Возвращается все, а не только плохое,

Возвращается счастье, что было утрачено,

И спокойствие вовсе не вечным покоем

Возвращается, если все вовремя схвачено.

Глава 1. Про то, как сформировался музыкальный дуэт АдАрт (Адам-Артем) и квартет четырех юных кларнетистов АИНА (Артем- Иван-Настя—Адам), но Артему и Адаму особо не до музыки

Несмотря на все метания и сомнения, Артем благополучно поступил в музыкальный колледж на отделение духовых инструментов. Родители его очень обрадовались и захотели сделать подарок Ефрему. Они заказали золотую булавку для галстука в виде кларнета. Мама Артема собиралась вручить ее, подъехав на одно из первых занятий в колледже, хотя она подумывала о том, чтобы прикрепить ее к открытке и вручить вместе с букетом после одного из концертов. Как ни странно, родители Артема недооценивали своего сына. Заслуга в поступлении была в основном самого Артема. Да, Ефрем хорошо подготовил его, но никакой протекции как таковой при поступлении не оказал. Артем в колледже решил специализироваться в игре на кларнете, саксофон выбрал вторым инструментом, преподавателем его и по кларнету, и по саксофону оказался Ефрем, чему Артем был безмерно рад. Он почему-то не подумал о том, что Ефрем пошел в колледж преподавать именно для того, чтобы учить его, Артема. На занятия вместе с Артемом почти всегда приходил Адам, он получил кларнет Ефрема, чему был счастлив. Получив от Ефрема кларнет, Адам был просто потрясен и его отношение к Ефрему стало меняться. Острая обида, возникшая во время первой встречи после долгой разлуки, прошла, возникло какое-то смутное воспоминание того ощущения, когда он напрасно ждал звонка Ефрема по телефону или даже в дверь, боялся и надеялся встретить его на улице. Но тогда он ждал напрасно, а сейчас – действительность превзошла ожидания, которых не было и не могло быть. И несмотря на то, что времени для занятий было мало, Адам стал прогрессировать удивительно быстро и у Ефрема даже возникла мысль отправить Адама сдать экзамены музыкальной школы и предложить потом поступить в колледж. Адам был определенно талантлив, дыхание у него стало мощным, зубы — прямыми и он каждое занятие радовал Ефрема своим очень быстрым прогрессом. Проблема была только в одном. В человеческих отношениях. Хотя злоба Адама прошла, к чему Ефрем приложил немало усилий, личные отношения их оставались просто никакими. Похвала Ефрема не вызывала у Адама никаких эмоций, или их нельзя было заметить. Адам полностью закрылся. Он всегда демонстрировал необходимый минимум вежливости и все. Любое действие Адама в области музыки представляло собой его великое одолжение Ефрему. Растопить этот лед Ефрему не удавалось. Артему очень хотелось, чтобы они трое стали друзьями, чтобы Ефрем захотел передать ему и Адаму все свои музыкальные умения, но пока это никак не получалось, возможно, потому, что у Артема совсем не было времени – помимо учебы в колледже и учебы экстерном в школе, ему приходилось заниматься делами Ивана Петровича, который, по меркам Артема, платил щедро, но и не самые простые проблемы у него не переставали появляться. Устраненные силами Ивана Петровича с забайкальского рынка конкуренты, неполученная прибыль и потери которых были огромными, являлись постоянной потенциальной опасностью. Это определил Артем и регулярно контролировал ситуацию. Особо плохо было то, что таких фирм-конкурентов было много, а не только та одна, конкретно «попавшаяся».

