Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.

Утверждено к печати Ученым советом Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук

Научный редактор:

доктор исторических наук А.Н. Цамутали

Рецензенты:

кандидат исторических наук В.Ю. Черняев;

кандидат исторических наук С.В. Куликов.

Введение

Великокняжеское окружение последнего русского императора в последние годы неоднократно привлекало внимание российских и зарубежных историков. Особое внимание в работах, появившихся с 1990-х годов, уделялось повседневной духовной, нравственной жизни великих князей, их общественной деятельности. Появление подобных исследований стало возможным не только в связи с ностальгическими настроениями по «благополучной» России начала XX в., но и благодаря введению в оборот новых источников. Однако в этих работах не затрагивается политическая деятельность великих князей, в то время как сопоставление вновь обнаруженных материалов с уже изученными позволяет по-новому взглянуть на великокняжеское окружение Николая II накануне Февральской революции. Данная работа является попыткой восполнить этот пробел и осветить политическую деятельность великих князей в 1915–1917 гг.

В начале XX века политико-административная элита России, неотъемлемой составной частью которой являлись великие князья, претерпела значительные социальные и структурные изменения.

С одной стороны, в России, как и во всем мире, происходил процесс профессионализации системы управления, что требовало привлечения к работе специалистов исходя не из их сословного происхождения, а из их деловых качеств. От этого в первую очередь пострадали великие князья. В системе государственного управления они стали оттесняться на второй план.

С другой стороны, наряду с бюрократами-назначенцами в России появилась качественно новая представительная власть, состоявшая из депутатов Государственной думы. Это также оттесняло великих князей от власти. Все больше они играли символическую, а не реальную политическую роль. В связи с этим менялось их отношение к монархии, и эти процессы порождали в их среде более либеральные по сравнению с императором взгляды.

Кроме того, в ходе мировой войны углубились многочисленные противоречия и внутри бюрократической части элиты. К ним относились противоречия между правительством и Ставкой Верховного главнокомандования, внутри самого правительства, между высшей бюрократией и императорской семьей. Наконец, существовал раскол и внутри самой императорской фамилии – между великими князьями и императорской четой, – чему немало способствовало появление Г.Е. Распутина, который вытеснил великих князей из семьи императора, снизил их влияние на императора и императрицу.

Таким образом, социальный и структурный раскол правящей элиты России угрожал великим князьям, во-первых, снижением социального статуса, которым они обладали, прежде всего, благодаря своему царственному происхождению, а не профессиональной компетентности, и, во-вторых, потерей политической значимости как следствие многочисленных противоречий внутри бюрократической части элиты.

В данных условиях главным политическим ресурсом великих князей осталась лишь близость к императору как источнику власти.

Таким образом, великокняжеская оппозиция 1915–1917 гг. являлась неудачной попыткой великих князей вновь обрести самостоятельную политическую роль, которая вылилась лишь в борьбу за сохранение социального статуса. При отсутствии реальных властных полномочий, собственной политической программы и социальной опоры это было возможно лишь за счет посредничества между императором и другими политическими силами страны.

В ходе работы было установлено, что анализ проблемы политической роли великокняжеской оппозиции 1915–1917 гг. в отечественной историографии являлся идеологизированным, что не позволяло осуществить комплексное рассмотрение данной проблемы.

Группировка великих князей по генеалогическим ветвям (Александровичи, Константиновичи, Николаевичи и Михайловичи) оказала влияние на структуру великокняжеской оппозиции 1915–1917 гг., в которой существовало несколько центров. Но своеобразными лидерами великокняжеской оппозиции являлись лишь великие князья Николай Михайлович и Николай Николаевич.

Данное исследование содержит новую, предложенную авторами периодизацию великокняжеской оппозиции 1915–1917 гг. Если с августа 1915 до ноября 1916 г. проходил процесс формирования великокняжеской оппозиции, то саму великокняжескую оппозицию как элемент политического кризиса осени 1916 – зимы 1917 г. можно разделить на следующие периоды: 1-й период (1 ноября – 3 декабря 1916 г.) – период предупреждений, в течение которого, с одной стороны, великие князья солидаризировались с оппозиционно настроенной частью бюрократических, думских и военных кругов, с другой стороны – реализовали идею коллективного выступления; 2-й период (4–31 декабря 1916 г.) – период активной самозащиты великих князей, в течение которого, с одной стороны, произошло убийство Г.Е. Распутина при участии великого князя Дмитрия Павловича, а с другой стороны, великие князья выступили в защиту своего социального статуса; 3-й период (1 января – 2 марта 1917 г.) – период отчаяния, в течение которого, с одной стороны, великие князья пытались реализовать свои политические амбиции, а с другой стороны, продемонстрировали неготовность к политическим действиям и несостоятельность в качестве политических лидеров в дни Февральской революции 1917 г.

