Свет истины

Глава 20

3339 год от Возведения Первого Храма 14 число месяца Альтос.

Ничьи Земли. За два года до основного действия.

Капитан, а может быть… Может быть и в самом деле нам не надо было это затевать?

Рагир покачал головой.

Нет, Корн, я не отступлю – поздно. Мне нужно взять Туделу и по другому быть не может.

– Но, мой лорд, мы ведь и так уже богаты…

Не в золоте дело…

Корн-ок-Рани нерешительно помолчал, а его глаза по прежнему отражали глубокое сомнение.

– Друг мой, – Рагир усмехнулся. Ты со мной уже пятый год – и разве ты пожалел хоть раз об этом? Послужи мне хорошо, Корн-ок-Рани, и, быть может, в один прекрасный день ты будешь вознагражден так, как не можешь вообразить! И глаза Рагира – Корн мог бы поклясться – на мгновение блеснули отсветом дальних костров Преисподней.

Корн ощутил как в глубине его неробкой души моряка, пирата и офицера, вдруг шевельнулся неподдельный ужас. Словно перед ним стоял не сам Рагир – человек конечно суровый и жестокий, но некий жуткий призрак.

Но отступать было действительно поздно.

На стоянку у безымянного атолла в Наветренной гряде Архипелага, со всего Изумрудного моряк Рагиру у три месяца прибывали флибустьеры: хойделльцы, арбоннцы, фризы, отщепенцы – эгерийцы, танисцы, мелкие вольные капитаны из лабиринта островков и бухточек.

На клич и обещание добычи собрались самые солидные люди из числа «вольных добытчиков». Был тут капитан Балом, пришедший под своим флагом – красным с белыми и зелеными лентами; Соук под черным флагом с желтыми полосами, Пит Хасс, плававший под синим штандартом, Эдмон – Камбала на чьем желтом флаге была вышита обнаженная красотка с мечом в руке. Его старый знакомы Святоша Антис, аббат-расстрига после каждого успешного грабежа возносивший благодарственную молитву Эллу с пушечного лафета – все люди известные и уважаемые.

Даже хитрая и мнящая всерьез себя королевой Великого Моря миледи Ку прислала четыре пинасы под командой своих "пасынков" – двух крепких мулатов не первой молодости.

Но вот наконец флот собран. Три десятка кораблей, загруженных провиантом, порохом и ядрами. Две тысячи готовых на все головорезов горели желанием скорее выйти в поход.

Как шутил Йунус, теперь Рагир может вполне поднять на "Разящем Громе" сине-белый вымпел таиф-реиса, или даже амир-аль-бахра – но Рагир со смехом отнекивался. Ссорится с главой пиратов соплеменников – таиф-реисом Иманом он не собирался – пока...

Во всей этой многоязычной разношерстной толпе только Йустус, Корр-о Данн и сам Рагир Морриганх точно знали, что именно предстоит им. Никому не было известно, куда они поплывут и с кем будут драться.

Людей привлекло имя Морриганха, и его обещание неисчислимой добычи.

И Тудела если и упоминалась, то с недоверчивым смешком.

То говорили об атаке Казначейского флота, то – об охоте на лимасский транспорт, то о походе на Северный материк, а некоторые предполагали что Рагир хочет пойти по стопам знаменитого Хейга, и растрясти города Золотого Ожерелья.

Так шли разговоры, а Рагир не торопился.

Кто-то ушел, но большинство осталось.

Лишь когда корабли были проконопачены, окренгованы, днища их очищены от ракушек, все паруса починены, пушки начищены и проверены, а трюмы загружены вяленой рыбой и черепахами, только тогда Рагир Морриганх созвал своих капитанов, чтобы подписать консорт.

Они собрались в адмиральской каюте – тридцать капитанов, приведших свои корабли на место встречи.

Каюта в панелях из темного дуба, со стенами, чуть закругленными кверху, походила на парадную гостиную. Потолок пересекали мощные балки, увитые резными лозами с изящными листьями.

