Планета Счастье

Несмотря на то что в последнее время они с Иветт редко проводили вечера вместе – у каждого были свои дела – вернувшись домой, он подумал, что без нее стало пустынно и одиноко. Включив свет на кухне, он обнаружил, что ко всему прочему, стало еще очень грязно. Он внезапно вспомнил про Нэнси. Надо было хоть немного убраться, а то совсем неудобно.

Стивен заказал себе гавайскую пиццу и лимонад и, поглотив все и параллельно посмотрев начало очередного творения Миядзаки, принялся наполнять посудомойку. Потом включил маленький пылесос, управлявшийся с пульта, затем электрическую поломойку, такую же круглую и компактную, как пылесос. С сантехникой управлялся человекоподобный робот, с которым Стивен иногда вел беседы о Копернике и Бунине. Робот не отвечал. Но мыл неплохо.

Комнат у него было две: гостиная и мультифункциональная – спальня, библиотека и кабинет одновременно.

В гостиной ар-деко встречалось с современностью, как любила Иветт. Особенно всем нравилась люстра, будто сбежавшая из серебряного века, большая, с ажурными узорами из стекла и изящными лампочками в форме слез. Надо сказать, что больше ничего от выдающейся эпохи не было, кроме разве что стульев с серебристыми сидениями. Большой диван кремового цвета выглядел современно, посередине стоял овальный обеденный стол. В те редкие дни, когда они ужинали с Иветт дома, на него ставился ажурный подсвечник, который – подумал Стивен – оскорбился бы от соседства с гавайской пиццей, поэтому он по-быстрому съел ее на кухне. Он поменял залитую алкоголем скатерть, вытер пыль и без сил свалился спать.

После долгого рабочего дня и уборки Стивен совсем забыл завести будильник, поэтому звонок в дверь с утра снова застал его врасплох.

Сегодня Нэнси была в изящном розовом пальто и с большим белым шарфом. Пальто было расстегнуто, и из-под него виднелось красное платье в горошек, соблазнительно облегавшее ее безупречную фигуру, в густых черных волосах – алая лента. Стивен не мог скрыть, что был рад ее видеть.

– Привет. Извини, я забыл поставить будильник, еще не одет.

В спальне он успел натянуть домашние штаны, но вид у него был помятый, хотя и значительно лучше, чем накануне.

– Привет. Я, как договаривались, в восемь. Где можно помыть руки? – спросила Нэнси, и Стивену показалось, что в ее тоне было много нежности, так с ним давно никто не разговаривал.

– Здесь гостевой санузел. Я с твоего позволения – в душ.

Нэнси с интересом разглядывала белую плитку кирпичиками, зеленый бордюр с золотистым узором, бронзовый кран и такого же цвета держатель под полотенце. «Как все здорово придумано: одновременно и современно, и под старину», – подумала она и тут же сфотографировала.

После душа Стивен надел свою любимую рубашку и темно-зеленые штаны, высушил черные кудри и, довольный собой, проследовал на кухню.

Нэнси накрывала завтрак в гостиной, так как, по знаменитой теории знаменитого нутрициста, важно было принимать пищу в приятных антуражах.

На большой тарелке была разложена яичница в виде улыбающегося человечка с помидорами и сыром, сбоку – тосты, рядом – стакан с соком.

Накануне вечером Стивен заказывал продукты с целью восстановить нормальную жизнь дома, но такого никак не мог ожидать.

– Ого! Спасибо большое. Но, право, не стоило. Мне даже как-то неловко.

– Нет-нет, это часть терапии. Присаживайся, пожалуйста. Себе я тоже, с твоего позволения, сделала, компенсацию мы отправим тебе на карту или можем выдать сертификатом в любой продуктовый магазин, как тебе будет удобно, это часть бюджета.

– Нет, что ты, пару яичниц в день я могу себе позволить.

– Как пожелаешь. Это твое право, но я должна была предложить.

Нэнси сфотографировала блюдо.

– Могу я тебя отметить на фото?

– Хм… Ладно. – Стивен подумал, что, видимо, это часть терапии и сопротивляться не стоит.

