Охота на охотника. Детективные повести

Глава 11

Юрьевич поздоровался как-то торопливо очень. Сразу стало ясно, что голова его серьезно занята. Показал рукой – «садись!», – потом попросил секретаршу ни с кем не соединять, никого не впускать и вообще: «Нет меня, умер!» – и закрыл дверь. На замок. Володя молча за всем этим наблюдал.

– Ну, как успехи в расследовании? – спросил редактор и внимательно уставился на Свистунова.

– Давай, Сергей, без понтов, а? Ты же сам все знаешь… И мне чего-то сказать хочешь.

– Да я, в общем, без понтов… Меня кое о чем предупредили. Но скажу тебе чуть позже. Я ничего не знаю о том, что происходило с тобой после нашей встречи.

– Так вчера была встреча-то.

– Вот именно. Целые сутки прошли…

– Ну да, верно. Кое-что, действительно, случилось.

Володя рассказал о том, что встретил армейского дружка (не рассказал только – где и как именно встретил и о Свете не сказал), о взрыве в комнате, в результате которого остался без вещей – в чем был. Юрьевич, казалось, готов был услышать именно это: не удивлялся, кивал головой и вообще демонстрировал всяческое удовлетворение. Наконец сказал:

– Ну, все правильно.

– Что правильно? – не понял Володя.

– Да все. Все. – Редактор закурил «мальборо», выдохнул: – Короче, новая установка. В связи с резкой переменой обстоятельств, неблагоприятным климатом и вообще – бросай свое расследование к хренам собачьим. Я даю тебе денег как гонорар за геройство, ты недельку отсиживаешься, где скажу, потом приходишь и работаешь у меня в штате. Устраивает?

– Погоди, Сергей Юрьевич, – Володя выглядел растерянно. – Погоди… Как это – бросай? Я ж не сделал ничего еще, ничего не нашел, ничего не раскопал.

– И очень хорошо, – усмехнулся Юрьич. – Ты бы раскопал – а тебя закопали. Не допускаешь? Зря, что ли, в гостинице тебя выслеживали, в общежитии нашли? Чудом ведь промахнулись! Просто по всем расчетам выходило, что дома ты должен быть, а тебя не оказалось – случайно, понимаешь? Где ты был, кстати? Ну, не рассказывай, не хочешь… Все – к тому, что убрать тебя хотят любой ценой. Если даже не прикрываются, не маскируют под несчастный случай там, разбойное нападение – значит, серьезные люди тобой интересуются.

– Ты знаешь что-то?

– Да вот именно – «что-то»! – Юрьич ткнул сигарету в пепельницу. – Всего и мне не говорят. В общем, стоят за всем этим – убийством Королева, как ты правильно понимаешь, и всем сопутствующим – серьезные люди. По-настоящему серьезные. Они ошибок собственных никому не прощают. А ты уже заставил их ошибиться по меньшей мере трижды. Мне не то чтобы намекнули – заинтересованные личности прямо сказали: «Убери журналиста от греха!» Если сейчас исчезнешь – возможно, найдется способ убедить тех, кто за тобой охотится, что ты больше не опасен, что понял бессмысленность затеи и готов оставить всякие попытки найти истину, как дурной сон. Если не исчезнешь – будут проблемы.

– У меня или у тебя? – спокойно спросил Володя. Внутри у него было нехорошо, сосало.

– Да ладно ты, – поморщился редактор. – Меня уже всяко пугали – и в прокуратуру вызывали за публикации, и по телефону звонили, угрожали… Ну, правда, никого по ошибке не резали вместо меня. И дверью никому позвоночник не ломали…

– Здорово ты вывернул! – впился Володя глазами в редактора. – Думаешь, я не понимаю, что из-за меня звукорежиссера зарезали? Что взрывом девчонку из-за меня покалечило – не понимаю, думаешь?! Ты меня за кого держишь? Только ты сам-то разве не понимаешь, что в гостинице я появился, еще ни о каком расследовании и не думая? Меня так и так выслеживали – просто потому, что оказался в ненужное время в ненужном месте. Свидетель я, хоть и случайный. Так какая разница, найду я что-то, за что зацепиться можно, или не найду? Не найду – меня найдут все равно. Где ты меня, интересно, спрячешь, куда пошлешь – на хутор, бабочек ловить? А если я все же найду чего, напишу, что и как на самом деле – глядишь, правоохранительные органы вмешаются…

Редактор заржал.

