Рецепт дворцового переворота. Книга шестая

© Ирина Костина, 2021

ISBN 978-5-0053-5385-6 (т. 6)

ISBN 978-5-0053-5384-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

автор Ирина Костина

обращение от автора

Дорогой читатель!

Ты держишь в руках шестую книгу, исторического романа «Нет цветов у папоротника», состоящего из семи книг:

«Рыцарская академия» – первая книга

«Польский этюд» – вторая книга.

«Капкан на принцессу» – третья книга.

«Матовая сеть» – четвёртая книга.

«Наследники и самозванцы» – пятая книга.

«Рецепт дворцового переворота» – шестая книга.

«Нет цветов у папоротника» – седьмая книга.

Роман охватывает период событий в Российском государстве с 1733 года, времени правления Анны Иоанновны, и заканчивается серединой 1740-ых годов, когда корона Российской империи уже венчала голову Елизаветы Петровны.

Исторические события в нём разворачиваются на фоне житейских историй приятелей кадетов первой в России Рыцарской Академии, что позже будет переименована в Кадетский Сухопутный корпус. Они учатся, озорничают, влюбляются, попадают в переделки и, сами того не ведая, зачастую становятся участниками событий, которые впоследствии потомки впишут в учебники.

Такие исторически известные фигуры, как Анна Иоанновна, её фаворит Бирон, племянница Анна Леопольдовна, канцлер Андрей Остерман, фельдмаршал Миних, царевна Елизавета и прочие – тоже предстанут на страницах романа главными героями. Они здесь, как обычные люди – радуются и страдают, боятся и рискуют, а бывает, тоже попадают в нелепые ситуации.

Ирина Костина.

1741 год

дом графа Морица Карла Линара

Мориц Карл Линар пробудился ото сна, когда время перевалило за полдень. Лениво потянулся, окинув взглядом свои роскошные покои, любовно обставленные по Версальской моде повелительной рукой Анны Леопольдовны. И позволил себе ещё понежиться в постели с мягкой пуховой периной, на батистовом белье, хранящем аромат лавандовых цветков.

Слуга уже с утра растопил камин. И отблески огненных лепестков играли золотыми всполохами в гигантской хрустальной люстре. Всё вокруг приятно ласкало взгляд: и изящные миниатюрные статуэтки из цветного фарфора; и пейзажи в золочёных рамах на стенах, затянутых в итальянский шанц небесно-голубого цвета; и воздушные портьеры из персидского дамаска издающие волшебное тихое похрустывание от колыхания на ветру.

– Эх,… Хорошо-о-о….

Жизнь саксонского графа Морица Карла Линара в Петербурге под крылом любящей великой княгини была похожа на сладкий сон, на волшебную сказку.

Он неторопливо протянул руку под балдахин и потянул за колокольчик. На зов моментально явился слуга. В руках он нёс серебряный поднос, где дымился горячий кофе в крохотной фарфоровой чашечке. А рядом лежали несколько конвертов утреней почты.

Не вылезая из постели, Линар двумя пальцами одной руки манерно держал чашечку с кофе, отхлёбывая мелкими глотками крепкий ароматный напиток. Другой – бегло пролистывал корреспонденцию. И, заметив среди конвертов письмо от короля Августа, отставил кофе и потянулся за ножом для бумаг.

По мере чтения письма от своего короля лицо графа вытянулось.

– Вот… чёрт…, – пробормотал он растерянно, приподнимаясь из вороха подушек.

Король Август в строгой и сдержанной манере доводил до его сведения факт получения им письма от принца Антона-Ульриха Брауншвейгского, где уязвлённый супруг откровенно жаловался королю на недопустимое поведение его поданного при русском дворе.

Король Август счёл крайне небезопасным переслать это самое письмо графу в Петербург, поэтому позволил себе переписать из него лишь ёмкую цитату:

– «Влияние графа Линара всё чаще становится поводом для размолвок между мною и великой княгиней, что, в свою очередь, порождает толки в придворной среде и бросает тень на репутацию царственного дома русского императора. А по сему, любезно прошу Ваше величество, во избежание нежелательного скандала, рассмотреть возможность возвращения графа к Вашему царственному двору», – прочёл Линар.

