…настоящий друг, на мой взгляд, это тот, на кого вы можете положиться… вплоть до его последнего доллара, честного слова или лжесвидетельства, последней пули в его винчестере, последней капли крови в его жилах.

О. Генри, «На помощь, друг!»

От автора

Все действующие лица, географические названия и события, а также синий цвет, есть вымысел Автора. Кое-что, тем не менее, списано с реальной жизни. Если кто-нибудь заметит сходство, то пусть пеняет на себя!

Глава первая

Изображение было нечетким, двоилось, и лиловолицый диктор, желтея на глазах, переходил с баса на визгливый фальцет.

– Ширится борьба трудящихся в странах капитала. Рабочие-горняки и водители автобусов в Чили вышли на улицы протестуя…

Семен крутанул ухо кота Васьки, выводя его из транса, и выругался. Стабилизация сигнала никак не хотела устанавливаться. Сигнал «плавал». Василий спрыгнул с верстака на пол и хрипло завопил, требуя жрать. Справедливо, энергии он много потерял за время сеанса. Семен достал из холодильника пару размороженных спинок минтая и положил в миску. Кот, прижав уши, заурчал над любимым деликатесом. Хозяин, прихлебывая остывший чай, отвернулся к карте 12-той хромосомы. Если вот эту группу генов сюда… а здесь – вот так… Печень, все дело в печени! Она и фильтр, и усилитель. А значит: все на борьбу за здоровую, мощную кошачью печень! От мудрых мыслей оторвал кот – он уже поел, и теперь просил водички. Семен налил ему раствор Рингера с витамином Бэ 12. Васька понюхал и поморщился.

– Знаю, невкусно! Но, надо, Вася! – погладил его по спинке Семен.

Тот покосился зеленым глазом, вздохнул, и принялся лакать.

Зазвонил разбитый телефон. Сеня, спотыкаясь о разбросанные по полу книги и провода, подбежал и взял трубку:

– Вахтер Штюрмер у аппарата… Ой, я слушаю!

– Сёмка? Привет! Это я, Серега! Я тут у вас в командировке. Дай, думаю, позвоню! Ты не занят?

– Для тебя – нет! Ты надолго? Встретиться надо, сколько лет, сколько зим!

– Надо! Я сейчас подъеду. Будь начеку, вахтер!

Через полчаса Сергей приехал. Он учился с Семеном в одном классе, затем в одной группе, был его лучшим другом, но после универа их пути разошлись. Семен поступил в аспирантуру в НИИ Связи, Сергей же получил распределение в почтовый ящик где-то под Москвой. Виделись они редко, раз в несколько лет, но дружбы не прерывали.

После объятий и гулких хлопков по спине, Сергей предложил:

– Ну, что, Сёма, пойдем куда-нибудь, отметим встречу?

– Да я… это… – Семен мучительно покраснел. Денег до зарплаты оставалось всего два рубля, а надо было ещё купить коту рыбы, а себе – пачку Беломора, без которого творческий процесс увядал на корню.

– Что, интеллигенция, денежков нетути? – засмеялся сразу все понявший друг, – Не боись, я угощаю!

Семен, обрадовавшись счастливому разрешению проблемы, надел пиджак с нашитыми на локтях кожаными заплатами, и они вышли в подъезд. Уже закрывая дверь, он вспомнил про кота и выпустил его погулять.

– Ну и зверюга у тебя! Шустрый, видать, по кошкам побежал!

– Да, он такой! – гордо подтвердил Сеня, запирая дверь.

– А что не кастрируешь? Ведь, поди, орет по весне?

– Нельзя, это, брат, кот особенный!

На ресторане «Азов», как всегда, висела монументальная табличка c надписью золотом по черному: «Мест нет». У дверей заведенья безнадежно топталось народу скопленье, желающее культурно провести время. Время от времени кто-нибудь начинал качать права. Но усатый швейцар, как говорится, на страже стоял боевым кораблем и никого не впущал. Однако, когда Сергей, протиснувшись сквозь толпу, показал ему красную книжечку, сразу открыл дверь. Наши друзья прошли в зал. За спиной швейцар отругивался:

– Осади, тебе говорят! Мало ли, кого впустил! Товарищи, может, вообще из органов! Осади, а то в лоб!

Толпа разочарованно притихла.

В зале их встретил метрдотель в потертом и засаленном смокинге. Ему Сергей ничего показывать не стал. Просто приказал, солидно и властно:

– Нам столик на двоих!