Артему приходилось вести постоянный мониторинг ситуации. От работы с Иваном Петровичем он стал очень уставать, а он ведь учился в колледже и школьную программу на экстернате надо было не запускать. Все чаще Артем озадачивался вопросом: Где на все взять время и энергию? Артему надо было постоянно контролировать ситуацию в регионе, ситуацию на рынке, поведение конкурентов и деятельность фирмы. Деятельность совместного предприятия с участием фирмы Ивана Петровича в регионе не соответствовала общему направлению ввоза рабочих и вывоза пиломатериалов. Однако, он не намеревался уходить с забайкальского рынка и его позиция имела крепкую поддержку на бюрократическом уровне. Поддерживавшие Ивана Петровича чиновники успешно балансировали между ним и общей тенденцией. В деятельности его совместного предприятия использовались местные рабочие, а вот в деятельности предприятий, не использовавших продукцию предприятия Ивана Петровича, картина часто была совсем другая. С того момента, как Иван Петрович познакомился с Артемом, он лично и его компания стали предпринимать только выигрышные действия. Руководство китайской фирмы-партнера благополучно выздоровело. Иван Петрович решил не посвящать их в тайну случившихся с ними болезней, выздоровевшие бизнесмены после того случая не раз побывали в Симеоновске без всяких неприятных последствий, ведь теперь, планируя встречу в ресторане (как, впрочем, и другие мероприятия), Иван Петрович поручал Артему предварительно проверить ресторан, меню и персонал на предмет возможной опасности. Хотя и Артем, и Иван Петрович понимали, что второй раз одно и то же конкуренты делать не будут, лучше всегда проверить, береженого, как известно, Бог бережет.

Юра, помощник Ивана Петровича, считал себя виноватым, так как ресторан в Симеоновске заказывал он, и хотя Иван Петрович не сказал ему ни слова упрека, у него остался более чем неприятный осадок и он иногда начинал думать о смене места работы. Несколько разочаровало Ивана Петровича в Юре то, что помощник действовал, строго ограничиваясь традиционными методами, никакой креативности в решении проблемы не проявил, проблему решил сам Иван Петрович. Конечно, сам помощник не должен выходить за определенные рамки, но мог бы хоть высказать идею… Можно это, конечно, объяснить неопытностью Юры, но жизнь в бизнесе не состоит из одних только отработанных схем. Иван Петрович часто думал о том, как все же приманить прогнозиста Артемия на постоянную работу, но понимал, что это невозможно. Артем помогал ему только дистанционно, вежливо, но однозначно отказывался от встречи и даже попросил больше не поднимать вопрос об этом. Иван Петрович понял, что надо довольствоваться тем, что есть и большее пока невозможно.

В целом Артем был очень доволен работой у Ивана Петровича. Со своего сайта он продолжал брать клиентов, но мало. Заявки с описаниями ситуаций принимались в очень ограниченном количестве, одна-две и два раза в неделю, он едва успевал выполнить их, а цену на услуги он существенно поднял. Сумма на его карте тинькофф продолжала увеличиваться. От карманных денег Артем отказался, едва получил первый гонорар от Ивана Петровича, родители удивились, но решили, что сын зарабатывает, играя где-то на кларнете и саксофоне, наверное, в каком-то переходе стоит подальше от дома. Действительно, когда Артем поступил в колледж и начал заниматься вместе с Адамом, Ефрему пришла в голову мысль составить из них дуэт и выставлять иногда в ресторанах и клубах, сначала в совсем маленьких и неизвестных. Начинать пришлось с областных заведений, где их представляли как столичных музыкантов, что, по сути, было чистой правдой. Ребятам эта его идея с выступлениями совершенно не понравилась, в основном из-за отсутствия у обоих для этого времени, но Ефрем убедил их в том, что такая практика необходима, она – необходимый этап развития, главное – не прикасаться к алкоголю, что было актуально особенно для Адама. В выполнении этой рекомендации можно было рассчитывать только на Артема. Однако Ефрем мог не беспокоиться. Внимательно посмотрев Адама различными методами, Артем увидел у него склонность к зависимости, огорчился и стал предпринимать нужные действия для того, чтобы склонность к этой зависимости исчезла. Сам Ефрем где-то в глубине души надеялся, что Артем и ему самому поможет расстаться с алкоголем.