Капитан Морриганх сидел за широким столом с резными ножками в форме львов, а вокруг него на табуретах расселись командиры его флота. Святоша Антис, аббат-расстрига после каждого успешного грабежа возносивший благодарственную молитву с пушечного лафета. Был там и Эстебано Серый Кот – почти старик, согбенный, но еще крепкий, со стальным крюком на месте левой кисти. Хольберт-Фриз, и Тенья, и Марун-Танисская Лиса...

Все люди известные и уважаемые.

– Кхе-кхе, – прокашлялся капитан Балом и решил взять быка за рога. – Итак, адмирал, ты, наконец, скажешь нам, зачем мы, Хамиран подери, здесь собрались?!

Рагир кивнул и просто молвил:

– Мы отправляемся брать Туделу.

Воцарилось долгое молчание.

– Побойся Элла, Рагир! – опомнившись первым, заверещал Антис. – Туделу?! А почему сразу не Сеговезу? Или не Толетто?

– Ты сошел с ума? – возопил один из мулатов Миледи Ку.

Остальные дружно вторили ему:

– У них шестьдесят сорокафунтовых стволов!

– Взять Туделские форты? Ха!

Маг молча наблюдал за происходящим, и его внимательный взгляд медленно скользил по лицам, как бы взвешивая, чья возьмет. Он благоразумно дал всем высказаться, и постепенно шум стал стихать.

И тогда, улыбнувшись, Рагир изрек с нарочитым недоумением:

– Что случилось, ребята? Я созвал сюда вольных капитанов, а теперь думаю, может, вместо себя вы прислали каких-то трусливых скопцов? Скажите на милость, опасное дело?! И поопаснее бывало! И потом… Чем меньше людей, тем больше добычи достанется каждому!

Почему-то эти негромко сказанные слова утихомирили сборище.

– Так-то оно так… – сказал Сокис. – Но ведь и впрямь опасно, очень опасно… Хотя и куш поистине велик, – добавил он.

– Золото? Так они там по ним гуляют. Я слышал, что один кузнец-силач как-то унес слиток, и никто не хватился…

– Но лес непроходим. Да и форты…

– А что об этом думает Эстебано Однорукий?..

Взоры обратились к Серому Коту, оставившему свою руку на галерах эгерийского короля, вместе с цепью, намертво склепанной на его запястье.

– Ну, я не был там, – хрипло бросил эгериец, – но уже в дни моей юности говорили, что Тудела – чудесный город…

* * *

Тудела была и в самом деле чудесным городом – могущественным, процветающим – и по праву носила название Золотой Сундук.

Город этот собирал все сокровища западного Вице королевства Эль-Керру, был построен Эгерцами почти полтора века тому, для защиты своих караванов, перевозящих сокровища из Инисса в Эгерию – после того как лорд Хейт прошелся по побережью Бескрайнего океана огнем и мечом. Красивый город защищала мощная крепость и многочисленные форты, под прицелом пушек которых находилась также бухта, где эгерийские корабли могли спокойно и безопасно разгрузится.

Тудела бал красивейшим городом Дальних Земель. Не самой большой, но уж точно самой богатый и видимо – самой красивой. Место политических интриг и романтических приключений. По центральной улице города, Лас-Коронас, проходи отряды солдат, чинно прогуливались прекрасные сеньоры. Город был полон беглых рабов, искателей приключений, монахов и купцов. В городе был построен первый в Дальних Землях кафедральный собор Элла, первый суд и первая школа.

Отсюда отправлялись в поисках сокровищ и неведомых стран все знаменитые покорители этой земли – немного их вернулось из мрачной селвы и диких песков Аль-Атамы.

Никакое другое селение во всем Дальних Землях не могло сравниться с ней ни красотой, ни богатством. Губернаторский дворец и построенные из кедра дома были обставлены вычурно и роскошно – мебель и предметы искусства специально выписывались из Арбонны, Эгерии и Амальфии.

Церкви, каферальный собор Анахиты и восемь монастырей кичились изобилием драгоценной утвари.

Склады ломились от золотых штабелей, ожидавших каравана в Эгерию. Иногда на улицах складывались поленницы серебряных слитков, не уместившихся на складе. Впрочем, тяжесть надежно предохраняла их от воров.

