Читать книгу: «Дом с химерами»

Шрифт:

…а кроме того, в жизни полно всякого такого, чему и название-то придумать трудно! Чертовщина – не чертовщина… Кто-то верит, кто-то нет, но у каждого есть что сказать по данному поводу. Даже продвинутые люди, умнейшие, образованнейшие, гордость передовой науки и страны в целом – и те не чужды, так сказать, удовольствия порассуждать насчет привидений, полтергейстов, призраков и проклятия старых могил…

Неизвестный автор. Из Лекции номер тринадцать Эзотерического цикла чтений о непознанном и непознаваемом.


Все действующие лица и события романа вымышлены. Всякое сходство их с реальными людьми и событиями абсолютно случайно.

Автор

© Бачинская И.Ю., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Пролог

…Молодая женщина неподвижно лежала на ковре у двери прямо в полоске света, падающей из прихожей. Люстра в гостиной не горела, и комната была наполнена неверными разноцветными бликами от экрана работающего телевизора. Показывали конкурс бальных танцев из Лондона. Гибкая смуглая пара скользила по круглому залу в ритмах танго. Он в черном фраке, она – с гладко причесанной головой, в ярко-красном длинном платье ярусами, с разрезом, открывающим бедро, в черных туфельках на каблуках… Зрители восторженно хлопали после каждого отточенного движения…

Женщина лежала в неудобной позе, слегка завалившись на бок, разбросав руки. Короткая юбочка, топик на бретельках… На правой ноге – красная атласная туфелька, левая – босая. Длинные белые волосы; голова повернута к телевизору – светлые глаза устремлены на экран. На полу – разорванная цепочка белого металла с синим камешком и вязанная крючком шапочка-шлем… Розовый шарф с блестками…

Комната утопала в полумраке. От прихожей, где горел плафон, бежала длинная световая дорожка…

Красивая мебель: большой мягкий диван цвета топленого молока, на нем – с десяток подушечек: круглых, в виде сердца, длинных, с кистями… Желтые, зеленые, темно-оранжевые, вышитые и гобеленовые. Буфет-ретро – деликатный блеск хрусталя за стеклом; картины на стенах; полированный журнальный столик; светлый ковер с завернувшимся краем; задернутые бордовые драпри тяжелой ткани на окнах; кресло в углу комнаты под негорящим торшером из дерева и металла – темно-желтый абажур с длинными кистями, которые чуть шевелил поток воздуха…

Плоский экран телевизора на стене против дивана… Громкая музыка – танго, танцевали мужчина и женщина… Экзотическая пара…

В комнате стояла удивительная, потусторонняя тишина, которую нарушал лишь мерный скребущий звук – жесткая тяжелая портьера слегка раскачивалась в потоке воздуха и скребла по полу…

Сквозняк раскачивал также незапертую входную дверь – ее, видимо, с силой и поспешно захлопнули, она ударилась о косяк, но автоматический замок не сработал, и она осталась приоткрытой.

Снаружи раздался негромкий звук остановившегося лифта, слабое чмоканье отодвигаемой панели и затем – стремительные шаги. Они замерли у двери; человек медлил, раздумывая, – незапертая дверь его озадачила. Он осторожно толкнул ее…

В прихожей горел неяркий светильник, озаряя шкаф во всю стену с зеркалами и комод, на котором стояла ваза с сухими цветами. Человек заметил на полу длинный розовый шарф и остановился в удивлении. Стараясь ступать бесшумно, он сделал шаг к двери в гостиную и застыл, резко втянув в себя воздух, когда увидел лежащую на полу женщину. Человек стоял на пороге, рассматривая ее: светлые волосы, разметавшиеся по полу, разбросанные руки ладонями кверху, острые коленки; взгляд его приковали три ярких предмета в полосе света: синий камешек на цепочке белого металла, красная атласная туфелька под стеклянным журнальным столиком и белая, вязанная крючком шапочка…

Человек резко повернулся и бросился вон. На сей раз дверь захлопнулась по-настоящему, перестало тянуть сквознячком, и тотчас же прекратился неприятный скребущий звук. В квартире наступила тишина…

Глава 1
Екатерина и Галка

Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга,

Бубенчик не смолк под дугой…

Две вечных подруги – любовь и разлука —

Не ходят одна без другой.

