В годину славы и печали

Глава II
Осенний листопад

Новая база сосредоточения германских дирижаблей по настоянию Берга была создана возле бельгийского города Брюгге. Это был ближайший к побережью крупный транспортный центр, где сходились вместе сухопутные, речные, железнодорожные, а теперь и воздушные пути. Сюда в спешном порядке перелетели три оставшихся в строю боевых дирижабля Берга, и туда же, под покровом строжайшей тайны, доставлялось их новое вооружение.

Стремясь в очередной раз угодить кайзеру, Берг с особой тщательностью готовился к новому налету на Британию, дав этой операции игривое название «Осенний листопад». Вся информация о подготовке операции шла непосредственно кайзеру Вильгельму, минуя все остальные инстанции германской военной машины, включая Гинденбурга и Людендорфа. Им император только туманно намекнул о скором возобновлении налетов на Англию, не раскрывая при этом их главных целей.

Желая выгоднее подать новый подвиг своих орлов, Берг за сутки до начала операции пригласил к себе одного из известных военных корреспондентов, пообещав ему громкую сенсацию. Генерал в общих чертах описал газетчику некоторые тонкости предстоящей операции и потребовал написания громкой статьи для поднятия духа немецкого народа. Не желая предстать перед читателями истребителями мирного населения, Берг объяснил корреспонденту, что главной целью бомбардировки в Норидже будут большие военные склады с продуктами и амуницией, уничтожение которых серьезно повлияет на боевые возможности союзников.

Упоминание об уничтожении продовольственных складов врага было очень тонким ходом. Для немцев, вот уже несколько лет сидевших на голодном пайке, одно только упоминание о наличии таких же трудностях у англичан должно было вызвать чувство радости и удовлетворения.

С целью сохранения режима полной секретности, сразу же после беседы корреспондент был посажен под домашний арест, без права какого-либо общения. Что ничуть не повлияло на процесс творчества.

Используя сокращение продолжительности светового дня, Берг назначил начало операции на 19:00 8 сентября. И вновь три тупоносых цеппелина, неторопливо оторвавшись от земли, взяли курс к берегам Британии, основательно истерзанной их прежними налетами.

Главным в этой операции был назначен молодой Цвишен, к тайному огорчению Брандта, считавшего себя более достойным этой должности. Данное мнение полностью разделял и сам Берг, но хваткий и пронырливый Цвишен ходил в любимцах самого кайзера, по настоянию которого он был назначен заместителем Берга в отряде имперских аэронавтов.

Третьим командиром корабля в компании воздушных асов был молодой обер-лейтенант Гримм, отличившийся в последнем налете на Лондон. Берг вновь доверил ему командование «Аннхен», решительным образом отодвинув в сторону других претендентов.

В противостоянии с летчиками отрядов Берга детям Туманного Альбиона фатально не везло. Каждый из налетов германских цеппелинов приносил им огромные разрушения, тогда как потери со стороны нападавших были минимальны. Даже об уничтожении дирижабля Крюгера британцы узнали через своих агентов, и потому они не смогли продемонстрировать этот факт мировой общественности, как в свое время это сделали русские.

На этот раз приближение вражеских дирижаблей к Англии было замечено одной из патрульных подводных лодок. Вахтенный офицер субмарины, наблюдавший за морем из рубки, вовремя увидел топовые огни немецких аппаратов и, идентифицировав их, поспешил дать радиограмму в Лондон о приближающейся к нему опасности.

Наученные горьким опытом предыдущих бомбардировок англичане стали торопливо готовиться к перехвату незваных гостей, поднимая с аэродромов одну за другой эскадрильи истребителей.

Судьба, однако, вновь жестоко посмеялась над британцами. В эту ночь орлы кайзера так и не прилетели к Лондону, обратив в прах все приготовления англичан по защите своей столицы.

Твердо держа курс на север, дирижабли длительное время летели над ночным морем и повернули к суше только в районе Ярлмута. Осторожно обойдя стороной морской порт, ближе к полуночи цеппелины вышли к Нориджу, своей главной цели.