А городок тем временем вырос и оделся великолепием. Богатства употреблялись на постройку тысяч роскошных домов с красными крышами и небольшими внутренними двориками, где росли редкостные цветы.

Купцы прятали в свои сундуки драгоценные камни и золотые слитки строили дома из кедра, крытые розовой черепицей. Своих женщин они рядили в заморские шелка, а на улицах каждого сопровождала огромная свита дворовых и рабов.

В городе обосновалась компания амальфийских работорговцев, которые построили огромный сарай для своего товара. Там в расположенных ярусами клетках сидели вперемешку белые и темнокожие невольники пока их не выводили на свет, и покупатели, хорошенько ощупав каждого, и рьяно поторговавшись не ставили на купленной двуногой скотине свое тавро и не уводили клейменные караваны по всем трем дорогам ведушим из города.

Две тысячи великолепных домов из кедра располагались вдоль главных улиц, а дальше стояли более скромные жилища приказчиков, королевских нотариусов с со стряпчими и офицеров. По вечерам жители города прогуливались под музыку вывезенного из Толета оркестра в сотню музыкантов.

По окраинам теснились бесчисленные крытые листьями хижины рабов, кабальных и вольноотпущенников.

Именно в Туделе в ожидании очередного каравана судов хранились дары здешней земли. В назначенное время быки и мулы отвозили их на восточный берег перешейка, а там ее грузили на корабли в бухте Аргис.

Купеческая аристократия города была весьма надменной – и имела для этого все основания. Ведь по большому счету Тудела содержала Эгерийское королевство, оплачивала новые дворцы короля и войны, которые он вел.

И еще – ни разу пираты не пытались захватить этот город – как деловые люди вольные добытчики избегали бессмысленных затей.

Город слыл неприступным. С одной стороны его оберегали горы, а с трех – крепкие стены джунгли и болота, которые с приближением опасности.

К тому же вражеской армии пришлось бы прорубить себе путь сквозь густые леса, пробраться по узким горным проходам, которые с успехом мог бы оборонять даже небольшой отряд. Так какому здравомыслящему военачальнику взбрело бы в голову напасть на Туделу? А потому, когда Эльмано и Наур-Иксу, и Сархьенно становились добычей корсаров, здешние купцы только пожимали плечами и возвращались к своим обычным делам.

Разумеется, весьма досадно, нет, даже очень печально, что их соотечественников постигла такая беда и они лишились всего своего добра, но чего еще им было ждать? Города – то их стояли не на том берегу! Тудела могла жалеть их, но тревожиться? Элл добр, а дела идут...

Если им в душу и закрадывалась мысль о нападении врагов, она тут же исчезала, стоило вспомнить бравую посадку дона Хорхе Ромегаса – военного коменданта. Он ведь кавалер ордена Меча и Солнца а его дают за десять выигранных сражений.

Так счастливо они и жили в Туделе: с наступлением жары уезжали в загородные поместья, а с наступлением сезона дождей возвращались в город на балы и ассамблеи. Именно такой была Тудела, когда Рагир Морриганх задумал вскрыть этот сундук с сокровищами.

…Потом, задним числом, и историки позднейших веков, и чиновники, ведшие расследование по делу «О дерзейшем нападении на королевские владения нечестивого разбойника Рагира» отметили то, что не было известно публике, но что сам Сын Смерти видимо знал.

Про то, что крепость ни разу не чинилась всерьез с тех самых пор, как была построена, хотя казна истратила на это столько денег, что королевский двор в Толетте вопрошал, уж не из золота ли складывали их строители.

Что железные пушки ржавеют в тропической сырости, если за ними не ухаживать – а за ними не ухаживали. Что пороху у защитников немного и учения со стрельбой гарнизон проводил хорошо если раз в год. Что из четырех тысяч гарнизона на самом деле и двух с половиной не наберется.

Но пока Тудельские купцы лишь пожимали плечами. Рагир?? Помилуйте – а королевские солдаты на что? Им ведь платят за это. Не платят? Не наше дело! И вообще – пусть губернатор об этом думает! Самые отборные войска караулили королевские кладовые, казармы с рабами и конюшни с тысячами мулов. Когда до города дошли слухи, что на них идет ужасный Рагир Морриганх, все восприняли это как забавную выдумку хотя недобрые вести ползли со всех сторон.

