Невероятность равняется нулю. Роман

Глава седьмая о встрече, произошедшей в ресторане «Посейдон»

Прошла неделя. В один из вечеров Илона договорилась встретиться с фрау Перец в греческом ресторане «Посейдон». Женщины пришли туда почти одновременно. Посетителей в помещении было немного. Всё предвещало приятное проведение вечера. Официанты сновали между столиками, принимая заказы. Напитки уже были поданы. На этот раз женщины заказали себе по стакану апельсинового сока в ожидании горячего блюда. Тихая музыка располагала к беседе. В какой-то момент Илона призналась фрау Перец, что без её согласия пригласила сегодня в их дружеский круг подругу Милену, с которой часто проводит свободное время. Фрау Перец замерла от неожиданности, но так как возражать было уже поздно, промолчала.

В это время в дверях ресторана появилась Милена и помахала им своим голубым шарфиком, как она часто делала в знак приветствия. Илона заметила, что Милена не одна. Она сразу поняла, что рядом с ней находится сосед по подъезду, высокий светловолосый мужчина, с которым Милена познакомилась совсем недавно. Не в первый раз Илона подумала, что правильные черты лица позволяют причислить этого молодого человека к её соотечественникам, представителям славянской нации.

Подругам она пока не раскрывала тайну, что её родители – выходцы из российской глубинки. Они были вывезены в Германию ещё во время Второй мировой войны. Родители прижились на новой родине, пустили корни на севере страны, в небольшом населённом пункте недалеко от Берлина, где и прожили до глубокой старости. Там появилась на свет Илона, когда им было уже далеко за сорок. Находясь в пожилом возрасте, отец выразил желание посетить Россию, страну своего рождения. Тогда-то Илона и узнала, что корни её уходят в незнакомые сибирские края. К тому времени она работала медсестрой, была замужем. Несмотря на то, что сын, к которому чувствовала сильную привязанность, был ещё подростком, она вызвалась сопровождать отца в этой поездке.

К её удивлению, муж, на этот раз взяв на себя заботу о сыне, не стал чинить ей препятствия. Он был человеком хозяйственным, работал много, любил порядок в доме, был суровым и властным. Поездка в Россию открыла ей глаза на многое. Илона почувствовала там себя свободным человеком, а, вернувшись домой, больше не хотела слушать нравоучения мужа, жить его желаниями, выполнять его команды.

Прожив с ним ещё несколько лет под одной крышей, решилась в мыслях на развод. Вскоре один за другим ушли из жизни её родители. Илону больше ничто не удерживало от выполнения задуманного. Сын Влад не смог принять это решение матери, не поддержал её, остался жить с отцом. К тому же в тот год он поступил на юридический факультет Берлинского университета и ближайшие шесть лет решил посвятить учёбе. Илона не стала его переубеждать. Каждый имеет право на собственное решение – это стало её правилом, к которому она пришла в течение долгих лет, прожитых под одной крышей с мужем. Она переехала на юг Германии, в землю Баден-Вюртемберг, и вот уже несколько лет проживает здесь в сравнительном одиночестве, работая в клинике для психических больных.

Пока Илона витала мыслями в не таком уж далёком прошлом, Пауль Грегер с Миленой подошли ближе к столу. И тут только Илона заметила, как фрау Перец резко побледнела. Лицо её стало суше и жёстче. Оно неестественно вытянулось, морщины, которые никогда не бросались в глаза, резко обозначились и сразу состарили её лет на десять. Психиатр, умевшая держать себя в руках в любой обстановке, неожиданно для всех потеряла сознание. С опозданием бросилась Илона на помощь к своей шефине, которая уже не реагировала на её вопросы. Тело обмякло. Руки безвольно опустились вдоль тела.

«Этого ещё не хватало», – подумала Илона, и, уже вызвав машину скорой помощи, взглянула на Пауля. Тот стоял на том же месте, где находился раньше, но его бледное лицо выдавало высшую степень волнения.

Минут через десять врачи уже суетились около фрау Перец, безучастной ко всему, что делали с ней. Всем стало понятно, что карета скорой помощи увезет её с собой.

– В областную больницу, – скомандовал дежурный врач своему ассистенту, и машина умчалась, увозя женщину.

Оставшимся ничего не оставалось делать, как молча сесть за столик. Внимание посетителей переключилось на большой телевизионный экран, с которого диктор обращался к телезрителям с напоминанием о предстоящих выборах в Бундестаг. На экране мелькали лица политиков: Трамп, Путин, Меркель.