Мэтр, сразу угадав, с кем имеет дело, посадил их за столик в углу, сняв с него табличку «Занято».

– Ух, здорово ты их! – восхитился Семен.

Сергей только улыбнулся.

Подошла официантка в грязноватом переднике:

– Что закажем, граждане?

– Нам, для начала, бутылочку водочки и бутылочку коньячку! И пару пива! – хором ответили они и засмеялись, вспомнив фильм «Бриллиантовая Рука».

– А кушать что будете?

– А вот её, родимую, и будем кушать! Шучу! Пару салатов, горячее… Селедочки с лучком обязательно… Ну, все, как положено быть! И хлеба побольше!

Малое время спустя официантка брякнула на стол заказанное.

– Эх, сладка водочка, да чашуйчата селедочка! Вот и жизнь хороша, вот и смерть не страшна! – воскликнул Серега и накатил по фужеру, – Ну, махнем за встречу! Давно я тебя, Штюрмера эдакого, не видел, не слышал, не осязал, не обонял!

– Обоюдно!

Врезали по первой.

– Рассказывай, Сёма! Где ты, как ты, чем ты, с кем ты?

– Я нынче старшим лаборантом в своем НИИ. Жду вакансии младшего научного. Вахтером подрабатываю на стадионе. Диссертуху ковыряю помаленьку.

– Погоди-погоди! Между первой и второй перерывчик… как там дальше?

– Стремится к нулю!

– Правильно! Вот и давай, рюмочку за маму!

– Мама умерла в прошлом году, Сережа.

– О, старик, извини, я не знал. Отчего?

– Сердце…

– Ну, тогда не чокаясь, за ушедших. Мои ведь, тоже уже там.

Выпили, помолчали.

– Так ты бобыль, что ли? Так и не женился?

– Ага, холостякую. А ты, Серж?

– А я со своей пока живу, да не знаю, надолго ли. Командировки, командировки… Она ворчит, психует… А с той, черненькой, забыл, как звали… у тебя не сложилось?

Семен вспомнил отдых в Крыму три года назад. Они с Сергеем познакомились с двумя подругами. Одна из них, Татьяна, приехала из Семипалатинска 7 – одного из ядерных полигонов СССР. Она и запала на Семена.

– Смотри, старик, там у них радиация, мало ли что! – шутил Сергей, развешивая вечером сушиться плавки и полотенца.

Курортный роман катился по накатанной колее. Вкусное крымское винцо, кино под открытым небом, ночные купания в светящемся фосфором море…

Однажды Семен не рассчитал и принял на грудь портвейна больше, чем обычно. Когда Сергей пришел вечером со свидания, то увидел в их лачуге крепко спящего друга. Коварно он наловил светлячков, стянул с Семена трусы, и, намазав ему енто место мёдом, налепил туда два десятка светящихся жучков. После этого принялся переливать воду из стакана в стакан, предварительно вернув трусы в исходное положение. Друг вскоре проснулся и побрел в сортир. Через несколько секунд оттуда раздался леденящий душу вопль, заставивший содрогнуться всех дикарей их хозяйки тети Маши – 32 человечка, между прочим! Потрясенные жильцы, решившие, что произошло нечто вроде пожара или землетрясения, повыскакивали из своих лачуг, хижин и шалашей чтобы узреть Сёму с трусами на щиколотках, яростно бьющего себя по паху, в котором радостно сияли приклеенные светляки. Сергей, от смеха чуть не лопнув пополам, едва смог выговорить:

– Радиоактивные мандавошки! А я ведь предупреждал!

Семен долго гонялся за ним с поленом…

Сейчас он улыбнулся, вспомнив эту историю.

– Нет, не сложилось! Приезжала два раза, даже пожила пару месяцев… Не сошлись, в общем, характерами!

– Ну, это понятно… А работаешь над чем?

– На работе – ни над ничем особенным, обеспечиваю проведение опытов старшим товарищам. Дома работаю над диссером. У меня тема: «Телекоммуникативные способности млекопитающих и их развитие».

– Интересно! И как это выглядит?

– Я своего кота Ваську подверг генной модификации. Теперь он принимает все каналы центрального телевидения, – скромно поведал Сеня.

– Иди ты! А смотреть как?

– Смотреть с сетчатки глаз, через специальные очки. Звук – непосредственно гортанью воспроизводит. Искажает, конечно.

Сергей потрясенно уставился на друга.

– Ну, ты даешь, старый! Давай-ка, за тебя и твою светлую головушку!

