Базарные бабы. Заметки у прилавка с библейскими припевами

Иллюстратор Мария Рогожина

© Евгения Палехова, 2020

© Мария Рогожина, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-7944-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВАШЕНКА, реализатор товара, лет 30. Милая, мягкая.

ГУЛЬНОРА, реализатор товара, около 40 лет. Жёсткая не только на ощупь.

ЗАРА, кассандрствующая цыганка. У неё трое детей – мальчики.

ЗЕМФИРКА, профессиональная попрошайка.

АЛИК, «барон» с весьма своеобразным отношением к людям.

БОЛЬШОЙ, «паттач», 50 лет. Он здоровый ростом и нездоровый видом.

МИХЕЙ, мелкий «меняла». Вертлявый, какой-то невесомый.

СЕВКА, мальчик «на выданье». Сладкий, глазастый.

АЛЛА СЕРГЕЕВНА, женщина мужчины, который ещё совсем недавно был богат.

Chorus’ы (с анг. Припев или Хор) представляют собой отдельно взятую единицу, именно отдельностью своею и отличающиеся от Хора древнегреческого театра.

Все остальные, мелькающие то тут, то там, в особых характеристиках не нуждаются. Дело происходит на вещевом рынке, расположенном вблизи Ипподрома, где «ранее бегали кони, чинно и бодро». Жизнь бурлит и временами переливается через край. По рынку перемещаются цыганки со своими оравами, торговки едой и не только, ну и менялы с покупателями.

– 1 —

CHORUS 1. Поднимите знамя на открытой горе, возвысьте голос; махните им рукою, чтобы шли в ворота властелинов. Я дал повеление избранным Моим, и призвал для совершения гнева Моего сильных Моих, торжествующих в величии Моём. Большой шум на горах, как бы от многолюдного народа, мятежный шум царств и народов, собравшихся вместе: Господь Саваоф обозревает войско боевое. Идут из отдаленной страны, от края неба, Господь и орудия гнева Его, чтобы сокрушить всю землю. Рыдайте ибо день Господа близок, идёт как разрушительная сила от Всемогущего. Оттого руки у всех опустились, и сердце у каждого человека растаяло. Ужаснулись, судороги и боли схватили их, мучатся, как рождающая, с изумлением смотрят друг на друга, лица у них разгорелись. Вот приходит день Господа лютый, с гневом и пылающей яростию, чтобы сделать землю пустыней и истребить с неё грешников её. Сделаю то, что люди будут дороже золота, и мужи дороже золота Офирского. Для сего потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа Саваофа, в день пылающего гнева Его. Тогда каждый как серна преследуемая и как покинутые овцы, обратится к своему народу, и каждый побежит в свою землю. Но кто попадётся, будет пронзён, и кого схватят, тот падёт от меча. И младенцы их будут разбиты перед глазами их, и домы их будут разграблены и жёны их обесчещены. Вот, Я подниму против них Мидян, которые не ценят золота и не пристрастны к серебру. И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра. Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нём. Не раскинет Аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Шакалы будут выть в чертогах, гиены – в увеселительных домах. (Книга пророка Исайи, глава 13)

Вы знаете, как выглядят базарные прилавки? У одного из таких вот прилавков, за которым стоят две подруги Вашенка и Гульнора, останавливается потенциальная покупательница, просто тётка.

ПРОСТО ТЁТКА. Окончательная сколько?

ВАШЕНКА. Две двести.

ПРОСТО ТЁТКА. Я спрашиваю, не начальная, а окончательная – сколько?

ВАШЕНКА. А я отвечаю – две двести. Два в одном, понимаете? Начальная и окончательная – одно и то же.

ПРОСТО ТЁТКА (уходя прочь). Какая умная!

ВАШЕНКА (с улыбкой). А какая красивая! (вслед) Приходите ещё! Спасибо за покупку!

ГУЛЬНОРА. А чего ты нервничаешь?

ВАШЕНКА. До сих пор привыкнуть не могу.

ГУЛЬНОРА. Это всё твоё высшее образование.

ВАШЕНКА. Смотри, она ведь ещё совсем девочка. Я могла её в школе учить.

ГУЛЬНОРА. Ты думаешь…

ВАШЕНКА. Да нет. Вполне возможно, что мои ученики такие же. Не в школе дело.

ГУЛЬНОРА. В семье?

ВАШЕНКА. В семье? Не думаю. У меня была ученица. Взрыв – эмоции, талант. И главное, очень искренняя девочка. А ходит мимо. Раньше здоровалась. Теперь что-то там то ли на радио, то ли на телевидении делает. Передачу, что ли. И – мимо проходит. Или две передачи?

ГУЛЬНОРА. Вот видишь.

ВАШЕНКА. Вижу, вижу. Только понять не могу, что такого в том, что человек сменил одну работу на другую.

ГУЛЬНОРА. Раз сменила, значит, перешла какую-то границу. В себе. Вот она, девочка эта, продаёт себя – свои мозги, но она не так смотрит на потребителя. Вернее, потребитель не так смотрит на нее, как на тебя, ипподромная женщина.

Подходит просто бабушка – торгует снедью и прочим.

