Целитель

От одной мысли о ночёвке на дереве тело заныло, но я внимания на это решил не обращать. Лучше уж потерпеть немного, а то что-то слишком много в последние два дня желающих прервать мои страдания. Причём навсегда.

Охая и ругаясь, забрался на дерево. Постарался устроиться в развилке покомфортнее, плащ натянул, ремнём себя привязал, чтобы не свалиться, и отключился напрочь. Ночью несколько раз просыпался оттого, что поднялся ветер. Дерево мотало из стороны в сторону, под плащ задувал холод, но я всё равно проваливался в забытье, видно, слишком устал. Кровопийц, кстати, я этой ночью так и не увидел, то ли ушёл с их территории, то ли я неинтересная для них добыча. Зато к утру пошёл дождь, но промочить плотную ткань не смог, тем более что я накинул капюшон. Правда, похолодало ещё сильнее, прямо осень, до костей пробирает. Пришлось дрожа ждать, пока рассветёт.

Утро началось с неприятностей. Ветки от дождя стали совсем скользкими, поэтому спускался осторожно, стараясь страховаться и вымерять каждый шаг. Не вымерил. Уже возле самой земли нога соскользнула, именно когда перехватывался. Хорошо, что метра три всего до земли было, ещё лучше, что камней и торчащих корней не подвернулось и что кости у меня крепкие… В общем, сплошное везение, если не считать то, что шмякнулся, как холодец на тарелку… Говорят, что в такие моменты вся жизнь мелькает. Фигня. Единственное, что мелькнуло перед глазами, – мои собственные ноги.

Минут пять я лежал неподвижно, пытаясь понять: это у меня руки и ноги не болят или я их просто перестал чувствовать. Потом случайно двинул правой ногой и понял, что очень даже чувствую и что болит она просто нестерпимо. Поохал ещё немного, попробовал сесть, морщась от боли в колене. Нормально. Попытался встать – чуть не рухнул снова.

Всё. Отбегался.

Кое-как удалось добраться до прислонённого к дереву посоха, а уже с ним доковылял до реки. Прохладная вода немного уняла боль, но уже понятно, что по камням скакать не получится. Ладно, что-нибудь придумаем.

На бинты пришлось пустить футболку. Конечно, это плохая замена эластичному бинту, но я не настолько сильный, чтобы порвать пиджак или кожаную куртку, тем более что для фиксации они не годятся. Разорвал футболку на неравной ширины полосы, замотал как смог, хоть немного ограничив подвижность колена. Примерился. Болит, зараза.

Скорость движения сегодня приблизилась к черепашьей, и так же, как черепаха, я упрямо полз вперёд, потея и присаживаясь чуть ли не через каждые сто метров. От напряжения разболелась голова, меня шатало, хотелось бросить всё и никуда не идти, перед глазами плавали мутные круги. Наверное, поэтому, когда наткнулся на тропинку, не сразу даже понял, что это тропинка, просто свернул и побрёл по ней на автомате. Только когда вышел к дороге, понял, что произошло.

Спасён! Буду жить!

Я упал на обочину и счастливо захохотал, кажется, я что-то кричал и кидал в воздух пучки травы. Неуправляемая радость накатила. И то хорошо, хуже было бы, если бы я после двух дней скитаний по незнакомым лесам совершенно спокойно вышел к лесной дороге, хмыкнул и похромал прямиком к нормальной жизни. Тогда точно можно прямиком в психушку направляться.

***

Менять направление я не стал, рассудив, что если дорога идёт вдоль реки, то нужно продолжать идти вниз по течению. Надо сказать, что с определением «дорога» я погорячился, скорее уж широкая тропа, кстати, временами весьма запущенная – приходилось огибать поваленные деревья и широкие лужи, в которых, наверное, можно было утонуть. И всё-таки по тропе идти было гораздо веселее. Как-то отодвинулись на задний план события предыдущих двух дней, появилась надежда на то, что скоро вернусь в цивилизацию.

Кстати, эти два дня я, борясь с трудностями и преодолевая опасности, отложил на потом все странности того, как я здесь оказался. Например то, что камень, на который я свалился, – один в один похож на жертвенник, или то, что у меня кожа светилась в первый день, а у бородатого мужика в одежде не было пластика или металлических застёжек. Но самая большая загадка – клыкастые кровососы. Вспомню о них, и прямо мурашки по спине бегут. Много вопросов, и совсем нет ответов.