Потянулся за чашечкой с кофе. Залпом осушил её, глотнув со дна густого осадка. И закашлялся.

В конце письма король Август сделал приписку: «Граф! Даю Вам неделю сроку, чтобы уладить это дело, и не допустить скандала. В противном случае, можете считать Вашу дипломатическую карьеру оконченной».

Линар выскочил из постели. И со скоростью пушечного снаряда помчался в зимний императорский дворец искать поддержки у Анны Леопольдовны.

Зимний императорский дворец

Юлия, по заведённой традиции, перед обедом поднялась к покоям Анны Леопольдовны и застала такую картину. Встревоженные фрейлины столпились под дверью апартаментов великой княгини, с любопытством прислушиваясь к тому, что происходит внутри. А из покоев сквозь закрытые двери на весь коридор неслась громкая надрывная ругань.

– Что происходит? – растерялась Юлия, – Кто у великой княгини?

– Супруг, – пояснила Катюша Ушакова.

– Ругаются! Уже с четверть часа!! – добавила Варвара Черкасская.

– Ох! Как бы княгиня не родила раньше времени.

– Как бы они, вообще, не поубивали друг друга!!

Юлия решительно двинулась вперёд:

– Дайте мне пройти!

Но Катенька удержала её, испуганно округлив глаза:

– Не ходи! Её высочество велели никого не пускать!!

В ту же минуту двери с треском распахнулись. На пороге появился Антон-Ульрих. Лицо его пылало багрянцем винного цвета, ноздри раздувались, и губы угрожающе дрожали. Принц, не обращая ни на кого внимания, тяжёлой поступью прошёл сквозь застывший строй фрейлин и удалился прочь.

Девушки испуганно переглянулись. Юлия дала всем знак убираться вон. И вошла в покои к великой княгине, плотно прикрыв за собою дверь.

– Анна, что произошло?

Та, дрожа от гнева, выбросила вперёд руку, сжимающую письмо короля Августа:

– Вот!! Полюбуйся!!!

– Что это?

– Посмотри, что вытворяет мой дорогой супруг за моей спиной!!

– И что же?

– Он написал королю Августу прошение отозвать от моего двора графа Линара!! Ты только послушай! Послушай, что он пишет!!

И она прочла вслух:

– «Влияние графа Линара всё чаще становится поводом для размолвок между мною и великой княгиней, что, в свою очередь, порождает толки в придворной среде и бросает тень на репутацию царственного дома русского императора. А по сему, любезно прошу Ваше величество, во избежание нежелательного скандала, рассмотреть возможность возвращения графа к Вашему царственному двору». А?! Каково?!

И она в ярости принялась рвать письмо на мелкие кусочки, приговаривая:

– Ну, я ему устрою!! Я его… уничтожу!!!

– Не хочу оправдывать Антона-Ульриха, – подала голос Юлия, – Но только от большого отчаяния можно было решиться написать такое письмо. Анна, а ведь я тебя предупреждала!

– Замолчи!! – топнула она ногой, – Не могу поверить, что ты заодно с ним?! Вы оба хотите разлучить меня с Морицем!!

И разразилась слезами. Юлия постаралась быть деликатной:

– Пожалуйста, успокойся.

– Успокоиться?! Это всё, что ты мне советуешь?!

– Если тебе нужен мой совет, то я считаю, было бы не лишним Линару уехать на время из Петербурга, чтобы всё улеглось.

– Не-е-ет! – завыла она белугой, – Я не расстанусь с моим Морицем!! Ни за что!

– Хорошо. Тогда избавь, наконец, всех при дворе от возможности открыто созерцать вашу с ним счастливую связь.

– Ты бессердечная!! И злая!! – всхлипывая, выкрикнула Анна.

Юлия обняла её обеими руками, прижала к себе:

– Тише. Тише… Моя милая. Надо успокоиться и что-то предпринять.

– Что?

– Давай вместе подумаем, – предложила Юлия, – Ты ведь теперь понимаешь, что так не может больше продолжаться. Уж, если король Август посвящён в ваши дела, то нет никаких преград к тому, чтоб о вас с Линаром судачили по всей Европе! Ты ведь не хочешь этого?