Артему очень не хотелось играть где-то, Адаму-тоже, но, если Ефрем сказал, что надо, значит – надо. Ребята подготовили несколько популярных мелодий в переложении Ефрема для исполнения дуэтом саксофон-кларнет и два кларнета. Иногда вместе с Ваней и Настей, которые учились в том же колледже, и, разумеется, тоже у Ефрема, Артем и Адам составляли квартет. Звучал квартет великолепно, и однажды почти случайно попавший в один из клубов директор концертного зала пригласил ребят дать серьезный концерт. Ефрем был просто счастлив успеху своих учеников, познакомил ребят с продюсером таких коллективов и, можно сказать, начало музыкальной карьере было положено. Ребята, однако, к огорчению Ефрема, занимались музыкой только в свободное от других занятий время и даже пропускали иногда занятия в колледже. Артем был очень занят эзотерическими практиками и учебой экстерном по школьной программе, Адам – тренерской работой, которая, помимо работы со спортсменами на льду и в зале, включает в себя много той работы, которую не видно- подготовку упражнений и программ, совещания… И несмотря на это, дела квартета шли неплохо, усилиями Ефрема репертуар постоянно расширялся и обновлялся и этот заработок через какое-то время Артем не стал скрывать от родителей, а родители, с учетом аргументов преподавателя, были просто счастливы, к тому же, молодые ученики Ефрема никак не приближались к клубным тусовкам, объясняя это сверхзанятостью, что было чистой правдой. Сразу после окончания выступления машина развозила их по домам и потери времени (если это можно назвать потерями) были минимальны. По заказу они не играли, из-за недостатка опыта, но выглядело так, что из-за отсутствия времени. Конечно, основной заработок Артема шел от прогнозирования, и вот этот вид деятельности Артем скрывал от родителей. А основным занятием Адама была тренерская работа, он не мог без льда, был счастлив от прогресса детей. Школа, в которой работал Адам, была не спортивной, а оздоровительной, и называлась «Счастливый фигурист». Дети, действительно, хотели заниматься, бежали к тренеру счастливые от того, что видят его, как когда-то Адам бежал к своему первому тренеру. Несмотря на то, что школа была оздоровительной, спортивные нормативы были весьма нехилыми и ученики Адама на соревнованиях выглядели очень и очень неплохо. Главным в этой школе был не результат, а радость от процесса обучения, удовольствие от катания вообще. Адам, однако, очень надеялся на то, что умения, которые он освоит у Ефрема, помогут занимающимся у него детям выигрывать на соревнованиях у измученных тренировками детей, занимающихся в спортшколах, потому и взялся за обучение у Ефрема почти с энтузиазмом, несмотря на первоначальную озлобленность и внутренний барьер. Преодолеть это Адаму было нелегко, но что не сделаешь для пользы дела, каждый раз рассуждал он, отправляясь на занятия к Ефрему. Вот бы Ефрем взял его в ученики, то есть не оттолкнул пятнадцать или хотя бы десять лет назад… все бы было по-другому… Желание мести… У него такого желания как ни странно, не было, возможно, из-за воздействия Ефрема или Артема. Адам, конечно, и сам мог бы определить, что здесь и как, но сейчас это было ему уже почти все равно. Все это для него осталось в прошлом, все эти чувства. Надо научиться настраивать учеников на победу, только на победу, и этому научит Ефрем, а остальное – неважно. Хотя выступать на сцене, когда на тебя смотрят с восхищением, тоже прикольно. Но это уже поздно… Хотя… Такие мысли одолевали Адама каждый раз, когда он шел на занятие к Ефрему. У него было большое желание откровенно поговорить с Ефремом, но это было недопустимо. А если поговорить с Артемом? Адам понял, что Артем сильный экстрасенс и построил все эти ситуации. Совсем мальчишка, а управил таким монстром… Да… Надо все же подготовиться и все разобрать и для себя построить, избежать этого нельзя и нельзя пускать все на самотек, – думал Адам и никак не мог согласиться с тем, что не только Ефрем, но и совсем мальчишка Артем оказался сильнее его. А кто же наслал на меня Артема, кто дал мне Ефрема? Странный какой-то круговорот обстоятельств в жизни. Мама больше всего хотела вновь увидеть своего первого мужа и общаться с ним. Это, похоже, устроил Ефрем, хотя с огромными для нее потерями и очень жестоким способом. Возможно, так случилось потому, что у Ефрема тогда было мало опыта и эксперимент прошел не очень удачно для мамы. Адам никак не мог принять для себя версию, что вся деятельность Ефрема была полностью эгоистической, все он делал только для себя и на других ему было совсем плевать. Адам не знал, что мама сразу подумала про Ефрема: Мягко стелет, жестко спать. Впрочем, это ей не помогло. Она часто видела людей насквозь, но не умела этим пользоваться, в этом была ее беда.

