Богу Божье – 2: Маска, я тебя знаю

Вы уже догадались, в чем была проблема? Полукровкам не нужна была межзвездная конфедерация, им не нужны были их породистые предки, им и так было хорошо, у них и так все было и все получалось. А если учесть, что от человеческих предков они нередко заимствовали и совершенно человеческие качества, причем необязательно лучшие, а также учитывая дефицит кадров пилотов для единственного фактора, связывавшего конфедерацию вместе – флота, способного преодолевать межзвездные пространства, то будет ясно, что конфедерация катилась под горку к победе сепаратизма.

Что забавно, недовольные положением дела полуэльфы вовсе не пытались создать движения полукровок, а тихо поддерживали чисто антиэльфийские, по сути, расистские, сепаратистские движения, выступающие «за освобождение от расового угнетения» и «равные права для людей». Нет, не везде это было так. На рубрейских планетах эльфы как-то смогли создать общества, где практически все были относительно довольны ситуацией. Мысленно Карл восхищался их системой, где даже право голосовать надо было заслужить. Причем заслужить мог каждый – иди, учись или служи, и получишь право участвовать в выборах. Сделай что-то для общества, и сможешь выбираться во власть. А не хочешь – ну, сам виноват. Такая система автоматически отбирала тех, кто был способен что-то делать, и переводила их в состояние, когда им не на что было жаловаться. А если человек не хочет даже пошевелиться за свои права, то и на баррикады не пойдет. По крайней мере, предполагалось, что не пойдет. Свербил, правда, у Карла червячок, что бездари, неспособные окончить обычную среднюю школу, очень даже могут рвануть на баррикады. История примеров приводила немало, но у рубрейцев это почему-то не происходило.

На планетах Вейстляндии и Океании все было по-другому, и эти «освободительные» движения вполне присутствовали и периодически слегка отравляли жизнь властям. Но слегка, «цивилизованно». Все-таки вековые демократические традиции научили общество справляться с маргиналами. Помнится, однажды корабль, на котором служил Карл, остановился у материнской планеты, где были бережно сохранены старые города, теперь служившие местом паломничества туристов. Карл взял тур по столицам Вейстляндии, и в одной из них, столице островной империи, прямо от королевского Букингемского дворца шел прямой и широкий проспект – The Mall, а на каждом фонарном столбе по его сторонам имелась перекладина с заботливо повязанной веревкой. Декоративной, но очень выразительной. Вот такие вековые демократические традиции Карл отлично понимал и в эффективность их верил. Если честно, он подозревал, что и у рубрейцев все то же самое, только не на центральном проспекте столицы. Не верил он в благонамеренность толпы. Чему служил пример всяких «вольных», «ассоциированных» миров, королевств и прочих банановых республик, где антиэльфийские сепаратистские движения цвели и пахли во всю силу.

И вот теперь, взглянув на списки вновь назначенных на корабли флота офицеров, Карл серьезно задумался. Нет, членов этих «освободительных движений» с партбилетами никто во флот не пустил бы, тем более, на офицерские должности, но все они были, что называется, симпатизирующими. И это в голову Карла не лезло. Да еще назначили адмирала – принцессу древнего императорского эльфийского рода. Они там что, совсем сдурели? Им что, бунт нужен? Или заговор?

Карл опять потянулся к коньяку, вылил остатки в стакан и потребил, заев остатками устриц. А потом как есть, в брюках, свалился на кровать и отключился тяжелым нервным сном.

Снилась ему какая-то откровенная муть. Во-первых, он оказался эльфом. И не просто эльфом, а императором. Правда, подчинялась ему не империя, а организм человека. И вот в этом организме устроили революцию черви и кишечные палочки. Захватив аппендикс, они размахивали желто-коричневыми флагами и скандировали: «Власть в кишечнике его гражданам – глистам и паразитам!», «Долой незаконно избранного молочнокислого президента!», «Широко открыть задний проход! Мы хотим свежего воздуха!» и совсем уж загадочное: «Мы – Канализация!».