– Но я не хочу отпускать от себя Морица. Я люблю его, Юлия!

– Я понимаю. Но должен, же быть какой-то выход.

Анна некоторое время ещё всхлипывала, вздрагивая всем телом. Вдруг замерла на минуту и обернулась с влажным, но просветлённым взглядом:

– А знаешь, что! Я, кажется, придумала! Я знаю, что надо сделать!

– Что?

– Надо вас с Линаром… поженить!

Юлии показалось, что она ослышалась:

– Что-о-о?!!

Но Анна ликующе захлопала в ладоши:

– Да, да! Юлия! Это отличная идея!! – и схватила подругу за руку, – Ну, посуди сама; все ведь уже привыкли к тому, что мы с тобой неразлучны. Поэтому, если Линар станет твоим мужем, то он сможет так же неотлучно находиться при мне, как и ты! И это уже никому не бросится в глаза и не вызовет толков про моих детей!

– Станет моим мужем?! – переспросила та, в глубине души питая надежду, что это всего лишь шутка.

– Понарошку!! Для отвода глаз! Пусть все думают, что вы с ним супруги. А на самом деле…, – она, недовольная реакцией подруги, нахмурилась, – Юлия! Да что у тебя с лицом?! Я ведь всё так славно придумала!

– Ты находишь, что это «славно»?!

– Конечно!! – она повелительно скрестила на груди руки, – Тётушка всю жизнь прожила с семейством Бирона под одной крышей. И их спальни соединялись интимной дверью. И, что? Разве это подрывало чью-то репутацию?

– Анна Иоанновна была вдовой, – осторожно напомнила Юлия.

– Какая разница!!!

– Что? – продолжала недоумевать та.

– Всё будет, как нельзя лучше! Я сделаю тебя главной статс-дамой! А Линара – своим первым советником! И наши спальные комнаты прикажу разместить рядом. Гляди! – она подошла к столу, взяла листы бумаги и начала выкладывать их в ряд, – Вот это будет твоя, за ней Линара, потом – моя и рядом Антона—Ульриха. Так, что на репутацию моего супруга, даже тень не упадёт! Ну? Что скажешь?

Юлия стояла, точно оглушённая громом, не в силах более произнести ни слова. Анна, видя отсутствие поддержки с её стороны, обиделась:

– Не понимаю, чем ты недовольна?! Я вышла замуж за Антона-Ульриха, потому, что так было угодно тётушке и её министрам! И теперь вынуждена рожать от него детей. А тебя никто не принуждает жить с Линаром, как муж и жена! Более того, я тебе это даже запрещаю!!

– Как великодушно…

– Я же помню, что ты страдаешь по Голицыну.

– Вовсе нет. Это всё в прошлом, – насупилась Юлия.

– Ой! А то я тебя не знаю! – иронично хмыкнула Анна, – Моя бедная, бедная Юлия. Ты ещё не поняла, что это замужество даст тебе множество преимуществ.

– Каких преимуществ?

– Например, будучи официально женой Линаром, ты останешься свободна. И сможешь завести себе фаворита.

– Фаворита?! – опешила та.

Анна вдруг гордо вскинула подбородок:

– Не ты ли сама когда-то настойчиво уверяла меня в том, что как только я выйду замуж за Антона-Ульриха, я смогу безнаказанно позволить себе фаворита – того, кого по-настоящему люблю? Помнишь? Ну?

– Помню.

– Ну, вот!! – она сделала широкий жест рукой, – Теперь у тебя самой есть такой же счастливый шанс! Я тебе его дарю!!

Менгден метнула в Анну взгляд, полный обиды. С минуту подруги пристально подавляли друг друга взглядами. Наконец, Юлия заставила себя отступить и присела в почтительном поклоне:

– Как Вам будет угодно, Ваше высочество.

– Вот и хорошо! – Анна, довольная собой, пошла по комнате, приплясывая, – Я сегодня же обрадую Линара. И немедленно отдам распоряжение о подготовке к вашей помолвке. Чем скорее всё свершится, тем лучше! Я думаю, мы отпразднуем её послезавтра!

Но послезавтра помолвку Юлии с Линаром пришлось отменить из-за начавшихся схваток у великой княгини. 15 июля Анна Леопольдовна родила дочь, которую она решила назвать, в честь матушки, Екатериной.