– Наивный ты человек, Володя Свистунов! Ты правда думаешь, менты, прокуратура такие идиоты, что поверили в случайную смерть директора? Они, конечно, ведут собственное расследование. Знают они уже наверняка, что был ты на месте преступления, видел все. Думаю, и смерть звукача из рок-группы они с тобой связывают, и взрыв в общежитии свяжут. Не такой большой город, чтобы связь не отследить. И вообще знают они обо всем этом столько, что наши с тобой догадки рядом не лежали и цена им – трамваем переехатый грош. Проблема в том, что результатов этого расследования мы хрен когда дождемся! Разве что генерал раньше времени свое кресло освободит – ну, там, президент ему пост предложит или, скажем, в аварию попадет. А до той поры все будет покрыто тайной, уж для нас с тобой и таких, как мы – точно. Тебя не только не защитит никто – тебя и вызывать для дачи показаний не станут. Команды нет. И это – такой же факт, как то, что я, редактор «Вечерки», при своих не последних информаторах в Сером доме, ничего сегодня не могу толком узнать.

Юрьич помолчал минуту, добавил тише:

– А тебя если уроют, никто искать не станет. Повисишь на ментах некоторое время, как «глухарь», попортишь статистику – и переместят твое дело в разряд уголовно-розыскных.

– Это что означает? – автоматически спросил Володя.

– А то означает, что не станут твоих убийц искать. Безнадега. Ну, может, когда новый губернатор к власти придет, даст команду, достанут из загашников нераскрытые дела, снова затеют розыскные мероприятия… Когда это будет, будет ли вообще, чем кончится, а главное – тебе-то какая польза к тому времени?

Володя как-то слишком живо представил себе: лежит он там… внизу… скелетик обглоданный, никому не нужный и никем не оплаканный… Непроизвольно потянулся к сигарете.

– Так что – убедил? – спросил Юрьевич, и в тоне его содержался положительный ответ. Володя затянулся, отдал Юрьичу сигарету – он редко курил.

– Не убедил. Не брошу.

Юрьич помолчал. Покурил. Поглядел своими сливами мимо Володи. Аккуратно потушил сигарету. Поднялся.

– Что я тебе скажу, Владимир Николаевич… Мудак ты, Владимир Николаевич, вот что я тебе скажу. Редкостный мудак. Я таких, как ты, мудаков давно не встречал… и сильно уважаю.

Володя второй раз за время разговора растерялся. А редактор продолжал:

– А раз ты сегодня не за рулем, тогда давай-ка, братан, крепко выпьем. Заодно наметим план дальнейших действий. Желательно – совместных.

…В общежитие Володя вернулся, как ни уговаривал его Юрьич, как ни пытался силой удержать.

– Мало тебе бомбы в комнате, балда! – говорил Юрьич. – Мало тебе, что остался без шмоток – хорошо хоть, деньги при тебе. Ну, достанут они тебя, Володя! Айда ко мне. Жена с дочкой в отъезде. По пути еще бутылек прихватим, вмажем…

– Бутылек – это хорошо… бутылек… Только мне, Серега, надо завтра башкой соображать. Так что бутылек – отпадает. Пойду в общагу. У Магомеда они меня не достанут. Там знаешь, какая система? У-у-у… Там дверь… и этот… как его… домофон.

Вообще-то будь Володя потрезвее, он, наверное, согласился бы с доводами Юрьича. В самом деле, чего еще ждать от преследователей, неясно. Они, конечно, в курсе, что снова промахнулись. Беда в том, что уговорили они с редактором почти литр «Гжелки», а в насыщенном спиртовом растворе правильные мысли существовать не могут. Так что уехал Володя в общежитие – Юрьич отвез его на редакционной машине.