Главным упреком оному молочнокислому президенту и «его мафии» была кража питательных веществ, поступающих «по трубе» из желудка, а также незаконное подавление и геноцид национальных и сексуальных меньшинств – как-никак многие черви были гермафродитами, а кишечные палочки и вовсе размножались делением. Равно как и использование против оных меньшинств биологического и химического оружия. Толпа была наэлектризована слухами о неизбежном вторжении Организма – предмета лютой ненависти пахучих революционеров, а также невнятными пугающими рассказами о возможном «хирургическом вмешательстве».

Бунтари били морды лимфоцитам и слали вирусные токсичные сообщения «холуям из Организма». Карл, олицетворяющий власть в организме, был вынужден остановить впитывание веществ из кишечника, чтобы ограничить поступление токсинов, но это оставило организм без питания, а главное – без воды. Воды, которая теперь не удалялась из кишечных масс с предсказуемым результатом. К слову, не то чтобы свежего, но «воздуха» бунтари производили тоже немало.

Проснулся Карл, не проспав и пяти часов, а встав с кровати, еще с остатками хмеля в голове, едва добежал до санузла. Устрицы все-таки оказались не первой свежести. Подавив желто-коричневую революцию и выругнувшись на «сон в руку», Карл вздохнул, очередной раз сел за стол и, мысленно махнув рукой, как прыгая в холодную воду, послал согласие на контракт.

S13 Отто фон Грюнберг, бар линкора Люсиэль

Флагманы рубрейцев вроде линкора Люсиэль, на котором и оказался Отто, были очень комфортны, даже комфортнее военных станций, на которых, в конце концов, большинству нужно было просто перекантоваться до следующего назначения. Нет, рядовой состав все равно спал в кубриках на 20—30 человек, и даже младшие офицеры ютились в каютах, немного отличающихся от просторного бельевого шкафа. Да и у самого Отто каюта была не люкс, хотя, учитывая его статус, на простую кровать и стол с терминалом и стулом места хватало. Но это спать, а для социальной активности места там не жалели.

Вот и сейчас Отто сидел в баре на месте для одиночек – на высоких стульях у стойки – и потягивал коктейль из высокого стакана. А где еще? Ирма с детьми остались на планете, а как примерный семьянин, знакомиться с женщинами Отто не планировал. Да и не думал он, что в свои сорок с намечающимся животиком он может заинтересовать какую женщину, кроме своей жены. После пятнадцати лет семейной жизни и двух детей Отто все еще воспринимал как чудо, что Ирма его любит и делит с ним жизнь. Так что изменять он не планировал ни под каким соусом. Никаким! – решительно повторил он про себя и отвернулся от вошедшей блондинки в мини-юбке и с глубоким вырезом, открывающим бюст такого размера, что от одного взгляда у Отто слегка закружилась голова. Тем более его удивила реакция сидящего рядом у стойки офицера с майорскими погонами, который даже не скосил глаз на ходячее эротическое шоу, а продолжал вдумчиво изучать зажатую в руках рюмку скотча на два пальца, при этом явно будучи практически трезвым. Что навело Отто на мысль познакомиться.

Все-таки большинство возможностей поразвлечься на корабле были ориентированы на холостых и незамужних и несли с собой неявный оттенок возможности знакомства, что серьезно ограничивало возможности Отто по проведению свободного времени. Не на танцы же ходить в одиночку, чтобы в углу сидеть? В баре наличие пары было хотя бы необязательно. Нет, был еще офицерский клуб, но там гражданских «штафирок» не жаловали, а сидеть на рабочем месте вместе с тремя коллегами тоже небесконечное занятие. Да и чего там делать, непонятно. Контакта еще толком не было, над выданными материалами думать можно где угодно, слушать похабные анекдоты, до которых его коллеги оказались охочи, претило пуританской душе, а в разговорах о политике быстро наступал пат, когда фон в пятом поколении и рубреец Отто, и трое его куда более демократично настроенных коллег из других членов конфедерации оставались перед выбором – прекратить разговор или приступить к оскорблениям действиями. К счастью, все были интеллигентные люди и к действиям так ни разу и не перешли, но говорить с коллегами, кроме как о работе, Отто было явно не о чем, а работы-то как раз и не было.