Выпили. Покурили.

– А наоборот твой кот может?

– Как это, наоборот?

– Ну, это… транслировать то, что видит?

– Может, только кошки смотрят не так, как люди. Странноватая картинка получается.

– А запомнить и потом воспроизвести?

– Может…

Он ещё порассказывал другу Сереге о трудностях отладки, о дороговизне материалов и препаратов, которые приходится покупать за свой счет…

К столику подошла корпусная дама в тесноватом платье с глубоким вырезом.

– Симпатичный мущина! Разрешите Вас пригласить на Белый танец? – вежливо обратилась она к Сергею.

– С удовольствием! – согласился тот, вставая и подавая ей руку.

Семен смотрел, как они танцуют. Оркестрик на эстраде исполнял шлягер «Там, где клён шумит над речной волной». Дама явно знала, чего хочет, и, млея, висла на статном Сереге. С ними было все ясно. Налил себе фужер коньяку, выпил залпом. Вспомнилась собственная неуклюжесть с женщинами. Вот, хоть в прошлом году, на картошке, ухаживал за одной подругой с мясокомбината, два дня вроде все шло хорошо, а на третий вечер увидел её с Сашкой из соседнего отдела. Когда, улучив удобный момент, спросил её, в чем дело, то получил прямой ответ, что вздохи-прогулки-цветочки конечно, хорошо, но ей мужик нужон сейчас и сразу, ибо она от семьи всего на неделю вырвалась!

Тут он, вроде как, отвлекся, потому что услышал над собой голос официантки:

– Мущина, дайте-ка я салат на свежий переменю, а то в этом мордой лица лежать неудобно!

Подошел Сергей, присел рядом, приобнял за плечи, зашептал:

– Слышь, старик, сворачиваемся! Я такой кадр склеил! Сам-то до дому дойдешь? Ну, завтра позвонимся!

Семён, покачиваясь, вышел из ресторана и побрёл в пространство. Через несколько минут прилег отдохнуть…

Открыв глаза, Семен с удивлением увидел себя в комнате с казенной мебелью и стенами, окрашенными в отвратный темно-зеленый цвет. У письменного стола за хлипким деревянным барьерчиком сидел милицейский сержант. Другой сержант нависал над его, Семена, организмом и шарил по карманам.

– Штюрмер, Семен Витальевич? – задал вопрос тот, что за столом, держа в руках пропуск в институт.

– Аз есмь… – гордо ответствовал наш герой.

– Ты чё бормочешь? Нерусский, что ли?

– Н-никак нет, русский я! Это барин, Фон Штюрмер, в раньшее время, когда с нашей деревни мужиков на оброк отпускал, то всем паспорт выписывал на свою фамилию, вот с тех пор… Штюрмеры мы, только без «фон».

– Так, ясно! А это чего? – сержант показал членский билет клуба «Сакура», где Семен занимался модным каратэ.

– Это… каратист я…

– Ишь ты! А ну, продемонстрируй!

Штюрмер без приставки фон подошел к барьерчику и, с криком КИЯ-Я!!! сломал его ребром ладони.

– А вот ещё могу…

– Нет-нет, достаточно!!!

– Тогда… Я пойду?

– Во-во, иди! Степаныч тебя проводит. Эй, Степаныч! Забирай клиента!

Вошел верзила в нечистом белом халате на голое тело.

– Так, по-быстрому, раздевайся до трусов! – грубо толкнул он Семена к вешалке.

– Осторожно, это каратист! – предупредил его, ухмыляясь, сержант.

– А? Угу… Это… раздевайтесь до трусов, пожалста, товарищ! Щас мы Вам душик организуем и кроватку! – заворковал обескураженный Степаныч, опасливо косясь на Семена.

Сержанты ржали так, как будто им за это платили сдельно, по рублю за децибелл.

Глава вторая

Утром болела голова. Нет, не так! Утром голова болела по страшной силе! Казалось, что в мозг налили кислоты или расплавленного свинца, так жгло в висках и позади глаз. Веселый сержант вручил Семену квитанцию на 25 рублей, посоветовал оплатить в течение недели. Провел с ним беседу о вреде пьянства, процитировал материалы очередного съезда КПСС о борьбе с алкоголизмом. И, что совсем уныло, посулил телегу на работу. На этой, скажем прямо, не шибко радостной ноте, гражданин Штюрмер покинул гостеприимные стены трезвяка.