И вот сойдя на берег в бухте Аргисс, где даже не было крепости – а лишь причалы и земляные редуты, которые во время погрузки занимали конвойные, а все остальное время стояли пустые, пираты сошли с кораблей и двинулись в джунгли.

Из еды – лишь то что можно унести с собой – а путь предстоял нелегкий и долгий.

Но они быстро шли вперед – и в немалой степени и потому, что на них еще действовал пример капитана Морриганха. С самого начала он вел их, шагая во главе своего измученного войска. Вперед к Туделе!

Многих била лихорадка, от которой не помогала ни кора хинды, ни ром с порохом – которым корсары лечились от всех болезней. Но они упрямо шли вперед – Морриганх не мог потерпеть неудачи, потому что еще никогда не терпел неудач.

Часами пробирались они по укромным, еле заметным тропам через заросли диких сахарных деревьев и мангров, огибая перевитые лианами огромные вязы, чьи кроны возносились так высоко к небу, что казалось – упирались в него. Они мокли под нескончаемыми струями тропического дождя – а когда он кончился, джунгли расцвели вдруг миллионами маленьких бриллиантов – то дождевые капли заблистали всеми цветами радуги на широких листьях папоротников и толстых канатах лиан.

Маленькие обитатели джунглей суматошно порскали у них из-под ног, обезьянки поругивали их с веток визгливыми голосами, а тропические попугаи самых невообразимых расцветок громко хлопали крыльями в кронах деревьев и роняли откуда-то сверху ореховую шелуху.

Они шли широкой лесной тропой, с обеих сторон окруженной стеной яркой зелени, прочное основание которой составляли деревья, переплетенные ползучими и вьющимися растениями, кустами, лианами и растениями-паразитами так, что внутрь не могло проникнуть ни одно существо, кроме змеи.

Флибустьеры продолжали быстро идти, бесстрашно пролезая через кусты, продираясь сквозь лианы и обходя огромные корни, образовывавшие запутанные лабиринты.

Их не останавливали упавшие от старости или поваленные молнией деревья.

Флибустьера продолжали углубляться в чащу, не забывая о необходимых предосторожностях, так как, помимо людей, им приходилось еще страшиться обитателей джунглей: кровожадных ягуаров, ужасных муравьев марабунта, ядовитых змей, сколопендр, исполинских кайманов что иногда забредают в джунгли поохотится…

Ногчами они ложились прямо на траву, накрывшись гигантскими листьями папоротника, подложив свои камзолы и плащи под голову – засыпали тяжелым сном, пока день медленно угасал.

Монотонное потрескивание цикад иногда перемежалось уханьем ночных птиц, а иногда вдруг где-то совсем рядом громко хрустела ветка под лапами осторожных зверей, которые только по ночам выходили из своих укрытий в поисках добычи...

А утром поднимались, и двигались дальше подкрепившись горстью орехов или ломтем вяленого мяса. Корсары ели обезьян и сырой дикий маис, ловили змей и лягушек, от одного вида которых кое-у кого начиналась тошнота. Однажды убили каймана, но зверь оказался старым, и от мяса так разило мускусным духом, что их тут же вывернуло наизнанку. В другной раз подстрелили и съели ягуара, зажарив на вертеле, несмотря на гнусный вкус. При этом даже находили в себе силы шутить, что раз ягуару позволено есть людишек, людям тем более можно кушать ягуарятину.

Местность вокруг стала постепенно меняться – непроходимые джунгли уступали место холмистым, слегка заболоченным землям, гигантские деревья – низким, ползучим кустарникам с колючими ветвями, усыпанные огромными белыми цветами. Соцветия издавали сладковатый аромат, слегка пьянящий и какой-то усыпляющий – и огромные бабочки самых причудливых расцветок вились над ними, словно исполняя необычный танец.