дом шведского посланника Э. Нолькена

Явившись, как было условлено, в дом к шведскому посланнику, Лесток застал Нолькена за сборами.

– Я уезжаю! – пояснил он, – Мне приказано срочно вернуться в Стокгольм!!

Лесток насторожился:

– Если я правильно понял, это означает, что…

– Да. Вы правы. Французские субсидии получены! Со дня на день война России будет объявлена!! – сообщил Нолькен, – Я надеюсь, Жан, Вы пришли не с пустыми руками? Вы принесли долгожданное письмо от царевны Елизаветы?!

– Её высочество просили передать Вам на словах.

– Опять?!! – вспылил тот и чуть не заскрежетал зубами, – Ну, на этот раз, хотя бы её обещания соответствуют моим ожиданиям?!!

– В случае победы Елизавета Петровна обещает вознаградить Швецию за военные издержки. Обязуется впредь давать ей субсидии в случае нужды, а так же предоставить шведам торговые преимущества…

– Говорите о главном!! Царевна обещает вернуть финские земли?!

Лесток покачал головой:

– Нет, никаких земельных уступок.

Нолькен плотно сжал губы и прорычал:

– Fan också!! (Черт побери)

Хитрая и своенравная девица выудила из кармана Швеции ни малую сумму денег. А сама так и не дала никаких уверений в удовлетворении требований графа Юлленборга! Более того, всё, что она обещала, передавая через доверенное лицо, было лишь на словах.

В итоге, Нолькен так и уехал, не получив от Елизаветы никакого письменного обещания.

А, спустя несколько дней, 28 июля 1741 года Швеция официально объявила войну России. В шведском манифесте, что был доставлен в Петербург, в качестве причин этой войны шведы назвали: запрет вывоза хлеба в Швецию (объявленное ещё покойной ныне Анной Иоанновной) и убийство шведского дипломатического курьера майора Синклера.

Русский посланник в Стокгольме Михаил Бестужев срочным порядком уничтожил всю дипломатическую корреспонденцию и незамедлительно выехал в Санкт-Петербург.

Для России эта война, как известно, не была неожиданной; ведь вот уже два года, как шведы грозились открыть военные действия. Армия русских была в боевой готовности. Были сформированы несколько военных корпусов. Самый многочисленный, под начальством фельдмаршала Ласси и генерала Кейта, сосредоточен в Выборге на финской границе. Второй, под командованием принца Гессен-Гомбургского, размещён в Красной Горке, чтобы препятствовать вражескому десанту и прикрыть Кронштадт, в случае атаки противника. Так же собраны небольшие корпуса в Лифляндии и Эстляндии для прикрытия берегов, так как русский флот находился в состоянии непригодности к боевым действиям, и не мог в этом году выйти из портов. Кроме того, все военные полки Петербурга были готовы выйти на помощь по первому приказу фельдмаршала.

Швеция

Планы шведского правительства в этой войне были амбициозными – вернуть все земли, отошедшие к России по Ништадтскому миру 1721 года, а возможно, и присоединить новые территории! Однако подготовка шведских военных сил не отвечала этим амбициям.

Не секрет, что Швеция начала говорить об этой войне ещё с 1737 года. Но, вместо того чтобы объявить её, когда Россия была занята другим войнами, и армия её была далеко от шведских границ, шведы сидели сложа руки. Они благосклонно дали России заключить мир с Турцией, и начали войну в самое неподходящее для себя время!

Да и остальные меры шведов были не обдуманы. За день до объявления войны шведы имели лишь небольшое войско в Финляндии, где предполагались главные военные действия. На этой территории не было достаточно провизии, и отсутствовали продовольственные склады. И войска не могли быть соединены в один лагерь, если бы вдруг возникла такая необходимость.

Некоторые члены сейма озвучили эти проблемы, но так как они были из «партии колпаков», то мнения их не были приняты! Однако сейм решил отправить генерал-лейтенанта Будденброка в Финляндию, чтоб тот осмотрел всё на месте. Будденброк, желая только войны, вместо того чтобы сказать правду, объявил сейму, что всё в очень хорошем состоянии: войска могут собраться в один лагерь хоть немедленно, и съестных припасов в достатке.