Булат Окуджава. «Любовь и разлука»

Телефон взорвался на рассвете. Я увидела извергающийся вулкан и огненные потоки лавы. Они, трезвоня, сползали по крутым склонам прямо на меня. А я не могла двинуться с места, стояла в ступоре и ужасе под изрыгающей звенящее пламя стеной. Уф! Приснится же… Я схватила трубку.

– Алло! Катюха, ты?

Галка… Подруга детства, девочка с моего двора…1 Действительно, вулкан – сон в руку. С утречка пораньше, не терпится ей! В последний раз мы общались вечность назад – вчера днем! Она забежала в «Охоту» по пути в детский спортивный лагерь, где обитала троица малолетних монстриков – Лисочка, Славик и Ритка, на которых поступила жалоба от директора лагеря. Это вам не кот начхал – от самого директора! Галка заскочила ко мне передохнуть и набраться сил перед скандалом с лагерным начальством, а также чтобы выкричать мне, как ее замотало, достало и затюкало собственное семейство, слава богу, хоть любимый супружник свалил по родительскому адресу для релаксации.

– Думала, проведу две недели как белый человек, одна, цельный день в ночной рубашке, отосплюсь, готовить ни фига не надо, пройдусь по лавкам… И на тебе! Облом! – кричала Галка, размахивая руками. На скулах ее выступили красные пятна, короткие, жесткие от лака блондинистые перышки встали дыбом. – Тягают в этот долбаный лагерь каждый день, воспитатели, прости господи! Не умеете с детьми – не лезьте! Если выпрут, куда я их дену? Школа на каникулах, продленка не работает, Павлуша в отпуске!

Павлуша – старшенький, прочно стоящий на ногах и самый положительный из всей команды – спокойный, уравновешенный, с чувством ответственности, что редкость по теперешним временам.

– Просто ума не приложу! – кричит Галка. – Это все Ритка! Это она их с толку сбивает! Убью! Сдам свекрови на все лето, пусть знает! А то и воспитываю не так, и балованные, и ленивые, и то не так, и это! Нате, берите, кушайте любимых внуков! Воспитывайте, как своего недоделанного сыночка! Катюха, ну что мне делать? Может, дунем вместе? Я скажу, что ты вроде как из ментовки, проверить обстановку, вроде как жалобы на них пишут, припугнем, а? Покажешь корочки…

Она смотрела на меня с мольбой и надеждой, но я сказала, что жду клиента, в конторе никого нет, все на боевом задании, Петюша заболел, а моя правая рука пенсионер Гавриленко отпросился к жене на дачу. Потому ну никак не могу! Я знаю Галку: покричит – и прекрасно разберется сама, мне до нее как до неба в умении разрулить конфликтную ситуацию. Тем более боюсь я педагогов, еще со школы, прямо в ступор впадаю, ни слова не могу выдавить, только корочками махать… Тоже, между прочим, дурацкая затея. Не те это корочки, хоть и красного цвета.

Зовут меня Екатерина Берест, я владелица охранного предприятия «Королевская охота», доставшегося мне в наследство от дяди Андрея Николаевича Скобелева, маминого брата. Правда, тогда это была еще не «Охота», а «Щит и меч», в лучших оперативных традициях. Чем мы занимаемся, возможно, поинтересуется читатель. Отвечу с удовольствием и чувством законной гордости: мы предоставляем охрану и курьерские услуги. Если вам угрожают и нужен телохранитель, или требуется доставить деньги или документы, или предстоит сверхважная встреча, мы приходим на помощь и предлагаем классных ребят. С лицензиями, разумеется, – и умеющих держать язык за зубами. И никаких имен, что всем удобно. Заказы принимаются по телефону за несколько дней – дата, время и количество «охотников». О месте сообщается по телефону за два часа до встречи. Вот так. Все это придумал дядька Андрей Николаевич, сыскарь до мозга костей, с мощными мозгами аналитика…

Никто не верил, что я, скромная учительница английского языка, потяну «мужской» бизнес, советовали избавиться, спихнуть, пока не поздно, продать; тут же набежали желающие купить – снисходительные крутые альфа-мужики, которые смотрели на меня с кривыми ухмылками представителей высшей расы. Я организовала летучку с «охотниками», призвав дядиного соратника по оперативной работе, ныне пенсионера Гавриленко, и поставила вопрос ребром: что будем делать, ребята? Можно продать – вон очередь стоит, не проблема, и цена вроде ничего, подходящая, но… Но личики у них какие-то сомнительные, да и репутация пятнистая. А «Щит» – чистый красивый бизнес, дядькино детище, в которое он вложил свои понятия о чести и порядочности и просил оставить в семье, не скидывать со счетов, и реноме у нас заслуженное, а эти неизвестно чем будут заниматься, может, наркоторговлей или разбоем. Одним словом – что будем делать, ребята? Прошу честно и откровенно высказать свои соображения и мысли…

– Болт им! – высказал общее мнение Петюша, один из «охотников».