Четыре дня пробивалась колонна пиратов сквозь лесные дебри, а на третий, когда солнце стояло уже высоко в небе, раздался радостный крик разведчиков. Они вышли на опушку леса. Перед ними расстилалась бескрайняя долина, за которой на горизонте виднелась морская синь, а вдали маячили первые городские строения. Выбравшись из леса на равнину перед городом, оборванные и измученные флибустьеры увидели Туделу, купающуюся в золотом сиянии солнца. И каждый невольно подумал что ему почудился этот белый город.

В предрассветной мгле пиратские разведчики уже рыскали по равнине, как волки – оборотни. Они подобрались к самым стенам города и даже успели пересчитать солдат перед закрытыми воротами, пока выстрелы с башен не отогнали пиратов.

* * *

А на ранней заре пиратский лагерь взорвался стрельбой и криками – изрядная часть капитанов и их команд подняла бунт.

Толпа расшвыряла людей Рагира и явилась к его палатке.

Они вопили и орали, обвиняя Морриганха во всех смертных грехах, что он привел их сюда на гибель, что им не взять город, а на обратную дорогу нет провианта.

Мало помалу все воинство собралось вокруг стоящего на возвышении Рагира. Они ревели, как быки, перекрикивая друг друга, а он молчал, и вот, наконец, гвалт мало-помалу утих, а самые нахальные сорвали себе глотки.

И тогда предводитель пиратов начал:

– Я не понимаю вас! Вы сами согласились идти на Туделу, зная, что предстоит вовсе не легкая прогулка! И вот теперь у самого порога победы вы готовы струсить и повернуть? Отлично – уходите! Пять или шесть дней пути отделяют вас от кораблей. У нас припасов на один день, так что вам будет очень трудно добраться до берега, коль вы вздумаете обратиться в бегство.

Да, я знаю, дело предстоит жаркое! Город охраняет три тысячи солдат, и это не деревенские мужики и не вчерашние воры, которым раздали аркебузы и пики, и погнали в бой. Нас почти втрое меньше. Но вспомните, мы с вами брали неприступные города и вытрясали из них золото, как орех из скорлупы. Я обещал вам Эльмано – вы ограбили Эльмано! Я обещал вам Сархьено – и вы взяли его! Я обещал вам золото и серебро!! И кто скажет, что не имел его!

Так вот, я обещаю вам Туделу!!!

Вы можете повернуть и уйти – и, возможно, доберетесь до берега, кормясь травой и червяками. А можете уже через несколько часов жрать вкуснейшее мясо и запивать его добрым вином, обжираться блюдами, которые приготовят для вас повара всяких донов и сеньоров, и тискать их жен и дочерей! А потом – завалить их прямо на шелковых простынях их патио!

– Да!!! – взревел Рагир, воздев сжатые кулаки, да так громко, что все собравшиеся окаменели на миг. – Вы будете сношать этих утонченных гордых сучек, и они будут ублажать вас не хуже любой шлюхи! Это говорю вам я, Рагир, которого зовут Сыном Смерти! В городе столько золота и драгоценных камней, что немыслимо сосчитать. Если мы одержим победу, все вы до единого станете богачами. Вот перед вами Золотой Сундук. Побежите ли вы? Многие сложат сегодня головы на поле брани, но... Чем меньше нас будет, тем больше придется добычи на каждого оставшегося.

И в этот миг толпа вдруг ощутила себя единым целым и проняла – все так и будет, и нечего боятся! Он обещал, и он выполнит. Ведь для Сына Смерти нет ничего невозможного!

Раздались хриплые крики одобрения. Пикароны били себя по ляжкам и закатывали глаза.

Пираты рвали на груди лохмотья. Беглые солдаты палили в воздух.

А за спинами радостной толпы уже волокли в кусты трех наскоро прирезанных главарей угасшего бунта.

Тем временем Рагир вызвал к себе Эрреру.

Тот вскоре явился – бородатый, в разваливающихся сапогах и драных штанах, полуголый, на мускулистом торсе перекрещивались две бархатные синие перевязи, с саблей и дагой. Ничего от эгерийского офицера, который робко напросился всего несколько лет назад на службу к грозному пирату, в нем не осталось.