Суть намеченных совместных действий заключалась, собственно, главным образом в том, что Юрьич обязался куда-то кому-то позвонить, чтобы этот кто-то не то вывел на кого-то еще, не то сам со Свистуновым встретился и как следует объяснил. Что именно объяснил, из пьяного разговора Володя не запомнил. Тем более что разговор этот то и дело прерывался телефонными звонками. Часто – звонками «вертушки», то есть непосредственно из кабинетов Серого дома, с которыми оппозиционер Юрьич умудрялся сохранять отношения. И «вертушку» ему не отрубили с приходом новой власти, что наводило на зряшные мысли; мысли были и правда – зряшные, ибо ни стукачом, ни двурушником Юрьич не был; просто столоначальники лопухнулись. В общем, больше пили, чем обсуждали, и, как было обещано, выпили крепко.

А назавтра встреча состоялась. И надолго отрезвила.

Глава 12

…Сквозь дремучий сон Володя расслышал-таки терпеливые призывы Магомеда: «Звонят тебе, черт, проснись!» Проснулся. Магомед молча протянул трубку. Володя успел рассмотреть, что показывал настенный циферблат: девять утра. Нынче для него это было ранью немыслимой. В трубке раздался голос Юрьича – тоже, надо сказать, не вполне бодрый. Это Володю утешило.

– Через час – в кафе на Стрелке.

– Похмеляться, что ли? – плоско пошутил Володя.

– Сведу. Познакомлю. Поговорим, – трубка разразилась короткими гудками.

Голова болела, но после ледяного душа состояние стало терпимым. Мага смотрел насмешливо-сочувственно.

– Сколько приняли-то?

– А черт его знает! Точно не помню. Но достаточно, особенно учитывая принятое до того. В общем, лучше б я умер вчера.

– Где встреча?

– В кафе на Стрелке… А зачем тебе? – спохватился Володя. Магомед засмеялся.

– Конспиратор! Сначала сказал, а теперь спрашиваешь – зачем… Да просто помочь тебе хотел. Реанимировать. До Стрелки пешком – минут двадцать. Машину брать не станешь – значит, имеешь право на пятьдесят граммов.

– Заманчиво, – сказал Володя. И отказался. – Редко похмеляюсь, привыкать не хочу. К тому же есть подозрение, что шеф мой новоиспеченный тоже предложит, поскольку и ему, хоть и тренированный, сейчас не очень, должно быть. А мне сегодня еще башкой соображать. Так что – спасибо.

– Была бы честь, – сказал Магомед сочувственно.

В кафе на Стрелке Володя припоздал минут на десять. Вошел стремительно, стал оглядывать зал. Юрьича не обнаружил. Удивился. Зал был пуст, да и понятно: кто в десять утра в кафе ходит? Персонал кафе тоже, видимо, только просыпался. Не было за стойкой даже бармена. За угловым столиком сидел единственный посетитель с длинным узким лицом. Когда Володя вошел, тот не обернулся в его сторону. Был занят кофе и, видимо, самосозерцанием. Володя тоже занял столик, попросил у возникшего тут же официанта («значит, проснулся!») чаю с лимоном и стал ждать. Редактор пришел минут через пятнадцать.

– Привет! – судя по улыбке и жвачке, он уже успел привести себя в рабочее состояние. – Так вы не познакомились?

– То есть? – Володя в недоумении посмотрел на единственного посетителя.

– Пойдем, – Юрьич направился к человеку с длинным лицом. – Леонид Георгиевич, доброе утро! Прошу извинить за опоздание, за то, что заставил ждать…

Человек неторопливо отхлебнул кофе, поднял лицо.

– Я сам виноват. Знаю ведь, что обязательность – не твоя черта, и всякий раз прокалываюсь. Как ты еще умудряешься журналистом служить, редактором, с людьми встречаться, авторитет сохранять – ума не приложу!..