Таким образом, к первому дню объявления войны у шведов в Финляндии находились отряд генерала Будденброка в районе Фридрихсгама и корпус генерала Врангеля у Вильманстранда. Общая численность этого войска была около восьми тысяч человек. Возможно, этого было бы достаточно для обороны, но не для победного наступления на Петербург, так как армия русских значительно превосходила их численностью!

Царевнин дворец

Известие об объявлении войны Елизавета восприняла с волнением. Она продолжала трусить и сомневаться в успехе предприятия. Её по-прежнему, смущало, что продвижением её на трон занимаются представители стран, состоящие в списке врагов её государства. Поэтому ей казалось, что её собственное положение в этой ситуации больше смахивает на предательство!

В поисках того, как завуалировать это, она вспомнила про племянника Карла Петра Ульриха герцога Голштинского. И стала настаивать, чтобы во главе шведской армии шёл именно он! Этот мальчик по своему происхождению и родственным связям имел права как на трон русский, так и на шведский.

– Поймите же! – уверяла она Шетарди и, через него, шведское командование, – В представлении русских людей шведы – это враги! А нам необходимо показать их добрые намерения в этой войне по отношению к России. И внук Петра Великого во главе армии – это будет понятный для всех ход! Мол, племянник ведёт войска на помощь тётушке (то есть мне), дабы восстановить справедливость. И попрать моих врагов, незаконно занявших трон!

Шетарди идея понравилась. Но вот в Стокгольме отнеслись к ней прохладно:

– О, женщины! Они из всего готовы сделать спектакль! Зачем в военных делах такие оперные страсти? – хладнокровно возразил Юлленборг, – Да и мал ещё Карл Петр для полководца. Ему только тринадцать лет! Это смешно! Поставить ребёнка во главу армии!! Наши доблестные генералы сочтут это за оскорбление.

– Но Елизавета боится, – напомнил ему Нолькен, – Она не знает, как объяснить русскому народу, почему те, кого они считают врагами, помогают их любимой дочери Петра?

– После того, как наша армия одержит победу и возведёт Елизавету на русский престол, ей нечего будет бояться! И не надо будет никому ничего объяснять!! Напишите Шетарди, чтоб так и передал царевне!

Императорский летний дворец

Оправившись после родов, Анна Леопольдовна двенадцатого августа отпраздновала день рождения сына, императора Иоанна Антоновича. В празднество входил парад войск, императорский банкет, затем торжественный спуск на воду линейного корабля «Иоанн». Вечером в Летнем дворце давали бал с фейерверком.

А на следующий день здесь же праздновалась помолвка любимой подруги и фрейлины великой княгини Юлии Менгден с графом Морицем Линаром.

Линар сдержанно принял затею Анны женить его на Менгден. Но, прежде, чем дать согласие, граф тщательно взвесил все перспективы, что сулит ему этот фиктивный брак. И, обдумав, пришёл к выводу, что это его шанс стать вторым Бироном!!

Размечтавшись, Линар вообразил себе все прелести жизни «серого кардинала» за спинкой трона русского императора.

– Анна невероятно добра и щедра, – рассуждал он, – Она и сейчас дарит мне дорогие подарки и ни в чём не отказывает. Но это лишь цветочки! Через её расположение я могу добиться просто несметного богатства! Дворцы, дома, деньги, счета в банках, земли, крепостные души…

Ух, ты! Представил, и голова закружилась!!

– Да, но вот только моё саксонское подданство вряд ли может поспособствовать обогащению в России. Вернее сказать, оно может этому воспрепятствовать!

Линар был не глуп и отлично понимал – чтобы полной ложкой черпать богатства, как это делал Бирон или как ныне делают Остерман, Левенвольд, Миних или Лопухин, для этого нужно иметь хороший чин при императорском русском дворе. А, значит, надо перейти на службу ко двору Анны.

– А что?! – спросил он сам себя, – Анна будет этому только рада! Думаю, камер-юнкер – это мелковато. А вот должность кабинет-министра пришлась бы мне по плечу!!