Очутившись на улице, обшарил карманы. Документы и ключи были на месте, но два рубля исчезли бесследно. Остался только пятак. Поразмыслив над таинственной пропажей двушника, и не вспомнив, где потратил, Семен решил позвонить Сереге. Разменяв пятак, бросил две копейки в щель телефона-автомата и накрутил диск. В трубке раздался сонный голос друга.

– Кто звонит в такая рань, может, сплю совсем ишшо?

– Аллё! Сережа! Я тут это… в трезвяк попал… да… не знаю, что и делать. И денег нету, даже на автобус…

– Говори адрес, пьяница, сейчас приеду…

Через пятнадцать минут подкатило такси. Сергей, с бледным лицом и кругами под глазами, спросил:

– На тебе только пьянка? Правонарушениев не допущал?

– Не…

– Ладно… Жди здесь!

Через десять минут он вышел обратно, рассматривая какие-то бумаги. Прочитав, одну протянул Семену, остальные порвал.

– Тебя здесь не было, штраф можешь не платить. А протокол возьми на память. Ты там смешное объяснение написал!

Трясущимися руками Сеня поднес к глазам протокол и прочел вслух строки, написанные собственным почерком: «Я, Сема Штюрмер, выпил много водки в ресторане Азов. По поводу. Почему сделался пьяный и валялся. Барьер сломал нечаянно. Потому что. Планы партии – планы народа! Обязуюсь и впредь. Вася не кормлен.»

– Тебе на работу к скольки? – спросил Сергей, отсмеявшись.

– К девяти…

– Тогда пошли в гадюшник, поправим здоровье добрым жигулевским пивком!

– А запах? На работе учуют!

– А ты думаешь, сейчас от тебя благорастворение воздухов исходит?

Гадюшником назывался в народе пивняк-автомат у метро, где за 20 копеек наливали 480 граммов пива. Всем на удивление, пиво здесь не разбавляли и стиральный порошок не подмешивали. Что же до санитарного состояния… Г-м, промолчим из деликатности, тем более, что бывает и хуже.

Протолкавшись сквозь толпу жаждущих, друзья взяли по первой кружке. Пиво потекло в пересохшее горло как нектар. Голове, да и всему организму мгновенно полегчало.

– Напиток богов! – благоговейно произнес Семен, рыгнув и вытерев пену с верхней губы.

– Угу! А помнишь, как ты морщился и говорил, что горькое?

Семен улыбнулся, вспоминая ту историю. Они, через пару дней после выпускного вечера в школе, погрузились с велосипедами и удочками на электричку – побыть на лоне природы, искупаться, покурить без оглядки на предков. Назад ехали своим ходом и крепко притомились. В Кунцево решили устроить привал. Остановились около пивного бара, и Сергей вопросил:

– А не выпить ли нам здесь пива пенного, чтоб выросла мускулатура обалденная?

Семе идея понравилась, но, тем не менее, он пропел ханжеским голоском:

– Мне взрослые дяденьки говорили, что от пива пиписька вырастет криво!

Вместе посмеявшись над этой народной мудростью, они вошли в пивбар. Народу было немного – всего-то человек пятнадцать. За прилавком, ловко жонглируя кружками у насоса, разливала пивко известная всему Кунцеву тётя Валя – здоровенная бабища в возрасте «ягодка опять». Её побаивались даже шофера-дальнобойщики, так как все знали, что у неё не задержится собственноручно вышвырнуть скандалиста, или опозорить так, что потом хоть из города беги. Но мальчишки были не местными и этих тонкостей не знали. Отстояв очередь, они взяли по кружке и сели за столик неподалеку, медля сделать первый глоток. Над стойкой висел плакат: «Требуйте долива пива после отстоя пены!». Друзья плакат прочли и решили воспользоваться своим неотъемлемым правом. Когда, минут через десять, пена осела полностью, они без очереди подошли к стойке.

– Повторить, что ль? – не глядя спросила Валентина, протягивая руку.

Пацаны переглянулись, и хором сказали:

– Тёть, а тёть! Пиво-то, долейте, пожалуйста!

В пивняке воцарилась гнетущая тишина. Буфетчица замерла, держа чью-то кружку под краном. Пиво полилось через край. Через секунду тетя Валя потрясла головой, как бы отгоняя морок.

– Что? – негромко спросила она, думая, не ослышалась ли.

– Да вот! Написано же! А у нас во: сантиметра два не хватает!