– Сам удивляюсь, Леонид Георгиевич! Видимо, прощается мне моя необязательность за четкость гражданской позиции и последовательность в ее отстаивании!

– Ну-ну. Ладно, проехали. Знакомь.

Юрьич представил Свистунова. Человек с длинным лицом отрекомендовался сам:

– Леонид Георгиевич Васин. Зам губернатора. Это я попросил Сергея, чтобы он организовал нашу встречу. Я знаю, над чем вы работаете. У меня есть, что вам рассказать. Надеюсь, вам это пригодится. Но сначала несколько общих слов.

Суть короткого вступления свелась к одному: самое разумное – бросить всякие попытки что-то расследовать и сделать так, чтобы о Володе забыли. Аргументация прилагалась, и строилась она не на умозрительных рассуждениях, а на самых что ни на есть конкретных фактах. В устранении Королева были заинтересованы нешуточные силы, нити этого интереса не обрываются в Краснохолмске, на уровне одной из группировок обладминистрации, а тянутся наверх – в столицу нашей родины. Или в загранку, что в определенном смысле одно и то же. Важно, что для этих ребят убрать человека – раз плюнуть. Убрали директора, героя труда и вообще фигуру заметную – что им до какого-то начинающего журналиста? Не поморщатся.

Володя помолчал.

– Хорошо. Два вопроса. Во-первых, почему я до сих пор еще жив, сижу вот тут с вами и все это слушаю неотрезанными ушами? Кстати, попутно: почему меня сразу не убрали – ведь останавливали на посту ГАИ, был там майор какой-то подозрительный в «гражданке». Все данные мои у него есть. Второе. Допустим, обо всем сказанном вы действительно знаете не понаслышке – так расскажите подробнее! Или подтвердите документально. Может, и правда испугаюсь.

Очевидное раздражение, прозвучавшее в голосе Володи, не смутило собеседника. Васин едва дрогнул губами.

– Отвечаю по порядку. На вас все же покушались, и спасла вас, насколько знаю, оба раза чистая случайность. Сидите и разговариваете вы с нами невырванным языком не только благодаря случайности, а еще и потому, что ничего пока не сделали и представляете для них лишь потенциальную опасность. Как свидетель. Потому охотятся на вас лениво, и если вся ваша расследовательская деятельность на этом прекратится, будете и дальше радоваться жизни. Кстати, майор подозрительный – наш человек.

– Ваш?! Тогда почему же до этого я его…

– Позвольте, я закончу отвечать на заданные вопросы, а уж потом вы зададите новые, – Васин едва заметно улыбнулся. – Ну, а что касается подтверждения… Достаточно ли веским свидетельством будет для вас распечатка телефонного разговора одного из главных заказчиков устранения Королева с исполнителями?

– Не подстава? – совсем уж обнаглел Володя. Юрьич хмыкнул – ну ты, мол, даешь. Васин поморщился: грубо. Сухо ответил:

– Разумеется, у нотариуса я ее не заверял.

Володя почувствовал себя неловко.

– Извините, Леонид Георгиевич. Просто вчера только меня старательно пытался выпихнуть из этого дела Сергей Юрьевич, теперь вот вы…

– Проехали. Вам нужно думать или решите сразу?

– Буду думать… секунд тридцать. В общем, убедили вы меня только в одном: история опасная и потому увлекательная. А если уж совсем откровенно, о таком деле начинающий, как вы выразились, журналист…

– Разве я неточно выразился?

– Уж куда точнее!.. Так вот. Начинающий журналист, если он не идиот, за такое дело должен ухватиться мертвой хваткой. Что я и делаю, ибо идиотом себя не считаю. Можете помочь – буду благодарен. Нет – попробую сам, что, конечно, сильно осложнит работу.

Васин помолчал с минуту, повертел в руках опустевшую чашку из-под кофе. Взглянул на Володю – тому увиделись в этом взгляде оправдавшиеся ожидания.

– Я рад нашему знакомству. Есть необходимость его продолжить. У меня действительно имеются кое-какие документы, которые вам сильно облегчат работу. Не с собой. Я ведь не был уверен, что наш разговор закончится именно так. Да и не самое лучшее – нести их сюда. Сделаем вот как.