– Подавятся!

– С деньгами нажухают!

– Наберут беспредельщиков!

И еще много всяких эмоциональных высказываний.

– В гробу мы их видали! – подвел черту «охотник» Славик.

Короче, все осталось, как при дяде, только название… Несмотря на сопротивление, я настояла на «Королевской охоте», которое они тут же заклеймили как выпендрежное, бабское и книжное, но которое тем не менее прижилось. «Королевскя охота»! Красиво! Так и видишь разноцветную кавалькаду всадников на зеленом лугу – звуки охотничьего рожка, развеваются плюмажи, лают борзые, дует легкий ветерок и светит яркое солнце…

Это было… Ох, сколько же натикало с тех пор? Если, как на войне, год за два, то много. Всякое бывало: и едва не прогорели, и наезжали на нас, и налоговая цеплялась… Но уцелели. Живы-здоровы, кредиты погасили, долги отдали, налоги платим исправно. И реноме заслуженное, все знают.

Личная жизнь… Галка считает, что я сама виновата – не на тех ставлю. Друг сердечный Юрий Алексеевич Югжеев морочил мне голову целых семь лет, появляясь внезапно, как черт из табакерки, и бесследно исчезая. Галка его терпеть не могла, он платил ей тем же. Был еще спортсмен Владик… Запомнился отменным аппетитом, замечательным пищеварением и вечно прекрасным настроением.

Потом появился Ситников Александр Павлович, Галкин супергерой – произносится с закатыванием глаз и придыханием: «С-с-ситникоф-ф-ф!» Ох, этот Ситников! Пришел, увидел, победил и… все. Финита. И плачущая барышня у разбитого корыта.

Не знаю! Не знаю, почему! Я не видела его полгода. Допускаю, я была не права, но имею я право на ошибку или нет? И вообще, женщина не должна звонить первой. А его вечные подколки насчет «Охоты»!.. Галка кричала, что я дура, что такие мужики, как Ситников, на улице не валяются. Конечно, зачем на улице, если можно на царских размеров кожаном диване в миллионерском пентхаусе? После виски и кофе, после трудового дня…

Да продай ты ее к чертовой матери, кричала Галка, эту свою проклятую «Охоту»! Или скинь на пенсионера Гавриленко! Выходи замуж, пока зовет, нарожай детей… И прикуси свой длинный язык, промолчи хоть раз в жизни! Смотри, Катюха, говорила Галка, грозя пальчиком, время тикает, можно опоздать, останешься в девках.

Можно, кто же спорит. Конечно, можно.

На Галкиной шее пятеро оглоедов. Четверо – детишки, пятый – супруг Веник, бездельник и как бы поэт. Классное выражение «как бы»! Ни то ни се – а как бы! Как бы поэт, как бы стихи пишет, как бы работает иногда. И никакой тебе как бы ответственности. Как бы отец троим маленьким оглоедам – близнецам Лисочке и Славику и отпетой оторве Ритке, младшенькой. Галкин первенец Павлуша, который родился до брака, вовсе не оглоед, а замечательный и кругом положительный молодой человек – кстати, работает у Ситникова. От него Галке известны все сплетни про моего бывшего бойфренда…

… – Катюха, сядь! – прокричала Галка. – Я тебе сейчас такое!

– Что случилось? – пробормотала я, чувствуя, как екнуло внутри. – Что?

– Сядь, говорю. Села?

– Галина, что с тобой? Я еще не вставала… Сколько сейчас? Господи, шесть утра! Ты что, совсем?

– Лежишь? Еще лучше. Не вставай и слушай! Твой Ситников женится! – выпалила Галка.

Я промолчала.

– Слышишь? Твой Александр женится! Свадьба через три недели! А ведь я говорила! Я предупреждала! А ты как… не знаю кто! Допрыгалась? Работает у Регины Чумаровой, моделька. Тощая, длинная, одета – зашибись! На полголовы длиннее, оглобля! Катюха, ты меня слышишь? И сразу после свадьбы – на Канары!