S13 Майор Карл фон Линденхоф, бар линкора Люсиэль

Карл сидел за стойкой бара и мрачно смотрел в рюмку. Как в дешевой мелодраме, не хватало только голоса диктора за кадром, говорящего: «предчувствия не обманули фон Линденхофа.» Предчувствия и правда Карла не обманули. Ожидал подвоха от этого назначения и честно его получил. Нет, не подвоха. Это слово даже близко не описывало глубину той задницы, в которой оказался Карл с этим назначением. И, что самое отвратительное, у него не было ни малейших идей, как с этим справиться.

Слева внизу в поле зрения замигало сообщение о разговоре с использованием ключевых слов. Карл оглянулся и увидел двух белобрысых морпехов, явно вейстляндского происхождения, которые горячо что-то обсуждали, смачивая разговор светлым пивом из больших «штайн» кружек. Карл включил звук, чтобы расслышать, что же насторожило систему.

– А я тебе говорю, от эльфов добра не жди, – говорил дылда с розовыми здоровыми ушами и как будто выцветшими блекло-голубыми глазами, поглаживая рукой ежик коротко остриженных светло-соломенных волос, – Видал, как они рубрейцев под себя подмяли? Те даже за глаза о них слово плохое сказать боятся.

– Да брось ты, – возражал зеленоглазый крепыш с круглым лицом, носом картошкой и рыжим оттенком волос, – А может, они и правда такие хорошие правители, что их просто любят?

– Ага, держи карман шире, – возражал дылда, – Наши хозяева настоящие бароны, еще с Первой планеты! Куда лучше искать? А и то случается, что какое ходячее недоразумение их, наших баронов, ругает. А тут ничего. Не-ет, такого не бывает. Да и слыхал я, какие они хорошие, эти эльфы!

– Да, ну! Брешешь! – усомнился крепыш.

– А то! Мне дед рассказывал, как в деревню их каратели пришли, – раскрыв глаза и понизив тон, ответил дылда.

– Да ну! Так и рассказывал! Сколько ж деду лет?

– Много деду. Я ж поздний и сын младшего, так что дед еще то самое время застал.

– Не может быть! То самое? Ему что, две сотни лет? Такое ж только эльфы умеют! – возразил крепыш.

– Дык, деревня у нас с тех пор на хорошем счету, а барон наш с эльфами дружит, у них даже одна эльфийка в роду затесалась, вот и подлечивала народ старая баронесса, просто так, от скуки, видать. Святая женщина была и госпожа хорошая, совсем не скажешь, что эльфийка. Вот так дед до таких лет и дотянул.

– И что дед рассказывал?

– А то! Рассказывал, как эльфийские каратели в его деревню явились, – продолжил дылда, отхлебнув пива, – В деревне мужиков сотня с гаком, всех на площадь согнали, а их всего двое, и не то что не боятся, а чуть не смеются. Длинные, смотрят на всех сверху вниз и как ренгтеном, аж мысли читают.

– Скажешь тоже, – усомнился крепыш, – А правда они в доспехах и с мечами ходят?

– Эх, ты, деревенщина! – усмехнулся дылда, – Конечно, с мечами, только не мечи это, автоматы такие. На вид короткие, как римские гладии, и тяжелые, а только эльф им взмахнет, и меч сам по пути смотрит, нет ли кого, куда он направлен, и, если есть, стреляет. Как пулемет, только каждый выстрел автоматический, прицельно и не мажет. Из наших ружей прицеливаться надо, а тут взмахнул один раз – шеренги нет, а то и двух.

– Брешешь!