Мирно спящий городок ничего не подозревал о той страшной судьбе, которую ему уготовил противник. Хотя уже четвертый год шла война, затемнения в Норидже не было и в помине, поскольку особо важных объектов, кроме как обувных фабрик, здесь не было никогда.

Острые шпили многочисленных старинных церквей города, освещенные редкими уличными фонарями и оконными огнями, оказались прекрасным ориентиром для штурманов германских цеппелинов. Выводя свои цеппелины на атаку, они полностью прильнули к окулярам своих специальных прицелов, позволяющих с большой точностью определять дистанцию до цели.

Створки бомбового отсека «Лотхен» мягко распахнулись, выставляя напоказ новое творение доктора Тотенкопфа: острые жала бомб, наполненных «немецким огнем». Они были установлены в специальные зажимы и приводились в действие нажатием специальных рычагов штурманом, находящимся в центральном отсеке гондолы дирижабля.

Мягко работая бортовыми моторами, «Лотхен» застыла над высоким шпилем городской ратуши, и из ее чрева ударил вниз яркий луч, моментально заливший слепящим белым светом древнюю гордость Нориджа. Это был носовой прожектор цеппелина, ставший еще одним творением профессора Тотенкопфа в оснащении своих любимых детищ. Его главным предназначением стало выявление боевых целей дирижабля.

Вслед за прожектором корабля Цвишена ночной сумрак города разрезали еще два холодных белых луча, неторопливо выискивавших среди городских строений свою жертву. Согласно полученной от Берга директиве, дирижабль Цвишена должен был занять над городом центральную позицию, тогда как кораблям Брандта и Гримма отводились боковые позиции.

Штурман «Лотхен» Венцель Бауэр деловито произвел последнюю коррекцию прицеливания, повернул нужный рычаг, и вот уже первые три носителя огненной смерти устремились к выбранной цели. От упавших бомб древняя ратуша Нориджа вспыхнула в одно мгновение. Две огромные рыжие кляксы стремительно расползались по ее черепичной кровле, стекаясь вниз большими огненными ручейками. Третья бомба угодила внутрь шпиля, щедро разбросав свое дьявольское содержимое внутри здания.

Глянув сквозь оптику прицела на результат своей работы, Венцель удовлетворенно хмыкнул, и его пальцы дернули следующий рычаг на приборной доске. Мгновение – и новые гостинцы с тихим свистом полетели вниз навстречу разгорающемуся пожару.

«Так, этим довольно», – педантично отметил про себя Бауэр и попросил пилотов взять на тридцать градусов левее.

Дирижабль легко качнулся в сторону, и в перекрестье прицела бомбометания вплыло массивное жилое здание, на чьей черепичной крыше азартно плясали отблески пламени пожара на крыше ратуши.

По достоинству оценив размеры своей новой цели, Бауэр сразу сбросил на нее шесть зажигательных бомб. От огненного ливня, разлившегося в обреченном здании, горело все, что только могло гореть. Громко трещала черепица, весело постреливало дерево, с тонким звоном вылетали стекла в оконных рамах, давая набиравшему силу огню приток свежего воздуха. Горели даже кирпич и камень, полностью разрушаясь под воздействием высокой температуры.

Извечная помощница людей в борьбе с огненной стихией вода на этот раз была полностью бессильна против «германского огня». Торопливо выливаемая людьми на огонь, она совершенно не гасила пламя, а только увеличивала его объем, разнося его все дальше и дальше своим движением.

Вслед за носовым прожектором на «Лотхен» вспыхнул и кормовой, высвечивая в черноте ночи лихорадочно мечущихся по земле людей. Они служили прекрасной мишенью для немецких пулеметчиков, которые не преминули воспользоваться случаем опустошить свои арсеналы. Чтобы стрелки могли лучше видеть свои цели, по приказу Цвишена дирижабль пошел на снижение, неотвратимо надвигаясь на горящий город.