– Как прошел твой вчерашний день?

Стивен принялся в подробностях и в лицах рассказывать о работе, о первом за неделю завтраке и даже о забавной молодой маме, бегавшей вокруг коляски. Нэнси применяла техники активного слушания, сама почти ничего не говорила, но соглашалась, удивлялась, театрально поднимая брови, улыбалась и на шутки реагировала смехом.

– Теперь я сварю кофе. И скажи, пожалуйста,, что тебе принести на десерт? Круассан? – уточнила она, демонстрируя, как внимательно выслушала отчет про день Стивена.

– Я не помню, купил ли я их вчера. Но я сам схожу.

Стивен встал. Нэнси ничего не сказала и, сварив кофе, вернулась в гостиную.

– Твое задание на завтра: научиться принимать приятные знаки внимания. Если я сказала, что все принесу, значит, мне нравится так делать, мне это не в тягость. Понимаешь?

– Мне просто неудобно.

– Это ненужное и очень странное чувство – «неудобно». Давай разберем. Тебе стыдно?

– Нет… Не совсем…

– Тогда тебе неприятно что-то получать от меня?

– Нет. Совсем нет. Ты очень милая.

– Стивен, тебе также нужно научиться выражать свои чувства и эмоции понятным языком. Это будет второе задание.

– Хорошо, – поспешно сказал Стивен только для того, чтобы завершить эту беседу.

– Я все уберу, а ты собирайся на работу.

Нэнси даже разобрала соковыжималку, что в прежней жизни Стивена почти никогда не делалось после завтрака, обычно «когда-нибудь потом».

– Сегодня необходимо встретиться также вечером. Когда ты сможешь вернуться?

– М-м, я не знаю, могу сильно задержаться, вчера после десяти пришел. Я позвоню.

– Ладно, вот мой номер. – Она набрала. Не услышав звонка, Нэнси начала интуитивно искать глазами телефон.

– Он в спальне, наверное. Или в ванной.

Телефон лежал на подставке для обуви в прихожей, включенный на беззвучный режим.

– Больше не буду задерживать. Пока.

Одевшись, Нэнси подошла к Стивену и быстро поцеловала его в щеку.

«Очень интересная терапия», – подумал он и решил, что если нужно согласиться выслушать немного назиданий в обмен на завтраки в приятной компании, то не стоит отказываться.

По дороге на работу Стивен заскочил в «Бриошь» поздороваться с Лиз и оттуда вызвал такси, хотя обычно пользовался своей машиной.

Адель была на выездном задании в музее традиционной живописи, Искандер – на открытии очередной галереи, и, закончив со срочными делами, Стивен пошел в студию.

Винсент и Моника обсуждали в прямом эфире экономические новости. Стивен вошел в аппаратную, когда Винсент оповещал радиослушателей о волатильности на рынке энергоносителей, которая не касалась Королевства, потому что энергию в нем давно вырабатывали с помощью солнца, гейзеров и прочих «альтернативных» источников.

– Прости, пожалуйста, а что такое «волатильность», – поинтересовалась Моника, не владевшая, по-видимому, иностранными языками.

Винсент пояснил, после чего она своим чувственным голосом, который был одним из главных факторов популярности передачи, прочитала свою часть текста, где не было никаких «волатильностей», но были «деривативы», приведшие веселую Монику в ужас, однако она с таким выражением читала незнакомое слово по слогам, что можно было подумать, будто она делала на нем особенный акцент.

В студии шутили, и даже всегда серьезный оператор улыбался. Еще пару недель назад Стивена раздражала бы эта ситуация, ему вообще не нравилась не очень сообразительная Моника, постоянно, как ему казалось, задававшая глупые вопросы и главное – нисколько не смущавшаяся при этом. Он даже хотел поговорить с Филом по поводу ее замены для обозрения экономических новостей. Но сегодня он с интересом слушал ее забавные замечания, и ее манера читать по слогам незнакомые слова с усердным придыханием только умилила его.

«С тех пор как мы начали демонстрировать Монику с Винсентом на сайте, рейтинг экономических новостей неуклонно растет», – говорил ему мистер Стивенс, к которому он зашел после студии поделиться впечатлениями.