Тишину, установившуюся за столиком, неожиданно для женщин нарушил Пауль.

– Я знаю Доротею уже много лет, – внезапно произнёс Пауль.

Илона вздрогнула, когда Пауль назвал фрау Перец по имени. Как к врачу, к ней в отделении так никто и никогда не обращался, да и не принято это было. Очнувшись от своих мыслей, Илона прислушалась к словам Пауля, обращённым к подруге:

– Если бы ты, моя дорогая Милена, сказала мне, кто здесь будет, этой трагичной сцены могло бы и не быть, по крайней мере можно было бы избежать. Теперь об этом говорить уже поздно. Я расстался с Доротеей полгода назад. Да, моя милая Милена, это – именно та женщина, о которой я тебе рассказывал. Не ожидал я, что такой сильной будет её реакция на моё появление. Значит, она не до конца ещё пережила наше расставание. Что поделаешь? Жизнь есть жизнь. Такие встречи в ней имеют место быть. Простите меня, пожалуйста, что я испортил вам вечер.

Глава восьмая, в которой Пауль начинает брать у Илоны уроки русского языка

В один из вечеров, возвращаясь домой с работы и уже припарковав машину, Илона заметила, что Пауль тоже подъехал к стоянке. Когда он вышел из машины, она подошла к нему. Завязался непринуждённый разговор, который затронул тему, интересную для обоих.

– А ты случайно не из восточных немцев? – спросила Илона. – Что-то в твоей внешности напоминает мне местных из Берлина.

Пауль широко улыбнулся:

– Ты почти угадала. Правда, если быть до конца честным, мои прадеды проживали в таких краях, которые тебе и во сне не снились. Слышала когда-нибудь о сибирской тайге?

Илона чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Конечно, слышала. Ты не поверишь, Пауль, но мои родители родились в Сибири, и тебе я могу теперь признаться, что я там даже была более десяти лет назад. Сопровождала отца в его поездке по родным местам. Уж очень он хотел в пожилом возрасте ещё раз ступить на землю, где прошли первые годы его жизни. Поездка оказалась удачной. Я тогда заинтересовалась историей моего клана. Родители много лет скрывали от меня, что сами родом из России. Мать даже была там учителем русского языка.

Пауль резко остановился. От избытка чувств, нахлынувших на него, обхватил её своими ручищами, приподнял, потом бережно опустил на землю.

– Такого не бывает! – промолвил он удивлённо и восторженно. – Бог посылает мне всё новых и новых людей, которые могут помочь в осуществлении задуманного. Илона, я признаюсь тебе тоже, что родился в России, в сибирских краях, а потом родители, по окончании службы отца в Берлине, остались в Германии на постоянное место жительства. Как им это удалось? Об этом не спрашивай. Сам не знаю. Отец вскоре умер, мать тогда слегла от горя, а недавно её не стало, ушла тихо, как и жила. Бабушка нам часто писала письма, приезжала в гости. Тогда в доме звучала русская речь. Но я, глупый, не понимал, почему они говорят с матерью на непонятном языке. Только после смерти бабушки, мать объяснила в чём дело и попросила меня обязательно совершить поездку в сибирские края, на мою родину. Там всё ещё проживает тётя отца – Ксения. Мать связывала эту поездку с какой-то семейной тайной.

– А что, если я тебе дам несколько уроков русского языка? – предложила Илона. – Три года его изучала. Мать настояла, да и подруги в Берлине были русскоязычными. Кое-чему от них научилась.

Сразу и договорились, что Пауль будет приходить к Илоне в свободное для обоих время и пройдёт под руководством Илоны начальный курс обучения русскому языку. Он чувствовал, что ему необходимо это сделать и именно сейчас. Изучение языка родителей, по его мнению, было уже первым шагом к осуществлению мечты матери.

На следующий день Пауль пришёл к Илоне ближе к вечеру. Несколько часов они просидели за столом, разбираясь в премудростях русского алфавита. Пауль чувствовал себя на седьмом небе от счастья. За один вечер он усвоил десяток букв. Через несколько дней уже читал по слогам: «Ма-ма мо-ет ра-му», «Па-па пи-шет ма-ме» – в «Букваре», который Илона специально для него купила в русском магазине. Пауль попросил Илону пока не рассказывать Милене об их занятиях. Хвалиться было ещё нечем, и, что скрывать, минуты творческого общения доставляли обоим удовольствие.