Треск пулеметных очередей, какофония людских криков и стенаний, гудение огня и грохот рушившихся внутренних перекрытий зданий заполнили пространство над городом, спящим мирным сном какое-то время назад.

Брандт и Гримм ничуть не отставали в бомбометании от своего командира. Один за другим вспыхивали рыжим пламенем дома мирных жителей, оказавшиеся на пути движения имперских дирижаблей. Сторонний наблюдатель с легкостью определил бы траекторию движения воздушных монстров по тем бушующим огненным рекам, которые разлились в ночной мгле, отмечая маршрут безжалостных агрессоров.

Получив в свое распоряжение абсолютно беззащитный город, германские авиаторы упивались своей полной безнаказанностью. Горячка безумия охватила буквально всех. Стрелков, расстреливающих беззащитных людей из тяжелых пулеметов, штурманов, расчетливо уничтожающих целые кварталы мирного города. Пилотов, холодно направляющих свои огромные машины смерти на новые цели, а также командиров, руководящих всей этой кровавой вакханалией. Все они переступили ту хрупкую грань сознания, которая отделяет человека разумного от безумного маньяка, живущего только одним желанием удовлетворения жажды убийства.

Каждый экипаж стремился не просто сбросить свой груз, а поджечь как можно больше строений совершенно мирного города. Основательно и неторопливо разгорались две обувные фабрики, обрекая большую часть населения города на голод и страдания, поскольку других предприятий в Норидже не было. Ярким факелом в ночи пылал нориджский собор Святой Троицы, видевший еще самого Вильгельма Завоевателя. Его огромный шпиль был подобен огромному огненному маяку, указывающему путь заблудившемуся путнику во тьме ночи.

Пулеметчики с «Аннхен» азартно расстреляли обитателей нориджского колледжа, в страхе высыпавших из стен своего общежития на городские улицы. Хлесткие струи свинца безжалостно выбивали толпу подростков, спросонья в панике ринувшихся на освещенное лучами прожекторов место. При этом немцев ничуть не смущал ни возраст, ни пол их жертв. «Хороший враг – только мертвый враг, даже если у него нет сейчас оружия. Оно обязательно появится у него потом». Таков был лозунг кайзеровских стрелков, и ни один из них не удержал свою руку при виде беззащитных детей.

Прошло всего сорок минут, а Норидж уже был буквально стерт с лица земли. Пылал весь центр города, грамотно зажженный имперскими авиаторами, и от него огненный вал неумолимо накатывался на городские окраины. Помочь несчастным жителям Нориджа в этом аду было некому. Расстреливая город из пулеметов, немцы в первую очередь старались уничтожать прибывших на тушение огня пожарные команды, а также кареты «скорой помощи», отважно бросившиеся исполнять свой служебный долг.

Полностью очистив свои бомбовые отсеки, дирижабли поторопились убраться восвояси, не забыв перед этим для отчета перед высоким начальством запечатлеть на фото результаты своей чудовищной работы.

Всего за эту ночь в Норидже погибло около полутора тысяч человек, более пяти тысяч получили ранения или ожоги и свыше 52 тысяч лишились жилья. Эти цифры, даже сознательно уменьшенные правительством наполовину, потрясли Англию. Многие жители близлежащих деревень и городов срочно прибыли в Норидж и убедились в том, во что отказывались верить.

Закопченные останки труб домов, груды черного пепла на пепелищах и вереницы окровавленных мертвых тел лежали на восточной окраине города, вернее того, что от него осталось, все это предстало перед глазами британцев, приехавших в Норидж. Опасаясь распространения эпидемии и не имея возможности достойно похоронить погибших, местные власти приказали сложить все тела в одну общую могилу и засыпать их гашеной известью.