Около семи вечера Стивен вспомнил про Нэнси. «Неудобно, надо ей сказать, чтобы сегодня не приходила».

Он написал сообщение: «Нэнси, привет. Я еще на работе. Можно, пожалуйста, сегодня отменить, так как вернусь примерно через полтора часа?»

Получил ответ: «Не беспокойся. Напиши, пожалуйста, как будешь выходить».

Открыв дверь дома, Стивен услышал музыку. Не снимая обуви, он прошел в гостиную.

Стол был накрыт, а Нэнси в простом, но изящном платье зажигала свечки.

– Привет, я тебя жду. Надеюсь, ты не против небольшого вторжения? – как всегда улыбаясь, говорила она.

Стивен не знал, что сказать: с одной стороны, очень неприятно, что она была здесь без него, возможно, заходила в его спальню, разглядывала его личные вещи, но с другой – Нэнси была так мила, приветлива и очень красива. К тому же, он был страшно голоден, а из кухни прекрасно пахло.

Когда он вернулся в гостиную, на столе уже были бокалы, вино и посередине – большая тарелка с тушей некоей птицы. Стивен вспомнил, что такое он в последний раз ел у тети Бет на Рождество.

– Индейка с черносливом, – проговорила Нэнси с таким выражением и даже гордостью, как будто они в театре и объявляют выступление величайшего тенора.

Помимо индейки живописным полукругом были разложены закуски: овощной салат с орешками и каперсами, сыры и холодное мясо.

Нэнси снова интересовалась днем, приносила, уносила, поясняла про маленькие порции на ужин.

На десерт был легкий мусс, так как ее нутриционист советует не наедаться на ночь. А еще лучше – немного прогуляться перед сном.

Они вышли в парк, и Нэнси рассказывала про принципы здорового образа жизни, про правильный и полноценный сон, и часто фотографировала.

– Понимаешь, важно, чтобы все знали, что у тебя все хорошо, – поясняла она недоумевавшему Стивену.

Золотистая листва так блестела в свете фонарей, что казалось, что и она излучает свет. Аккуратные дорожки были заасфальтированы, скамейки покрашены в жизнеутверждающие оранжевый и желтый. В огороженных зонах с надписью «для выгула собак» слышался лай.

Навстречу им попался пожилой господин с палками, занимавшийся скандинавской ходьбой. Он смотрел не вперед, а себе под ноги, поэтому чуть было не столкнулся с Нэнси и Стивеном. Он поднял на них глаза. Взгляд у него был сосредоточенный и грустный, что выглядело необычно на фоне улыбавшейся старушки, сидевшей на скамейке, и остальных веселых людей на улице. Когда он встретился глазами со Стивеном, в его необычно больших голубых глазах даже появился какой-то ужас и отчаяние. Стивену стало неприятно, и он быстро отвел взгляд.

– Странный какой-то старик, – сказал он Нэнси и взял ее под руку.

– Уже поздно, пора домой.

– Давай я тебя провожу. Или вызову такси.

– Я сама вызову.

Через пять минут подлетела желтая капсула. Чмокнув Стивена в щеку, Нэнси ловко запрыгнула в нее, и та быстро исчезла за соседним небоскребом.

В эту ночь спал он плохо, снился ужасный сон: на него пыталась напасть разъяренная толпа людей со скандинавскими палками, они грозили ему и выкрикивали, что он еще пожалеет, о чем – толпа не сообщала. Проснувшись, он выпил успокоительную таблетку. Когда он снова уснул, ему виделось, как он шел по лесу и вдруг услышал тихий плач старушки. Она провалилась в болото и просила вытащить ее. Стивен подошел, взялся за руку и удивился, какая мягкая и нежная была кожа. Он посмотрел на руку и с удивлением обнаружил, что она выглядит как рука молодой женщины. Это показалась ему странным, но он помог ей. Старушка сначала попросила его подойти ближе и погладила по голове. И когда Стивен не ждал никакого подвоха, она откуда-то вытащила ракетку для бадминтона и с такой силой ударила его по голове, что он упал. Он стал подниматься, но старушка принялась бить его этой ракеткой. При этом выражение лица у нее было доброе и ласковое, она даже напевала что-то вроде колыбельной. Когда Стивен совершенно обессилел, она выхватила нож и хотела вонзить ему прямо в сердце, но из последних сил Стивен вывернулся, и она попала в ногу.