В советской историографии уже были предприняты попытки (Е.Д. Черменским, В.Я. Лаверычевым, А.Г. Слонимским, В.И. Старцевым, А.Я. Аврехом, В.С. Дякиным; анализ работ см. в части I, главе 1) представить действия великих князей накануне Февральской революции как согласованные с действиями думской оппозиции.

Став посредниками между императором и оппозиционными силами, великие князья были вынуждены солидаризироваться в своих требованиях с оппозиционными бюрократическими, военными и думскими кругами, тем самым, способствуя углублению предреволюционного кризиса.

В данной работе прослежены все контакты великих князей с оппозиционными кругами. Установлено, что в своих требованиях великокняжеская оппозиция смыкалась с требованиями части высшей политико-административной элиты, военных (М.В. Алексеев, А.А. Брусилов), гражданских (кн. В.М. Волконский, П.М. Кауфман, гр. П.Н. Игнатьев), а также церковных кругов (Г. Шавельский). На формирование требований оказывали влияние лидеры думской оппозиции (В.А. Маклаков, В.М. Пуришкевич, М.В. Родзянко) и общественные деятели (кн. Г.Е. Львов).

В исследовании доказывается, что идея великокняжеской оппозиции как коллективного выступления сформировалась под влиянием бюрократических и думских кругов 8 ноября 1916 г. Ввиду отказа великого князя Николая Михайловича возглавить этот протест, данная идея была реализована великим князем Павлом Александровичем 3 декабря 1916 г.

Анализ коллективного прошения великих князей от 29 декабря 1916 г. приводит к мысли, что целью прошения являлось не столько смягчение участи великого князя Дмитрия Павловича, сколько утверждение о невозможности ссылки кого-либо из великих князей. Это, по сути, было последней попыткой сохранения статуса великих князей в правящей элите России.

В ходе работы установлен один из редакторов писем политического содержания императору Николаю II в январе – феврале 1917 г., подписанных чиновником А.А. Клоповым и редактируемых великим князем Михаилом Александровичем. Им был князь Г.Е. Львов.

Данная работа является комплексным исследованием политической роли великокняжеской оппозиции.

Часть I. Великие князья: от опоры монархии к оппозиции самодержавию

Глава 1. Источники и историография по проблеме великокняжеской оппозиции 1915–1917 гг.

При написании данной работы были использованы различные источники, среди которых документы нескольких фондов РГИА. Это документы из фонда 516: Журнал пребывания Николая II в действующей армии^[1], камер-фурьерский журнал императора Николая II^[2], а также камер-фурьерский журнал императрицы Марии Федоровны в Киеве^[3]. Названные архивные источники позволяют проследить и уточнить местонахождение царствующих особ, а также пребывание интересующих нас лиц в том или ином месте в исследуемый промежуток времени.

Из числа документов, хранящихся в личных фондах РГИА, использованы записная книжка и дневник барона Н.А. Врангеля^[4], являвшегося адъютантом великого князя Михаила Александровича. Они содержат важную информацию о взаимоотношениях великого князя с императором и позволяют проследить картину событий, связанных с ноябрьским «штурмом власти» 1916 г.

В числе других документов, использованных в работе, неопубликованные письма чиновника А.А. Клопова^[5] императорской чете за 1916 г. На письмах есть пометки великого князя Николая Михайловича.

Авторами использованы и опубликованные документы. К ним следует отнести стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства^[6]. Наиболее полезными для исследования оказались показания А.И. Гучкова, А.Д. Протопопова, С.П. Белецкого и А.А. Поливанова.

Из периодических изданий при написании работы использовались материалы киевской газеты «Киевская мысль»^[7] за сентябрь – октябрь 1916 г., московской газеты «Русское слово»^[8]и петроградских газет: «Биржевые ведомости»^[9] за март 1917 г. и «Речь»^[10] за сентябрь – октябрь 1916 г.

К наиболее достоверным опубликованным источникам следует отнести переписку императора Николая II с великими князьями^[11], в частности, письма великих князей Николая Николаевича, Дмитрия Павловича, Павла Александровича, Николая Михайловича, Александра Михайловича, Георгия Михайловича, а также великой княгини Милицы Николаевны к императору Николаю II. Многие из этих посланий неоднократно использовались исследователями, однако некоторым из них не уделялось должного внимания.

«Переписка Николая и Александры Романовых»^[12] также достаточно часто используемый источник, содержащий большое количество как фактического материала, так и оценочных суждений последней императорской четы.