План был прост и надежен. Следующим утром замгубернатора должен был лететь в Москву. В аэропорту до регистрации он оставит бумаги в камере хранения, причем в сумке, принадлежащей Володе. Даже если за журналистом установлено наблюдение, вряд ли кому из недругов придет в голову подозревать ни в чем не повинную сумку, с которой Свистунов не расстается. Ну а для полной надежности можно сделать вид, что журналист кого-то встречает, а тот не прилетел. Так и договорились.

Забрав сумку Володи, Васин вышел из кафе первым. Машину он, в отличие от других, «крутых» губернаторских замов водил сам, хоть и была она служебной. Так и узнавали серебристую «Ауди» Васина – не столько по номерам, сколько по водителю. Опять-таки симпатично отличало ее от других то, что стекла в машине не были тонированными.

Леонид Георгиевич уехал, а Юрьич сделал Володе втык за неприличное поведение за столом.

– Но в общем, ты своего добился, – подытожил редактор. – И, несмотря на хамство, кажется, заслужил расположение.

– Главное – не процесс, а результат, или я не прав, господин редактор?

– Ну, до результата тебе еще далековато, судя по всему.

– Зависит от того, что мне завтра подкинут в сумочке. Может, там сразу отыщутся ответы на все вопросы.

Володя вдруг стукнул себя по лбу.

– Идиот! Забыл-таки!

– О чем забыл? – недоуменно спросил Юрьич.

– Понимаешь, Васин сказал, что майор, которого я видел на посту ГАИ, – его человек. Но еще раньше я этого майора видел с теми, кто столкнул джип Королева. В придорожной забегаловке, я там кофе пил. Там темновато было, но я разглядел. Их было трое, двое сидели, а тот, что оказался после майором, стоял нагнувшись и говорил – мол, пора, лучше пораньше… Двоих я не очень разглядел, но это они, те самые, что потом на КрАЗе…

Редактор задумчиво смотрел на Свистунова.

– Слушай, ты точно ничего не перепутал?

– Не перепутал, – твердо ответил Володя.

– Тогда фигня какая-то выходит. То, что Васин не играет с нами – гарантирую… Получается, что майор – крыса? Или просто по какой-то причине они не смогли предотвратить убийство Королева, и этот самый майор был при исполнителях, просто чтобы не потерять контроля над ситуацией? Бред! Цена вопроса – жизнь человека, притом известного. Не могло такого быть.

– Значит, майор – предатель, а Васин не знает?

– Так или иначе, а рассказать ему об этом надо.

Васина, однако, в этот день отыскать больше не удалось. Замгубернатора срочно вызвали куда-то за пределы Краснохолмска, вернуться он должен был поздно ночью, а мобильный телефон был отключен или недоступен: не все районы области были еще охвачены мобильной сетью. Решили так: раз Володя завтра все равно должен быть в порту, стоит рискнуть и подъехать пораньше, чтобы хоть коротко обмолвиться с Васиным. Информация важная, и держать ее долго нельзя. К тому же не исключено, что, если догадки журналистов верны, это поможет скорее найти ответы на многие вопросы.

Вскоре ответы сыскались. Но цена оказалась слишком высока.

…Как только редактор и Володя покинули кафе на Стрелке, тот самый официант, что приносил Володе чай и которого тот не запомнил, набрал чей-то номер на трубке мобильника.

– Все в порядке, – не здороваясь, быстро сказал он в трубку. – Я все записал, – и дал отбой.

Глава 13

Распечатку, а точнее – магнитофонную запись вместе с распечаткой телефонного разговора, обещанную Володе, замгубернатора Васин получил неожиданно. О тотальной прослушке в обладминистрации при новом хозяине ходили легенды. Истина приукрашивалась лишь самую малость. Умные люди, не желающие делать чьим-то достоянием интимные беседы, вели их в коридорах, туалетах, на улице, и обязательно – при выключенных мобильниках. Сигнал с мобильного телефона перехватывается на раз. Самое надежное средство – старые дисковые стационарные аппараты. Хотя «жучка» можно воткнуть и в них. Но радиотелефон поддается прослушке вообще без особых усилий.