Я, откровенно говоря, так и не смог определить, что за деревья тут растут. Ну, ёлку узнал… Но она как бы не совсем и ёлка: хвоя почти чёрная, а сами хвоинки широкие, совсем как листья, но с обыкновенными шишками. Может, лиственница какая-то? Знать бы ещё, как она выглядит. Никогда лиственницы не видел, не в тех широтах всю жизнь прожил. С лиственными деревьями то же самое: знаю, какие листья у дуба, бука, берёзы, клёна… Даже ясень смогу отличить, но тут листья другие, округлые какие-то и без зубчиков по краю. Хотя вроде попадались и привычные. Вон цветок растёт, например, обычный одуванчик, без всяких странностей. А ещё животных тут совсем не видел, пока шёл, то есть видел оленя, которого кровососы забили, и лисицу мельком, а может, это и не лисица была… Слишком быстро убежала.

Ничего, мне бы добраться до мест, где мобильная связь есть, разберёмся, что это за звери и чудовища. Может, про меня даже сюжет снимут для какого-нибудь конспирологического канала, например: «Психолог обнаруживает неизвестное племя каннибалов». Кстати, о связи… Проверил сигнал сети. Без изменений. Глухо, как в дебрях республики Конго.

И тут я заметил монетку. Я даже не сразу понял, что это монетка, просто что-то блеснуло в пыли. Наверное, иди я чуть быстрее, даже и не заметил бы, а тут увидел. Остановился, посмотрел по сторонам. Никого. Кто-то выронил? Наклонился, поднял. Хм…

Кругляш, размером с ноготь большого пальца, края неровные, на одной стороне профиль какого-то старца, с другой стороны отчеканено стилизованное изображение трилистника…

Увлёкшись разглядыванием монеты, я не сразу обратил внимание на шорох за спиной, начал оборачиваться, и тут же чья-то рука оттянула мою голову назад, и я почувствовал, как к шее прижалось что-то острое.

– Хива киор ду?

– Что? – переспросил я, стараясь не двигаться. – Я не понимаю!

– Сварми! Хвем ер ду! – нетерпеливо повторил голос. – Морк, хандл!

Похоже, меня сейчас убьют непонятно за что. Сейчас… Сейчас. Язык странный… Что-то знакомое… То ли на финский похож, то ли на норвежский… А я эти языки и не учил никогда.

– Спьор ег фор зистер… Спрашиваю… – повторил голос. – Кто… Ду… Такой? Сейнер… Перережу… Хальс…

– Стой! – пролепетал я, сам не понимая, что происходит. – Стой! Не трогай…

– Ха! – обрадовался голос. – Начал понимать… Говори… Скиттен грис…

– Опусти нож, – попросил я, – и скажи ещё раз, что тебе нужно, – произнёс, а потом понял, что сказал не по-русски и даже не по-английски, а на том самом тарабарском языке, которым со мной начал говорить разбойник. Что за… Никогда ничего подобного не было, я даже английский со скрипом и слезами учил, а тут за минуту начал понимать, да ещё и говорить.

– Говори, кто ты такой? – голос незнакомца стал злее.

– Я заблудился, выхожу к людям. Блуждал по лесу, я голоден, у меня нет ничего ценного. Хочешь, забери телефон или наличные…

Странно, но слово «телефон» резануло слух, я так и произнёс: «telefon», так же, как и «nalytchnye». Выходит, нет таких слов в местном языке?

– Что ты такое несёшь? Где ты ходил?!

– Я спускался по реке два дня. Проверь мои вещи, ты не найдёшь ничего ценного. Меня не за что убивать.

Но нож от горла не убрали.

– Давно ты служишь пятерым? – спросил невидимка.

– Кому? – переспросил я. – Я не знаю никаких пятерых или семерых… И я никому служить не собираюсь. Вы что здесь, ополоумели? Мне надо в полицию и в больницу, а ещё позвонить!

Разговор, кажется, зашёл в тупик. Мне бы понять, чего он от меня хочет, а для этого нужно говорить хотя бы без ножа у горла, хотя… Можно ведь просто понять, что он чувствует. Просто так нож к горлу не ставят, есть причина, а эта причина вызывает непреодолимое желание.