Я молчала. Потом осторожно положила трубку на рычаг. Легла и накрылась одеялом до самой макушки. В моей голове не было ни одной мысли, она была звонка и пуста, а тело стало невесомым…

Телефон зазвенел снова. Я не шевельнулась. Он все звенел и звенел, противно, настырно, как… как мусорная машина, сумасшедшая цикада, школьный звонок из ночного кошмара…

А я надеялась, что он позвонит и скажет как ни в чем не бывало… Саша, Сашенька… Господи, как больно! Больно, больно, больно… В сердце, в глазах… И картинки: сверкающий океан, смеющийся Ситников, капельки океанской воды на загорелой коже, на шее – лиана из белых и розовых цветов, подарок от гостиницы в Канди; бунгало с пятиспальной… шестиспальной… семиспальной кроватью, послеполуденный пряный зной, черные деревянные жалюзи опущены, отчего комната с белеными стенами – полутемная и полосатая, по стенам снуют, надолго застывая, крошечные зеленые ящерки… гекконы.

– Иди ко мне!

Шепот, смех, сильные руки, твердые губы, горячее, нагретое солнцем тело… запах и голос… слабость в коленках… блики солнца под закрытыми веками… бесконечные раскаленные пески смятых простыней… взлеты и падения на мощных океанских волнах…

Телефон наконец заткнулся. Я лежу под одеялом не шевелясь. Мне жарко, меня трясет. Подумаешь! Не конец света. Не конец, не конец, не конец…

Я стараюсь не всхлипывать, слезы, горячие и соленые, стекают к вискам…

Боль в сердце, боль в глазах…

Глава 2
Странное знакомство

– Это плакат?! – взвилась Людмила Ивановна.

– По-моему, плакат. А что?

– «Гадить на клумбах строго воспрещается»! Это плакат, я тебя спрашиваю?

– Объяснитесь, Людмила Ивановна. Какие претензии? Я вас не понимаю. – Вениамин Павлович сложил руки на груди, вздернул голову. – По-моему, все предельно ясно. Вы же не станете утверждать, что…

– Я тебе сейчас объясню, какие! – перебила художника Людмила Ивановна. – Пиши заявление и выметайся к чертовой матери! Я думала, ты человек, а ты раздолбай! Глаза б мои тебя не видели!

– Я художник! – гордо заявил Вениамин Павлович. – Не понимаю, зачем кричать. Интеллигентные люди всегда могут договориться, прийти, так сказать, к консенсусу. Кроме того, вы ворвались без стука.

– Бессовестный ты тип, а не художник! – вскричала женщина, наступая. – Чтоб духу твоего…

– А деньги за проделанную работу?

Людмила Ивановна с трудом сдержалась и, тяжело ступая, вышла из котельной. Громко лязгнула металлическая дверь, и наступила тишина. Еле слышно гудела вода в трубах. Мимо окна процокали туфли на высоких каблуках. Вениамин Павлович задумчиво рассматривал плакат.

– Вениамин Павлович, тут к вам пришли, – подала голос секретарша Нина, вчерашняя школьница. Она скромно стояла в углу, пережидая грозу. Рядом с ней обнаружилась неизвестная женщина. Удивленный Вениамин Павлович оторвался от плаката и уставился на незнакомку. Та была одета скромно, но со вкусом: черный брючный костюм, белая блузка, гладко причесанная голова и бесцветное лицо без следов косметики. Вениамин Павлович содрогнулся: женщина как две капли воды походила на его школьную учительницу физики по кличке Ядохимикат. Но была, правда, помоложе. Возраст в диапазоне от тридцати до пятидесяти, прикинул художник. А так – вылитая физичка. Даже оторопь берет.

– Прошу! – Вениамин Павлович широко повел рукой, указывая на ободранную кушетку. – Я вас внимательно слушаю.

Незнакомка нерешительно оглянулась на девушку и не двинулась с места.

– Нина, оставь нас, – строго сказал Вениамин Павлович.

Девушка с выражением неудовольствия на детской физиономии вышла. Женщина смотрела на художника, и на лице ее читалась борьба.