Но однажды случилось так, что Милена пришла к Паулю немного раньше назначенной встречи. Подойдя к его двери, она позвонила. В это время несколькими этажами выше послышался стук открываемой двери. Голос Пауля Милена узнала сразу. Он прощался с Илоной. Благодарил её за что-то. Голос его был таким нежным, каким он разговаривал только с ней, Миленой. Женщина на мгновение замерла. Потом почувствовала боль в груди, и, не задерживаясь в подъезде, выскочила на улицу.

«Такое предательство, такое жуткое предательство… да, ещё со стороны обоих…».

Милена чувствовала себя униженной и убитой. Мимо проезжало такси. Остановив его, она назвала водителю свою улицу, номер дома. Дорога была недлинной. Расплатившись с водителем, женщина быстро поднялась по ступенькам в свою квартиру. Она успела ещё поклясться, что больше никогда никому и ни за что на свете не будет верить, и потеряла сознание.

Соседка, оказавшаяся случайно в это время на лестничной площадке, услышав какой-то странный стук, позвонила в дверь квартиры новой соседки. Она заметила Милену ещё выходившей из такси. Отметила тогда её неверную походку. На звонок в дверь – никто не отозвался. Женщина потянула её на себя, и – о, ужас! – новая соседка лежала на полу, а на её голубом шарфике была кровь. Для раздумий не было времени. Соседка Милены набрала номер телефона скорой помощи, дождалась появления машины. В больнице определили, что причина её падения в нарушении кровообращения.

Так закончился этот вечер для Милены. Илона узнала, что её подруга в больнице, только на другой вечер. Пауль в тот вечер так увлёкся изучением русского языка, что потерял счёт времени. Очнулся, когда понял, что уже три часа ночи. Засыпая, подумал: «Почему-то Милена не пришла, а ведь обещала?» Он решил завтра непременно рассказать ей о том, что Илона обучает его русскому языку, и не только об этом. Наконец-то, Пауль решил открыть Милене семейную тайну. «Может, она поддержит моё решение – совершить поездку в Россию?» – подумал он, засыпая.

Милену продержали в больнице целых три дня. Пауль посещал её каждый день. Взял отпуск по месту работы и сидел, в прямом смысле слова, у её изголовья. Узнав, что он является причиной такого состояния женщины, которое могло привести к необратимым последствиям, Пауль просил у неё прощения, обещал никогда больше не предпринимать действий без её согласия. Он вымолил прощение Милены, но так и не посвятил её в свою тайну. Теперь не был уверен, что она его поймёт и сможет разделить часть забот, связанных с запланированной поездкой в Россию.

А Милена затаила обиду на любимого и решила проверить его и свои чувства. Через несколько дней, выписавшись из больницы, она уехала в деревню, куда всегда мечтала съездить. Это была Детская республика для детей, не имеющих родителей. Она всегда мечтала там поработать, но муж Дитер никогда бы не поддержал её в осуществлении этой мечты. Милене повезло. Её взяли на месячную практику, предоставив комнату в доме для персонала.

Всё здесь было для неё незнакомо, но интересно. На время она смогла уйти от своих грустных мыслей и решила какое-то время никому не сообщать, где находится. Своей новой подруге Илоне она теперь тоже не доверяла.

Прошла неделя. Илона работала в ночную смену. Днём отсыпалась. Физическая работа выбивала её из жизненной колеи. От усталости она не могла ни думать, ни действовать, ни общаться с подругами, что для неё было всегда очень важно. В первый выходной её разбудил телефонный звонок. Подняла трубку, назвала себя, и тут в комнату ворвался встревоженный голос Пауля:

– Илона, наверное, я разбудил тебя? Прости. Я бы не позволил себе так рано звонить тебе, но по вечерам ты не поднимаешь трубку. Понимаешь, Милена куда-то пропала, несколько дней ничего не знаю о ней. Она тоже не поднимает трубку. Вот, слава Богу, хоть твой голос услышал. Может, подскажешь, где можно её отыскать?

– Я – не в курсе, не имею понятия, где она, – ответила ему Илона. – Возможно, получила какое-нибудь сообщение и ей пришлось срочно уехать. Мне она ни о чём не говорила. Иногда невозможно понять, что движет людьми и почему? Особенно это касается женщин. Мы – народ странный. Но меня удивляет, что она даже мне весточки не оставила и тоже вчера вечером не ответила на звонок. Обещаю, что схожу к ней. Возможно, что она уже будет дома. Позже перезвоню тебе.