– Послушай, – я постарался говорить тихо и спокойно, – кажется, ты здорово встревожен моим появлением, а я, если уж честно, напуган до смерти твоим. Нож здесь, конечно, хорошее решение, самое простое. А что, если мы поищем другое?

– А что, если я тебе кровь пущу?

– Это будет разумно, тогда не придётся разбираться, кто я и что мне нужно… Знаешь, кажется, ты хочешь, чтобы всё прояснилось, а не превратилось в кровавую баню.

– Допустим…

– Как я могу тебе с этим помочь?

Лезвие отодвинулось от шеи, и я услышал шаги за спиной. Обернулся и едва не выругался.

В заложниках меня держал мальчишка лет пятнадцати. Светлые волосы до плеч, лицо скуластое с квадратным подбородком и кривым «боксёрским» носом. Крепкий, мускулистый, но… Мальчишка, правда, кинжал у него в руке был совсем не детским, клинок сантиметров тридцать длинной, и направлен он всё ещё на меня. Одежда… Такое ощущение, что парень какой-то конструктор или похожий на него: кожаные штаны, куртка тоже из кожи… Не знаю, как называется. На поясе кошель-мешочек и ножны от кинжала.

– Чего ты хочешь? – спокойно произнёс парень.

– Мне нужно отдохнуть, – произнёс я. – Нужно поесть и поспать так, чтобы не лило на голову и никто не пытался меня сожрать.

– Значит, хочешь, чтобы я рассказал, где здесь люди?

– Нет. Мне нужно поесть и поспать в безопасности. Есть там люди или нет, меня не интересует, – повторил я. – Можешь повторить, что я сказал?

– Тебе нужно поесть и поспать в безопасности, – произнёс мальчишка задумчиво. – Есть там люди или нет, тебе всё равно.

– Отлично. А что нужно тебе от меня?

– Чтобы ты рассказал, откуда явился и что тебе… – он сбился, похоже, сообразил, что я сейчас рассказал ему, что мне нужно. – В общем… Откуда идёшь?

– Два дня назад очнулся в лесу, один, без вещей, с тех пор спускаюсь по реке.

– А одежда? – он кивнул на скатку.

– Там, где я очнулся, был ещё мужчина… Мёртвый. У него одежду забрал, она меня и выручила здорово. Он высокий был, с седыми волосами и длинной бородой, а на руке у него, вот здесь, была татуировка. Знаешь такого?

Парень отрицательно мотнул головой.

– Хорошо, – продолжил я. – Тебе ещё что-то нужно узнать, чтобы прояснить ситуацию?

– Не очень-то ты похож на шпиона пятерых, – протянул задумчиво парень. – Знаешь, что, если продолжить идти вверх по реке, начинаются гиблые места?

– Не знаю. И пятерых этих тоже не знаю…

Есть подозрение, что и знать не хочу, если за связь с ними сразу нож к горлу приставляют. Устал я что-то, и нога болит всё сильнее. Нет настроения долгие беседы вести. Наверное, когда Маршал Розенберг разрабатывал ненасильственное общение, он и подумать не мог, что использовать его будут стоя на лесной тропинке, в неизвестно какой глухомани, причём на каком-то тарабарском язые.

– Мы прояснили ситуацию? – уточнил я. – Кажется, тебе ещё что-то хочется спросить.

Собеседник только молча покачал головой.

– Могу тогда я поинтересоваться?

Утвердительный кивок.

– Ничего не знаешь про существ с большими клыками, которые пьют кровь? Худые, сутулые, бегают на двух ногах…

Я так и не понял, как он так быстро подскочил, да ещё и за грудки меня схватил.

– Где они?!

– Я столкнулся с такими в двух днях пути отсюда. Еле ноги унёс. Хорошо, что они света боятся…

Этого мальчишке хватило, чтобы отпустить меня.

– Ты что, и правда не понимаешь, о ком говоришь? – недоверчиво спросил он.

– Совсем не понимаю, – честно ответил я. – Зато видел, что они сделали с восемью людьми и одним оленем, так что я хотел тебя предупредить, чтобы ты не ходил по лесу… Хотя бы один.

Парня моё беспокойство, похоже, совсем не тронуло. Он глубоко задумался.