Источником, до сих пор не использованным в полной мере, являются письма великого князя Николая Михайловича к его другу, французскому историку Ф. Массону. Письма были опубликованы в Париже в 1968 г.^[13] Авторами осуществлен перевод писем 41–50, охватывающих период с 20 ноября (3 декабря) 1916 г. по 14 (27) апреля 1917 г., в которых идет речь о визите великого князя Николая Михайловича к Николаю II 1 ноября 1916 г., об обстоятельствах, связанных с убийством Г.Е. Распутина, и подробностях ссылки великого князя в его имение Грушевку. Данные письма можно рассматривать и как самостоятельный исторический источник – настолько они объемны и информативны, – и как существенное дополнение к запискам великого князя Николая Михайловича, о которых речь пойдет далее.

В 1990-х гг. на страницах исторических журналов были опубликованы архивные документы из личных фондов императора Николая II и великих князей. Нередко эти публикации сопровождались небольшой вступительной статьей и комментариями. В данной работе осуществлена попытка детального рассмотрения таких источников, их анализа и включения в цепь событий для составления более детальной и полной картины взаимоотношений Николая II и великих князей.

Так, переписка кн. В.Н. Орлова с А.В. Кривошеиным, И.Л. Горемыкиным и великим князем Николаем Николаевичем позволяет проследить наметившееся согласование кадровой политики самодержавия с Думой. Результатом этого явилось удаление в отставку Н.А. Маклакова, В.А. Сухомлинова, И.Г. Щегловитова и В.К. Саблера. К этой акции был причастен и великий князь Николай Николаевич^[14].

Заслуживают внимания письма чиновника А.А. Клопова царской семье в 1916–1917 гг.^[15] Они интересны тем, что редактировались великим князем Михаилом Александровичем.

В книге «Российский императорский Дом. Дневники. Письма. Фотографии»^[16] привлекают внимание послания великого князя Николая Михайловича А.А. Клопову от 7 апреля 1916 г. и 31 января 1917 г., великого князя Александра Михайловича великому князю Николаю Михайловичу от 12 января, 3 февраля и 14 февраля 1917 г., письмо Николая Михайловича Николаю II от 11 января 1917 г., письмо вдовствующей императрицы Марии Федоровны великому князю Николаю Михайловичу от 12 января 1917 г. Некоторые из этих посланий опубликованы также в сборнике «Николай и Александра. Любовь и жизнь»^[17]. В нем представлены и другие материалы из фондов ГАРФа.

Важным источником являются письма великого князя Николая Михайловича вдовствующей императрице Марии Федоровне^[18], а также письма великой княгини Елизаветы Федоровны императорской чете^[19].

Представляет интерес переписка княгини З.Н. Юсуповой с сыном Ф.Ф. Юсуповым и с А.Н. Родзянко, супругой председателя Государственной думы^[20], которые были опубликованы еще в 1920-х гг.

Из дневников государственных деятелей, использованных при написании данной работы, следует выделить дневник императора Николая II^[21]. Несмотря на то, что император вел его как частное лицо, не уделяя должного внимания политическим событиям, все же в дневнике содержатся сведения, значимые для настоящего исследования, позволяющие судить о встречах императора и темах его бесед. Таким образом, дневник, дополненный камер-фурьерским журналом, достаточно подробно отражает деятельность Николая II. В числе последних заметных публикаций нашего времени необходимо отметить дневник вдовствующей императрицы Марии Федоровны^[22].

В 1925 г. был опубликован дневник великого князя Андрея Владимировича, в котором содержатся записи, относящиеся к 1915 г. и отражающие реакцию великокняжеской среды на смещение великого князя Николая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего^[23]. Отрывки из дневника Андрея Владимировича за 1916 г. были опубликованы в 1928 г. в журнале «Красный архив»^[24]. В этих записях идет речь об убийстве Г.Е. Распутина и реакции великих князей на это событие. В настоящее время вышел в свет более полный вариант дневника Андрея Владимировича из его личного фонда в ГАРФе^[25].

В 1931 г. в журнале «Красный архив» были опубликованы «Записки Николая Михайловича Романова»^[26]. В них Николай Михайлович резко критикует общее состояние дел в России: положение на фронте в 1914 г., неподготовленность к войне, бездарность генералитета во главе с великим князем Николаем Николаевичем, слабость и нерешительность Николая II. Особое место в «Записках» заняло описание царского окружения и история убийства Г.Е. Распутина. Данная публикация основана на «поденных записях» великого князя Николая Михайловича, которые он вел на протяжении всей своей жизни и фрагменты которых частично опубликованы. Анонимный публикатор «Записок» отметил, что они были написаны в разное время и подвергались более поздней обработке, о чем свидетельствуют некоторые характеристики или замечания в тексте, относящиеся к более позднему времени. Однако в сопоставлении с эпистолярным наследием великого князя данные записки используются в работе.