Васин, хотя имел дело с правоохранительными органами и неплохо знал их арсенал, никогда никаких специальных «шпионских» заданий никому не давал. Ни устно, ни тем более письменно. По разным причинам, главная из которых та, что не стал он еще полным отморозком. Свою игру, безусловно, вел, но – сравнительно честно. На подведомственные ему структуры, в том числе силовые, старался влиять мягко. Мало ли как завтра переменится расклад в администрации. Секретные или, скажем так, деликатные поручения могут стать достоянием гласности. Репутацией своей Васин дорожил, в Краснохолмске пенсию встречать не собирался, так что вел себя осторожно. Ну и в силу характера и природных привычек претили ему шпионские страсти.

Васин поздно заканчивал рабочий день и рано начинал. Больше оттого, что здесь, в Краснохолмске, никого у него не было. Семья осталась в первопрестольной, и перевозить ее сюда замгубернатора не собирался ни при каких условиях. Домой спешить было нечего, а друзей в чужом городе не нажил. Да и вряд ли наживет: нрав – не самый общительный. Впрочем, он этим не тяготился, и дело себе в рабочем кабинете находил без труда. Поздно уходил – и приходил, когда еще не было секретарши. Открывал дверь своим ключом, включал свет (зимнее утро долгое), садился к столу. Планировал день. Минут через тридцать появлялась секретарша с утренней почтой, газетами. К газетам Васин, в отличие от некоторых других замов и чиновников средней руки, относился серьезно. В том смысле, что читать их или хотя бы просматривать хоть и почитал за труд, но находил необходимым.

Однажды таким же, на другие похожим, зимним утром вошел он в кабинет, зажег свет. Сел на привычное место, привычно потянулся к настольному ежедневнику – и обнаружил рядом с ним пакет из плотной бумаги, в какой обычно приносят заказную корреспонденцию. На конверте печатными буквами шариковой ручкой было написано: «Васину Л. Г.» Больше ничего. Внутри угадывался, кроме бумаги, какой-то еще предмет поменьше. Васин вскрыл, оказалось – аудиокассета без пластикового футляра и какой-то набранный на компьютере и распечатанный текст. Над текстом вместо заголовка – той же ручкой и так же печатно – дата: «11.02.99г.» И рядом: «Базай». Васин ничего не понял, однако, повертев кассету, вставил ее в музыкальный центр. Полоса какого-то шума – много голосов, звон посуды, но приглушенный, будто где-то вдалеке. Потом – резкий звук, как если бы совсем рядом отодвинули стул. Еще один такой же. И, наконец, голоса – близко, но как бы сквозь какую-то пелену или стену. Один из них показался Васину знакомым. Он добавил громкости, прислушался – и вдруг понял, кому принадлежит голос. Остановив кассету, нажал кнопку селектора. Секретарши Валентины Николаевны еще не было. Васин закрыл дверь на ключ – и тогда снова поставил запись. Спохватился – и стал сравнивать звучащий текст с тем, что было напечатано на бумаге. Все сходилось. На бумаге была полная, до мелочей, расшифровка диалога двух мужчин, одного из которых Васин узнал точно. Второй голос был незнаком. Видимо, неведомый доброжелатель (или провокатор?) и рассчитывал на то, что замгубернатора узнает одного из собеседников. И сделает свои выводы. Васин узнал. Когда до конца прослушал запись, на всякий случай, будто не веря, прочел еще раз расшифровку…

Обычная утренняя сонливость улетучилась. Уже по приобретенной привычке Васин задумчиво вертел в руках золотой глобус Краснохолмской области. «Вот, значит, как…» Для порядка следовало усомниться в подлинности записи, но внутренний голос подсказывал Леониду Георгиевичу: подлинная. Хотя можно, конечно, кое-кого из близких ментовских экспертов, которые будут молчать, попросить проверить. Больше для того, чтобы сомнениям вовсе не оставить места. Еще – чтобы установить возможные обстоятельства беседы – где, когда. Ну конечно, как же он сразу не догадался: дата, указанная на первом листе расшифровки, скорее всего и есть дата разговора, а слово «Базай», как теперь вспомнил Васин, означало название одной базы отдыха. Была она не очень заметной, совсем не престижной – может, именно поэтому чиновники администрации нередко использовали ее для конфиденциальных встреч.