– Знаешь, – осторожно начал я, когда молчание затянулось, – я был бы тебе благодарен, если бы ты объяснил, что мне нужно понять.

– Ты странно говоришь, – вместо ответа подметил мальчишка. – Вроде бы говорить с тобой легко, но как-то… Странно.

Ещё бы. Если бы я начал вести себя как «нормальный» человек, разменявший четвёртый десяток, то есть либо орал бы, либо плакал, хрен бы ты со мной разговаривал. Ты меня прирезал бы, да и дело с концом. Но вслух я этого говорить, конечно, не стал. Только уточнил:

– Непонятно?

– Понятно, – он помедлил, но продолжил: – Просто ты говоришь сложно, как книжник или маг, а одет как бродяга… И про пятерых не знаешь ничего…

Поспал бы ты две ночи на деревьях, я бы на тебя посмотрел. А так, если вдуматься, прав парень – бродяга я и есть. Непонятно где брожу уже третий день подряд, непонятно что вижу, а теперь и говорю непонятно о чём…

– Так что? – уточнил я. – Знаешь тварей, о которых я говорил?

– Конечно, – он хмыкнул. – Это кровососы Пятерых Тёмных. И быть их там, откуда ты пришёл, не должно. А заодно и тебя, если с ними встретился.

– Я на дерево залез, – ответил я. – Они, похоже, по деревьям не очень…

– Им и не надо, – пожал плечами парень. – Для деревьев и стен великаны-разрушители есть и бездушные. Эй, ты чего?!

Ноги у меня подкосились, вот чего… Ладно, одежду можно было списать на увлечение ролевыми играми, отсутствие мусора – на глухомань, а освоение нового языка за пять минут можно обосновать неожиданно открывшимися сверхспособностями мозга. Но кровососы, великаны и бездушные уже точно на психушку тянут… Ах, да! Забыл ещё, что разговариваю как волшебник!

– Это какие великаны? – на всякий случай спросил я. Мало ли… Может, это новые танки так называются.

– Которые на Хусмьорке живут, за Серебряными горами, – ответил мальчишка. – Ты вообще откуда такой взялся, что ничего не знаешь?

– Похоже, я даже этого не знаю, – вздохнул я. – Где здесь можно ночь переждать и поесть?

Парень колебался не слишком долго.

– Пойдём, – позвал он и двинулся по тропинке, но остановился, как будто что-то вспомнил. – Кстати, верни мою монету.

Пришлось возвращать, хотя было желание заявить, о компенсации за моральный ущерб.

                              ***

Парня звали Льёт. Был он охотником – лук и стрелы, оставленные под кустиком на время моего захвата, мы прихватили на обратном пути. Прибить меня, как оказалось, он мог ещё на подходе, но решил, что тратить стрелу на такого разиню не стоит.

От гибели в первую же минуту спасло то, что я поднял серебряную монетку. Все слуги этих неведомых пятерых серебра боялись и обходили его десятой дорогой, а я сразу сграбастал. Поэтому и решено меня было сначала допросить, а уж потом прирезать. Проблема была в том, что, кроме бездушных и кровососов, тёмным служит немало предателей – они шатаются по дорогам и деревням, подслушивают, сеют сплетни… Агенты влияния, в общем.

За такого агента Льёт меня и принял.

Кстати, имя необычное. Скандинавское, кажется, и язык на норвежский или шведский похож. Ворохнулась робкая надежда на то, что я попал куда-то в Скандинавию, но подозреваю, что эта надежда рухнет так же, как и предположение о том, что я на Дальнем востоке.

Не думаю, что парень мне сразу доверился. Вон как зыркает изредка. Скорее всего, притащит туда, где будет кто-то повзрослее, а там уж меня подвергнут, так сказать, следственным мероприятиям… Ну и фиг с ним, устал я по лесам бродить и водой речной питаться. Пусть подвергают. Расскажу всю правду.

Почему-то вспомнились всякие средневековые пытки и сжигание на кострах, но я паниковать не стал, памятуя, что это инквизиция таким баловалась, а у сельского люда всё проще: дубиной по голове и в яму. Успокоил себя тем, что если бы хотели меня прибить, то уже бы прибили, а если уж ведут, то не для экзекуций.