Однако, поступить так, не посоветовавшись со своим королём Августом, Линар, конечно, не мог. Поэтому он, стоя перед зеркалом, и репетируя речь для Анны Леопольдовны, чётко проговорил сам себе поэтапно, все шаги своего карьерного взлёта:

– Итак! Сейчас играю помолвку, чтоб обозначить своё будущее положение при дворе. И тут же еду в Дрезден – заручиться согласием короля Августа о переход на службу к русскому двору. Получаю согласие, возвращаюсь в Петербург и уже в новой должности… веду Менгден под венец!!

Анна была рада решению Линара перейти к ней на службу, и огорчена тем, что ему придётся уехать для этого в Дрезден. Предстоящая разлука её тяготила и омрачала. Она так расстроилась, что стала плакать. Мориц целовал ей руки, обнимал, клялся в вечной любви и уверял, что вернётся очень-очень быстро! Так быстро, что Анна даже соскучиться не успеет!!

Приняв эту разлуку, как необходимость для их дальнейшего счастья, Анна Леопольдовна смирилась. На помолвку Юлии с Линаром она пригласила весь столичный свет; ей хотелось довести до каждого тот факт, что граф Линар станет официальным супругом Юлии, чтоб раз и навсегда прекратить сплетни вокруг её отношений с Линаром и положить конец подозрениям о незаконнорожденности её детей!

Юлия с Линаром отлично справились с отведёнными им ролями. На протяжении всей помолвки они нежно улыбались друг другу и держались за руки, изображая влюблённую пару, чтоб ни у кого, даже и мысли не закралось, что всё это лишь бутафория.

А Анна Леопольдовна весь вечер просидела подле супруга, принимая его ухаживания, и демонстрируя придворным семейную идиллию.

По окончании этого грандиозного спектакля, насквозь пропитанного фальшью, обе пары после полуночи совместно покинули торжество. Идя по коридору Летнего дворца к спальным покоям, первым отделился Антон-Ульрих:

– Спокойной ночи, сударыня, – холодно кивнул он супруге и скрылся за дверью своей комнаты.

Второй попрощалась Юлия:

– Спокойной ночи, Ваше высочество, – произнесла она Анне, а с графом (наречённым женихом) попрощалась лишь едва заметным наклоном головы, даже не взглянув на него.

И ушла к своим спальным покоям.

Анна с Линаром, оставшись одни, взялись за руки и удалились в покои великой княгини. Наутро Линар уже планировал отбыть из Петербурга, и это была их прощальная ночь перед долгой разлукой.

Очевидно, Анна испытывала недобрые предчувствия, поэтому всю ночь не сомкнула глаз. Ей так хотелось насладиться близостью с возлюбленным, его присутствием, его теплом, что, когда Мориц Линар задремал, она до самого утра, подперев ладонью щёку, трогательно и с нежностью смотрела на него, обнимала и тихо плакала.

Хоть они ещё этого и не знали, но это, и вправду была их прощальная и последняя ночь. Больше они не увидятся никогда.

дом графа А. И. Остермана

Воспользовавшись тем, что после праздничного торжества по случаю помолвки Менгден с Линаром, маркиз Шетарди лежит в похмельном дыму, Микуров пошёл прогуляться. Не исключая возможности, что за ним могут следить, для таких случаев у Василия был уже продуманный план. Он вошёл в трактир возле Зелёного моста, поднялся на второй этаж в номера. Там у него была оплачена комната. В ней он быстро переоделся, разоблачившись из французского шевалье в русского горожанина. Спустился вниз уже совсем в другом облике, и отправился пешком к дому канцлера Остермана.

– Андрей Иванович, вчера Шетарди на балу в Летнем дворце перемолвился несколькими фразами с Елизаветой, – сообщил он Остерману, сидя за чашкой чая у него в кабинете, – Они были далеко и говорили по-французски. Но мне удалось кое-что распознать по губам. Маркиз, в основном, сыпал комплиментами. Но затем, они обменялись коротко мнениями по поводу объявленной шведами войны. И Шетарди упомянул некоего Петера Ульриха, который, якобы, должен был возглавить шведскую армию. Но по каким-то причинам, его кандидатуру отклонили.

– Кто такой, этот Петер Ульрих?

– Не знаю. Должно быть, кто-то из генералов.