Стремясь сплотить народ перед лицом горя, премьер Ллойд-Джордж объявил 10 сентября Днем национального траура, но именно вечером того же дня орлы Берга отправились в свой новый полет на мирные города Альбиона. Ободренный успехом Берг приказал немедленно повторить налет, чтобы еще больше вселить в сердца британцев страх и неуверенность за свою безопасность.

Едва дав экипажам отдохнуть, а дирижабли заправить горючим и загрузить новыми бомбами, Берг безжалостной рукой вновь бросил любимцев Второго рейха в горнило войны. Генерал спешил нанести новый удар по Англии, стремясь полностью закрепить достигнутый результат. Кроме того, Берг хорошо понимал, что его база в Брюгге рано или поздно будет обнаружена, и сюда с ответным визитом могут пожаловать британские бомбардировщики.

Своей новой целью командир особого отряда выбрал Кембридж, не столько из-за его военной ценности, сколько из-за возможности уничтожить один из старейших университетов Британии – кузницу интеллектуальной элиты Соединенного королевства. Добившись впечатляющего успеха после применения нового оружия в деле, Берг решил нанести англичанам звонкую оплеуху, унизив их национальное достоинство и гордость.

Кроме оружия, на борт дирижаблей генерал приказал загрузить большое количество пропагандистских листовок, специально отпечатанных в рейхе для этих вылетов. Берг придавал большое значение разложению мирного населения противника, стремился породить смятение в умах рядовых британцев, умело играя на их текущих нуждах и низменных чувствах.

Отправляя дирижабли в полет, Берг изменил ставшее уже привычным для врага время ночных бомбардировок. На этот раз цеппелины ушли в небо около 11 часов вечера, чтобы обмануть британские силы ПВО на побережье.

Вновь сделав большой круг над морем, немецкие аэронавты вторглись на английскую территорию между Ярлмутом и Ипсвичем, умело обойдя основные центры наблюдения за морским побережьем.

Накрапывал привычный осенний дождик, который заставил дирижабли снизиться, чтобы лучше визуально сориентироваться на местности. Редкие огни Бери-Сент-Эдмундса подсказали немцам, что они на правильном пути, и дирижабли стали медленно подбираться к знаменитому городку.

С целью испытания нового изобретения герра Тотенкопфа в боевых условиях «Лизхен» несла на своем борту несколько 250-килограммовых бомб, способных стереть в порошок целое многоэтажное здание. Обер-лейтенант Гримм получил специальное задание сбросить несколько супербомб с разной высоты на различные здания, сфотографировать результаты их боевого применения, а затем представить подробный отчет об их эффективности.

Ровно в 2:14 слепящие лучи германских дирижаблей известили жителей Кембриджа о том, что фантазии господина Уэллса стали явью. Столпы белого света хладнокровно переползали от строения к строению, выбирая свою первую жертву.

Вследствие особой важности своего бомбового содержимого ведущим кораблем на этот раз стал дирижабль Гримма, тогда как Брандту и фон Цвишену достались позиции ведомых, хотя общее командование снова было возложено на Герхарда фон Цвишена. Подобное построение дирижаблей, удачно испытанное во время бомбардировки Нориджа, Берг счел вполне удачным, подробно ознакомившись с рапортами всех командиров. По мнению генерала, сильный огневой очаг в центре города при хорошем ветре должен обязательно переброситься на окраины и уничтожить практически весь город.

Без точных карт Кембриджа подготовка к вылету проводилась в большой спешке, поэтому штурман «Лизхен» Готлиб Рашке взял за основной ориентир шпили часовни Королевского колледжа, здание которого, кроме привязки к местности, почти идеально подходило для испытания нового оружия.

Убедившись, что Цвишен и Брандт уже заняли исходные позиции, Гримм приказал Рашке приступить к бомбометанию. Опасаясь ударной волны своих же бомб, немецкие аэронавты решили сделать первый заход с большой высоты, а затем спуститься на малую высоту, чтобы зафиксировать полученные результаты.