Она воззрилась на плакат, и, словно впервые в жизни, прочла его, шевеля губами. Затем растерянно пробормотала:

– Да, мальчики, конечно, давайте долью…

И аккуратно долила обе кружки.

Кто-то неуверенно засмеялся. Все еще не могли охватить происходящее умами.

– Цыц, жеребцы! Не сметь! Кто заржет, на улицу выкину! – произнесла тётя Валя тихо, но так крепко, что все снова замолкли.

– Первый раз? Нравится пиво, ребята? – обратилась она к нашим друзьям участливо.

– Горькое… – растерянно сказал Сёма.

– Привыкнешь! – грустно ответила королева пивного насоса и отвернулась.

Так в их жизнь, несколько неуклюже, вошла Первая Кружка Пива.

Поностальгировав и выпив ещё по одной – не пьянства ради окаянного, а здоровья для, и дабы не отвыкнуть, друзья разошлись, уговорившись встретиться вечером. Перед расставанием Сергей ссудил другу червонец.

Сеня, отживев от пива, поехал в свой НИИ.

Пройдя через проходную, где ехидная вахтерша Митрофановна не преминула сделать замечание за выхлоп, двинулся в свой отдел. Там женская часть коллектива наводила последние штрихи раскраски на лица и ногти, а мужская часть дружно курила, ибо сказано: рабочий день начинается с перекура. Покурив с коллегами и выслушав бородатый анекдот про поручика Ржевского, наш герой сел просматривать почту, одновременно косясь на хорошенькую лаборантку Ниночку. Она его определенно отличала, и он надеялся развить их отношения, в смысле: поухаживать всерьез. Ниночка, в окружении трёх отдельских дам, делилась информацией:

– Я на аэробике познакомилась с женой дипломата, они во Франции пять лет прожили, так она мне подробно про макияж рассказала: как делать для мужа, как для ухажера…

– Что-что, делать? – вскинулась Анна Апполинарьевна, довольно миловидная дама постбальзаковского возраста и председатель месткома института.

За глаза её называли «Анапа». Была она ростом с правофлангового гренадера и формы имела, как статуя девушки с веслом.

– Да макияж!.. Еще объяснила, что есть вечерний, дневной и утренний варианты, как делать на пляже…

Анна Апполинарьевна покрылась красными пятнами. Её рот приоткрылся и обнажил три золотых зуба.

– … когда гости – макияж особенный, ну а для начальника – тем более…

Анна Апполинарьевна вскочила. Её могучая грудь волновалась, как Черное море в марте.

– Да как ты можешь! А ещё комсомолка! При всех, на пляже?! При гостях?! Начальнику!? Какой цинизм! Нет, я понимаю, конечно, сексуальная революция и все такое, но это уж ни в какие ворота не лезет! Тлетворное влияние Запада! Разнузданная половая распущенность! Я допускаю, что с мужем… ну, или с любимым человеком, наверное, можно иногда и так, а не только обычным способом, особенно, если месячные, но наедине, дома, под одеялом! Но не на пляже или при гостях!

От таких речей бедная Ниночка побледнела и замерла, как птичка перед коброй.

– Простите… я… не понимаю…

– Анна Апполинарьевна, – вмешался Семен, потирая свой конопатый нос, – макияж – это искусство грима. Вы это слово с каким-то другим спутали! Тоже на букву Мэ начинается…

Лицо и шею Анапы залил совершенно свекольный румянец, и она раненой ланью выскочила за дверь. Ниночка икнула и благодарно посмотрела на своего спасителя. Так начался рабочий день.

Благоразумно избегая начальства, Семен зарылся в аппаратуру. Что-то паял, что-то разбирал и собирал обратно. В обеденный перерыв сбегал в Гастроном и купил рыбы для Васьки. Мысли же текли независимо, и к концу дня он придумал, как стабилизировать сигнал, сделать Васькино изображение и звук устойчивым. Но для этого нужен был этиловый спирт – граммов, эдак, триста. А спирта дома не было… Но советский человек всегда придумает выход из положения, особенно, если дело касается такого деликатного продукта, как спирт! Короче, в полшестого, вахтерша Митрофановна увидела его, пинающего через проходную ржавую консервную банку с загнутой, не до конца отрезаной крышкой. Банка была наполовину заполнена чем-то густым и черным, вроде смолы.

– Чо в карманах? Предъявь! И сумку! – бдительно приказала она.

Сеня предъявил пустые карманы и сумку с хеком для кота. Удовлетворенная Митрофановна пропустила «футболиста», проворчав вслед:

– Играются, как дети малые! Ишь, распиналси, интеллихент!