В ужасе Стивен снова проснулся. Подошел к окну. По улице ездили машины, около дома напротив приземлилось желтое такси, в некоторых окнах горел свет.

«У нас не бывает так, что ничего не происходит, всегда кто-то куда-то едет или что-то делает. И наверняка кто-то это фотографирует. Какого черта я выкинул весь виски? Ну и что теперь делать с этим здоровым образом жизни? Мне ничего не мешает быть счастливым, – вспоминал Стивен сегодняшние слова Нэнси. – С Иветт мы давно стали чужими людьми, поэтому я должен радоваться, что мы наконец можем не мучить друг друга неловкими паузами». Умом он со всем этим соглашался и даже в глубине души был благодарен Иветт за то, что она избавила его от тяготившего их обоих состояния, когда ты сидишь за одним столиком в ресторане, смотришь то на часы, то в телефон и раздраженно говоришь: «Ну когда наконец принесут хотя бы салат», а на самом деле думаешь: «Когда же прекратится это мучение»… Когда не о чем говорить, когда мысленно ты где-то в другом месте и с другими людьми, пусть даже менее знакомыми, но с которыми легко и непринужденно. Стивен смотрел на небо и вспоминал, как мама показывала ему зимой Малую Медведицу и Полярную звезду в ней и потом рассказывала про Коперника. Особенно он запомнил про то, как тот, будучи уже известным ученым, оставил работу в университете в Праге и отправился в родной город выручать мать, обвиняемую в колдовстве. Он вспоминал и отца, который читал ему Экзюпери и Булычева даже тогда, когда Стивен уже давно умел читать самостоятельно, как они строили кораблики, конструировали воздушных змеев и придумали назвать маму «доктор Дулиттл», потому что она постоянно жалела каких-то брошенных животных и у них дома бывал мини-зоопарк до тех пор, пока откормленные, вылеченные обитатели не передавались в надежные руки.

Он думал, что сейчас пожаловался бы маме на одиночество, чтобы она утешила и пожалела, а папе рассказал бы, какая красивая у Нэнси грудь и что, наверное, стоит перейти с ней на более близкие отношения – в целях терапии, само собой.

Но рядом был только робот С-1025, запрограммированный на мойку раковин, туалета и ванны, который был вместе с пылесосами и прочими принадлежностями спрятан в шкафчике в санузле.

Вспомнив, что завтра собрание у мистера Стивенса ровно в девять, Стивен вернулся в спальню и заставил себя заснуть.

В восемь его разбудила Нэнси.

Несмотря на дурную ночь, Стивен проснулся бодрым и искренне обрадовался ее увидеть.

Вчерашнюю индейку Нэнси забрала, сообщив, что всю лишнюю еду они собирают для фонда помощи брошенным животным, хотя скоро, конечно, таких у нас не останется, так как добрые счастливые люди не будут так жестоко обращаться с домашними питомцами.

Стивен спросил Нэнси, нельзя ли в ответ на ее кулинарные старания пригласить ее сегодня в ресторан, на что она с радостью согласилась.

– Я пораньше сегодня освобожусь и заехал бы за тобой около восьми.

– Лучше напиши мне куда, и я подъеду.

Стивен давно так не суетился перед походом в ресторан. «Как будто на свидание», – подумал он, поливая себя туалетной водой.

Уверенный в том, что Нэнси опоздает, он не торопился и приехал на десять минут позже. Однако Нэнси уже сидела за столиком у окна.

– Молодец, что заранее забронировал, я очень люблю здесь вид из окна, но эти столики всегда заняты.