«Малыш», как ласково назвал Гримм свою боевую начинку, послушно выпорхнул из недр цеппелина и проворно заскользил вниз, не отклоняясь в сторону ни на йоту от заданной цели. В перископ Гримм отчетливо видел, как мигнуло пламя взрыва, захваченное в кольцо перекрестными лучами прожекторов, и старое здание часовни мгновенно погрузилось в тучу дыма и пыли. Взрывная волна мягко ударила по днищу дирижабля, но нисколько не повредила его конструкций.

Все наблюдатели с напряжением ждали, когда темные клубы осядут на землю, чтобы открыть жалкие руины, оставшиеся от огромного здания. Простояв столетия, оно в один миг сложилось, как карточный домик под дуновением ветра.

– Есть! – радостно воскликнул Рашке, и его пальцы азартно заплясали на барабанах прицельной наводки в поисках новой цели.

Выполняя указания штурмана, дирижабль чуть сместился на правый борт, и вскоре новые мощные взрывы потрясли Кембридж. Следующие два «малыша» угодили прямо в университетский дом Сената и Клэр Колледж, еще раз подтвердив могучую творческую силу злого немецкого гения. Огромные здания мгновенно рушились, погребая под своими обломками десятки людей.

Последней целью «Лизхен» оказался колледж Святой Троицы. Вновь сдвинув дирижабль в сторону, штурман радостно наводил оптику на цель, чье очертание с трудом просматривалось среди клубов дыма и пыли, с большим трудом пробиваемых прожекторами дирижабля. Прошло несколько томительных мгновений, и Рашке полностью освободил чрево цеппелина от смертоносного груза. Взрывная волна вновь ударила корпус «Лизхен», извещая экипаж о взрыве последнего «малыша», после чего Гримм отдал приказ на снижение.

Вслед за ним вниз устремились и другие дирижабли, чьи штурманы проводили избирательную бомбежку городка зажигательными бомбами. Получив свободу, «немецкий огонь» жадно устремился в разные стороны, торопливо пожирая и прожигая насквозь все, что встретилось на его пути. Здание, на которое попала хоть одна бомба, было частично обречено на разрушение, а если на него падало несколько бомб, то шансов на его спасение от огня не было никаких.

Двигаясь по широкому кругу, германские экипажи методично выжигали все, что оказывалось внутри него, каждой сброшенной вниз бомбой увеличивая силу дьявольского огня. При этом фон Цвишен вновь перещеголял своих товарищей в изощренности уничтожения британцев. Если раньше огненные бомбы сбрасывались только на здания, то в этот раз Герхард фон Цвишен отдал приказ сбрасывать их прямо на толпы людей.

Без всякого угрызения совести Венцель Бауэр исполнил этот бесчеловечный приказ своего командира, и вскоре все стали наблюдать за живыми факелами, безумно мечущимися по земле.

– Ниже, ниже, – хладнокровно приказал фон Цвишен пилотам, собираясь выполнить еще один пункт своего плана полета.

– Гейнц, – приказал он своему помощнику, – откройте иллюминатор и помогите оператору установить камеру. Мы должны запечатлеть этот миг для истории.

Вскоре «Лотхен» зависла над крышей одного из горящих зданий, и началась ужасная съемка. Специально погруженный на борт по приказу доктора Фриче кинопроектор лихорадочно стрекотал своими моторами, спеша увековечить на пленку торжество немецкого оружия, пока несчастные статисты были еще живы.

Одновременно с этим с «Лотхен» деловито стучали спаренные пулеметы нижних носовых и кормовых пулеметных гнезд, которые своими короткими и точными очередями прекращали всякое движение на горящих улицах несчастного Кембриджа.

Быстро и неумолимо огонь пожирал старейший университетский городок Англии, в котором воспитывалась вся элита страны. Горели колледжи и научные лаборатории, горели библиотеки и архивы. Проснувшиеся от взрывов люди испуганно метались по тротуарам, где их настигали пули, огонь и маленькие металлические стрелы, которые немецкие пилоты специально взяли с собой и теперь щедро высыпали их на головы англичан.