После звонка Пауля Илона не на шутку забеспокоилась. Через полчаса она уже звонила в квартиру Милены. Никто не отвечал, не подходил к двери. Тогда Илона постучала в соседнюю дверь. Ей сразу открыли, как будто ждали. Пожилая женщина с любопытством разглядывала Илону. – Я вас встречала несколько раз с моей соседкой в подъезде, – сказала она доверительно. – Вы, наверное, ищите эту молодую женщину, которая здесь проживает с недавнего времени? Я видела, как она несколько дней назад с чемоданом выходила из подъезда. Была очень взволнована, плакала, даже не поздоровалась, как будто не заметила. Такой я её ещё никогда не видела. Может, у неё что случилось?

На этом, к сожалению, сведения соседки заканчивались. Илона разволновалась не на шутку, но, не зная, куда обратиться, кого ещё спросить о Милене, решила подождать развития событий, о чём попросила и Пауля, позвонив ему сразу после того, как пришла домой. Она не могла понять причину отъезда подруги и была недовольна тем, что та не даёт о себе знать.

Милена позвонила Илоне в тот же вечер, как будто почувствовала, что её разыскивают.

– Не ищите меня… Я решила отдохнуть от вас… Побуду одна, соберусь с мыслями. Передай привет Паулю. Так меня обмануть…

В этот момент связь прервалась. Слушая сбивчивую речь Милены, Илона не могла понять логики в её словах. «Каждый волен поступать, как хочет, – подумала она, – но Пауля я должна успокоить, сказать ему, что с ней ничего не случилось». Она набрала номер телефона Пауля. Тот сразу поднял трубку.

– Это ты, Илона? Есть новости? Удалось что-нибудь узнать?

– Да, кое-что прояснилось. Милена позвонила, просила не беспокоиться. Пока не знает, когда вернётся. Решила отдохнуть, побыть одна, привести мысли в порядок, успокоиться. Тебе от неё привет. Я не успела спросить, где она находится. Неожиданно прервалась связь.

Илона положила трубку, а про себя подумала: «Это похоже на бегство Милены от себя в никуда. Надо же? Даже причину своего отъезда не сообщила. Теперь хоть знаем, что жива, и то ладно. Вернётся, никуда не денется».

Пауль тоже внутренне успокоился, узнав, что Милена звонила Илоне. Он был реалистом, знал на основе своего опыта, что женщин понять трудно, и решил не впадать в панику, успокоиться, серьёзно заняться изучением русского языка и подготовкой к поездке в Сибирь.

В последующие дни Пауль был внешне спокоен, но отъезд Милены, который он считал бегством от него, заставил его задуматься. Интерес к выяснению своей родословной и желание разобраться в причинах вымирания рода не пропадали, но в его душе посеялись сомнения: «Стоит ли столько времени уделять теме родословной? – думал он теперь вечерами. – Вот и Милена уехала, видимо поняв, что меня занимает нечто, что может помешать семейному счастью? Не станет ли поиск исторических корней потерей времени и не помешает ли состояться карьере учёного?»

Руководитель по службе Вальдемар Деринг показал Паулю, как из результатов их совместной деятельности легко строится диссертация на соискание учёной степени кандидата наук, а затем и доктора наук. «Для достижения этого, как говорила мама, нужно только „чуть-чуть“ постараться». С руководителем Пауль имел доверительные отношения. Это был единственный человек, которому Пауль рассказал о своих планах поиска родовых корней. Вальдемар Деринг идею не поддержал: «Вместо того, чтобы мотаться по архивам, забивать голову историей давно ушедших предков, которые уже никуда не уйдут, занялись бы вы, господин Грегер, диссертабельной темой, которая может сгореть, хотя бы потому, что те же результаты могут быть получены и нашими конкурентами. Вы, господин Грегер, должны понять, что Вам важнее: танцы или пение? Что вам важнее: прапрапрадеды или научные достижения и уважение в обществе? Вам решать».

«Да, только я один могу решить, что в таком случае для меня важнее. Но шеф не знает причину поисков моей родословной. Ему легко говорить, а у меня личное счастье от решения задачи зависит. Что для меня важнее: дальнейшее существование и развитие рода или личная карьера?» У Пауля было сильно развито чувство ответственности за принимаемые решения. Его обуревали сомнения: «Не подведу ли я свой коллектив, своих коллег? Правильную ли цель выбрал?»