– Приятель, – осведомился капитан. – Тут гарнизоном командует твой старый знакомый Ромегас…

– Грязная козложопая свинья! – с чувством выразился бывший лейтенант.

– Это ясно. Но скажи-ка ты мне лучше, он что-то понимает в своем деле или нет?

– Он, вроде, шесть лет отвоевал в Фрисландии, – ответил Эррера. – Хотя вообще-то он все больше по дворцам да балам, но все же в делах побывал – орден Меча и Солнца пока еще задаром не дают. Извиняюсь, мой генерал, – Эррера так и не избавился от кое-каких офицерских привычек, – но больше ничего и не вспомню. Он ведь нас, пехотинцев, презирал. Кавалерист, у его коня ума побольше! Его послушать, так стрелки вовсе не нужны, а кавалерия выиграет любую битву!

– Кавалерия? – переспросил Рагир. – Любопытно... Вот, значит, как? Ну, хорошо...

Через два часа пираты двинулись на равнину, как черная туча.

Дон Хорхе де Ромегас, комендадор Туделы выстроил своих пехотинцев как и полагалось – в шесть каре, по две терции – пикинерской и аркебузирской.

Эгерийские солдаты в ярких мундирах стояли в боевом порядке у городских стен, впереди гарцевали на разгоряченных конях кавалеристы. Да не какие-нибудь – кирасиры верхом на могучих конях, закованные в броню, заранее наставлявшие длинные пики.

Ромегас внимательно изучал пиратов. Нестройная толпа в пять-шесть шеренг и впереди – пара сотен самых лучших стрелков. Именно так разбойники обычно и действовали – первый залп по офицерам и унтерам, а потом – атака на фланг, сближение бегом и расстрел солдат короны. Тех, как и положено, учили вести залповую стрельбу, а не прицельную. Но вот только сейчас им придется иметь дело с кавалерией.

Тем временем пиратский передовой отряд выдвинулся довольно далеко, а потом пираты встали, как вкопанные, по пояс в высокой траве, ожидая атаки. Вот закурились над ними дымки фитилей. На флангах уставились на эгерийцев две мелких пушечки на самодельных, вырубленных только что лафетах – бесполезное оружие при таком раскладе.

Начальник гарнизона оглядел нестройную толпу пиратов с брезгливым презрением и взмахом надушенного платочка дал сигнал атаковать.

На равнину вылетела эгерийская кавалерия и понеслась вперед под гром барабанов прямо на пиратов.

Триста шагов, двести...

Передовые стрелки дали залп, но как-то вразнобой и неуклюже.

Дюжины две конных вылетели из седел под копыта, но на этом все и кончилось.

Пираты-застрельщики принялись торопливо перезаряжать ружья, в основном построении кое-кто опустился на одно колено, пристраивая серпенты и «скорпионы» на самодельные сошки.

А потом передовой отряд вдруг дрогнул, и откатился назад. Кто-то вразнобой разрядил ружья в атакующую конницу, но основная масса просто ринулась прочь, смешавшись с товарищами. Конница же была уже в какой-то сотне футов.

Ромегас радостно взревел, чуть не спрыгнув с седла, – мерзкие пираты струсили при виде непобедимой эгерийской кавалерии, наводившей ужас на любого противника – от таких же всадников неверных, до угрюмых копейщиков-горцев Штралштанга.

Вот атакующие конники заслонили пиратов…

И в этот момент земля под копытами брызнула дымом и пламенем взрывов. Тела людей и лошадей взлетели вверх, подброшенные взрывами – и в считанные мгновения кавалерия Туделы превратилась в бесформенные груды человеческого и конского мяса.

Дон Хорхе ошеломленно уставился на хаотическое нагромождение искалеченных, извивающихся тел...

Рагир довольно улыбнулся, пригладив бородку.

Его затея удалась вполне.

Глупый индюк попался в ловушку, иначе и быть не могло. Ведь вся стрельба передового отряда имела главную цель – замаскировать дымки фитилей спрятанных в зарослях бомб и гранат. Не один час они с Эррерой и Старым Сидром тщательно рассчитывали длину фитилей, перемножая скорость их горения на скорость атакующей кавалерии – и расчеты не подвели.