– Да зуб даю! Слово в слово, как дед рассказывал. И кольчуги эти только выглядят, как декорация, а любое энергетическое оружие, как есть, обратно отражают.

– Это как? – крепыш хлебнул пива и уставился на собеседника в ожидании.

– А так, тренинг с бластерами проходил? – спросил дылда и, дождавшись кивка, продолжил, – Вот пальни в такую кольчугу из бластера, и не то что эльфу плохо не сделаешь, а весь заряд обратно к тебе прилетит, и хорошо, если только руку с бластером оторвет! Вот так-то!

– А чего они в деревню пришли? Твои что, те самые?

– Думай, что говоришь! Были бы они те самые, я бы с тобой тут не сидел. Не, пришли по ерунде, тьфу, а не причина. Девку одну, эльфийскую подстилку проучили. Уж больно масляными глазами она в видик смотрела, когда их показывали. А своим не давала. Вот и решили трое ребят проучить сучку, чтоб другим неповадно было. Поймали в лесу, отымели, а потом и прибили, чтоб не рассказала.

– Да, ну! Ну, да, повод так себе. Подумаешь, девка. И что, много они народа из-за нее положили?

– Да не, только этих троих и забрали. Двое притом потом вернулись, стали такие эльфийские холуи, что говорить противно. Одного даже старостой назначили.

– Ну, так вроде и нормально, кто потешился, того и взгрели.

– Ты думай, что говоришь! Это эльфы трех забрали, а потом люди барона такую взбучку устроили. Пятерых плетьми до смерти забили за то, что знали, да не донесли. Барон у нас хороший, но управляющий – зверь, да и с эльфами ссориться никому не охота. Вот так вот и бывает. А ты —любят их!..

В это время дверь бара открылась, и вошло двое рядовых-медсестер.

– А, Хильда, Грета, идите к нам, – радостно заорал крепыш, махая руками, – Хей, Грета, кисанька, я тут!

– Точно, у нас тут как раз два места свободно, Хилечка-лапочка, иди к папе, у нас тут пиво греется! – добавил на весь бар дылда.

Женщины заметили кавалеров и направились к ним, а Карл выключил звук. Уговоры Хилечки-лапочки его точно не интересовали. Да и сам услышанный разговор был ему мало интересен. Он уже проверил личные дела обоих морпехов и понял, что крепыш-ирландец разговор, скорее всего, забыл в тот момент, когда его рука, влезшая под блузку, обхватила талию «кисаньки» Греты, а дылда, оказавшийся Хансом Бауэром, уже и так имел пометку «эльфофоб-дурак, но воюет хорошо. Воодушевляется при имени своего барона. Пока не поумнеет, выше сержанта не повышать.»

Нет, в целом слухи и разговоры Карла очень даже волновали. Просто не такие слухи. Одной из причин сегодняшнего, да и нескольких последних дней плохого настроения Карла были как раз разговоры в среде офицеров и личного состава. Особенно офицеров. Особенно тех, «симпатизирующих».

Нет, не поймите неправильно. Офицеры – это не пушечное мясо доисторических эпох, офицеры флота – это весьма и весьма образованные, умные люди. А образованные в своей области люди практически всегда начинают нести чушь, когда речь заходит о действиях начальства или о политике. Причем им это нравится. Именно этим занимались многие специалисты на борту. Поток идиотизма, идущий от интеллектуалов, в том числе, и в погонах, Карл воспринимал как некоторую данную необходимость, которая в чем-то даже полезна – очищает временно организм и не дает накопиться токсинам выше определенной точки. Ее, как и другие органические потребности, просто надо было учитывать и не строить корабли без туалетов, офицерского клуба, курилок и избыточного числа связисток и медсестер.