Глава вторая, в которой Ефрему захотелось улучшить отношения с Адамом

* * *

После выздоровления руководства китайской фирмы-партнера дела совместного предприятия и фирмы Ивана Петровича быстро пошли вперед. Спрос на конструкции превышал производственные возможности предприятия, которое уже стало работать в три смены. К тому же предприятие находилось в Подмосковье, транспортировка элементов конструкций накладывалась на расходы. Возникла необходимость создать производство вблизи Симеоновска. Артем одобрил идею, и совместному предприятию пришлось пойти на немалые расходы, окупаемость которых, рассчитанная Юрой, составляла три года. Конечно, не у всех чиновников такая позиция нашла отклик. Но найденного отклика было достаточно для успешной деятельности совместного предприятия. Немалая заслуга в том, что дела идут исключительно хорошо, была Артема, Иван Петрович это понимал и все думал, думал, как привлечь Артема в штат предприятия.

* * *

Ефрему с того момента, как у него стал заниматься Адам, стало лучше, цепь и сны больше не мучили его. Перестало тянуть к алкоголю и он стал поглядывать на женщин, ища интересных для себя не только для односторонней откачки энергии. Ефрему захотелось настоящей любви. А еще возникло некоторое количество интеллектуального ресурса, которое ему захотелось использовать с максимальной пользой для восстановления разрушенного им баланса. Он перешагнул через себя и решил все же установить более близкие отношения с Адамом, общение с которым для него всегда было как минимум почти неприятно. Ефрем для начала решил получше узнать Адама и затем преодолеть этот барьер. Для начала можно посмотреть Адама в хрустальном шаре и с помощью таро. Шар у Ефрема был великолепный – 30 сантиметров в диаметре, не из хрусталя, правда, но из оптического стекла. Он хранил его в кабинете в шкафу, в котором хранились и другие его магические инструменты – карты таро, рамки, маятники, кости, свечи, в том числе всегда были наготове семь восковых свечей для просмотров на шаре. Ефрем часто смотрел на шар, по причине и без. Ощущение было такое, что при дневном или искусственном освещении шар поглощает свет, а в темноте, наоборот, слегка светится. Когда ему было зябко от неприятных ощущений, он вынимал шар из коробки, смотрел на шар, и шар казался ему теплым, готовым отдавать тепло. И часто давал кое-какие подсказки по беспокоящей ситуации. Бывали и такие ситуации, когда Ефрем боялся смотреть в шар, и в последнее время их становилось все больше, облегчение наступило лишь после того, как он стал заниматься с Адамом. Он опять осознал, что Адам действительно талантлив и из него можно было вырастить звезду. Талант Адама был принесен в жертву материальным потребностям Ефрема, даже не амбициям, а квартире, машине… даже не дому в Майами, если бы Ефрем с них столько скачал, их бы уже не было… мысль Ефрема стала сворачивать непонятно куда. Он выпил настой из листьев цикория, установил шар на черную бархатную подставку, взял из шкафа семь свечей, поставил их перед шаром, зажег и стал смотреть в шар. Надо же узнать, как живет Адам, какие у него желания, мечты, чувства. Адам все время в работе – тренирует, тренируется сам, музыкой занимается мало, без радости. Очень интересуется психологией, судя по названиям книг, которые читает… вот это да! Сюрприз! И не только спортивной. Остальное Ефрем решил досмотреть на таро. Ну и подобрал я себе учеников, – подумал Ефрем почти с ужасом. – Или они себе подобрали меня? Но пока нет иного варианта, кроме как аккуратно продолжать. Хотя тяжело заниматься с учеником, у которого вместо ответных эмоций – волнолом. Не буду его ломать, – решил Ефрем, – пусть сам немного привыкнет, ведь столько лет прошло, занимался совсем другим, не совсем, конечно, музыку все время чувствовал, но не сам ее производил. Пусть все продвинутся, сыграется квартет, а там, кто знает… Это сейчас смотреть не буду, – Ефрем прервал мысль, но размышления о ситуации в нем бурлили и в полной задумчивости он вышел на балкон покурить.