В числе студентов Кембриджа, попавших под бомбежку, было немало лиц прекрасного пола, но германские пулеметчики не обращали на это никакого внимания, хотя отчетливо слышали многочисленные женские крики о помощи и пощаде.

Вся бойня городка продлилась около сорока пяти минут, после чего фон Цвишен, как старший офицер, отдал приказ об отходе. Исполнителям «Осеннего листопада» стоило поторопиться, ибо о налете на Кембридж уже наверняка знали в Лондоне.

Выжимая все, что только можно, из своих моторов, Цвишен отходил прежним маршрутом, опасаясь поднять цеппелин выше из-за низкого грозового фронта. Гроза, пришедшая с юга, постепенно набирала свои обороты, посверкивая изломанными линиями молний.

В который раз налетчикам сильно повезло. Настигший их ливень превратил грунт взлетно-посадочных полос аэродромов в густое месиво, и, несмотря на яростные приказы командования, британские истребители не смогли взлететь на перехват врага.

Единственными, кому удалось поквитаться с врагами, были летчики эскадрильи капитана Фрога, базирующейся вблизи Ярлмута. Там грунт еще не успел размокнуть от воды, и поэтому пятнадцать британских истребителей вылетели в ночное небо, разбившись на пятерки.

Пятерка Сэделтона наткнулась на «Аннхен» уже далеко в море и немедленно атаковала дирижабль. Наученные горьким опытом британцы заходили с хвоста и старались сначала подавить кормовые пулеметы, а затем уже бить по корпусу аппарата.

С первой задачей они справились после третьего захода, потеряв при этом один самолет, и еще один, дымя мотором, потянул в сторону берега. После этого британцы стали длинными очередями расстреливать темные бока дирижабля, намереваясь уничтожить его, как уничтожили «Гретхен» Крюгера.

Фельдфебель Шварц моментально оценил всю опасность обстановки вокруг своего корабля и немедленно бросился к замолчавшим кормовым пулеметам. Отбросив в сторону еще теплое тело стрелка, он ловко поймал в прицел приближающийся к «Аннхен» истребитель противника и, подпустив поближе, в упор выпустил в него длинную очередь из спарки. «Сопвич-Кэмел» словно налетел на невидимую стену, после чего стал стремительно падать, оставляя за собой черный хвост дыма.

Строй заходивших в атаку на корму истребителей мгновенно рассыпался, спасаясь от свинцового бича пулемета. Этим воспользовался также заменивший убитого, верхний кормовой стрелок, который серьезно повредил еще один британский самолет, поспешивший немедленно покинуть поле боя.

У британских пилотов еще было время для новой атаки или совершения воздушного тарана, как это сделал русский летчик, но они ограничились лишь обстрелом дирижабля с дальних дистанций и, истратив весь боезапас, через некоторое время отвернули.

На этот раз число погибших перевалило за полторы тысячи человек, тогда как общее количество раненых, обожженных и отравившихся едким дымом перевалило за восемь тысяч. Только благодаря дождливой погоде Кембридж не выгорел дотла в ту ночь.

Не успевшая отойти от ужаса Нориджа Британия столкнулась с трагедией Кембриджа, которая наглядно продемонстрировала ее полную незащищенность перед налетами дирижаблей противника. Премьер вновь разразился призывами к стойкости и обещанием наказать врага, но ему уже мало кто верил.

Ответным ходом союзного командования стал массированный налет самолетов союзников на базу под Брюгге, который по сути дела ничего не дал. С большим трудом прорвавшись сквозь плотный пулеметный огонь немцев, потеряв при этом 11 самолетов, союзники обнаружили только пустые причальные мачты и небольшой склад. Сбросив на них весь свой бомбовый запас, летчики честно исполнили свой долг перед родиной и командованием, но заслуженного возмездия не случилось. Берг, нутром чующий опасность, сразу же по возвращению цеппелинов отдал приказ об их передислокации в Гент, где все уже было подготовлено к их приему.