Нет, это совсем не то, что омрачало жизнь Карла. Слухи, ползущие по кораблям, были иные, с четко выраженными мотивами и направлением. Грубо говоря, они сводились примерно к: «Эта эльфийская шлюха ведет нас на убой, но в высшем командовании флота есть люди, именно люди, не эльфы, которые этим недовольны и которые вправе развернуть нас, когда придет время.» Слухи были антиэльфийские, направленные напрямую против командующего, настраивали на поддержку любого человеческого высшего офицера в случае конфликта того с командующим и готовили экипажи принять и выполнить приказы от этого, пока что еще неизвестного, офицера. По сути, слухи готовили экипажи к антиэльфискому мятежу с конкретным исполнителем в качестве главаря. Как думаете, что должен делать офицер безопасности, обнаружив такие слухи? Нет, не надираться в баре, но пока что у Карла более удачной идеи не было.

Арестовав этого конкретного офицера, назначенного на роль лидера мятежа, равно как и его ближайшее окружение, Карл, скорее всего, сорвал бы планы, но, увы, кто этот офицер, Карл не знал – заговорщики были хорошо подготовлены и не спешили срывать маски, пока еще не настало время.

Дверь бара открылась, и в нее вошла еще одна девушка. Как по расписанию, задумчиво отметил про себя Карл, не отрывая взгляд от рюмки, – и уже не первый день подряд. Интересно, не из тех ли она, у кого это и является настоящей должностью?

Неожиданно сидящий рядом гражданский повернулся к нему и спросил:

– Вас, гляжу, эта девушка тоже не заинтересовала? Не понимаю, как люди могут вести себя как скоты, за столиком в том углу чуть не свистели, когда она вошла.

– Не советую, – флегматично откликнулся Карл, продолжая размышлять, не пора ли добить рюмку и заказать следующую порцию, – Я, конечно, не врач, но можете считать это медицинской рекомендацией.

S13 Отто фон Грюнберг, бар линкора Люсиэль

В общем, найти знакомых, с которыми ему было бы о чем говорить, было актуально, и Отто решился попробовать:

– Вас, гляжу, эта девушка тоже не заинтересовала? – обратился он к соседу по стойке, – Не понимаю, как люди могут вести себя как скоты, за столиком в том углу чуть не свистели, когда она вошла.

– Не советую, – спокойно ответил майор, не отрывая взгляда от рюмки, – Я, конечно, не врач, но можете считать это медицинской рекомендацией.

Отто слегка ошалел от такого ответа и от растерянности решил представиться.

– Отто вон Грюнберг.

– Я знаю, – майор повернулся к нему, и Отто увидел в его петлицах древний глаз Гора, символ всевидящей службы Империи и конфедерации. А его собеседник тем временем продолжил, – Я тут каждый вечер, и еще не было ни разу, чтобы она не ушла в обнимку с кем-нибудь. Также ни разу не было, чтоб она ушла второй раз с одним и тем же. Врачи здесь, на флагмане, конечно, хорошие, но, право, не стоит.

Потом майор проследил направление застывшего взгляда Отто и добавил:

– Ну да, безопасность, поэтому и знаю. Майор фон Линденхоф, Карл, – представился он и протянул руку, которую Отто судорожно пожал.

Нет, Отто и вся его семья были законопослушными гражданами, но так вот столкнуться с целым майором службы, о которой ходили жуткие слухи, а тем более пожать ему руку… как-то это корежило, холодило внутри. Но и отказаться Отто не решился. А теперь начал мучаться от осознания своей нерешительности. «А ведь теперь того гляди вербовать начнет», – тоскливо засвербило в животе у Отто, – «Стучать на моих коллег. Они наверняка наши разговоры слышали и, видно, сочли, что я как раз подходящий кандидат, поскольку с ними всегда спорил…»

– Не волнуйтесь, не нужны мне рассказы о ваших коллегах, – будто прочитав мысли, успокоил его майор, – Мы и так все обо всех отлично знаем, и оппозиционные взгляды ваших коллег нас совершенно не волнуют, пока они честно делают свое дело. Так что не переживайте. Кстати, насчет «знаем»: девица, на которую вы обратили внимание – это младший сержант Отлер из отдела связи, о ней чуть ли не легенды рассказывают. Так что с эпидемиологической точки зрения от нее лучше держаться подальше.