На ней было простое темно-синее платье, оголявшее ключицы, густые черные локоны красиво ложились на худенькие плечи, и мужчины с соседних столиков постоянно оборачивались, чтобы посмотреть на Нэнси… Впрочем, женщины тоже оборачивались. Высокий, худощавый, в приталенном пиджаке и синих зауженных штанах, Стивен мог бы позировать для обложек модных журналов. Большие карие глаза обрамлялись густыми черными ресницами, которым в школе завидовали все девочки. В детстве Стивен смущался от этого и, чтобы не быть никак похожим на девчонку, просил парикмахера обстригать его почти налысо и даже спрашивал, можно ли подрезать ресницы. Через несколько лет, пользуясь большой популярностью у женской половины университета, Стивен уже очень положительно воспринимал достоинства своей внешности. Каково же было разочарование всех красавиц курса, когда он сразу после окончания учебы женился на маленькой, полноватой и не очень привлекательной Иветт.

Нэнси сосредоточенно листала меню на интерактивной панели в углу столика: напротив каждого блюда располагалась информация об энергетической ценности, а также времени ожидания.

Она нажала на одну из картинок: «Салат „Легкий вечер у моря“ порадует вас изысканным сочетанием морских продуктов, зелени и помидоров. Чтобы узнать лист ингредиентов – нажмите 1, для лучшего по сочетанию горячего блюда – нажмите 2, если у вас аллергия на какой-то из компонентов и вы бы хотели исключить или заменить их – нажмите 3 для помощи персонала. Спасибо», – проговорил приветливый электронный голос. Нэнси что-то нажала. «Спасибо за ваш выбор. 2, лист ингредиентов», – продолжил компьютер.

Стивен сразу нажал 3, и к нему подошла девушка с голубыми волосами и в форме моряка.

– Здравствуйте, рады вас видеть. Чем могу помочь?

– Можно мне, пожалуйста, стейк, медиум и овощи гриль? И еще бутылку красного, «Медок», вот этот, – отчеканил Стивен, указав на нужные строчки меню.

Разобравшись с ингредиентами, Нэнси одобрила «Вечер у моря» и решила им ограничиться.

– У них обновилось меню, здорово. Это один из моих самых любимых ресторанов. Как ты угадал? – щебетала Нэнси, яркой заколкой в волосах напомнившая Стивену какую-то птицу с экзотического южного острова, где всегда тепло, солнечно и хорошо. Она постоянно и приятно пела, Стивен не очень различал слова, но со всем соглашался, на вопросы старался отвечать так, чтобы ответ ей понравился. От этого Нэнси еще больше улыбалась и одобрительно кивала головой. Стивену было забавно, как серьезно она воспринимает все эти психологические теории, как дает ему задания на ассоциации, а потом поясняет очевидное с сосредоточенным видом, чтобы ничего важного не упустить.

После ресторана Стивен предложил ей поехать к нему и остаться, а с утра он обнаружил средства для снятия косметики и ее щетку в ванной и невольно улыбнулся. Впрочем, теперь он бы хотел, чтобы она почаще на всякий случай собирала свои принадлежности. «Пожалуй, только не стоит ей пока предлагать переезжать. Иногда хочется одному побыть, не выгонять же ее потом».

Приближался день рождения Стивена, тридцатилетие. Он бы и забыл об этом, так как возобновил регулярные занятия карате, много работал, писал юмористические заметки в небольшой некоммерческий журнал на общественных началах – если бы не Нэнси, которая полностью взяла на себя обеспечение его быта.

– Как ты собираешься праздновать свой день рождения? – спросила она за три недели до события, когда они, теперь уже по обыкновению, обедали вместе в маленьком ресторанчике недалеко от бизнес-центра, где располагался «Попугай».

– Хм… вообще-то никак. Последний раз его организовывала тетя Бет, когда мне исполнилось восемнадцать, потом мы пару раз напивались где-то с Майклом и Стюартом, а с тех пор как Стюарт переехал работать в университет в другую страну, а Майкл то и дело в разъездах – как придется. Иногда просто встречаемся, когда получается, и уже все поводы вместе отмечаем. Стюарт лидирует по новостным поводам: Стюарт стал доктором наук, Стюарт женился, у Стюарта родилась дочь. Мы с Майклом блекнем на фоне светила.

