думал, будет дерьмо везде, грязь… Но нигде ни одной лепёшки не видно. Оно и понятно, кто же будет ценным удобрением разбрасываться, его ещё можно как топливо использовать, вон в Азии до сих пор кизяком печки топят. Хорошо горит, я сам не видел, ребята рассказывали. Опять же, если с глиной да соломой эти самые лепёшки смешать, натуральный кирпич-саман получается. Говорят, что ещё в Египте из него дома строили. В Египте я не был, но вот дед мой сразу после войны из этого самого самана дом построил, и простоял он лет семьдесят без проблем, только подбеливать надо было. А в Иране древние города из него до сих пор стоят, правда, тут тебе не Иран. Климат пожёстче.

Грязи, в общем, я не увидел, зато обнаружил самых натуральных рабов, в ошейниках с бирками, правда, одетых добротно, чистых и вообще мало чем отличающихся от остальных жителей деревни. Занимались они вполне обычным делом: вкапывали столбы, похоже, под какую-то хозяйственную постройку. Меня увидели, поклонились уважительно так, я кивнул в ответ, мне не жалко. И никакого надсмотрщика с кнутом. А зачем он нужен? Кругом забор, вокруг него лес, в котором миску супа никто не нальёт и крышу над головой просто так не сделаешь, а здесь всё по-честному – работай, копи выкуп. Думаю, тут, конечно, не всё так радужно, вон одни мужики трудятся, женщин не видно. Вспомнилось, что невольницы дороже стоили именно потому, что для плотских радостей больше подходили. Думаю, у таких рабынь вариантов выкупиться в разы меньше. Люди здесь вообще, похоже, на месте не сидят, не только рабы вкалывают.

Кстати, дальше длинного дома я не ходил, теперь можно и прогуляться. Деревня по кругу застроена: внешний круг – ограда, за ним общие хозяйственные постройки, конюшня та же… Коров уже видел, или как их тут называют? Гусей оказалась целая прорва, злющие такие, но трусливые. Хозпостройки хоть и не сплошным рядом стоят, но довольно плотно, а за ними третьим рядом уже жилые дома, хотя скорее домики. С размахом современных особняков здесь, видимо, никто не строит – низенькие и довольно маленькие – иначе не натопишься. Наверняка одна-две комнаты всего, не больше. Окна на бойницы похожи больше, двери тоже низенькие.

А вот разброс материалов для строительства удивляет – есть привычные по сказкам и фотографиям из музея Кижи срубы, их больше, они как-то поприличнее выглядят, а есть каменные хижины, чуть ли не землянки, низкие – едва ли на метр от земли, приземистые с плоскими крышами, заросшими травой. Их я вчера ещё видел, когда шли, а вот дом, больше похожий на холмик, меня удивил несказанно. Это ж как в таком жить? Я сначала даже подумал, что это погреб или сарай какой-то, но нет – дверь отворилась, из двери старуха выползла древняя, согнутая как коряга. На меня посмотрела внимательно, кивнула, дальше поползла. Я на приветствие ответил, но решил к бабке не приставать с расспросами.

Последний дом на улице по левую руку тоже оказался добротным. Причём построен был настолько отлично от того, что я тут уже увидел, что даже присвистнул про себя. На добротном цоколе из камней, скрепленных то ли глиной, то ли известковым раствором, поставлен сруб с крыльцом, крыша из деревянных плах, поверху дёрн проложен, к дому прирублены клети для скота – слышно, как там возятся, разве что куры по улице гуляют.

– Вот так сумасшедший… – пробормотал я. – Всем бы так…

Ни Льёта, ни его отца… Как там его… Йорг, кажется. Может, ушли? Поднялся на крыльцо, постучал. Никто не открывает. Ладно. Не очень-то и хотелось, пока. Позже зайду.

В кузницу я так и не попал, да и не совсем представляю, что бы я там делал. Свернул по тропинке ко вторым воротам, ведущим к берегу. Пройти, правда, не удалось – здесь тоже нёс службу дедок с копьём, который посмотрел без всякого почтения и отвернулся.