– Да, да, понимаю, – все еще растерянно повторил Отто и, неумело пытаясь скрыть это, решил пошутить, – В эпидемиях я кое-что профессионально понимаю.

– Я думал вы – ксенолингвист, – удивленно подняв бровь спросил фон Линденхоф.

– Ну да, ксенолингвист, – подтвердил Отто, – А как вы думаете, на чем основана ксенолингвистика? Представьте себе совершенно чуждую цивилизацию, у которой с нами ничего общего, и вот с ней вам надо найти общий язык. С чего начинать?

– Понятия не имею, тут вы специалист, – охотно признал свою неосведомленность безопасник.

– Вот именно, – чувствуя себя в теме, подтвердил Отто, – А общее у нас практически всегда одно и то же – сколько бы мы моделей искусственного интеллекта ни напридумывали бы, а у всех живых существ сознание почему-то основано всегда на одном и том же – нейронных сетях. Хотя почему «почему-то»? Сознание может появляться уже на достаточно поздних стадиях эволюции, когда уже давно происходит прием и обработка информации, а прием и обработка информации всегда развивается из кооперации более простых организмов, в нашем случае – клеток. Вот и получается, что если мы когда-нибудь встретим разумные существа без нейронных сетей в головах или что они там для этого используют, то я смогу с уверенностью сказать, что созданы они были почти наверняка искусственно!

Отто понесло. На любимые профессиональные темы он мог говорить часами. К слову, одной из его претензий к службе безопасности было то, что те некоторым ученым запрещали говорить о результатах своих исследований, что его до глубины души возмущало. Впрочем, его-то это не касалось, все его исследования были совершенно открытыми, а сейчас он вообще излагал вещи, читаемые студентам соответствующих специализаций чуть ли не на втором-третьем курсе в обязательном порядке. Что, впрочем, не делало удовольствие от возможности порассуждать на эту тему менее приятным.

– И что это нам дает? – спросил Отто, подняв указательный палец к потолку, и тут же ответил на собственный вопрос, – А дает это нам общую базовую структуру как мышления, так и коммуникаций, в том числе, и языка! Все нейронные сети строятся на понятиях и связях между этими понятиями. По крайней мере, те, что наблюдаются в природе. Вот, скажем, стакан с коктейлем, – продолжил он, демонстрируя собеседнику свой напиток, – Тут есть базовые понятия: «стакан», «коктейль», «пить», причем понятия эти связаны в кортеж, в данном случае, в тройку понятий. То есть в мем «стакан-коктейль-пить», управляющий одним из вариантов поведения в баре. Итак, что мы имеем в качестве основы, на которую надо глядеть в любом языке? Мемы! Понятия и связи между ними. Причем связи, как правило, несут больше информации, чем сами понятия! По большому счету, понятия вообще не важны, они обычно – просто узлы, за которые цепляются связи, а связи между понятиями как раз и несут всю информацию!

– Это как? – не понял фон Линденхоф, – Стакан – это стакан. Вот он. А как его связь с коктейлем может нести больше информации?

– А откуда вы знаете, что слово «стакан» обозначает именно стакан, а не рюмку или не стойку? Да потому, что слово «стакан» у вас уже связано в сознании цепочками мемами «стакан-стекло», «стакан-посуда», «стакан-напитки-держать»… Видите, само слово ничего не означает, значение имеют только его связи, и вот такие связки понятий и образуют мемы. Сами подумайте, как еще могли бы люди называть его столь разными словами в разных языках, если бы название действительно имело значение?

Отто разгорячился, вся его растерянность и дискомфорт куда-то рассосались, и остался только жар рассказчика и лектора, нашедшего наконец-то благодарного слушателя. «А это майор ничего, вполне интеллигентный человек», – пришло в голову Отто, – «Вон какие умные вопросы задает, и слушает замечательно, и вообще собеседник интересный! Может, и хорошо, что мы познакомились? При его-то работе ему тоже одиноко должно быть.»