Своеобразен как источник дневник А.В. Богданович^[27]. Будучи представительницей высшего света Петербурга, А.В. Богданович много и часто принимала гостей у себя в квартире на Исаакиевской площади. Поэтому дневниковые записи часто начинались со слов: «говорил», «передавали», «рассказывали». Автор чаще передавала то, что слышала от других, и то, что говорили в высшем свете. Но этот недостаток дневника для нашего исследования становится определенным достоинством, так как во многом позволяет проследить атмосферу сплетен, слухов, разговоров, царившую в этих кругах.

Значимым для данного исследования является дневник ближайшего сотрудника М.В. Родзянко Я.В. Глинки. В сопоставлении с другими источниками он позволяет восстановить взаимоотношения председателя Государственной думы и великого князя Михаила Александровича в январе – феврале 1917 г., а также проследить политическую переориентацию великих князей в этот период с М.В. Родзянко на князя Г.Е. Львова.^[28] Ценными явились и комментарии к этому дневнику Б.М. Витенберга, особенно относительно записки Николаю II, находящейся в бумагах А.А. Клопова, но составленной Я.В. Глинкой, а позднее 26 октября 1916 г. отредактированной великим князем Николаем Михайловичем^[29].

В работе использовался дневник В.М. Пуришкевича «Как я убил Распутина»^[30], где автор излагает свою версию о степени участия великого князя Дмитрия Павловича в убийстве Г.Е. Распутина.

Мемуарную литературу можно с определенной долей условности разделить на несколько групп. К первой группе следует отнести воспоминания великих князей и видных государственных деятелей. Нередко они охватывают весь период царствования последнего императора. К ним относятся воспоминания великого князя Александра Михайловича^[31], великого князя Кирилла Владимировича «Моя жизнь на службе России»^[32]. В настоящее время последние дополнены новым изданием с приложением биографического очерка о супруге великого князя великой княгине Виктории Федоровне^[33]. К подобного рода литературе также относятся воспоминания великой княгини Ольги Александровны (сестры императора Николая II), записанные с ее слов канадским журналистом Я. Ворресом^[34], и Марии Павловны (младшей)^[35]. Хотя великая княгиня была далека от придворного окружения, с 1915 г. постоянно жила и работала в госпитале в Пскове, все же она оставила воспоминания о кратких визитах в Царское Село и Петроград 1915–1917 гг.

Несомненно, значимыми для анализа деятельности великих князей являются воспоминания С.Ю. Витте^[36]. В воспоминаниях генерала П.Г. Курлова, который занимал различные государственные посты, имеются сведения о деятельности великих князей Николая Николаевича и Сергея Михайловича^[37]. В записках А.А. Мосолова^[38], начальника канцелярии министра двора, описывается близкое окружение последнего императора. От его порой субъективного взгляда не укрылись и взаимоотношения царя с наиболее близкими родственниками – великими князьями. В воспоминаниях дворцового коменданта В.Н. Воейкова^[39] нашли отражение события последних пяти лет царствования Николая II.

Особенно близкая к императорской чете фрейлина А.А. Вырубова тоже оставила свои записки. В первую очередь к ним относятся «Страницы из моей жизни»^[40], а также «Неопубликованные воспоминания»^[41], которые впервые были изданы в 1978 г. в Нью-Йорке в «Новом журнале», а позднее в сборнике «Николай II. Воспоминания. Дневники»^[42].

Мемуары думских деятелей П.Н. Милюкова^[43] и В.В. Шульгина^[44] предоставляют возможность восстановить тревожную атмосферу политического кризиса в Петрограде осенью 1916 г., что позволяет более полно представить картину деятельности великих князей.

Воспоминания председателя Государственной думы М.В. Родзянко^[45] более тенденциозны, чем других политических деятелей. Это необходимо иметь в виду не только потому, что он иногда вносит путаницу в некоторые числа и даты, о чем речь пойдет ниже. Его мемуары существовали в двух редакциях. Первый раз записки М.В. Родзянко появились в Ростове-на-Дону во время Гражданской войны. Политическая ситуация была такова, что М.В. Родзянко, пытался доказать, что Государственная дума не была причастна к совершившейся революции, более того, тактика председателя Государственной думы была направлена на то, чтобы избежать революции. Новый вариант записок М.В. Родзянко появился уже после его смерти. В них политическая тенденция как раз обратная той, какую излагал М.В. Родзянко в первом тексте. Теперь автор пытался представить себя и Думу почти организаторами революции.