Обсуждая с генералиссимусом Фошем последние известия из Англии, Уинстон Черчилль откровенно излагал своему собеседнику свое видение происходящего.

– Боюсь, что Англия не сможет перенести новые налеты на ее мирные города, генералиссимус. Еще один, максимум два таких опустошительных налета, и в страхе за свои жизни народ выйдет на улицы, требуя от правительства заключения перемирия с императором Вильгельмом.

– Неужели ваше правительство пойдет на это, сэр Уинстон? – озабоченно спросил Фош. – Одна Франция, даже вместе с американцами, не сможет в будущем году одолеть немцев. Если Британия выйдет из войны, то конец этой кровавой мясорубке видится мне только в 1920 году. На русских у меня слабая надежда. Корнилов с каждым днем становится все менее и менее уступчив к нашим просьбам и проблемам. Один только его демарш с Польшей наводит на очень грустные размышления.

Экс-премьер сочувственно выслушал Фоша и, глядя поверх его головы, флегматично произнес:

– Значит, нужно наступать, генералиссимус, и чем скорее, тем лучше.

– Вы шутите?

– Отнюдь нет. Только наши громкие успехи на фронте смогут оправдать наши потери в тылу. И добиться мы их должны немедленно. Да, немедленно, ибо промедление для нас смерти подобно.

Фош быстро подошел к оперативной карте, висевшей на стене, и раздвинул прикрывающие ее шторки:

– И где вы предлагаете нанести удар по позициям врага? Линия Зигфрида очень хорошо укреплена. Вы сами в этом убедились, и мы должны прорвать ее сразу, иначе утонем в осенних дождях, которые по прогнозам синоптиков начнутся во второй половине сентября. Итак, я вас слушаю.

Черчилль неторопливо приблизился к карте и уверенно ткнул в нее концом зажженной сигары:

– Думаю, что основной удар следует нанести на Сент-Кантен, а также под Аррасом и Реймсом.

– Но под Сент-Кантеном очень сильные позиции противника, взять их почти невыполнимая задача.

– Правильно, генералиссимус, взять их очень трудно. Вот пусть их и штурмуют русские и марокканцы, создавая видимость главного удара, приковывая к себе все внимание врага. Тогда как мы, вместе с американцами, ударим по флангам и прорвем немецкий фронт. Я прекрасно понимаю вас, что нам гораздо лучше переждать зиму и ударить по немцам летом, имея гарантированное численное превосходство, однако жизнь вносит свои коррективы в наши планы. Кайзер Вильгельм играет ва-банк. Ему не удалось силой оружия выбить из союза Францию, и он хочет сделать это с Англией при помощи бомбежек мирных городов. Ужасная, грязная, но вполне реальная затея, генералиссимус.

Француз помолчал, внимательно разглядывая карту, испещренную условными значками, обозначающими силы союзников.

– Для достижения успеха следует бросить под Аррас почти все имеющиеся у нас на этот момент танки. Это сто восемь машин. Двадцать один танк я могу перебросить американцам к их одиннадцати танкам. Не знаю, поможет ли им это, но это все, что мы можем дать.

– Прибавьте туда еще семь машин, они только вчера были отгружены нашим танковым заводом и еще не учтены в общей сводке, – добавил Черчилль, заглянув в свою записную книжку.

– Прекрасно, значит, у янки будет тридцать девять танков, это лучше, чем тридцать, но хуже, чем пятьдесят. Хотя у русских с марокканцами танков не будет вообще, – уточнил расклад сил Фош.

– Все правильно, генералиссимус, этим дикарям танки не нужны, они прекрасно обойдутся и без них, – прокомментировал последние слова француза Черчилль.

– Когда вы намерены начать? Помните, сейчас нам каждый день очень дорог, как никогда.

Фош пожевал губами, проводя лишь одному ему ведомые подсчеты, а затем изрек:

– С учетом всех необходимых приготовлений, не ранее 16 сентября.