До деревни шли часа два. Наверное, можно было и быстрее, но нога совсем разболелась, приходилось чуть ли не на каждом шагу отдыхать.

– Ты где так? – спросил мальчишка, когда я в очередной раз со стоном опустился на обочину.

– С дерева упал, – нехотя признался я. Как-то зазорно всё-таки признаваться пацану, что травму получил не в бою с вампирами или драконами.

– Бывает… – ответил он серьёзно. – Ты сам догадался от кровососов на дерево залезть?

– В книге прочитал, – признался я.

– Умная книга. От них обычно все убегать пытаются или прятаться. А они как-то чуют тех, кто на земле. Никакая стенка их не удержит, никакая дверь, надо только наверх или под землю…

Он почему-то сбился и замолчал, задумавшись о чём-то своём.

– А как деревня-то называется? – спросил я, чтобы отвлечься от неприятной темы.

– Серая окраина, – ответил Льёт.

Название подходило деревне целиком и полностью, а я с тоской понял, что можно даже и не проверять состояние мобильной сети.

Деревня устроилась на берегу реки, которая, оказывается, называлась Гренса или Пограничная, если по-русски. Само селение обнесено частоколом, и валом с рогатками. Фортификация, однако. Если здесь Серая окраина так огорожена, то что же в городах? Ворота были закрыты, на вышке маячил часовой. Льёта окликнули, он ответил, чтобы открывали, охрана замешкалась, но скоро в створке открылась небольшая калитка, в которую мы и нырнули.

Охранники оказались сами немногим старше моего спутника. Мальчишке просто кивнули, на меня посмотрели с подозрением.

– Это кто? – спросил худющий парень в льняной рубахе, которая висела на нём, как на вешалке.

– Прохожего встретил, – ответил Льёт. – Интересные истории рассказывает. Зови старосту.

– Сам сходи, – ответил худой. – Сам притащил, сам и сходи.

Похоже, авторитет у Льёта здесь не особо высокий, вот как побледнел.

– Сходи за старостой Снорри, – медленно повторил парень, – Иначе…

– Отцу своему полоумному указывай, – скривился худой. – Устроились тут на нашей шее. Кормить вас…

Договорить он не успел. Кулак Льёта пришёлся прямо в подбородок болтуна. Голова худого запрокинулась он рухнул на спину, но тут же вскочил и, чуть пошатываясь, сам кинулся в атаку…

– Прекратить!

Я увидел, как от длинного бревенчатого дома к драчунам быстро идёт полный дядька с окладистой седой бородой. Похоже, тот самый староста, которого не хотел звать худой.

– Льёт Йоргисон, опять за старое? Снорри! Проваливай на вышку! Живо! Хочешь, чтобы деревню бездушные сожгли?

Худой, смерив моего спутника недобрым взглядом, поплёлся на пост, а мы остались общаться с местным главой администрации.

К тому моменту, когда драка прервалась, Льёт успел врезать обидчику по уху, но и сам заполучил синяк на скуле.

– Что стряслось? – спросил дядька, отдуваясь после быстрой ходьбы.

– Человека привёл, – кивнул на меня охотник. – Говорит, что видел кровососов на этой стороне реки.

– Бродяга, – резюмировал мужик, смерив меня взглядом, надо сказать, весьма презрительным. – Такой за миску похлёбки не то что про вампиров расскажет… Ещё и как с великаном пиво распивал.

– Проверьте, – упрямо произнёс Льёт. – Деревня здесь поставлена для…

– Не начинай только, – поморщился староста. – А чего твой человек молчит? Немой, что ли?

– Не немой, – подал голос я.

– Это хорошо, – резюмировал староста. – Что расскажешь?

– Проверьте его… – перебил Льёт. – Проверьте, врёт или нет.

– Шёл бы ты домой, – поморщился дядька. – По-моему, и так видно, что это проходимец…

– Проверьте…

– Иди домой, Льёт, – повторил староста. – Отец тебя заждался.

Лицо подростка окаменело, но староста этого как будто не заметил, повернулся ко мне и приказал:

– Иди за мной. Только без фокусов.

Я вопросительно посмотрел на Льёта.

– Иди, – кивнул тот. – Мой дом последний на улице, по левую руку.