Голос, который Васин узнал на кассете, принадлежал вне всяких сомнений Михаилу Петровичу Лесюку. Лексикон, правда, отличался от привычного и не содержал признаков хорошего воспитания. Второй голос – глухой и какой-то замороженный – Васину не был знаком. Содержание впечатляло. Снова и снова перечитывал Васин расшифровку недлинного диалога, который, сумей кто-то доказать его подлинность и истинный смысл, непременно привел бы любого из участников в тюрьму, а то и к вышке.

«Голос Лесюка. Привет. Что?

Неизвестный. Порядок.

Лесюк. Что – «порядок»?! Подробности давай. Я должен знать, за что бабки плачу.

Неизвестный. Не заплатил еще.

Лесюк. Аванс получили? Работайте! Давай, рисуй картину маслом.

Неизвестный. Мы все четко просчитали. 15-го февраля Королев…

Лесюк. Ебнулся, блядь? Зачем фамилии называешь?

Неизвестный (как показалось Васину, с легкой иронией). Виноват. 15-го он летит в столицу для получения очередной награды. Отменить поездку не может: вручать будет сам премьер, церемония в Белом доме, так что полетит точно. Уже и билет есть. По моим данным, поедет один, в джипе – он на «мерсе» ездит – будет, кроме него, только водитель.

Лесюк. А охрана?

Неизвестный. Он не ездит с охраной.

Лесюк. Вообще? Ни хера себе! И жив еще… Ну, дальше.

Неизвестный. Дальше вот что. Нам надо, чтобы он непременно поехал не по новой объездной дороге, где поста нет, а по старой, мимо поста.

Лесюк. Зачем? Ты ж говорил, что вы там такое место нашли, куда все равно любая из двух дорог выведет? Косяк, что ли? Спиздел?

Неизвестный. Не косяк. На посту ГИБДД будет свой человек, он отследит и, как только джип с Кор…

Лесюк. Убью!!!

Неизвестный. …Как только джип с ним проедет, человек моим людям сообщит по мобильнику. Те будут на стреме. Так надежнее.

Лесюк. Хорошо. Организуем. Дорогу объездную я постараюсь перекрыть. Что еще?

Неизвестный. Да все вроде, Михаил Петрович…

Лесюк. Ну ты достал! Не называй имен, сколько говорить? Тупая вы публика все-таки!

Неизвестный (по-видимому, обозлясь). А вы другую поищите. Я ведь могу авансик-то вернуть! За минусом неустойки…

Лесюк. Ты что, мать… ты с кем так? Ни хрена себе! Я тебе, блядь, ровня, что ли?! Ты…

Неизвестный. Да не орите вы! Это вы у генерала – зам и прочее. А мне вы – никто. Вот отработаем свое, получим причитающееся – и как звать вас, забуду. Да и вам лучше обо мне забыть. Давайте по-людски. Вам без нас не справиться, к тому же (смешок) я теперь в курсе ваших планов относительно судьбы… ладно, ладно, без имен. Не думаю, чтобы вам был интерес еще кого-то в эти планы посвящать.

Лесюк (видимо, успокоившись). Ну, хорошо, погорячился. Извини. Но ты правда, как-то аккуратнее.

Неизвестный. Лады. Значит, нам ничего больше не надо. Инструмент есть. Как договорились, технику мы после сеанса отгоняем, куда было сказано, и вместе с инструментом сжигаем. Бабки – опять же, как договорились.

Лесюк. Люди должны раствориться немедленно. И ты – тоже. Никаких следов.