– Постой. Что-то знакомое… Петер Ульрих…, – озадачился Остерман, потирая переносицу, – Кто же это, Петер Ульрих?

И, перебрав в памяти имена, с удивлением припомнил:

– Да ведь так зовут племянника Елизаветы! Голштинского сироту. Да! Именно так – Карл Петер Ульрих!! Мальчишка живёт в Киле. Ему сейчас должно быть…, – он прикинул что-то на пальцах, – тринадцать лет. Но причём тут он и шведская армия?! Может быть, речь шла вовсе не о командовании армией? Что ещё сказал Шетарди?

– Шетарди сказал: «Когда армия одержит победу, то и объяснять никому ничего не надо будет».

– Чёрт! Они говорят какими-то намёками!! Тебе не показалось? О победе, чьей армии шла речь?

– Надеюсь, что царевна Елизавета имеет в виду русскую армию, – ответил Микуров, предполагая, что это само собой разумеется.

– Да?! – фыркнул в ответ Остерман, – А вот я не уверен!!!

– Почему?

– Потому, что располагаю сведениями, что Елизавета в сговоре со шведами!

– Как?!

– Вот так! Только доказательств я накопать не могу!! – посетовал Андрей Иванович, закутываясь в халат.

– Но для чего царевне вступать в сговор с нашими заклятыми врагами?!

– Что тут непонятного, Микуров? Лизка на русский престол метит! А шведские «шляпы» ей в этом потворствуют.

– Не может быть, – продолжал недоумевать тот.

– Да уж, поверь мне, друг Василий! Может! Одно пока не могу выведать: на чём же они сговорились? – Остерман сдвинул брови к переносице и принялся усиленно думать, – Насколько я знаю, Швеция одержима лишь одной целью – вернуть финские земли!

Микуров вопросительно посмотрел на Андрея Ивановича, а тот на него:

– Неужели царевна пообещала отдать им Финляндию в обмен на корону?!

Остерман постучал пальцами по столешнице:

– С другой стороны, мы знаем, что кардинал Флери выделил очень большие субсидии Швеции на то, чтобы та начала войну против нас. Наш посланник в Париже Антиох Кантемир выведал, что сумма эта составила, – он поманил Василия ближе, – Один миллион и сто тысяч талеров!!!

Микуров аж присвистнул:

– Ого!!

– Вот то-то и оно! Как думаешь, Микуров, для чего в этом деле французы?

– Не знаю.

– Зачем нужна третья сторона, если между двумя, итак полный сговор? А? – и канцлер многозначительно поднял вверх палец, – А это, значит, что?

– Что сговор шведов с Елизаветой не состоялся.

Остерман покривил рот, выражая недоверие:

– Сомневаюсь! Может, и состоялся! Но ту из сторон, что почувствовала ущемление интересов, решили вознаградить деньгами. А? Так сказать, компенсировать издержки!! Соображаешь, Микуров?!

– Н-не очень.

– Эх, ты! В шахматы играешь?

– Играю.

– Тогда отвечай! Какова главная стратегия шахматной игры?

– Разгадать предполагаемые планы противника. И выстроить свои ходы на несколько шагов вперёд, опережая его.

– Молодец!! Хорошо мыслишь! – похвалил его Андрей Иванович, – Политика, Микуров, – это те же шахматы! Выигрывает тот, кто свои ходы просчитает на несколько шагов дальше противника.

– Уяснил.

– Итак, планы Швеции ясны, как божий день. А чего хочет Франция? Вот вопрос!! Для чего Шетарди посредничает между Елизаветой и шведами? Для чего Флери выплатил такие деньги шведам на войну?

– Может быть, по причине их договорного союза? – рассудил Василий.

Остерман поморщился:

– Не-е-ет, Микуров! Мелковато! Лишь по причине одного союзничества Флери ни за что не раскошелится! Этот старый сквалыжник платит только за личную выгоду! Уж, поверь, я его как облупленного знаю!! И не зря Шетарди крутится вокруг Елизаветы. Есть там какой-то скрытый от нас интерес!

– Но, может быть, это амурный интерес?

– Амурный?

– Ну, да. Царевна очень хороша собой. Вы же это не станете отрицать. Да и маркиз тоже не дурён. К тому же галантен и благороден. Как такой кавалер может не понравиться?