Весёлая история – притащил меня и бросил на растерзание бородачу. Правда, вряд ли он меня растерзает, но всё-таки. С другой стороны, что я, этого не ожидал, что ли? Ещё как ожидал. Не подростку же решать, что со мной дальше делать. Только вот всё больше и больше проникаюсь мыслью, что не будет здесь ни интернета, ни мобильной связи, ни всего остального… И вряд ли это деревня каких-нибудь скандинавских староверов. Надо срочно выяснять, где я. Чем быстрее, тем спокойнее мне в дальнейшем жить будет.

– Мне старостой тебя называть или лучше по имени? – поинтересовался я, поравнявшись с толстяком.

– Лучше бы ты меня никак не называл, – процедил бородач, – да ещё бы деревню нашу стороной обошёл, вот тогда было бы лучше.

– По-другому не получилось, – вздохнул я. – Так как обращаться?

– Мастер Аку. А самого как звать?

– Алексей.

– Алек? – переиначил Аку. – Необычное имя. Издалека пришёл?

– Пожалуй, что так, – осторожно ответил я, глядя по сторонам.

Деревня размером не поражала, но все построено добротно: посреди поставлен длинный сруб с тёсовой крышей, по обе стороны от него дома поменьше, тоже рубленные, у каждого довольно просторное подворье, огороженное чем-то вроде плетня, также рядом были хозяйственные постройки-мазанки с кровлей из дёрна, вон трава вовсю тянется. У пары низких домов, из камня сложенных, кстати, тоже крыша земляная. И живности тут полно, куры во дворах возятся, собаки брешут, коза вроде блеет или овца… Не помню, кто из них как блеет…

Антенн или кабелей тут нет, как и всего остального «из цивилизации».

– Куда идём? – спросил я у старосты.

– Надо послушать, что ты там говоришь, – ответил Аку. – И проверить заодно, не надо ли выгнать тебя взашей за враньё.

Интересно, как он меня проверять будет? Прут раскалённый даст подержать? Надеюсь, что обойдётся без членовредительства.

Пока думал, мы дошли до длинного дома, староста вошёл первым, я следом. В доме оказалось дымно, пахло варёным мясом и мокрой кожей. О том, чтобы разбить помещение на комнаты, никто и не подумал, только в дальней части здания виднелись деревянные перегородки, которые были чуть выше человеческого роста. Вдоль всего помещения столбы-подпорки в пол обхвата, потолка нет, вместо него балки, на них, похоже, коптилось какое-то мясо. Пол земляной, утоптанный до каменной твёрдости, вдоль стен сколоченные из досок полати, посредине – длинная яма глубиной до колена. Края ямы обложили камнями, наверное, чтобы не осыпались.

Дом оказался забит людьми – орали и бегали дети, женщины что-то варили над очагом, обустроенным в углублении пола, кто-то спал, укрывшись лохматой шкурой, двое мужчин беседовали в дальней части зала, у перегородки. К ним мы и направились.

– Асбранд, – окликнул староста невысокого лысого мужика. – Льёт приволок из леса этого бродягу. Говорит, что он видел кровососов недалеко от деревни. Надо проверить.

– Может, просто вышвырнуть его? – спросил Асбранд, смерив меня оценивающим взглядом. – Проблем меньше.

– А если он бездушных приведёт, и их будешь вышвыривать? – нахмурился староста.

Лысый тоже нахмурился, но возражать не стал. Поднялся, скрылся за перегородкой и начал там чем-то греметь.

– Раньше проверяли тебя? – спросил староста.

– Не знаю, – честно ответил я. – Как у вас проверяют?

– Как везде, – удивился он. – Откуда ты такой явился? Алек…

Лысый Асбранд вернулся, держа в руках что-то странное: металлический, похоже, медный обруч, уже позеленевший от времени, и большой кристалл, вроде горного хрусталя.

Меня усадили на лавку, предупредив, чтобы «не дёргался», взгромоздили обруч на голову, он оказался маловат, но это, похоже, никого не волновало, кристалл установили в обруч, а второй, поменьше, сунули мне в руки.

– Я буду спрашивать, а ты отвечай, – велел Аку. – Если кристалл покажет, что врёшь, не обижайся. Надо было обходить нас десятой дорогой.