– Ну, хорошо, – согласился фон Линденхоф, – Но эпидемиология-то тут при чем?

– Как при чем? – откликнулся Отто, – А при том, что вот эти связки-мемы – это именно то, что люди передают друг другу. Мы ведь не понятия передаем, а их связи. «Вода – мокрая.» «Суп – соленый.» «Мама мыла раму.» Вот только почему мы вообще мемы передаем друг другу? Да, иногда мы просто сами считаем нужным – научить ребенка, обсудить с коллегой идею, попросить, помочь, просто поделиться знаниями. Это все – внешние причины. Но можно связать мемы в такую комбинацию, что в них самих будет содержаться причина их передавать. То есть какие-то мемы, связки, понятия, которые будут присоединяться в сознании человека к каким-то уже существующим мемам, понятиям, которые будут заставлять человека их передавать дальше. Понятно? Давайте на примере. Вот вы анекдоты любите?

– Очень, – кивнул головой майор и мысленно добавил: особенно категорию «от двух до пяти».

– Замечательно, – обрадовался Отто, – Вот давайте разберем какой-нибудь простенький анекдот. Скажем, такой: К пещерному человеку прибегает его жена: «Помоги, к маме в пещеру забрался саблезубый тигр!» Тот отвечает: «С чего меня должен заботить тигр? Сам забрался, сам пусть и выпутывается!»

Карл фыркнул. Анекдот был, конечно, с бородой, но хорош и отражал еще одну причину, по которой тот не видел причин жениться.

– Вот видите, вам смешно, – констатировал очевидное Отто, – А если представить, что вы попали в компанию, где этого анекдота не знают и зайдет разговор, то наверняка расскажете, правда?

– Правда, – не стал спорить майор.

– А подумайте, почему? Да, анекдот смешной, но это только гарантирует, что вы его запомните. Люди вообще юмор любят, по крайней мере, нормальные. А почему вы его рассказывали бы? По сути, уже рассмеявшись на анекдот, вы решили для себя: «Я – человек с юмором.» Большинство людей любят, чтобы их считали такими, и когда вы рассказываете анекдот, вы не только смешите собеседников, вы сообщаете им о своем чувстве юмора, и вам это нравится. Верно?

Майор только согласно пожал плечами.

– Вот и получается, что анекдот содержит в себе не только якорь, который помогает ему быть запомненным, но и носитель – то, ради чего его передают другим. Анекдот – это простейший мемовирус, который содержит в себе все, чтобы люди его запоминали и передавали друг другу. Вот при этом и эпидемиология. Мемовирусы распространяются очень похоже на обычные вирусы, даже модели можно использовать те же самые.

– А что за модели? – поинтересовался майор.

– Да обычные, классические, – отмахнулся Отто, – Как вы думаете, как медики определяют, откуда эпидемия началась и как распространялась? Тут то же самое. Правда, с мемовирусами есть и дополнительные методы, еще лучше, но классические способы определения источника, используемые для биовирусов с мемовирусами, тоже действуют. Скажем, появился слух, думаете, сложно определить, откуда он пошел?

– Нам обычно – не очень, – скромно ответил безопасник, – Но иногда, да, бывает. А можно об этом поподробнее?

Учитывая, о чем он размышлял буквально несколько минут назад, совсем неудивительно, что Карл заинтересовался заявлением ксенолингвиста и теперь внимательно вслушивался в ответ, который ему очень эмоционально выдавали.