До вечера так и слонялся. Походил ещё немного по деревне, но, когда деревня состоит из семи домов и одной улицы, прогулка быстро надоедает, да и выглядит странно. Вернулся в длинный дом как раз к обеду. Интересно, как долго меня будут кормить бесплатно? Конечно, магам здесь почёт и уважение, но не похоже, чтобы продукты доставлялись из магазина, всё своим трудом. Ладно, разберёмся, долго здесь я в любом случае не останусь.

Ждать вечера не пришлось. Староста тоже пришёл к обеду, да не один, а с широкоплечим парнем в шерстяной рубахе. Представил его как Барди. Охотник, значит.

За обедом и поговорили. Правда, выяснить удалось немного. Ни о каком капище охотник не знал, да и те места, по словам Барди, слишком близко к Серебряным горам, места там плохие.

– Почему плохие? – спросил я.

Охотник переглянулся со старостой, но всё-таки ответил:

– Горы эти только считаются нашими, а так просто кишат бездушными. На каждом шагу там их крепости. А на закате великаны живут…

– В… Этом… – я постарался вспомнить, – … В… Мьорк…

– В Хусмьорке, господин маг, – подсказал Барди.

– А что бездушные?

– Лучше с ними не сталкиваться, господин маг.

– Они как кровососы?

– Да что вы, господин маг, – удивился охотник. – Они на людей похожи, только…

– Не убьёшь их, – перебил староста. – Пока на куски не порубишь, будут к горлу твоему тянуться.

Отлично. Здесь ещё и зомби есть. Неубиваемые.

– Что-то вроде живых мертвецов? – решил прояснить я.

– Да какие мертвецы! – поморщился Аку. – Обычные с виду люди, только не умирают от ран да молятся без конца пятерым тёмным.

Он сплюнул досадливо. Видно, что тема разговора ему не нравится.

– Хорошо, – сказал я. – Бездушные меня не интересуют. Мне могут помочь добраться до Коллегии?

Похоже, что и эта тема оказалась совсем не по нраву старосте.

– Ну, – начал он, – понимаете, это совсем не так просто. До Йоры десять дней пути, а от неё ещё десять до Коллегии. Никто так далеко не ездит.

– Хорошо, – вздохнул я. – А до Йоры может кто-то довести?

– Сейчас никто не поедет, – покачал головой староста. – Ярмарка только осенью. Сейчас у всех посевы созрели, нужно убирать. Потом скотину резать. А как готово будет, так и повезём всё в город на продажу.

Понятно. Рисковать собственным благополучием ради залётного гостя, пусть и мага.

– Когда это?

– Луны через три, – ответил Аку.

О Боже… Три месяца! Три месяца сидеть тут! Как же так?! Должен же быть выход! Должен быть! Безвыходных положений не бывает. Так ведь? Значит, я что-то придумаю, но доберусь до этих волшебников как можно раньше!

– Хорошо, – я постарался говорить спокойно. – А от Йоры как добраться до Коллегии?

– Так оттуда обозы идут постоянно. С охраной, как полагается.

– А письмо можно как-то отправить?

Староста покачал головой.

– У нас нет почтовых птиц.

– А у кого есть?

– Даже и не знаю, – задумался бородач.

– Может, лорд Эгиль? – подал голос Барди.

– Лорд? – я посмотрел на старосту.

– Это наш землевладелец, – пояснил Аку. – До его замка всего четыре дня пути.

– Он может помочь?

– Вам, наверное, поможет.

Ну вот, стоило только поискать, и ответ почти нашёлся. Теперь осталось понять, как добраться до этого Эгиля и… Что будет тогда? Как будто можно так просто заявиться в замок лорда и сказать: «Здрасте, дорогой лорд Эгиль. Я попал к вам из другого мира и хочу вернуться обратно. Отправьте почтовую птицу быстро в Коллегию, а потом сочтёмся». Ещё хуже будет, если я представлюсь магом, письмо отправят, а потом придёт ответ: «Извините. В ваших краях наших сотрудников нет». Уж у лорда, думаю, найдётся палач для самозванца.