Глава третья, в которой арт-директор студии элитных подарков Ксиаотонг впервые направляется в командировку в Москву

Ксиаотонг осталась очень довольна результатами своего эксперимента с мышом Эндрю. Периодически она наблюдала за мышом и, так уж получалось, в поле ее наблюдений попадали другие связанные с мышом персонажи. Они не могли не вызвать интереса у Ксиаотонг. Особенно интересно ей стало, когда мальчик, которому она вручила мыша руками брата Ивана Петровича, вырос и познакомился с другим мальчиком, который стал работать на Ивана Петровича.

– Да, Иван Петрович оказался хорошим катализатором событий, – рассуждала Ксиаотонг, – что неудивительно, человек, создавший и успешно развивающий такой бизнес, несомненно, обладает большими разносторонними способностями.

Ксиаотонг интересовалась не только мышом, но и всеми связанными с ним событиями и людьми, пустила в ход все свои способности, возможности и магические инструменты и давно уже наблюдала за делами Ивана Петровича. На всякий случай.

Жизнь Ксиаотонг тем временем не состояла только из наблюдений за объектами ее магического воздействия. После того, как мыш отправился в Москву, Ксиаотонг несколько раз сменила место работы, стараясь найти для себя оптимальное. На момент создания квартета юных музыкантов Ксиаотонг работала в студии элитных подарков. Фирма была французской, штаб-квартира фирмы располагалась в Париже, филиалы были по всему миру, в Москве, конечно же, тоже, а вся продукция, делавшаяся по индивидуальным заказам, изготавливалась в Гуанчжоу. И, разумеется, подавалась и продавалась как французская. В Гуанчжоу располагались и производство, и филиал фирмы, принимавший заказы на элитные подарки. Ксиаотонг была довольна работой, она стала много ездить по миру. Ксиаотонг беседовала с клиентами, и наблюдала их разговор с принимавшими заказ сотрудниками филиалов, ей этого было достаточно для того, чтобы учесть пожелания клиентов и привести их в полный восторг выполненным заказом. Зарплата и социальный пакет были так хороши, что сами мысли о смене места работы куда-то исчезали. Работы же было очень много и времени на то, чтобы наблюдать за запущенными ею процессами совсем не оставалось. Лишь иногда она смотрела, как там мыш Эндрю, и ситуация нравилась ей все меньше. Не оставалось времени и на личную жизнь, а Ксиаотонг уже давно не была юной девушкой, ей уже исполнилось тридцать пять лет, и недавно ее назначили на должность арт-директора фирмы. Вопрос личной жизни, впрочем, интересовал ее меньше всего. Она всегда мало интересовалась мальчиками, потом юношами, потом мужчинами. Всегда было много другого, более интересного. О том, что она может влюбиться, Ксиаотонг как-то не думала, не приходилось ей влюбляться и в нее, вроде, не влюблялись. О том, что любовь – большая сила, она знала, но особо не думала, прекрасно обходилась без этого. У нее была одна страсть – к познанию, к магии. Свою работу дизайнера она постепенно почти полюбила, а вначале любила ее лишь настолько, насколько эта работа позволяла ей «помагичить». Однако, чем выше Ксиаотонг взбиралась по карьерной лестнице, тем больше вовлекала ее сама работа и тем меньше времени у нее оставалось на ее увлечения. Она, конечно, делала просмотры на картах и шаре, обойтись без этого было нельзя, иначе сожрут, но для познания и самопознания времени совсем не оставалось. Она меняла фирмы, занимала все более высокие должности, платили ей все больше, и работа все больше занимала ее. И хотя ее работа была творческой, Ксиаотонг все же не удавалось проявить себя так, как ей хотелось. О самой первой работе на фабрике игрушек Ксиаотонг вспоминала часто и воспоминания были скорее приятными, несмотря на то, что условия на ее самой первой работе были тяжелыми и невыгодными. Воспоминания были приятными потому, что был создан мистер Эндрю, ее первая «живая» игрушка. Мистер Эндрю стал для нее родным, она с интересом следила за его успехами, тосковала по нему… и ей очень хотелось когда-нибудь опять встретить его, взять в руки и погладить…