– Ладно, не скромничай. Стивен получил награду за лучшую программу по популяризации японского кино от японского посольства, Стивен – журналист года, Стивен организовал программу мастер-классов по написанию текстов для подростков.

Стивен удивился такой осведомленности о его достижениях, к своему стыду он вынужден был признать, что ничего не знает о Нэнси.

– Нэнси, у тебя есть брат или сестра? – поспешно спросил он. – А где твои родители живут? А двоюродная тетя есть?

– Стивен, не стоит сейчас пытаться собрать отсутствующие про меня сведения. Я тебе изложу подробно позднее. Итак, мы говорили про твой день рождения. Если ты позволишь, пожалуйста, мне самой заняться, то я сделаю на свое усмотрение. Хорошо?

– Прекрасно, – сказал Стивен, совершенно не подозревая о выдающихся организационных способностях Нэнси, которые та жаждала применить.

Три недели пролетели незаметно, и к заветному дню в декабре Нэнси была в полной боевой готовности, как и армия других участников события. Стивен жил своей обычной жизнью и ничего не подозревал. Сюрпризы начались, когда Нэнси, не оставшаяся у него ночевать, пришла с утра, одетая в красное белье с бантиками, и разбудила его, нашептывая: «Твой утренний десерт готов». Стивен с удовольствием десерт принял. Завтракали они на крыше башни в центре города, и когда Нэнси попросила его посмотреть в окно, мимо пролетал воздушный шар с надписью, которая заставила Стивена чувствовать себя ужасно неловко: «Жди 30 сюрпризов». Он начал было объяснять Нэнси, что все это слишком торжественно, что так не нужно было и вообще у него много дел и прочее, но она не слушала и только нажимала кнопочки, и по команде появлялись музыканты, устрицы, шампанское. На работе его встретили шариками, все были одеты в нелепые футболки с поздравительными надписями – не только их отдел, но вся редакция и даже студия. Он надеялся, что хоть мистер Стивенс не поддался всеобщему сумасшествию, но каков же был его ужас, когда в кабинете босса он застал и миссис Стивенс в той же идиотской футболке и с эклерами, на каждый из которых было нанесено его имя. Ему хотелось куда-нибудь сбежать, исчезнуть, так, чтобы его не могли найти. Нормально поработать, конечно же, не удалось. Звонили из Главного управления делами СМИ и поздравляли. Сладости, непременно ручной работы, с его инициалами и цифрой 30, присылали даже люди, о которых он первый раз слышал. «Может быть, мне сразу умереть, – подумал Стивен, – заодно все уже готовы, такой толпы я к себе на поминки ни за что не соберу».

К концу дня, измученный, раздраженный, ненавидящий себя и окружающих, он прежде всего желал разбить телефон Нэнси, где содержались все эти ненавистные кнопочки, которые запускали адскую машину по его ублажению. «Неужели не понятно, что все удовольствие закончилось на утреннем сексе? Вот им бы можно было и ограничиться. Или, если очень хотелось поздравить необычно – просто повторить».

Кульминацией была вечеринка дома у Стивена.

Был вызван с важной конференции Стюарт, Майкла доставили специальным вертолетом из каких-то то ли африканских, то ли сибирских далей. Этому Стивен был действительно рад. Стюарт стал еще более худощав, а Майкл, напротив, пополнел. Со Стюартом они сидели за одной партой в школе, а Майкл развлекал Стивена в университете в обмен на решенные тесты по немецкой грамматике и цитаты Бэкона, которых Майкл никак не мог запомнить. В итоге Майкл, которого родители прочили в дипломаты, занялся бизнесом и весьма в этом преуспел. По задумке Нэнси они прибыли раньше всех, чтобы дать возможность пообщаться без толпы, а сама Нэнси суетилась с прибывавшими доставками еды и алкоголя. Для подготовки коктейлей были выписаны лучшие бармены, само собой. Стивен уже не обращал на все это внимания, так был рад видеть «этих двоих». Собрать друзей было действительно сложной задачей, и за ее выполнение Стивен простил Нэнси всю остальную вакханалию этого дня.