То есть? Это они меня через «полиграф» местный прогонять будут? Вот тебе и «нет интернета». Сейчас ещё полчаса пройдёт и окажется, что у них тут за деревянной перегородкой медный компьютер на кристаллах, ага…

– Что отвечать? – спросил.

– Что хочешь отвечай, – ответил староста. – Он всё равно правду покажет.

Дальше вопросы посыпались сплошным потоком: из каких земель я пришёл? Давно ли служу «пяти тёмным»? Сколько раз пересекал границу? Сколько кровососов в нашем отряде? Кто сейчас король Элвелана? Какой сегодня день? Какая луна? И ещё куча, совершенно непонятных и раздражающих. На большую часть я отвечал «не знаю». Чётко ответил только на два вопроса: «Как тебя зовут?» и «Есть ли какие-то документы?»

Попросил сумку-кошелёк, вжикнул молнией (похоже, сильно удивив окружающих). Документы у меня в герметичном полиэтиленовом пакетике вместе с грамотой, найденной у трупа. Грамоту я сложил так, что только сургучная печать наружу торчит. Паспорт и права старосту вряд ли заинтересуют, а во, местная грамота пригодилась.

– Сами развернёте? – спросил я, протягивая документ так, чтобы печать сразу разглядели.

Никогда не видел, чтобы человек так стремительно краснел, а затем бледнел. Глаза у старосты вылезли из орбит, он вцепился в печать взглядом, даже не делая попытки взять бумагу в руки. Лысый Асбранд выглядел не лучше, как и брюхатый дядька с копной седых волос, имени которого я так и не узнал.

Я с тревогой наблюдал за непонятными реакциями местных вождей. Что это они? Такое ощущение, что вместо грамоты я им пулемёт показал или карманного слона. В любом случае рыпаться поздно – если что-то пошло не так, живым мне отсюда не выйти. А если и прорвусь на улицу, я не супермен, чтобы через пятиметровый частокол прыгать.

– Э-э-э… – выдал, наконец, староста. – Что же это вы… Кхм… Так сказать… Совсем… Это…

Он окончательно потерял мысль и стушевался.

– Так будете смотреть документ? – на всякий случай уточнил я.

– Нет-нет, – быстро ответил Аку. – Всё и так понятно.

Интересно, что это им понятно?

– Может быть, пива? – со светским выражением лица предложил Асбранд.

Атмосфера как-то резко потеплела, только не пойму, чего они там увидели?

– Можно и пива, – осторожно ответил я. – Как там кристалл? Всё в порядке?

– Да, дался вам этот кристалл! – всплеснул руками староста. – Это же формальность просто. Традиция… Сами понимаете – времена трудные, места дикие, вот и стараемся как можем…

Асбранд в это время, резво подскочив ко мне, аккуратно снял обруч, забрал кристаллы и унёсся за перегородку со скоростью ветра.

Чего это мне староста «выкать» начал? Это их от печати так проняло? А чего молчат?

На словах от них, похоже, ничего сейчас добиться не получится, попробуем по лицу и позам ориентироваться. Я, конечно, не гений физиономистики, но худо-бедно разберусь. Это только кажется, что если люди взгляд отводят, то не угадаешь, что у них на уме. Судя по положению зрачков, староста отчаянно пытается вспомнить что-то, постоянно влево косит, как бы совсем не окосел, болезный. Асбранд что-то там себе выдумывает – у него, наоборот, правостороннее косоглазие скоро разовьётся. Третий персонаж вообще в пол уставился, а ручонки сцепил так, как будто боится, что я у него сейчас сердце вырву.

– Кажется, вас что-то обеспокоило, – нарушил молчание я.

Все трое аж подскочили.

– Мы просто не хотим проблем с Коллегией, – после долгого молчания ответил Асбранд, а староста побелел ещё больше.

Подметил, с какой интонацией лысый произнёс слово «Коллегия»: именно так, с большой буквы, как название чего-то очень важного.

– И какие у вас могут быть проблемы с коллегией?

– Мы не хотим, чтобы нас обвинили в непочтении, – снова проронил Асбранд. – Мы же не знали…

– И когда вы не знаете и не хотите, чтобы вас обвинили в непочтении, то что тогда?