После разговора с шефом он провёл беспокойную ночь. Часто просыпался, вспоминал остатки сна, а потом вновь засыпал, видя в новом сне ту самую старуху, которая часто ему виделась и прежде. Она манила рукой, держа в ней какой-то конверт. «Я должен её найти, – решил Пауль, проснувшись утром. Это для моей психики сейчас важнее, чем все научные степени мира».

Глава девятая, в которой Пауль совершает поездку в город Детмольд

На следующий день Пауль занялся поиском в интернете материалов, касающихся темы российских немцев. От матери он знал, что это – небольшая группа населения Германии, примерно в два миллиона человек. Среди них внуки и правнуки тех самых меннонитов, к которым и он относится по происхождению. Взгляд Пауля остановился на названии статьи «Музей истории культуры российских немцев в городе Детмольд». Сразу начал знакомиться с её содержанием. Из статьи узнал, что музей расположен в одной из немецких земель – Северный Рейн—Вестфалия. Долгие годы им руководит Катарина Нейфельд. Пауль решил не откладывать дело в долгий ящик и в ближайшее время совершить поездку в Детмольд, чего бы это ему ни стоило. Своими мыслями он поделился с Илоной. Её реакция превзошла ожидания.

– Ты знаешь, Пауль, а я ведь приглашена через неделю в Детмольд на семинар российско-немецких авторов, который должен состояться как раз в помещении этого музея.

– Что ты говоришь? Такое не бывает!

– Бывает ещё и не такое. Ты просто выполняешь миссию, предопределённую тебе небесами, поэтому все пути для тебя открываются по мановению волшебной палочки. Тебе при этом нужно только захотеть, сделать выбор, и все желания исполнятся.

– Твоими бы устами, – ответил ей Пауль по-русски фразой, которую от неё же узнал, занимаясь с ней же русским.

– Да, могло бы быть и лучше, если бы я поехала с тобой, но, к сожалению, не смогу отказаться от четырёх ночных смен.

С помощью Илоны Пауль связался по электронной почте с руководителем авторского объединения немцев из России. Понял, что в любом случае ему придётся до Детмольда добираться самому, а там он сможет войти в группу авторов, если ему это понадобится. Он приобрёл билеты на скорый поезд, правда, с тремя пересадками в городах: Офенбурге, Франкфурте-на-Майне, в Алтенбеккене – и через неделю отправился в те края.

– Надо же, как судьба поворачивает, – думал он, находясь уже в поезде и глядя в окно, за которым мелькали великолепные осенние пейзажи, на некоторое время задержавшие его воображение.

Созерцая живописные места, он не мог отделаться от мысли, что неслучайно судьба подарила ему эти мгновения, помогла остаться на некоторое время с самим собой, погрузиться в размышления о прошлом, неотделимом от стран его рождения и проживания.

«Почему родственники так долго умалчивали факт моего рождения в России? Почему нельзя было с детства вложить в меня знание русского языка? Наверное, мама боялась, что я не захочу принять на себя груз их прошлого, прожитого вне страны, которая стала мне родиной? Может быть, они с бабушкой боялись, что я не захочу узнать и принять их правду о стране рождения? Кто знает, может, они думали, что, если я узнаю об этом, то это станет тормозом моего развития? Теперь уже не от кого получить ответы на прилетевшие ко мне из ниоткуда вопросы, но я ощущаю внутреннюю потребность понять, кто я, какого рода-племени, кто мои предки, что во мне от них по наследству осталось?»

Соседями Пауля по вагону были люди различных национальностей и разного цвета кожи. Они переговаривались друг с другом, по-видимому, на родных языках и наречиях. «А мать почему-то не говорила громко на русском языке, встречаясь со своими земляками в поездах, на улицах города, в магазинах, или в учреждениях, в комнатах ожидания для посетителей или на приёмах у врачей. Чего она боялась? Или страх так впитался в её сознание в России в пред-или послевоенные годы, что не отпускал и в последующие годы проживания в Германии? Ведь в депортации в Казахстане и в Сибири, куда российских немцев выселяли во время Второй мировой войны семьями, их считали изгоями, фашистами, предателями, шпионами, одним словом, врагами советского народа только за то, что они по происхождению были немцами. А ведь я тоже родился в России. Так кто я теперь? Российский немец или немец по генам, вложенным в меня предками?»