В общем, понятно, ЧТО делать и непонятно КАК.

– А как можно связаться с лордом Эгилем?

– Через три седмицы приедет сборщик податей, он может и сопроводить вас, и передать послание.

Это уже хорошо. Попробуем договориться. Здорово было бы ещё узнать, где я нахожусь. В смысле не «в другом мире» или «в деревне Серая окраина», а что-то поточнее, вроде карты или хотя бы книжки по географии. Но, похоже, с книжками здесь напряжёнка, можно даже и не заикаться, а вместо карты вон Барди сидит, гороховую похлёбку хлебает.

Какие ещё варианты?

Есть ещё Дьярви, но мне кажется, что толку от него будет столько же. Эти ребята знают округу как свои пять пальцев, но вот остальной мир… Вряд ли кто-то из них путешествовал дальше этой самой Йоры. Стоп… Что-то вертится такое…

Точно! Йорг, этот сумасшедший отец… Или отчим Льёта. Он ведь не местный, да ещё и солдат. Судя по тем обмолвкам о геополитической обстановке, солдаты здесь – первые путешественники. Проблема в том, что наладить контакт, похоже, не получится. Почему? Потому, что Аку так сказал? Нет, в оценке адекватности людей точно на чужие диагнозы полагаться не стоит, тем более дилетантские.

Мне нужен Льёт. Сначала переговорить с ним, а потом посмотрим.

Обед давно закончился, все снова разошлись по делам. Ладно, попробую снова в гости к Льёту зайти. Зря, что ли, звал?

Но в этот раз меня снова ждало разочарование – дом оказался пуст, а спросить, куда отлучились хозяева и надолго ли, было не у кого. Пришлось потоптаться на крылечке, да и пойти восвояси. Промаялся до вечера без дела, прикидывая, как быть. Если честно, варианты уже к концу подходят, дефицит информации здесь, поэтому не угадаешь пока, что к чему приведёт.

Вечером староста устроил пир, причём, как я понял, без всякого повода. На пир пришли чуть ли не все жители деревни. За столами, расставленными вдоль дома, было тесно и шумно, увидел знакомых – лысого Асбранда с брюхатым Бёдольвом, пришёл и охотник Барди в компании крепкой беременной девицы с рыжими волосами, наверное, жены. Увидел я и тощего Снорри, ухо которого от удара Льёта стало похоже на какой-то диковинный лиловый фрукт, даже сухощавый конюх устроился у края стола и изо всех сил налегал на пиво.

Ради празднества на вертеле над очагом жарился целый кабан, женщины что-то варили в больших котлах, другие разносили в деревянных блюдах сыр, сливочное масло, творог, солёную рыбу, зелень. В кувшинах пенилось пиво, в глубоких мисках белели сметана и простокваша, горками белела квашеная капуста, от её запаха у меня сразу слюна выделилась. Люблю соленья, даже и не думал, что здесь встречу что-то подобное.

Оказалось, что я здорово проголодался, хоть особо ничего и не делал весь день. Некоторое время я занимался только тем, что подкладывал себе в миску мясо и овощи и отправлял это всё в рот. В обжорстве меня обвинять и не думали, соседи поглощали целые горы пищи, совсем не заботясь о подсчёте калорий или влиянии жаренного мяса на пищеварение. Кстати, единственное, чего я здесь не заметил в избытке, так это хлеба, вместо него здесь, похоже, каша вроде перловой.

Сколько не выглядывал, но Льёта среди гостей не увидел. Странно. Понятно, что у его отца не ладно с головой, но это же не повод третировать парнишку. Или повод? Староста вроде отзывался об отце с сыном без злобы, но и без особой теплоты. Похоже, этот вопрос тоже надо прояснить.