Неизвестный. Так и будет. Все. Если вдруг какой срыв – дам знать.

Лесюк (опять взрываясь). Ты охуел, что ли?! Какой срыв, в жопу?! Ты меня до инфаркта доведешь!.. Надо мной знаешь, какие люди? Они меня с дерьмом съедят! Им завод этот во как нужен!

Неизвестный. Не будет срыва, успокойтесь. Мои работать умеют.

Лесюк. Надеюсь. Все, отчаливай. Компот в другой раз допьешь. Гуд бай, май лав».

Весь разговор происходил на фоне звуков ложек и вилок, скребущих по тарелкам. В общем, не надо быть специалистом, чтобы понять: «жучок» был прикреплен под столом, за которым обедали Лесюк и его неизвестный собеседник – очевидно, связник между заказчиком и исполнителями убийства директора Королева. Потому и голоса записались хоть и различимо, но все равно будто сквозь стену. Оба собеседника, несмотря на старание Лесюка, все же проговорились: один назвал дату (15-е февраля – день, когда убили Королева), имена, второй указал на неких таинственных «людей», чью волю исполнял. Для любого суда такая кассета – улика никакая: грамотный адвокат ее разнесет в пол-приема. Значит, передавать ее ментам бессмысленно. Но что-то делать надо. В подлинности записи Васин не сомневался.

Дверь кабинета вдруг открылась. На пороге стояла растерянная секретарша.

– Леонид Георгиевич, извините… я думала, вас нет еще… было закрыто…

– Ничего, Валентина Николаевна, – Васин махнул неопределенно рукой. – Я тут… музыку слушал.

Секретарша удивилась так, что не стала переспрашивать. Молча подошла к столу, положила свежую почту и вышла. Васина вдруг обожгло: а как пакет-то попал в кабинет?! Секретарша пришла только что, растерянность на ее лице, когда она увидела хозяина, выглядела подлинно. Еще есть ключ у уборщицы, но та сегодня не приходила: на больничном. Есть еще, конечно, комендант, но как-то маловероятно, что у Юрия Сергеевича Зябина, служившего комендантом Серого дома еще при советской власти и никогда не обнаруживавшего интереса к политике и интригам (потому и служил так долго), – что у него вдруг откуда-то возьмется убойная шпионская запись, а если и возьмется – что он по каким-то причинам принесет ее в кабинет Васина. Комендант Васина недолюбливал, как, впрочем, всех пришлых. Хотя вида, конечно, не подавал.

Не они, значит. Кто тогда? Загадка. Вдруг провокация? Хотя в чем, собственно, может состоять провокация, если запись – подлинная? Разве тест: как поведет себя Васин, что сделает с материалами, оказавшимися в руках? Понесет генералу или… А что – или? Почему именно Васину подбросили кассету и расшифровку? Не потому ли, что знают о тайной вражде между ним и Лесюком?

Губернатору нести бессмысленно. Лесюк в два счета убедит его, что запись – фальшивка, а любое разглашение ударит по и без того шатающемуся рейтингу самого губернатора. Зато Васину тогда в Сером доме точно не оставаться. Места не жалко, но как-то обидно – ничего совсем не сделав, убираться восвояси. Да и не в том дело. Очень не хочется, чтобы Лесюк одержал даже маленькую победу, а здесь – победа не маленькая. К тому же, если за убийством директора Королева действительно стоит Лесюк, жаль, если об этом не узнает никто, кроме Васина. Пусть любым способом, но информацию надо сделать доступной.

Васин машинально взял наугад газету – и вспомнил про журналиста, о котором рассказывал ему майор Мичурин. «Вот выход!» Надо обдумать. Может, он и думал бы долго, да и вовсе отодвинул бы решение на второй план, если бы вечером того дня не зашел к нему в кабинет Лесюк, не стал задавать странные вопросы. Замгубернатора понял: действовать надо срочно. И набрал прямой номер редактора «Вечернего Краснохолмска».

– Привет, оппозиция. Васин это. Поговорить надо. Срочно. Твой интерес…