Черчилль флегматично посмотрел на карту и, выпустив кольцо дыма, промолвил:

– Да поможет нам Бог!

Однако, как показала история, Господь был совсем не на стороне британцев. В ночь с 15 на 16 сентября Берг проводил своих питомцев в третий вылет на Англию, на сей раз выбрав в качестве цели такой большой город, как Шеффилд. Вместо временно выбывшего из строя дирижабля «Аннхен» генерал рискнул отправить в полет «Карла» под командованием Кранца, загрузив в его бомболюки исключительно зажигательные бомбы.

И в этот раз погода была на стороне немцев. Грозовой фронт сместился к югу Англии в сторону Дувра, намереваясь в самое ближайшее время пересечь пролив и обрушиться на Францию. С морского побережья в глубь острова дул устойчивый северо-восточный ветер, который позволил германским аэронавтам значительно увеличить свою крейсерскую скорость.

Покинув Гент, дирижабли без особых помех прошли над темной поверхностью моря. Забравшись значительно севернее своей прежней точки поворота, они повернули к острову чуть южнее Гулля и вскоре точно вышли к Шеффилду. Так далеко в глубь вражеской территории не забирался еще ни один германский летательный аппарат, и потому здешние жители чувствовали себя в относительной безопасности.

Светомаскировка согласно последним приказам армии в городе соблюдалась, но наличие внизу большого города выдавало движение поездов. Курсируя с юга на север, они четко обозначали свое присутствие яркими огнями вагонных окон и выхлопами огня из труб локомотивов.

Приблизившиеся к спящему городу дирижабли немедленно заняли ставшую уже привычной для них позицию: один в центре, двое по бокам. На этот раз главная позиция была отдана «Карлу», поскольку тот имел на борту огромное количество зажигательных бомб.

Ветер продолжал усиливаться, что было только на руку аэронавтам. Закончив последние расчеты, они приступили к уничтожению мирного города. Отработав за прежние полеты до мелочей тактику бомбометания, штурманы цеппелинов хладнокровно сбрасывали вниз зажигательные бомбы, четко и методично выстраивая огромный огневой центр с наветренной стороны, для более быстрого распространения пламени.

Их совершенно не интересовало, что сейчас творится там внизу, они грамотно и методично делали свою зловещую работу, во имя величия Второго рейха и кайзера Вильгельма. Прошло двадцать шесть минут, и весь центр Шеффилда был превращен в один гигантский костер, жаркое пламя которого, подгоняемое тугим дыханием ветра, стремительно продвигалось в глубь города. Огненный смерч методично пожирал городские строения одно за другим, превратившись в ужасное подобие сказочного дракона, выжигающего своим дыханием целые кварталы.

Вскоре экипажи дирижаблей сами попали в зону едкого и удушливого дыма, затянувшего весь город, и почувствовали мощный жар пожарищ на бортах своих кабин. Спускаться вниз, как они это делали ранее, дабы поупражняться в стрельбе, было полным безумием, и поэтому орлы кайзера поспешили покинуть место преступления, всерьез опасаясь за целостность своих летательных аппаратов.

Несчастный город горел целых три дня, и еще столько же остывали его руины, раскалившись от неимоверного жара. Всего погибло 52 тысячи человек, и 210 тысяч получили ранения, ожоги и отравление угарным газом различной степени тяжести. Полностью сгорело 121 тысяча домов, остальные стали руинами.

Когда днем 16 сентября кайзеру доложили об очередном успехе его любимцев, радости Вильгельма не было предела. Уже ближе к вечеру он с огромным упоением рассматривал в сильную лупу свежеотпечатанные снимки горящего Шеффилда, лично решая, какую фотографию следует поместить на агитационной листовке, для разбрасывания немецкими самолетами над Англией с воздуха в ближайшие дни. После этого император с удовольствием посмотрел свежую хронику полета, специально снятую с дирижабля фон Цвишена, решая, что следует показать немецкому народу, а что нет.