Допинав банку до угла, наш спортсмен аккуратно поднял её и положил в полиэтиленовый пакет, после чего сел на автобус в сторону дома.

Глава третья

Около двери, на коврике, маялся Василий. По нему было видно, что он тоже провел ночь, полную приключений. На спине не хватало приличного клока шерсти, левое ухо было слегка порвано. Увидев хозяина, да ещё с рыбой, кот приветственно заурчал и стал тереться о брюки.

– Вася! Не надо этого низкопоклонства и пресмыкания! – погладил его растроганный котовладелец.

Войдя в квартиру, Сеня первым делом положил в миску тушку уже оттаявшего хека. Сожрав корм в три глотка, удовлетворенный желудочно Васька улегся на спину, и стал играть собственным хвостом.

– Эй, поосторожней! Не повреди антенну! – прикрикнул на него хозяин.

Тут раздался звонок в дверь – это пришел Сергей.

– Вы нас не ждали? А мы припёрлись! – жизнерадостно гаркнул он.

– Подарок дай! – завопил в ответ Семен.

Это было их обычным ритуалом.

Гость вынул из портфеля две бутылки белого болгарского вина «Траминер».

– Во!

– Отлично! Отдохнем от пьянства! Пельмени будешь?

– Я буду всё!

– Тогда – на кухню!

Запивая пельмени сухоньким, Семен увлеченно рассказывал другу принцип устройства кота-телевизора.

– Смотри: сигнал поступает на антенну, в качестве которой выступает дистальный отдел спинного мозга, то-есть – хвост. Затем происходит развертка полученного сигнала в гениталиях, причем, чем выше половая потенция, тем качественней изображение. Затем сигнал идет на печень, для усиления и фильтрации помех. Ну, а потом – на сетчатку глаз, где палочки и колбочки создают картинку, и в гортань, для воспроизведения звука. Смотреть приходится через стерео очки. Всё, как видишь, просто! А ты, давеча говорил: кастрировать!

– Да-а! Беру свои слова обратно! Покажешь, как работает?

– Щас, поедим, покурим – и покажу.

Сеня встал и вынул консервную банку из пакета.

– Что это у тебя за гадость?

– Это не гадость, это я спиртику на работе скоммуниздил. По-другому, ведь, не достанешь, а мне для одной реакции нужно.

– А как ты вынес? У вас же строго?

– Налил в банку, жидким азотом заморозил, сверху гудрона плеснул для герметичности, чтоб не парило. Ну, и пинал банку через проходную!

Сергей хохотал так, что Семен сделал ему замечание:

– Смотри, не тужься сильно-то! Грыжа может быть!

Отсмеявшись, друзья пошли искать кота. Васька, удобно расположившись в кресле, сосредоточенно вылизывал мошонку.

– Интересно, почему коты яйца лижут? – задумчиво вопросил Серега, попыхивая «Явой».

– Потому, что они это могут! – пожал плечами Сеня, стряхивая пепел беломорины в горшок с многострадальным фикусом, оставшимся сиротой после смерти хозяйки дома.

Докурив, наш изобретатель взял кота и специальными пассами ввел его в рабочее состояние. Положил осторожно на стол. Василий замер в позе сфинкса. Надев очки, хозяин приблизил лицо вплотную к кошачьим глазам и слегка подвигал хвост, ловя сигнал, после чего протянул очки другу. Тот неуклюже разместил их на носу и стал смотреть. По первому каналу шли новости.

– Ничего себе! – вдруг воскликнул Сергей, – В Чили – военный переворот! Президентский дворец Ла Монеда взят штурмом! Луис Корвалан захвачен путчистами! Генерал Пиночет объявил себя диктатором!

Он сорвал очки. Семен быстро выключил кота, дернув за ухо, тревожно глянул на друга Серегу.

– Извини, Сема! Побегу! Сейчас весь Комитет на ушах стоит, а я, ведь, офицер связи!

– Да понятно… Счастливо тебе, не пропадай надолго!

– Ни за что! Кстати, меня в Москву переводят! Скоро!

– О, то есть бардзо добже! Звони!

– А то! Пока!

День подошел к концу. Прибравшись, и попереживав за Чили, Семен лег спать.

Васька, покряхтев, прикорнул в ногах. Приятное тепло хозяина разнежило его, и он завел свой мурлыкающий моторчик. Вскоре оба уснули.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

Телевизор по имени Васька. Фантастические повести