Ночные поллюции или деменция – что лучше…

© Игорь Шинкаренко, 2020

ISBN 978-5-4498-4640-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЛАЗУРНЫЙ БЕРЕГ ФРАНЦИИ

НОЧНЫЕ ПОЛЛЮЦИИ ИЛИ ДЕМЕНЦИЯ – ЧТО ЛУЧШЕ…

Альцгеймер неутомимо гонится за мной, и в безуспешной борьбе с этой заразой я пытаюсь сохранить последние остатки памяти и сознания, так что будьте милосердны, помогите мне и оцените мои попытки записать их…

ТУТОВНИК

Конец местного апреля. Я поместился на кончике лавочки, что вдоль променада пляжа Понтей в Антибе, сплошь усаженном шелковичными деревьями, и с удовольствием срывал с веток багровый шелковистый тутовник. Кто бывал здесь, тот знает, что не один я этим занимаюсь, желающих поесть на халяву предостаточно, и не всегда эта компания доставляет вам удовольствие. Всё-таки, пожирание тутовника достаточно интимное занятие. Рядом, на парковке, из новенькой пятёрки ауди с белорусскими номерами высадилась большая семейка – муж с женой лет тридцати пяти, пара недорослей и моложавая бабуля. Проходя мимо меня, они, явно заинтересованные увиденным, делились впечатлениями о не совсем том, что они ожидали увидеть на Лазурном берегу Франции. Естественно, им было невдомёк, что мне знаком русский язык.

– Это сорняк, – глубокомысленно произнёс отец семейства. (Браво, совершенно замечательная реплика по поводу дерева! Вероятно, в Белоруссии все сорняки такого размера.)

– Нет, это невозможно, он же ест… да нет, просто поглощает каштаны, – парировала эту реплику мамаша. (Конечно, в апреле жареные каштаны, да прямо с дерева, с пылу с жару… мечта… я чуть не свалился со скамейки, принявшись вспоминать, растут ли в братской России республике каштаны, есть ли там средние школы, преподают или преподавали ли в них раньше в средних классах ботанику).

Вроде бы основы ботаники всё-таки остались в учебной программе, потому что малые детки добавили:

– Кажется, дядя ест какие-то ягоды!

А моложавая бабуля оказалась, слава богу, юмористкой, и подытожила :

– Да, видать оголодали французики со всеми этими санкциями…

БАНКОМАТ

Мой любимый банкомат

Апрель. Понедельник. Раннее утро. Улицы пустынны, провансальский рынок закрыт. Я снимаю деньги в банкомате возле рынка, а рядом со мной, вернее за мной, стоит моя жена с собакой. Мимо проходит русская пара, и до меня доносятся такие вот слова:

– Посмотри, Паша, вот что это значит – Лазурный берег. Кругом одни богачи. Улицы безлюдные, а в банкомат очередь за деньгами ….

ШАЛАШОВКА

Чем я только в этой жизни не занимался. Однажды всерьёз ударился в риэлтерскую деятельность, что само по себе достаточно смешно… Просто весь кайф от этой деятельности заключается в том, что покупатель и продавец начинают играть друг с другом в покер, и у кого раньше дрогнут нервы, тот и выиграл, с учётом того, что оба игрока больны практически одной болезнью – материализацией желаний. Один игрок, тот, что с деньгами, хочет инсталлироваться в престижном месте, другой, без денег, мечтает на ровном месте заработать хоть чуть-чуть денег на хлеб насущный. Когда больные встречаются, закручивается классный процесс ради процесса, вершиной которого для меня стала продажа квартиры в Ницце на Английской набережной одному киевлянину Володимиру и жене его Вике. Если задуматься, то процесс, который активно тянулся аж на протяжении трех лет, смело можно назвать садо-мазо игрой. Итак, это была милейшая пара, и мы с моей супругой успели с ними подружиться за время поисков конкретно необходимой им квартиры, поскольку требовательный Володимир, родом из Самары, непременно хотел жить в шаговой доступности от мишленовских и просто хороших ресторанов старого города, и в тоже время на Английской набережной с видом на море, так что выбор был невелик, но, к моему счастью, в это время на Украине началась война и количество денег у специализировавшегося на фармацевтике Володимира резко возросло, так что мне удалось удовлетворить его и мои запросы. И вот, как-то раз, мы все вместе поехали в Сан-Ремо. После обильного возлияние в ресторане «Глэм» я предложил лёгкое интеллектуальное развлечение в виде Сан-Ремовской виллы Альфреда Нобеля, который провёл на этом курорте последние годы своей жизни, очевидно, от излишних нравственных страданий по поводу изобретённого им динамита. Никто в нашей компании не хотел выглядеть неотёсанным нуворишем, так что пришлось согласиться с этим вариантом продолжения праздника жизни после голубых омаров и Мумма Кордон Руж. Итак, десантировавшись в средиземноморское убежище шведского химика и постепенно переходя с этажа на этаж, мы добрались до библиотеки Нобеля, в которой на открытых полках наткнулись на полное собрание произведений всех авторов, которым повезло поправить своё материальное благосостояние благодаря динамитным деньгам хозяина виллы, то бишь лауреатам премии его, любимого, славного имени.

Вика успела немного ознакомиться в школе с основами английского языка, но французская транскрипция, отличная от английской, до сих пор ей была неведома, так что надпись золотом на аккуратном томике в библиотеке нобелевского благодетеля то ли на французском, то ли на итальянском языке «Cholokhov» не вызвала у неё никаких ассоциаций и воспоминаний из школьной программы. В частности, с «Тихим Доном» Михаила Шолохова. Ранее Киплинг и естественно, Андре Жид, прошли без затруднений, хотя и вызвали некоторое оживление, возможно, они были на слуху у наших друзей, остальные лауреаты как-то незаметно и благополучно проскользнули мимо их внимания, но тут вдруг возник какой-то то ли «Чёлоков», то ли «Шолошов», или ещё кто-то другой, смотря как ты сумеешь расшифровать его фамилию на чуждом тарабарском языке, кому уж как милее, но что-то не щёлкнуло в голове у нашей подруги, не сплелись буквы в Шолохова, шестерёнки застряли на каком-то промежуточном варианте фамилии лауреата… да и я ещё слегка подначил: «Смотрите, какой-то новый русский лауреат! Кто-нибудь знает такого?»

И тут Вика, неожиданно для всех, в полной тишине выстрелила дуплетом: «Как, неужели вы не знаете его? Ну вы и деревня! С кем я связалась! Это же Шалашов, известный русский писатель, я его буквально вчера взахлёб перечитывала на пляже!»

Моя жена не сдержалась и спросила: «Ты что, и правда читала этого самого Шалашова?»

– Конечно! – Ни секунды не задумываясь воскликнула Вика.

Тут уже и Володимира взорвало: «Ну ты, Вика, блядь, и шалашовка!»

Видно, прорвало, наконец, его молчание за многие «Сто лет одиночества», и он сразу припомнил другого нобелевского лауреата!