Эгерийский штаб впал в смятение. Алые и золотые мундиры метались из стороны в сторону. Каждый офицер выкрикивал приказы во всю силу своего голоса. Оставшиеся конники развернули лошадей, а те, учуяв кровь, повернулись и в панике ринулись назад, туда, где стояли эгерийцы. И следом бросились в атаку корсары, вооруженные до зубов, увешанные пистолетами, ножами, саблями, пиками и даже гарпунами.

Всклокоченные головы и бороды, горящие яростью глаза...

А лучшие стрелки корсаров продолжали аккуратно выбирать цели и били без промаха.

Остатки конницы смяли ставшую вмиг рыхлой эгерийскую пехоту, и дон Ромегас первым повернул своего скакуна прочь.

Корсары ворвались в бреши, оставленные кавалерией, и погнали отделенных друг от друга защитников города вправо и влево.

Не прошло и нескольких часов, а все было кончено.

Золотой Сундук Эгерии лежал перед Рагиром Морриганхом, никем не обороняемый.

...Никто из охваченных дикой паникой горожан и не думал защищаться.

Очумевшие обыватели прыгали с причалов в лодки и пинассы, брали штурмом барки и каракки, толкались и орали. Дело доходило до стрельбы и поножовщины. Всем хотелось поскорее убраться подальше.

Первым подняла паруса и вышла в море каракка губернатора, вторым – церковный галеон, на который забыли взять дряхлых и увечных священников и монахов из приюта при монастыре святой Карины, но зато ухитрились погрузить недавно привезенный из Ланада алтарь из чистого золота в пятнадцать тысяч фунтов веса – дар тамошних владельцев рудников. (Впрочем, с той поры бесценную вещь никто не видел, и вообще, как было сообщено во всех отчетах, ее похитил все тот же безбожный греховодник Рагир).

Беглецы успели запереть городские ворота, но они задержали пиратов ровно на пять минут, пока на прямую наводку не вытащили полдюжины самодельных пушек из стволов кведрахо, укрепленных железными обручами. Эти страшилища пираты сделали за ночь, срубив деревья тут же и пропалив каналы стволов с помощью раскаленных в костре ядер, коими и зарядили пушки.

Ядер этих корсары притащили с собой всего десяток, но после первого же залпа створки, сбитые из толстых, но все же деревянных брусьев, были разбиты в щепки, несмотря даже на то, что одна пушка все-таки лопнула, убив и покалечив пяток пиратов.

Ревущая толпа вломилась в ворота и повалила вперед по широкой улице Святой Карины.

На каждом перекрестке часть сворачивала в боковые переулки, словно река потекла по своим притокам. У каждого богатого дома от общего потока отделялось несколько человек.

Удары в дверь, рухнувшие створки. Нападающие протискивались в проем... А затем крики, отчаянные вопли, женский визг и довольное ржание разбойников...

Днем вспыхнул пожар. Огромные языки пламени взметнулись к небу.

Занялась улица, квартал, и запылала половина города.

Кое-где пираты вместе с горожанами тушили склады и патио.

К Рагиру, занявшему городскую аудиенсию, начали сбегаться взмыленные подчиненные.

– Мы тут жить не собираемся, – бросил он в ответ на их вопросы о том, что делать в сложившейся ситуации. – Тушить не мешайте, впрочем, как знаете. Золото не горит, а тяжелые слитки нетрудно выкопать из легкого пепла. Только смотрите, чтобы не сгорел этот дворец – в нем мы будем собирать добычу. Кстати, постарайтесь наловить побольше чиновников. Не все же они сбежали. У меня есть о чем с ними потолковать...

После чего зачем-то направился в архив, предоставив слегка ошарашенным, но тем не менее довольным пиратам собирать со взятого на пику города дань золотом и кровью.

* * *

Тем временем в паре сотен футов от аудиенсии, во дворе казнохранилища, происходило следующее.

Высокий эгериец, одетый в изысканный черный костюм, встретил захватчиков с ключами на бронзовом блюде.

– Ты кто?! – рявкнул Йунус. – Где ваш губернатор?!

