Мне есть, что сказать людям. Эссе-рефлексия

© Искандер Ильязов, 2021

ISBN 978-5-0053-9701-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие
к первому изданию

Сегодня, 14 мая 2021 года, я собрался опубликовать мою первую в жизни рукопись – эссе о собирательстве. К счастью, остался в первозданном виде файл с рукописью на 35 000 знаков от 30 августа 2009 года. Теперь это исторический документ: слишком многое с тех пор у меня изменилось.

И действительно, ничто тогда не предвещало…

Не предвещало, что эссе вообще будет опубликовано, что автор эссе из юриста-международника станет художником и драматургом, академиком двух академий и профессором.

В 2009 году я отправил эссе по электронной почте в сотню адресов своим знакомым. Тогда я спокойно мог перечитывать этот текст, а теперь каждый раз, читая отрывок из эссе, я испытываю шквал эмоций. Сейчас мне не хватает нервов читать эссе. В 2009 году я был внутри ситуации, поэтому психологически мне было легко. Оказалось, что в собирательство я вложил очень много душевных сил. Это было не просто хобби…

Я писал это эссе один месяц с конца июля до конца августа 2009 года. Урывками, на рассветах, до того, как сесть в машину и рвануть в город за шестьдесят с гаком километров от двери до двери.

Текст публикуется «как есть» по архивному файлу, в котором я не то что ни йоты не изменил, а даже не перечитал. «Карте место!»

Поневоле задумаешься о философской категории времени, о времени психологическом, о времени историческом и о времени физическом, которого, как оказалось, в квантовой физике просто нет.

Почему собираю

В 2007 году Екатерина Дёготь меня поставила в тупик вопросом, почему я собираю. До конца так и не понял, почему. Собираю других людей и эпоху, чтобы понять себя. Я не способен вчитываться в Иммануила Канта, однако получаю удовольствие, вглядываясь в «После ухода» Михаила Шварцмана.

Чисто практически это – хобби, которым можно занять свободное время, например, бесконечно перевешивая коллекцию, благо, от перемены мест слагаемых сумма в меньшую сторону не изменяется. Желательно купить для этого голландскую систему профессиональной развески STAS, чтобы не дырявить стены и не лазить с молотком на лестницу, уподобляясь дядюшке Поджеру из Джерома Клапки Джерома. Хобби есть свободное времяпрепровождение, если свободное время есть, а у меня его не было с марта 1988 года. Значит, в моём случае ответ на вопрос «почему собираю?» другой.

Мой профессор Альберт Серафимович, подняв меня на ноги после микроинсульта, в декабре 2005 года озаботился тем, чтобы я не попал к нему снова. Поправив сосуды головного мозга, стал вправлять мозги. Объяснил, что здоровье подорвано переутомлением и стрессами, что единственный способ спастись – намного меньше работать. Среди его замечательных четырёх рекомендаций было поиметь хотя бы одно хобби, ну, к примеру, собирать бабочек или аквариумных рыбок. Поняв ход его мыслей в сторону радования глаз и цветотерапии, я взялся коллекционировать изобразительное искусство. НО И ЭТО ДЛЯ МЕНЯ – НЕ ПРИЧИНА, А ПОВОД. Причины глубже, и они не лежат на поверхности.

Коллекционирование меняет самооценку в сторону повышения, что приятно. Приятнее другое: в результате перенастраиваешься, начинаешь острее чувствовать, испытываешь новые ощущения, они как в детстве и юности – сильные и свежие, например это радость прямого, простого восприятия цветов и форм, их сочетаний; на природу новыми глазами смотришь.

Через музыку и изобразительное искусство идёт подстройка психики и всей личности к окружающей среде. Они обостряют мышление, дают тонкую настройку на слабые сигналы, например инвестиционных рынков; начинаешь лучше чувствовать макроэкономику; чётче удаётся угадывать тренды на рынке недвижимости. А благодаря воздействию гармонии, начинаешь спокойнее воспринимать резкие изменения, видеть их подобие природным, понимать единство принципов поведения больших систем, будь то экономика, общество, личность, атмосфера, микро- или макромир.