Канцлер сложил пальцы пирамидкой и задумался, уставившись в одну точку:

– А знаешь, Микуров, год назад, Шетарди по приезду в Петербург, уже питал амурный интерес к Елизавете, чем очень меня настораживал. Но увлечение это продолжалось недолго – ровно до того момента, как умерла императрица, и регентом провозгласил себя Бирон. Тогда Шетарди отчего-то вмиг охладел к Елизавете. Зато к ней воспылал амуром другой кавалер, более значительный – сам Бирон.

– Да?

– Да. А Шетради безропотно ушёл в тень. И почти полгода смотрел сквозь Елизавету, зевая. А теперь вдруг его «любовь» к ней запылала с новой силой? С чего бы это?!

– Ну, так соперника же не стало, – рассудил Микуров, – Бирона то есть.

– Соперника не стало…, – повторил Остерман, уходя в размышления, – Есть соперник – интерес исчезает. Нет соперника – интерес возникает. Странно… А ведь должно быть наоборот!

Микуров почесал в затылке:

– Я что-то Вас не понимаю, Андрей Иванович.

– Погоди, погоди…, – отмахнулся он от него и быстро забормотал себе под нос, – Если Елизавета – это интерес. То, является ли интерес целью? Вот, в чём суть! Не подменяем ли мы цель средством? Не принимаем ли интерес за цель? Понимаешь меня, Микуров?!

– Нет, – растерялся тот, – Что всё это значит?

– А это значит, что соперником у Шетарди был не Бирон! А Елизавета для него, хоть и интерес, но не цель, а средство! – победно сообщил Остерман, светлея взором.

– Средство? Для чего?

– Ну, во-первых, ты должен понимать, что Шетарди – это не частное лицо, это рука Франции! А Елизавета – это оппозиция нынешней власти в России!

– Усвоил.

– А вот теперь давай вместе пораскинем мозгами. Почему, на время регентства Бирона, Шетарди охладел к Елизавете? Стало быть, Франции был угоден Бирон в роли регента, и интерес к русской оппозиции сошёл на нет. А, когда власть перешла в руки к Анне, Шетарди возобновил интерес к Елизавете! То есть теперь Франция захотела оказать поддержку русской оппозиции. Выходит, Анна Леопольдовна не угодна Франции в роли регентши!

– Чем же Анна Леопольдовна не угодна Франции?

И тут канцлера внезапно осенило:

– Австрийским супругом!!! Микуров! Вот, чем!

– Не понял.

– Чудак ты! Франция – ярый противник Австрии! И ей, во что бы то ни стало, хочется разрушить наш с австрийцами союз. Теперь всё сложилось!! Франции поперёк горла Анна Леопольдовна по причине её супружества с Брауншвейгским принцем! И выход избавиться от австрийского влияния в России кардинал Флери нашёл в том, чтоб поспособствовать Швеции – посадить на трон Елизавету!

Василий вздохнул:

– Уф… Ну, и комбинация…

– Но какова Елизавета! Чёртова кукла! Я-то, старый дурак, всё лелеял мечту выдать её за Курляндского герцога. Или пристроить в монастырь. А тут, видишь, как всё закрутилось! Лучше и не придумаешь!

– Лучше не придумаешь?! К чему это Вы?

– Лизка в сговоре сразу с двумя иностранными державами против нынешней великой княгини!! Тут уж ей монастырём не отделаться! Это, друг мой, каторга!! Ох, если бы только нам удалось схватить мерзавку с поличным! А, ну-ка, скажи, Шетарди видится с ней, помимо придворных балов? Назначает ей встречи?

– Нет.

– Однако, это странно. Она не виделась с Нолькеном, пока тот был в Петербурге! Теперь не видится с Шетарди! – озадачился Остерман, – Как же они общаются?!

– Мне это неизвестно.

– А надо, чтоб стало известно! Вот что! Я настропалю Щегловитого, что живёт у Елизаветы в доме, чтоб следил за каждым её шагом. А ты, Микуров, глаз с Шетарди не спускай! Едва узнаешь, что тот собирается встретиться с Елизаветой, сообщай мне незамедлительно!!