– …неспециалист может подумать, что достаточно записи, когда какой код вируса зарегистрирован, но это чушь собачья! Оригинальный вирус может распространяться скрытно и лишь значительно позже попасть в поле зрения исследователя. Если добавить географическую информацию, то становится чуть легче. Если в городе А вирус появился раньше, чем в городе Б, то вряд ли его занесли из города Б в город А, верно? Действительно, вряд ли, но возможно! Может, мы просто обнаружили его позже. А может, он много раз попадал из одного города в другой и обратно…

Ксенолингвист продолжал бубнить про распространение вируса, но Карл уже понял суть его речи – выяснить, откуда взялся вирус, – это, конечно, «пара пустяков», но есть бесконечное число способов сделать это неправильно, о чем теперь ему подробно и рассказывалось. То есть обо всех тысяче и одном способе сделать это неправильно. Мысленно отстранившись от потока сознания собеседника, он стал ждать, когда же появится возможность вернуть ксенолингвиста к сути дела.

– Ну, хорошо, – встрял он в паузу, когда Отто переводил дух, – Я понял, восстановить всю историю распространения сложно. А можно выяснить, откуда он появился в самом начале?

– С биологическими вирусами? – переспросил Отто, – Можно, но с биологическими вирусами это не очень надежно.

Почему-то Карл ни минуты не сомневался, что так оно и будет. Но все-таки уточнил:

– А с мемовирусами? Ну, скажем, со слухами?

– О, тут все куда проще, – с энтузиазмом откликнулся Отто, – Особенно, если мемовирус искусственный. Я вам уже говорил, что мемовирусы состоят из якоря, носителя и нагрузки. Правда, говорил? Ну, ничего, напомню еще раз. Якорь – это то, что цепляется за сознание и заставляет запомнить вирус, носитель – это то, что заставляет его передавать другим людям, а нагрузка – это то, ради чего создают искусственные мемовирусы, то, что будет передаваться вместе с якорем и носителем. Так вот, у оригинального вируса нагрузка – это и есть то, ради чего он создавался. Она осмысленна, если знать цель вируса. Но те люди, которые его передают друг другу, в большинстве своем этой цели не знают, а то и не поддерживают. Так что нагрузка мутирует. И чем дальше вирус уходит от источника, тем менее вразумительная нагрузка и тем менее она поддерживает цель. Конечно, возможна случайная мутация в обратном направлении, но, сами понимаете, настоящий, хорошо сделанный мемовирус – это как сложная машина. Каковы шансы, что такая машина случайно соберется или починится из запчастей, лежащих на свалке? К сожалению, у меня нет под рукой хорошего примера, а то я бы вам показал.

– С примером я как раз мог бы помочь, – оживился Карл, – Помнится, в одном из учебников академии была вымышленная задача на раскрытие заговора во флоте с подробным списком зарегистрированных слухов. Было бы интересно, как вы с ними разобрались бы и смогли бы ли найти первоначальные варианты. Только имейте в виду, учебник секретный, подпадающий под ваш контракт, обсуждать даже с коллегами нельзя. Подойдет в качестве примера?

– Хотите проверить? – почти самодовольно улыбнулся Отто, – Давайте ваш секретный пример!

Карл вызвал перед собой виртуальный экран, видимый пока что только для него самого, и показал на нем список всех перехваченных сообщений. Быстро сместил даты сообщений на несколько месяцев и скрыл год, а потом переименовал упоминавшиеся корабли абстрактными буквами А, Б, В и так далее, после чего развернул экран к ксенолингвисту и позволил тому его увидеть.

– Ну, как? – поинтересовался Карл.

– Любопытно, любопытно… – ответил Отто и начал гонять сообщения вверх-вниз по экрану.

Вообще-то, поскольку экран был виден только Карлу и Отто, со стороны это выглядело, как будто двое офицеров гоняют что-то по невидимому экрану, но это мало кого удивляло. Мало ли как люди развлекаются? Может, в настольный хоккей или, там, в «морской бой» играют…

Практически все образованные люди, а также сто процентов госслужащих, включая всех служивших во флоте, чуть ли не со школьного возраста имели импланты для дополненной реальности. В частности, все знаки различия, включая так испугавший поначалу Отто «глаз Гора», были чисто виртуальными, видными только тем, кому положено. То же относилось и ко многим системам управления и, если надо, даже к форме, надетой на людей.