Объяснять другим и даже самому себе, почему я собираю – занятие неблагодарное. Причин больше в подсознательном, чем в том, что я могу осознать, понять и объяснить. Тут скрытые мотивации, подавленные фобии, загнанные в бездонные глубины; тут протест против условностей; неосуществимая жажда безграничной свободы; тут недовольство повседневностью; тяга к запретному; стремление к невозможному; прекрасные мечтания и многое другое. Покупка в бутике или в магазине, торгующем предметами не первой необходимости, всегда импульсивна, это давно выяснили маркетологи, а покупка столь излишней вещи как картина часто иррациональна экономически. В этом её прелесть.

Коллекционирование в моём случае не отнимает значительных сил, времени и средств. Оно приносит радость и мудрость. С ним связаны осуществлённые, ныне переживаемые и ещё не осознанные мечты, желания, чувства, мысли. Коллекционируя, я создаю персональный рай для одного отдельно взятого человека в одном отдельно взятом помещении. Люблю своих авторов и верю в них, в их талант, горжусь их успехами, а отсвет звёзд падает на меня. Уход в коллекционирование можно в чём-то объяснить стрессами и избытком поверхностной коммуникации в мегаполисе. Наедине с музыкой и картинами «тихо сам с собою я веду беседу», заряжаюсь от них, выправляю потенциал, восстанавливаю баланс, ставлю настроение на ровный киль, эмоционально переключаюсь. Дауншифтинг такой.

Возможно, у других бытиё определяет сознание. У меня всегда сознание определяло бытиё. Искусство для меня важно не столько как отражение жизни, сколько ментальности, восприятия жизни. За это свойство эмоциональности и психологизма мы и любим кино, театр, литературу, а уж музыка в первую очередь отражает не жизнь, а психику и эмоции. Так вот: изобразительное искусство отражает душу не только того, кто его создаёт, но и того, кто его собирает. Тут есть, о чём поразмыслить.

А) Моё отношение к действительности на фоне отношения представленного здесь искусства к современной ему и к нынешней действительности.

Б) Моё отношение к этому искусству как к действительности, данной мне в ощущениях, и не только зрительных.

В) Моё отношение к отношению моих авторов к действительности и к искусству.

Г) И так далее.

Собираю, чтобы это понять, уяснить себе. Ищу отгадку загадки (себя) в другой загадке (картине). Люся Воронова со знанием дела добавила в мой портрет не одну обезьяну, а двух, визуально проиллюстрировав мой подход.

В душе я поэт, но Бог не дал талантов. В школе по рисованию была «тройка», а пение… В четвёртом классе одноклассница Оля Жилина справедливо сказала: «Тебе сидеть в туалете кричать: „Занято!“. Никто к кабинке не подойдёт».

У самого талантов нет, зато я – почитатель чужих талантов. Естественно, человек взалкал того, что не дано природой. Сначала собрал в 2000—2005 коллекцию из восьмисот аудио-CD дисков и виниловых пластинок, из них половина – академическая классика; потом взялся за двухмерный арт, видимо, потому, что комплекс артистической неполноценности требует сублимации. Взялся за то, что доступно бесталанному: отобрать, перетасовать, обрамить, повесить, сфотографировать, надписи сделать, в Интернете разместить.

Почему коллекционирую? – Авось, пригодится. Как стану сходить с ума (не надо зарекаться), так коллекция понадобится. Она – слепок тогда ещё не сломанной психики; вникну в картины – и будет, к чему грести, возвращаться к себе прежнему. Или когда сам себе надоем, захочу убежать от собственной личности, то вместо суицида погружусь в шестнадцатое зеркальное отражение этой личности. Получится как вакцина для прививок – сильно разведённая вытяжка этого же штамма микробов. А уж как помру – лучшего портрета моей души не сыщете. Лишь бы наследники (это которые наследят на паркете) не расчленили, не поделили; им невдомёк, что ценность целого больше, чем сумма стоимостей его частей. Утешает то, что из-за яркой личностной окраски собрание оказалось нерыночным, некоммерческим, неликвидным, и наследникам найти покупателей будет трудно.