Стюарт показывал фото жены и малышки и увлеченно рассказывал об очередном научном проекте – и на этот раз «самом интересном и увлекательном». Майкл никогда не говорил про работу, но постоянно живо описывал разные передряги, которые могли закончиться трагически. Для кого угодно, но не для никогда не унывавшего Майкла. То он не мог выбраться из тайги и встретил там медведя, то его забыли на каком-то тропическом острове, потому что он напился, вывалился из яхты и едва не утонул. Стивен всегда пытался понять подробности, потому что истории иногда выглядели совершенно неправдоподобно, но даже если он в чем-то их приукрашивал, делал он это так мило, непринужденно и сам так искренне во все это верил, что ему никто не возражал.

Около десяти начали собираться гости: Искандер со своей девушкой Мией, Винсент, Адель, которой чрезвычайно шла морская форма. Нэнси заставила всех в нее одеться, ибо концепция была – корабль, совершающий средиземноморский круиз, а Стивен – капитан. Майкл пришел в восторг от своей формы, то и дело позировал и перед дежурным фотографом, и перед остальными, изображая то сурового Посейдона, то развязного матроса, то серьезного боцмана. Когда в очередной раз в дверь позвонили и Нэнси попросила Стивена открыть, на пороге он обнаружил иссохшего мужчину лет сорока с бритой головой и длинной узкой бородкой. Тот сложил руки в намасте и поклонился. Подбежала Нэнси:

– Это Ну Пао, мой хороший друг. Он уже почти отказался от пищи. Скоро перейдет на питание солнечной энергией.

– Для этого нужно еще много работы. Работы над собой, – тихо и вкрадчиво глядя Стивену прямо в глаза, говорил Ну Пао.

Стивен тоже поклонился просветленному Пао и, решив держаться от него подальше, откланялся со словами о том, что ему нужно бежать к остальным.

В прихожей Нэнси устроила корабельный реквизит, и все, не переставая, фотографировались с ним.

В дверь снова позвонили, и на пороге появились два здоровенных парня, которые держали на руках девушку, одетую в костюм Русалочки.

Нэнси, закатив глаза к небу и тяжело вздыхая, запричитала:

– Лулу, ну я же говорила – морской наряд, ну там фуражка, тельняшка. Я же присылала картинки, как должно выглядеть, и еще спрашивала, все ли понятно. – В ее глазах застыл ужас. – Или ты что, перепутала? На следующей неделе вечеринка по мультикам, и там ты – Русалочка! А сейчас же день рождения Стивена.

Лулу в еще большем ужасе смотрела на Нэнси, готовая от горя разрыдаться.

– Как же так, – тихо оправдывалась она, – я же записывала, записывала… – И начала что-то проверять в телефоне, спрятанном в маленькой сумочке с чешуйками, тщательно подобранной в соответствии с образом.

Увидев Лулу, Стивен выхватил ее из рук носильщиков.

– Лулу, милая, привет, как же я рад тебя видеть! А ты что, костюм перепутала?

Лулу с виноватым видом сняла с себя хвост и теперь, в обтягивающих синих легинсах, выглядела как гимнастка в цирке.

– Прости меня, Стивен. С днем рождения, – сказала она, повиснув у Стивена на шее.

Лулу была известным бьюти-блоггером, а Стивен познакомился с ней на одном из благотворительных вечеров. Ввиду универсальной безупречности своей внешности Лулу могла снимать сюжеты и про то, как похудеть, правильно питаясь и регулярно делая нужные упражнения – Лулу с серьезным лицом и отведенной назад попой демонстрирует, как добиться идеальных ягодиц; и про домашние средства для волос – Лулу с той же серьезной сосредоточенностью намешивает нечто из яиц, кайенского перца и прочих средств, «завалявшихся, конечно, у всех дома», и затем наносит на свои длинные, густые волосы. Как на самом деле звали Лулу, никто не знал, как и то, какой у нее был при рождении цвет глаз, потому что под каждый свой образ она подбирала соответствующие линзы, и волосы тоже могли быть то розовые, то голубые, в зависимости от обстоятельств, тематики вечеринки или просто настроения Лулу.