– Может, вы собираетесь заказать свой портрет? – пришел ей на помощь Вениамин Павлович. – Что-нибудь в духе Кранаха? У вас подходящий типаж. На фоне природы. Или яблони с красными яблоками. Знаете, сочная зелень лета, красные яблоки и бледная белокурая женщина… Класс! Могу показать образцы. Можно под Рубенса. Знатная патрицианка в белом, с кудряшками и флажком.

– Нет, – неприветливо сказала женщина, пожав плечами. – Я к вам по другому делу.

– Насчет долга? Долговая полиция? Это вас Славик натравил?

– Да нет же! Какая полиция… Вы… вы знакомы с Ларисой Андрейченко?

– Знаком ли я с Ларисой Андрейченко! – воскликнул Вениамин Павлович, всплеснув руками. – Конечно, я знаком с Ларисой Андрейченко. Причем довольно близко. Опять-таки, если вы за деньгами, то должен вас заверить… – Он приложил руки к груди и закрыл глаза. – Так как на данном этапе испытываю определенные финансовые…

– При чем тут деньги? – с досадой перебила женщина. – Не нужны мне ваши деньги!

– Это хорошо! – с энтузиазмом воскликнул Вениамин Павлович. – Это в корне меняет дело, потому что денег у меня на данном этапе нет, если честно. А что вам до Ларисы Андрейченко?

– Вы… Она ваша жена?

– Ну… допустим, – сказал Вениамин Павлович после небольшой заминки. – А чем, так сказать… А что?

– Мы могли бы поговорить где-нибудь в другом месте? – Женщина обвела котельную выразительным взглядом.

– Я понимаю, – покивал головой Вениамин Павлович. – Это вам не «Хилтон». Где же? – Он задумался. Внезапно его осенило: – Может, пойдем к вам? Я как раз свободен.

– Нет! – поспешно ответила женщина. – Лучше в парк. Тут рядом парк.

– Парк! Там полно наркоманов и малолетних преступников. Лучше в погребок. Тоже рядом, через дорогу.

Женщина с некоторым сомнением кивнула.

Через десять минут они входили в пивной погребок. Там было полутемно, нестройно гудели мужские голоса, орал телевизор и остро пахло разлитым пивом и старыми дрожжами. Женщина поморщилась.

– Сюда! – руководил Вениамин Павлович. – К окну. Простите, я не знаю, как вас зовут.

– Веня, привет! – раздалось из ближайшего угла. – Как житуха?

– Прекрасно! – с энтузиазмом отозвался Вениамин Павлович. – Как сам?

– Путем. Санька Косой спрашивал про тебя…

– Знаю! Он мне звонил. Прошу вас, мадам! Кстати, мы не познакомились. Вениамин Павлович. Можно просто Вениамин. – Он вопросительно посмотрел на свою спутницу.

– Ольга Борисовна.

– Очень приятно. Пивка?

– Спасибо, я не пью пива.

– Тогда, может, сок? Или винца?

– Спасибо, ничего.

– Ну нет, я так не могу, – возразил Вениамин Павлович, разводя руками. – Я пью, а дама сидит и смотрит.

– Хорошо, тогда сок, – недовольно произнесла женщина. – Апельсиновый.

– Апельсиновый? Прекрасно! Я сейчас!

Вениамин Павлович направился к бару. По дороге его окликали, хлопали по плечу, спрашивали о чем-то и теребили. Видимо, он был здесь популярен. Художник останавливался и вступал в разговоры. Женщина, назвавшаяся Ольгой Борисовной, с раздражением следила за ломаной его передвижений. Ноздри ее тонкого носа раздувались, рот сжался в узкую полоску, взгляд не предвещал ничего хорошего.

Вениамин Павлович наконец вернулся с большой кружкой пива и стаканом сока. Склонился в шутливом поклоне:

– Прошу вас, мадам. Ваш сок! Будьте как дома.

После чего приник к кружке. Пил он долго и с удовольствием. Равномерно двигался кадык на тощей шее. Он даже глаза закрыл от удовольствия.

Ольга Борисовна пить не стала. Она рассматривала художника в упор. Красно-синие витражные стекла пивной создавали уютный полумрак, в котором лица посетителей виделись как бы в легком туманце. Физиономия Вениамина Павловича тоже виделась как бы в туманце, кожа стала смуглой, волосы и глаза казались темными. И появилось в нем что-то южное, испанское, даже мефистофельское. Лет ему около сорока, прикинула она, хотя сказать наверняка трудно. Был он худ, даже тощ, жилист, одет в джинсы и черную футболку. В вырезе футболки виднелась серебряная монетка.

