Завтра нас похоронят

— Ты будешь жить со мной? — вдруг спросил он. — У меня не очень большая квартира, но…

— А у тебя есть там книги?

— Есть.

— Тогда буду.

Говорят, в прошлые века люди во всех бедах винили колдовство и сжигали на кострах тех, кого в нём подозревали. Или вешали, топили, рубили головы. Потом люди поумнели и начали заниматься наукой — она стала им хорошим другом и помощником. Но и теперь, стоит случиться какой-нибудь необъяснимой беде, они с радостью отворачиваются от своего нового друга Науки. И призывают старых добрых друзей: Суеверия и Святую Инквизицию.

Тот, кто правит чувствами, будет править миром.

Война в цене даже когда обесцениваются любовь, дружба и прочая сахарная дурь, которой тешат себя люди.

- Ты её любишь?

<...>

- Хоть немного?

Немного. Любовь - только до щемления в груди, для того, чтобы почувствовать другое, можно просто хлебнуть лишнего.

Да, мы с тобой друзья. Просто… я почему-то забыла, что друзья часто делают друг другу больно. И совершенно друг друга не слышат.

- Какой же ты всё-таки дурак, Рихард.

Он пожал плечами:

- Может быть. Но за это не расстреливают.

Она медленно направилась в коридор и уже у двери ответила:

- К сожалению.

Некоторые люди просто не созданы для семьи. Или позже, чем остальные, убеждаются, что она нужна им.

Я устала. Я не хочу больше быть вожаком. Клыков не хватает.

Это было странное ощущение. Вокруг дул холодный- ветер, но рядом с летчиком я его совершенно не чувствовала. Было тепло, и мне хотелось прислониться к его плечу, но я не шевелилась. Все-таки он был чужаком. Из другой страны, и...

— Я очень устала, — слова сорвались с губ сами. — Прости, что я тебе говорю, но сегодня я это очень остро поняла. Я не хочу больше быть вожаком. Клыков не хватает.

Теперь его прищуренный взгляд был устремлен вдаль, на озеро. Я потянула Ская за руку:

— Ответь мне хоть что-нибудь.

В ветреной тишине слова прозвучали необыкновенно отчетливо:

— Хочешь, я буду с тобой?

— Всегда?

— Всегда.