– Не переживай, ты всегда неотразима. Меркнут звезды и луна, лишь двери распахнет она, – представил Стивен Лулу собравшимся. – Прекрасная Лулу. Только сегодня и только у нас.

После еды, коктейлей и танцев, какие позволяла просторная гостиная Стивена, которая, тем не менее, никогда не казалась ему такой тесной, все выбежали смотреть салют. После чего гости стали разъезжаться по домам. Количество выложенных фотографий с придуманным Нэнси хештегом «#stevenshappy30» значительно превысило даже ее амбициозные планы. Нэнси была очень довольна, вечеринка удалась. Стивен шутил, улыбался, хотя и был хмур днем (над этим стоит и дальше работать – заключила оптимистичная и уверенная в себе Нэнси).

Когда они вернулись, обнаружили Лулу уснувшей в кресле.

– Надо ее разбудить и посадить в такси.

– Ни в коем случае, – возразил Стивен, аккуратно поднял хрупкую Лулу и перенес на диван в гостиной.

Объяснять неправильность его поведения сегодня у Нэнси уже не было никаких сил, но она поставила себе заметку в телефоне: «Неверное представление о том, что может обидеть окружающих. Неспособность твердо обозначить свои границы и делать так, как себе удобно».

На выходные, последовавшие за бурной праздничной пятницей, Стивен отпросился у Нэнси побыть один: эмоциональная перегрузка была слишком высока, и нужно было прийти в себя в тишине и уединении. Нэнси не одобрила, но согласилась, учитывая исключительность события и то, что «он пока не привык» жить полной насыщенной жизнью. По поводу объяснений он не стал спорить, главное – удалось получить драгоценные минуты без суеты и людей вокруг.

С утра в субботу Стивен поехал навестить могилу родителей и тети Бет. Купил цветов и краски для могильной ограды, которая, как он полагал, могла облупиться с последнего его визита почти год назад. Давно уже работник на кладбище занимался «поддержанием памятников и надгробий в надлежащем состоянии», и сумма на это поддержание ежемесячно автоматически списывалась с карты, но Стивен хотел хоть что-то делать сам.

– Привет, мама, я тебе расскажу, ты не поверишь, вчера Нэнси – помнишь, я рассказывал, девушка из Психологической службы – так вот она устроила какое-то немыслимое мероприятие. – Стивен в подробностях пересказал события дня. – Да, я согласен, пап, что все это перебор. Но она так старалась. И главное – толстяка и мистера Бина вытащила. Мистер Бин стал отцом и совершенно сходит от этого с ума, искренне получает удовольствие. Я не знаю, смог бы так. Слишком большая ответственность. Я пока только за Адель могу отвечать. Но с ней-то никаких хлопот – ни подгузников, ни еды в баночках, ни этих, как их там, зубопрорезывателей. Мистер Бин даже от них в восторге… Я тебе уже рассказывал историю про Мигозетти и копья? Прости, видишь, старею.

Тетушке Бет он приносил ее любимую выпечку и клал птичкам в кормушку. Так они часто делали с ней вместе.

После этого он просто сидел рядом, молчал и даже не мог сказать, о чем именно думал. Тишина в лесу совсем не такая, как в городе: из абсолютно ничего – вдруг стук дятла, и начинаешь в нем различать оттенки и даже мелодию – то анданте, то виваче. А потом – кукушка или стук колес с железной дороги вдали и пронзительный гудок поезда, который в городе теряется в общем шуме, а здесь так ясно, так отчетливо позволяет почувствовать контраст между нежным, аккуратным, сомневающимся шелестом листвы и прорывающимся сквозь чащу уверенным приветом от человека. Эта тишина окутывает, убаюкивает, можно послушать, как размеренно бьется сердце, хотя бы немного навести порядок в рое мыслей, послушать, что хочет сказать душа, которую в городе приходится всегда прятать, чтобы вставать каждый день, бежать на работу, говорить неправду, улыбаться, когда хочется поколотить; душа, которую некогда слушать, потому что она всегда хочет что-то не то, что нужно, чтобы жить нормальной жизнью, которую пыталась заставить его вести Иветт по наитию, а теперь Нэнси – уже с профессиональным подходом.