Художник наконец оторвался от кружки. Достал носовой платок, промокнул губы. Взглянул на Ольгу Борисовну, приподнял бровь.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказала она.

Он наклонился к ней:

– Можно погромче! Ничего не слышно!

– Мне нужно с вами поговорить! – прокричала она.

– О чем? – прокричал он в ответ. – Люсь, выруби звук!

Если барменша Люся и услышала призыв, то ничем этого не выказала и ухом не повела. На экране демонстрировались мотогонки. Мелькали разукрашенные плоские автомобили, ревущие фаны, мужики с флажками и раздолбанная трасса. Из-под колес вылетали сочные шматы грязи.

– Настоящий мужской спорт! – прокричал Вениамин Павлович. – Я в молодости тоже увлекался! Я вас слушаю!

– Лариса Андрейченко…

– Вень, привет! – Очередной приятель, здоровый мужик с красным лицом. Сильно на взводе. Завис, видимо, надолго. – Подхалтурить не хочешь? Оформить торговый зал надо.

– Оформим! Позвони мне вечерком, лады?

– Лады! – Мужик скользнул взглядом по Ольге Борисовне. Одобрительно подмигнул и хлопнул Вениамина Павловича по плечу.

– Извините, это по работе. – Художник снова наклонился к собеседнице. – Свой брат, мазила. Тут все свои, между прочим. Вы знаете, как мы называем этот бар? «Барбизон»!2 Тут и тусовка, и биржа, и последние новости! – Он рассмеялся. Но наткнулся взглядом на взгляд Ольги Борисовны – и лицо его стало строгим. – Я вас слушаю!

– Лариса Андрейченко… – снова начала Ольга Борисовна, но закончить не сумела. Подошел новый желающий пообщаться. Молодой, очень красивый парень в кожаной куртке.

– Вень, привет, поговорить надо! Совет нужен.

– Славик, не сейчас. Видишь, я занят.

– Я позвоню вечером.

– Давай.

Они проводили парня взглядом.

– Хороший человек, но как художник – полный неудачник. – Себя Вениамин Павлович, видимо, считал любимцем фортуны. – И в семейной жизни та же фигня, извините. Слабый, характера ни на грош. Да! Так о чем мы?

Но поговорить им все не удавалось. Вениамина Павловича буквально рвали на части. Он был нужен всем. Он допивал уже вторую кружку, со всеми, казалось, пообщался, но появлялись все новые лица. Ольга Борисовна посмотрела на часы.

– Вы спешите?

– Мне нужно возвращаться на работу, – сказала она сухо.

– А по какому хоть вопросу?

– По личному.

– По личному? – удивился художник. Задумался. – Знаете, а давайте ко мне! Я живу тут рядом. Никогда не замечал, как здесь шумно. Никаких условий. А где вы работаете?

Ольга Борисовна не ответила. Она раздумывала. Скользнула взглядом по художнику. Поджала губы.

– Хорошо, пойдемте, – произнесла наконец.

– А сок?

– Спасибо, я не хочу.

И они ушли.

Жилище художника пребывало в полной гармонии с его личностью. Причем гармония начиналась уже в прихожей, заваленной каким-то хламом. Вениамин Павлович непринужденно отодвинул хлам ногой. Однокомнатная квартира, гостиная – она же спальня. Задернутые шторы, полумрак. Громадная раздолбанная кушетка, бесчисленные мелкие и крупные подушки. На журнальном столике – три стакана, пустая водочная бутылка и пластиковая тарелка.

– Прошу вас! – Художник указал на диван. Ни малейшего смущения не читалось на его лице. – Я сейчас.

Он сгреб бутылку и стаканы и понес из комнаты. Вернулся, раздернул шторы, распахнул балконную дверь. В комнату ворвался солнечный свет и обозначил изрядный столб пыли. На стене висели картины. Ольга Борисовна подошла ближе. Мрачноватый сельский пейзаж: дом, увитый плющом, покатая крыша с высокой трубой, собака у крыльца. Предгрозовое настроение, наклонившиеся верхушки деревьев. Художнику удалось передать движение – порыв ветра и несущиеся грозовые тучи. Непогода.

– Это ваше?

Художник хмыкнул.

– Это Морланд. Но в каком-то смысле и мое. Я когда-то увлекался, своих мыслей не было, вот и копировал. Дарил поклонницам.