Тем временем из числа гостей выделилась группка музыкантов – четверо мужчин, у одного в руках странного вида трёхструнный инструмент и смычок, у другого какая-то деревянная коробка с одной струной, у остальных двоих рожок и подобие глиняной свирели. Чуть посовещавшись, музыканты грянули что-то резковатое, но явно пришедшееся по душе всем присутствующим, кто-то хрипло запел, к нему присоединился второй, третий… Скоро весь длинный дом гремел от рёва трёх десятков глоток, чуть ли не заглушая оркестр.

Пели в основном о героях что-то бравурное, с перечислением количества подвигов и предательств. Песни здесь совсем не те, к которым привык, без припевов, монотонные, тягучие баллады, но поют их с заметным удовольствием все, включая женщин и детей.

Я от пения и грохота быстро устал и, решив подышать свежим воздухом, двинулся на выход, но выбраться оказалось не так-то просто: у дверей решили устроить разборку двое бородачей.

– Значит, я пою как овца? – видимо, уже не в первый раз спросил громила со шрамом через всю левую щёку.

– Блеешь, – весело ответил ему белобрысый невысокий крепыш. – Я думал, что оглохну от блеяния. Как твоя жена выдерживает это?

– А ты о ней не беспокойся, – прорычал громила. – Лучше подумай, сколько у тебя будет лицо заживать.

– Лицо? – хохотнул крепыш. – Лицо заживёт быстро, но говорят, что угрозами сыплют только женщины с бородой.

Здоровяк замахнулся кулачищем, но белобрысый поднырнул под руку и сам ударил противника в корпус. Кулак пришёлся здоровяку в живот, тот хрюкнул, но не упал, а просто отскочил и снова ринулся в атаку. Какое-то время слышались только гулкие удары и тяжёлое дыхание, даже оркестр притих, песни стихли, но ненадолго, очень скоро зал наполнился криками – гости разделились, причём, похоже, большинство болело за здоровяка, которому приходилось не сладко. Белобрысый ловко двигался, осыпая противника градом ударов, в ответ здоровяк только успевал подставлять руки, сбивая атаки, и пытался сократить дистанцию. Наконец, белобрысый слишком близко попустил противника, и тот с рёвом врезался ему в корпус плечом, тут же обхватив за пояс. Бой превратился в борьбу, но и тут крепыш оказался более умелым – рывок назад, резкий поворот, и вот уже здоровяк летит головой вперёд.

Зрители взревели, одни разочаровано, а другие – радостно. Тяжело дышавший победитель радостно улыбнулся и, сграбастав кувшин пива, начал жадно пить. Побеждённый здоровяк тяжело поднялся с пола, но расстроенным не выглядел, скорее, уставшим и удивлённым.

– Ты силён, Хельги, – прогудел он, приближаясь к крепышу. – Никому ещё не удавалось меня побороть…

– И ты силён, Торгнир, – спокойно ответил Хельги. – Просто сила ещё не всё. Я победил тебя не силой. Давай-ка выпьем ещё, после я тебе расскажу, как побороть даже самого сильного противника.

Торгнир хмыкнул удивлённо, сграбастал кувшин и надолго приник, только кадык задёргался. Остальные гости тоже вернулись к развлечениям —снова заиграл оркестр, кто-то подпевал, кто-то начал приплясывать.

Это вообще что такое было? Развлечение, что ли? У этого Торгнира сейчас вместо лица котлета, а он спокойно пьёт пивко с тем, кто его отметелил. Кстати, только сейчас понял, у обоих драчунов на поясе висели ножи, никто даже не попытался достать оружие.

После драки уже точно никто внимания не обратил на мой уход. Я выскользнул наружу и замер, чтобы глаза привыкли к темноте. Фонарей здесь нет, так что после заката тьма наваливается, хоть глаз выколи. Даже после освещённого факелами зала понадобилось несколько минут.