Пауль откинулся на спинку сидения. Он ехал в вагоне второго класса. «Мать говорила, что мы остались в Германии людьми второго класса для местных немцев. Они не знают истории нашего малочисленного народа, который и сейчас не имеет покоя и в поисках душевного равновесия мечется по планете, возделывая необжитые земли то в России, то в Австралии, в Мексике и в Парагвае, в Канаде и в Америке. Не обретя и там Родину, многие возвращаются на свою исконную родину в Германию или в Россию, живут и умирают там тем же непризнанным народом, которым были сто, двести, триста лет назад.

Народ в пути, так принято говорить о моих предках. Мать рассказывала, что существует землячество российских немцев. Годами оно добивается равноправия немцев из России с другими гражданами Германии, хотя бы в вопросах пенсионного обеспечения. Сама она получала только 60 процентов от размера пенсии, заработанной в России, в сравнении с людьми, относящимися к немцам, проживающим здесь всегда.

Вопросы кружились в голове, но Пауль не пытался сейчас найти на них ответа. Он считал себя гражданином Германии. Германия – его родина. Это понятие вмещало для него всё: город, в котором он живёт, людей, с кем общается, воспоминания о школьных годах, о первой любви, о первых попытках профессионального становления. Он был доволен итогами прожитых лет и надеялся на успех в будущем. Пауль мечтал и о счастливой личной жизни, о семье и детях. «Зачем я пытаюсь разворошить осиное гнездо прошлого, найти в нём спрятанные тайны предков, раскопать их скелеты? Тени прошлого… Они молчат, а я хочу заставить их заговорить. Но кому это нужно, и что это даст мне?»

Пауль, продолжал вглядываться в удивительные пейзажи за окном, потом перевёл взгляд на своих попутчиков. «Нет. Я не сдамся. Мне нужно выполнить завещание матери. Я должен посетить родные места отца и найти ответы на вопросы: Почему вырождается наш род? Что нужно сделать для того, чтобы он продолжил своё существование?» Он вспомнил слова «ещё не вечер», которые в трудные минуты произносила мать. «Тогда они мне ни о чём не говорили, и я порой думал: «Причём тут вечер, если в семье, например, трудности, или денег нет, чтобы отправить меня с классом в поездку по родному краю, или когда после долгих лет учёбы маму не утвердили заведующей отделения, в котором она проработала много лет? Сейчас мне часто вспоминаются и другие её слова: «Ничего, сынок, всё устроится как-нибудь. Главное, чтобы мы понимали друг друга, а остальное – трын—трава». Какая «трава»? Почему «трын»? Этого мне никто и никогда не смог объяснить, даже бабушка, которая всегда понимала мать с полуслова».

Поезд, на котором Пауль уже подъезжал к станции Детмольд, остановился на каком-то полустанке. Последний раз проводник проверил наличие билетов. «Ну, что ж, пора покинуть этот состав». Девять часов езды привели Пауля к мысли, что он не зря совершает это путешествие. Невдалеке увидел автобусную остановку. В справочном бюро вокзала подсказали, на каком номере автобуса можно доехать до музея.

Двухэтажное здание музея, одной стороной примыкающее к зданию частной евангелической школы, Пауль увидел издалека. Порог музея перешагнул с благоговением и внутренним чувством, что в этом помещении он найдёт путь к дальнейшей раскрутке спирали в стеклянном стакане. Теперь Пауль уже не помнил, откуда в его сознании такое сравнение, но оно помогло ему ощутить уверенность в правильности совершаемого им действия. Работники музея оказались людьми приятными в общении. Его привели в большой зал с экспонатами и на время оставили одного.

Здесь началось таинство. Позже Пауль расскажет Илоне об этом так: «В дороге в тот день я очень устал, и сознание начало выдавать картины, которые можно было увидеть только во сне. С одного портрета на меня смотрел мужчина примерно пятидесятилетнего возраста. Он просил взглядом подойти к стене, на которой демонстрировалась различного рода одежда из прошлого. Воображение нарисовало пожилую женщину в одном из строгих в чёрную расцветку платьев. Казалось, она манила меня к себе. Потом указала на стенд, где крупными буквами было написано: „Колония Молочная“. Я знал, что именно там проживали мои предки, переехав по зову Екатерины II из Германии на Украину. Тогда я начал лихорадочно фотографировать всё, что видел перед глазами. Уже не думал о том, что скажут те, кто, может быть, наблюдает за мной со стороны или со стен, увешанных портретами».