Следующая картина изображала берег реки: заросли ивняка под порывами ветра, песчаный пляж, свинцовая полоска воды и грозовые тучи. То же мрачное настроение, тот же стиль.

– И это… Морланд?

– Нет! Это мое.

– Почему так мрачно? Вы не похожи на пессимиста.

– Это по молодости, крайности, так сказать. Знаете, ищешь себя, мечешься, душу рвешь. Нарываешься, одним словом. И это… соответственно! – он махнул рукой в сторону картины.

– То есть это вы – ранний? – В ее словах прозвучал сарказм, то ли нечаянный, то ли намеренный.

– Ранний.

– А где поздний?

Он пожал плечами.

– В галерее? – не удержалась она.

– В галерее.

– Впрочем, я видела! Плакат!

– Плакат, ага.

Он даже не рассердился, хотя ей хотелось уколоть его. Его благодушие действовало ей на нервы.

– Жить-то надо. Присаживайтесь. Чай, кофе?

– Ничего, спасибо. Лариса Андрейченко тоже здесь живет? Это ведь ваша жена?

– Жена. Вы с ней знакомы?

– Не имела чести, – процедила Ольга Борисовна. Помедлила и выстрелила: – Ваша жена – любовница моего мужа.

– Ларка захомутала вашего мужа? – расхохотался Вениамин Павлович. – Она может!

– Вас это, кажется, совсем не трогает? – возмутилась Ольга Борисовна.

– Почему же, трогает. Очень даже трогает. А от меня вы чего хотите?

– Как чего?! Ну… воздействия!

– Как вы себе представляете это воздействие? Провести беседу? Запереть в кладовке?

– Но это же ваша жена!

– А он… этот козел – ваш муж!

– Как вы смеете!

– Вы пришли сюда и заявили, что Ларка… – Художник запнулся – видимо, удержался от неприличного словца. – Встречается с вашим мужем. Почему бы вам не поговорить с мужем?

– Не ваше дело!

– Ладно, сдаюсь. Женская логика всегда ставила меня в тупик. Что я должен сделать? Знаете, Оля, вы даже похорошели, честное слово! Глаза сверкают, румянец… У вас пуговичка на блузке расстегнулась!

Ольга Борисовна схватилась за ворот блузки.

– Я вам не Оля!

– А сколько вам лет? Тридцать? Сорок?

– При чем тут я?! – окончательно вышла из себя Ольга Борисовна – нет, ну каков хам! – Допустим, тридцать четыре.

– Да? Прекрасный возраст! Возраст вершины. Да не переживайте вы так! Сочувствую, честное слово. Ларка рушит вашу семейную жизнь. Устоявшуюся, счастливую, достойную семейную жизнь. А если у них любовь? Любовь – это святое. Вы об этом подумали?

– Любовь? Это разврат, а не любовь!

– Ларка совершеннолетняя… – Художник на миг задумался. – Хотя иногда мне кажется, что пацанка. Но по паспорту совершеннолетняя. Имеет право.

– То есть вы ничего не собираетесь…

– Давайте я напишу вас! В виде… Ну, хотя бы Иродиады! С головой Иоанна-крестителя на блюде. Вы сейчас такая выразительная!

– Какая Иродиада! Что вы несете? – захлебнулась от негодования Ольга Борисовна. – Вы можете говорить серьезно?

– Я серьезен как никогда! Можете отрезать мне голову.

Он сделал к Ольге Борисовне шаг и наклонил голову. Она отскочила в сторону.

– Вы ненормальный?!

– Нормальных людей в наше время практически нет. Технологический прогресс, экология, стрессы и все такое. Думаете, вы нормальная? Извините за выражение, в хорошем смысле слова.

– Не знаю, – горько сказала Ольга Борисовна. – Не уверена. Иначе я бы сюда не пришла.

Она направилась вон из комнаты.

– Подождите! – закричал художник. – Я не хотел вас обидеть. Вы нормальная! Вы самая нормальная из всех моих знакомых дам, честное слово! Я понимаю вашу озабоченность, но что же тут поделаешь? Хотите совет?

Ольга Борисовна приостановилась на пороге.

– Оставьте их в покое! Я знаю Ларку, ей все быстро надоедает, типичный Водолей. Она его бросит, вот увидите. Мужик хоть стоящий? – Не дождавшись ответа, ответил сам себе: – Стоящий, раз вы так за него… боретесь. Даже завидно, честное слово.