ПРОСТО БАБУШКА. Чай будете? Коньяк?

ВАШЕНКА. Коньяк давай. (к Гульноре) Давай?

ПРОСТО БАБУШКА. С лимоном?

ВАШЕНКА (мрачно шутит). С лимоном и с трубочкой.

ПРОСТО БАБУШКА. Трубочки у меня вкусные. Одну – две?

ВАШЕНКА (переглянувшись с Гульнорой). Ну давай две свои вкусные трубочки.

– 2 —

Небольшая группа товарищей без национальности остановилась прямо по центру прохода между прилавками.

ЗЕМФИРКА (к проходящей мимо). Иди, красавица, погадаю. Не хочешь? Почему не хочешь? Знаешь всё? А что ж ты знаешь? Может, знаешь, чем детей моих кормить, а? (вслед ушедшей) Гадалка хренова.

ЗАРА (вслед ушедшей хреновой гадалке). Нехорошо ей будет.

ЗЕМФИРКА. Ей-то что? Вот мне будет, если не заработаю.

ЗАРА. Ей.

ЗЕМФИРКА. Ой, уж не я ли так сделала?

ЗАРА. Другая. Специально ходила.

ЗЕМФИРКА. Что сделала?

ЗАРА. Будет что-то сегодня. Скоро.

ЗЕМФИРКА. Ты, так скоро или сегодня?

ЗАРА. Вечером.

ЗЕМФИРКА. Ну, ты определись уже, когда. И потом, какая разница?

ЗАРА. Жалко её.

ЗЕМФИРКА. Ты хоть передо мной-то мультфильм не делай. Знаю, ты хорошо работаешь. Никто тебе ничего не говорит. У тебя всегда работа идёт. Все знают. Только, как? – не пойму. Они такие недоверчивые. Брезгуют нас.

ЗАРА. Потому что вон что на нас.

ЗЕМФИРКА. Это спецовочка.

ЗАРА. Потому что воняет.

ЗЕМФИРКА. Кто бы говорил? Это от нас воняет. А тебе – хрен по деревне, что старший сказал.

ЗАРА. Если ей неприятно дышать с тобой рядом, ты ей хоть три раза дворец наобещай, не будет гадаться.

ЗЕМФИРКА. Самая умная? Умнее Алика?

ЗАРА. Ничего ни Алика. Соображаться надо.

ЗЕМФИРКА. На троих. Твои-то ещё не пьют? Ой, а мои пьют.

ЗАРА. Учиться им надо.

ЗЕМФИРКА. Вот заладила «надо, надо». А кто не учиться? Со мной постоянно они. Ещё и чего-нибудь да выклянчат. Алик доволен.

ЗАРА. Довольная морда Алик. А ты – дура.

ЗЕМФИРКА. Ну, ты это, рот прикрой. Никому не скажу.

ЗАРА (тоскливо). Земфирка, не могу больше. У меня же дом есть.

ЗЕМФИРКА. Ага, дом! Где он, дом твой? В какой жопе?

ЗАРА. Зачем в жопе? В Янгиюле. Там тихо.

ЗЕМФИРКА. Ага! И в магазинах тихо, только мыши и замки на дверях.

ЗАРА. Зато школа.

ЗЕМФИРКА. Школа? А чему там учат? Все злые как собаки. А после? В армию? Все как один. А после армии? Сюда же и придут. Ты это, иди вон к Севке, он тебе расскажет, если еще не снялся. Он тоже без дела не сидит.

ЗАРА. Он деньги копит. Чтобы жить.

ЗЕМФИРКА. Он и так живёт неплохо. Ты фотографии видела? Он вчера приносил.

ЗАРА (она и в самом деле смахивает на Кассандру). Нет. Чтобы уйти. И жить.

ЗЕМФИРКА. Пусть копит. Лавэ никогда не помешает. А уйти он не сможет. По-другому жить не сможет.

ЗАРА. Почему?

ЗЕМФИРКА. А привык. Да и Алик его не отпустит.

ЗАРА. Почему не отпустит?

ЗЕМФИРКА. Дура ты! Дура и есть. Кто же такой денежный станок отпустит?

ЗАРА. Севке плохо. Не может он больше.

ЗЕМФИРКА. Глупости какие! Все могут, а он не может!

ЗАРА. А ты смогла бы?

ЗЕМФИРКА. Ну, у каждого своя работа. Потому мы и держимся ещё, что каждый делает своё дело, несёт свою копейку и…

ЗАРА (взрывается). Что «и»?! Где «и»?! Не знаю букву «и»!!

ЗЕМФИРКА (испуганно). Чего орёшь как ишак? Жить надоело, да? О детях подумай. Иди-иди, гадай иди.

ЗАРА. Плохо мне на них смотреть. Все в гавне они. И кто это делает?

ЗЕМФИРКА. Ну не повезло тебе. Ну что ж сделать, что видишь ты всё? Терпи. Давай. Ты – цыганка. И знаешь, ты подумай, ты помочь же им можешь. Не всем, конечно, а кто слушает, может, и лучше им будет. Эй, выше голову. Давай. (уходит)