Наверное, если бы не замер, не расслышал шагов. Два человека. Один идёт торопливо, часто останавливается, второй шаркает, как старикан. Откуда шаги? Кажется, слева. Так, отойду, пожалуй, вправо тогда, за угол. Не хочу людей смущать. Наверное, опоздали к празднику, вот и торопятся. Но двое к двери не свернули, прошаркали мимо. Выглянул осторожно, сразу увидел фигуру старосты с фонарём, а с ним… Старуха кака-то дряхлая, даже подумал, что та, которую видел днём, но нет, эта пободрее хромает, и клюка у неё какая-то странная – набалдашник светится.

– Скорее! – поторопил староста. – Если тебя здесь увидят…

– Боишься? – проскрипела старуха.

– Следи за языком, – огрызнулся Аку.

– Это ты следи, что говоришь. Или хочешь сам разбираться?

– Ладно-ладно, ты права. Просто не хочу, чтобы тебя здесь видели.

– Так меньше разговаривай, – оборвала бабка. – Куда идти?

– Здесь, – староста остановился возле конюшни. – Это надолго?

– Нет. Лишь бы не мешал никто.

– Не будут. Поторопись только.

Скрипнула дверь конюшни. Свет фонаря померк.

Похоже, я увидел что-то, чего никто не должен видеть. Что нужно сделать? Правильно, вернуться в общий зал, попить пива, послушать музыку и не подходить и близко к конюшне. Я здесь чужой, а староста бы не стал делать ничего плохого для деревни, я уверен. Так зачем я крадусь прямиком туда, куда мне не нужно?

Подкрался вроде бы незаметно. Голоса слышу.

– Как давно захворали? – проскрипела старуха.

– Седмицу уже.

– Плохо. Если бы раньше пришёл, может, и не все заболели бы.

– Спасти всех сможешь?

– Может и смогу, да только дорого это…

– Без лошадей нам плохо придётся.

– А мне какое дело? Мне и лошадь, и корова без надобности, всё вы приносите да привозите.

– А что будешь делать, если вся наша скотина перемрёт?

– Лес прокормит. Я тут давно живу, с тех пор, как тут ни одной деревни не было, одни бездушные по горам ходили…

– Я тебя не прошлое вспоминать позвал. Лошадей спаси.

– Спасу-спасу я твоих лошадей.

Это что, староста местного ветеринара позвал? А почему такая секретность? Это он для этого, что ли, пир устроил? Чтобы никто с этой старухой не столкнулся?

Бред какой-то. Ничего не видно ещё, хоть бы щелку какую-то…

Медленно, стараясь не шуршать одеждой и не смотреть под ноги, подобрался к самим воротам в конюшню. Отлично! Между створкой и стеной как раз щель широкая. Хотя лучше бы не заглядывал.

Фонарь почти всё помещение освещает. Лошади в стойлах… Лежат. А посреди конюшни, бабка что-то бормочет, староста чуть в стороне, спиной к двери, заодно и меня прикрывает. А старушка-то не особо приятная, я бы даже сказал, зловещая, прям Баба-яга вылитая: нос крючком, лохмы седые растрепались, спина как подкова. Неужели и правда ведьма?

Сталкивался я с ведьмами и колдунами. По большей части, конечно, обычные шарлатаны, но есть среди них и настоящие самородки по части порчи, сглаза и всяческих приворотов. Так могут голову перепрошить, что за всю жизнь не расхлебаешь. По сути, любое проклятие – это активация тех негативных эмоций, которые в человеке есть. Никакая не магия, просто после простенькой активации начинается постоянная выработка конкретных гормонов стресса в организме, если такую активацию провести несколько раз, то в мозгу сформируется нейросеть, разрушить которую очень сложно. Эта нейросеть будет работать по определённому сценарию, ну, например, «не выйти замуж» или «люблю Васю без памяти». Человек просто начинает чувствовать себя так, как в нейросети записано. Ну, а если ещё к этому антуража магического добавить, то отбоя от клиентов не будет. Мозг фантастичнее всякой магии. По крайней мере на Земле.

Пока я размышлял, бабка времени зря не теряла – клюкой на земляном полу очертила круг и начала выписывать какие-то знаки, продолжая бормотать всё громче и громче, а потом двинулась в обход нарисованного узора, рисуя знаки уже в воздухе.