Эгериец, выпучив глаза, остолбенело глядел на пирата, лишь молча протягивая ключи.

– Я младший нотариус Героно Аяла, – пропищал он. – Тут кроме меня никого нет из живых, все сбежали…

– Что, обделался? – грубо спросил Эррера. – Ну, и Змей-Шагор с тобой, да и со всеми вами заодно! Показывай, где тут у вас золото! Веди в главное хранилище!

И выразительно помахал палашом в дюйме от носа младшего нотариуса.

Впрочем, похоже, зрелище злобных заросших физиономий и смертоносной стали выбило из чиновника последние остатки здравого смысла.

– Я спрашиваю, где ваша проклятая казна? – ревел Эррера. – Где вы храните то, что украли у меня и других честных ребят, дохнущих в этих поганых краях?! Ты что, оглох? Или думаешь, мы прошли сорок миль по проклятой сельве, чтобы любоваться твоей харей?! Говори быстрее, а то охолощу как паршивого кота!

– Вот, возьмите ключи, сеньоры пираты, и забирайте все, – покорно пробормотал нотариус. – Это по совести должен был бы сделать Главный хранитель королевских кладовых, дон Сезар, но его ранил начальник стражи, когда он попробовал помешать бегству его людей, и он скоро умрет.

Вместе с эгерийцем, так и не выпустившим подноса, они спустились глубоко под землю по винтовой лестнице, спиралью обвивающей конный подъемник.

Перед входом в сокровищницу Йунус и его люди остановились в изумлении и замешательстве. Ибо она являла собой естественную пещеру в гранитной скале, на которой, как на фундаменте, и было воздвигнуто сложенное из грубо оббитого известняка здание.

И была пещера перегорожена массивной кованой двустворчатой дверью, подвешенной на железных скобах, каждая величиной с бочонок.

– Вот хвост Ахайды! – ошеломленно пробормотал Антис. – Они ж будут побольше, чем в Рамлейской тюрьме…

Пираты столпились у самых ворот, стараясь получше их рассмотреть. Стальная поверхность была покрыта затейливым танисским орнаментом, и среди причудливых переплетений и завитков не сразу были заметны отверстия замочных скважин.

Йунус некоторое время молча разглядывал все это, затем обернулся к чиновнику:

– Что это значит, сын ослицы?!! Тут тринадцать замков, а ключей всего три! Где остальные, шакал?

– Сеньоры, – чуть не плача, пропищал нотариус, – замками ведал хранитель сокровищ, дон но он при смерти. Нерадивые солдаты почти убили его, когда…

– Да лучше бы они тебя закололи, а заодно собственную мамашу! – взревел Эррера, и пираты взвыли, дружно вторя ему.

Урфинд, корабельный кузнец с «Сына Смерти» внимательно осмотрел врата, надежно перекрывающие путь к вожделенному злату, постучал рукоятью топора.

– Добрая ковка, дюйма четыре будет, – озабоченно констатировал он. – Из полос плетенных ковалось, на водяном молоте. Сталь оружейная, между прочим! Не высший сорт, само собой, но как ломать, ежели чего, и не вдруг соображу!

– Слыхал я про этакое змейство! – поддержал кузнеца кто-то из пиратов. – Таких, вроде, в мире раз-два и обчелся – у короля Эгерии в Толетто, у амальфийцев, в Святом Граде, да еще в генеральной конторе банкирского дома Гофферов в Сеговезе. Но у тех золота больше, чем у любого короля будет... Еще у омасского халифа, но те три года танисские молотобойцы ковали.

– Может, подкатить пару бочонков пороху да рвануть? – высказался другой корсар.

– В дупло себе засыпь пару бочонков да рвани! – рявкнул появившийся Старый Сидр. – Тут над нами сорок футов камня, дерьмового известняка, потом сам, что ли разгребать будешь? Если бы можно было пушку сюда затащить, да ядрами стенобитными, из закаленного чугуна, то может дней за пять и одолели бы...

– А за чем вообще дело стало? – раздались голоса. – Потыкаем в скважины, повертим – и подберем ключи-то?