Ольга Борисовна пролетела по коридору, перепрыгивая через давешний хлам, и выскочила на лестничную площадку. От возмущения она не стала вызывать лифт и побежала вниз, звонко цокая каблучками. Вениамин Павлович стоял на пороге, задумчиво смотрел ей вслед. Потом поднял с пола перламутровую пуговку, повертел в пальцах…

А Ольга Борисовна вернулась в свой кабинет, включила компьютер и стала искать… Как его? Кранах! Ага, вот и мы! Лукас Кранах. На фоне яблони, судя по красным яблокам. Ева. В чем мать родила. Рядом Адам. Длинные бледные тела, рыжеватые волосы, несовременные пустые лица. Шестнадцатый век, Германия. Плоско, скупо, четко. А вот еще – «Три грации»: все те же белые тела, мягкие тряпичные фигуры, невыразительные лица… И ее в таком же стиле? Этот плакатный мазила предложил изобразить ее в виде… Евы? Это как – обнаженной, что ли? Ольга Борисовна порозовела от возмущения. Неужели она такая же… бесцветная? Разумеется, по сравнению с его женой – уж она-то раскрашена, как все эти… Ольга Борисовна споткнулась, даже в мыслях не желая произносить это слово. «Да чего там, скажи! Ты же одна! – подначила она саму себя. – Как все эти – шлюхи, да?» Ну, шлюха, а что это меняет? Факт остается фактом. Интересно, сколько ей? Этой… Ларе!

«Сорок лет! – вдруг вспомнила она. – Он сказал – сорок лет! Свинья! Неужели…» Она нашарила в ящике стола косметичку, достала зеркальце. Попыталась рассмотреть собственное отражение, но тут же с досадой захлопнула косметичку, бросила обратно – разве в этом крошечном зеркальце что-нибудь увидишь? А она, дура, поспешила доложить, что тридцать четыре! Да пусть думает что угодно! Хоть пятьдесят! Кого волнует его мнение? Сказала вслух: «Скотина! Мазила!»

Покосилась на дверь, строго кашлянула и придвинула к себе пачку бумаг. Но ей не работалось. Говорят, муж и жена – одна сатана. На мужа она уже посмотрела – неудачник, пьяница, разгильдяй. А Лара?..

«Господи, ну на что польстился? – подумала она о собственном муже. – На жену этого… депрессивного мазилы из жэка!» – Ольга Борисовна имела в виду мрачноватый речной пейзаж.

Как будто, окажись Вениамин Павлович, скажем, директором банка, ей было бы легче!

«Да, легче, – сказала она себе. – Конечно, легче!»

Почему – Ольга Борисовна не знала. Просто она так чувствовала. Жену директора банка она могла себе представить, а Лару – жену дешевого художника – нет. Жена директора банка – знакомое зло, причем из их круга, а эта Лара… Черт его знает, что за штучка! Все эти богемные тусовки, натурщицы, пьянство, скорый секс, наркотики для нее, Ольги, – терра инкогнита. Сегодня она получила первое представление об их мире.

Про Лару ей рассказала приятельница Татьяна. Увидела, как Толя высаживал ее из машины, и они целовались. Увидела и узнала – они пересеклись на какой-то выставке, эта женщина тусовалась там полуголая и сильно на взводе, при живом муже, тоже художнике! Причем он, кажется, даже выставлялся. Его картину Татьяна не запомнила, но фамилия в памяти застряла.

«Хватит!» – оборвала себя Ольга Борисовна. Она была недовольна собой – не нужно было идти, нарываться на оскорбления, этот тип ни на что не способен, недаром его жена завела любовника. И он ей не помощник. Тут ей пришло в голову, что ведь и Толя завел любовницу…

1.История дружбы Екатерины и Галки – в романах «Японский парфюмер» и «Два путника в ночи»; там же – история любви… любовей Екатерины.
2.Деревня Барбизон (Франция), куда уезжали на полевые сессии столичные художники. От названия деревни происходит Барбизонская школа, ее представители писали преимущественно пейзажи и были предтечами импрессионистов…
Бесплатно
219 ₽
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
20 августа 2015
Дата написания:
2015
Объем:
290 стр. 1 иллюстрация
ISBN:
978-5-699-81575-3
Правообладатель:
Эксмо
Формат скачивания:

Другие книги автора