– Мы не поняли, кто к нам пришёл, – выдавил Аку. – Мальчик… Он… Мы не ожидали…

Понятно, стрелки переводят на другого. Боятся, выходит, меня. А чего меня бояться? Оглядел себя – заляпанные грязью джинсы, мокасины, сильно пострадавшие от хождения по горам и долам, пиджак на голом теле, на лавке рядом скатка лежит с плащом и курткой, тоже грязная. Бродяга, одним словом. Но дядьки аж побагровели. Ладно, будем прояснять дальше.

– И когда вы не знали и не ожидали, то что тогда?

– Мы просим прощения за то, что не разобрались в ситуации, – пролепетал староста. – Уверяю вас. Этого не повторится больше никогда, ни с вами, ни с вашими… Э-э-э… Товарищами.

Что-то плоховато они выглядят, перепугал я их. Ладно, будем закруглять прояснение.

– И когда вы поступили не как должно и чувствуете вину, что можно сделать?

Наверное, создатель «чистого языка», Дэвид Гроув, избил бы меня стулом за подобные выкрутасы, возможно, к нему присоединился бы тренер, у которого я учился. А как мне прикажете достукиваться до трёх пузанов, которые посчитали меня сначала бомжом, а теперь ведут себя, будто… Король я, что ли? Или какой-то вельможа? Надо бумагу ещё раз посмотреть. Может, я и письмена уже разобрать смогу? Говорить же научился. Если вдуматься, я вообще ничего не делал, даже не манипулировал, просто эти трое смогли единым махом докопаться до того, что они чувствуют постоянно, «на фоне», так сказать.

Староста пыхтел как котёл, Асбранд побагровел, брюхатый дядька вообще цветом походил на сливу. К счастью, дородная девица принесла кувшин с пивом и кружки. Первому, конечно, налили дорогому гостю, то есть мне. Подумал, что меня совсем развезёт от пива на давным-давно голодный желудок, но, сделав осторожный глоток… Чуть не выплюнул обратно… Ну и бурда… Да ещё и не холодная. Как её пить-то? Сдержался, чтобы хозяев не обижать. На них вон уже и так лица нет.

Похоже, выгонять меня взашей они передумали. Теперь надо их как-то успокоить, а то Аку уже за сердце держится.

Попробовал ощутить, что чувствует староста – чуть не согнулся от боли, жжёт у него в груди. Прямо насквозь прожигает беспокойство.

– В груди болит? – спросил я.

– А? – вскинулся Аку.

– В груди у тебя жжение, староста, – повторил я. – И беспокоишься о чём-то…

–Да, есть такое, – закивал он. —Уже луны две не отпускает…

– Знаешь, что это?

И тут староста зарыдал… Затрясся всем телом, и слёзы побежали по бороде.

Такие моменты бывают – попал человек резко в стрессовую ситуацию и всё, хоть помирай, а тут, если психотерапевт подворачивается толковый всё наружу и лезет, что копилось долгие годы. Бумажка моя с печатью его здорово зацепила, вот и полезли эмоции… А то, что я его состояние почувствовал, нет в этом ничего волшебного, просто эмпатия. Так любой может, главное – не бояться, что тебе чужие чувства навредить могут.

Ладно, пора его из этих рыданий вытаскивать, а заодно и двоих товарищей, которые ненамного лучше себя чувствуют. Попробуем кое-что из давным-давно проверенного…

Я глаза чуть прикрыл, сосредоточился на ощущениях в теле, сразу зевота накатила и лёгкость в теле, как будто рассыпался я на сотни миллиардов атомов, а через мгновение почувствовал расслабление. Открыл глаза. Багровых тонов на лице Аку стало гораздо меньше, за сердце перестал держаться, да и двое остальных отдуваются не так тяжело.

Групповое исцеление психотравм, блин… А у меня картинка перед глазами плывёт…

– Как себя чувствуешь? – спросил я у старосты.

– Сп… Спасибо, господин маг, – выдохнул тот. – Полегчало прямо. Это как вы так? Без слов даже…

«Без слов», надо же… Сердце у тебя, что ли, словами болит? Ладно… В конце концов, я не кардиолог, чтобы сердечные заболевания врачевать, просто помог мужику разобраться с эмоциями, от которых щемило в груди. Если у него сердце плохое, то без врача не обойдёшься, но беспокойство ушло навсегда. Это точно, гарантирую.