Воспоминания французского посла в России М. Палеолога^[46] написаны в форме дневника, но в них присутствуют грубые ошибки и даже некоторый вымысел. Те же черты, хотя и в меньшей степени, характерны для воспоминаний английского посла Дж. Бьюкенена^[47].

Вообще вся мемуарная литература, которую можно отнести к данной теме, имеет тенденциозный оттенок. Это связано с тем, что мемуары были опубликованы после революции, некоторые из них – спустя десятки лет. Их авторы, будучи в эмиграции, были лишены возможности обращаться к документам и материалам, которые остались на родине, и, таким образом, им приходилось по памяти восстанавливать цепь событий. При этом необходимо учитывать и субъективную оценку авторов.

Следующую группу источников составляют воспоминания с описанием событий в военной среде, но содержавшие также сведения о великих князьях. Несмотря на то что в мемуарах военных деятелей описываются преимущественно боевые действия, в них имеется хотя и отрывочный, но ценный материал по великокняжеской оппозиции 1915–1917 гг. Так, заслуживают особого внимания воспоминания генерала Н.А. Епанчина^[48], впервые опубликованные лишь в 1996 г., и воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота Г. Шавельского^[49]. Как генерал, так и священник подробно описывают обстановку в Ставке Верховного главнокомандования, где происходили многие события, тесно связанные с великокняжеской оппозицией. Кроме того, Г. Шавельский был лично знаком с великим князем Николаем Николаевичем.

Несколько раз издавались воспоминания генерала Ю.Н. Данилова. В «Архиве русской революции» были помещены в 1928 г. его краткие записи об императоре Николае II и великом князе Михаиле Александровиче^[50]. Им же написанные «Очерки из последнего периода русской монархии» первоначально были изданы в Ганновере в 1928 г., а затем в Бремене в 1929 г. на немецком языке. Впервые на русском языке отрывки из «Очерков» были опубликованы в «Военно-историческом журнале»^[51]. Для темы нашего исследования важны эпизоды, связанные с личностью великого князя Николая Николаевича. Ю.Н. Данилов явился также автором книги о великом князе Николае Николаевиче^[52]. Однако, данную работу нельзя считать объективной, так как она написана в льстивом тоне по отношению к великому князю.

В воспоминаниях генерала А.А. Брусилова^[53], командовавшего в 1916 г. Юго-Западным фронтом, содержатся сведения о великом князе Николае Николаевиче, его смещении с поста Верховного главнокомандующего. Также имеется упоминание о разговоре между генералом и великим князем Георгием Михайловичем, который состоялся в октябре 1916 г. и имел в дальнейшем политические последствия.

В воспоминаниях генерала А.А. Игнатьева^[54] описывается жизнь великосветского общества, салон графини Клейнмихель, а также знаменитый яхт-клуб, в котором царила оппозиционная атмосфера и частым посетителем которого был великий князь Николай Михайлович. К подобным мемуарам следует отнести воспоминания А.И. Верховского^[55], где содержатся сведения об убийстве Г.Е. Распутина.

А.И. Деникин в своих воспоминаниях «Очерки русской смуты»^[56] упоминает об обращении к государю с предостережениями о грозящей опасности великих князей Николая Михайловича, Александра Михайловича, вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Отрывочные сведения о деятельности великих князей в 1915–1917 гг. содержатся в воспоминаниях генерала барона П.Н. Врангеля^[57] и военных министров В.А. Сухомлинова^[58] и А.А. Поливанова^[59].

Отдельную группу мемуарных источников составляют воспоминания, посвященные каким-либо событиям, связанным с действиями великокняжеской оппозиции. В первую очередь это мемуары князя Ф. Ф. Юсупова^[60], члена Государственной думы В.А. Маклакова^[61], княгини О. Палей (супруги великого князя Павла Александровича)^[62], затрагивающие историю убийства Г.Е. Распутина. В воспоминаниях княгини О. Палей также идет речь о визите великого князя Павла Александровича к императорской чете в начале декабря 1916 г., имеющем важное значение для нашего исследования. В настоящее время в России опубликован наиболее полный вариант этих воспоминаний^[63].

Большую ценность для данной работы представляют воспоминания А.И. Гучкова, хранящиеся в архиве Гуверовского института войны, революции и мира, написанные в форме интервью^[64].

Отдельные аспекты деятельности великого князя Кирилла Владимировича в дни Февральской революции освещают находящиеся в архиве Гуверовского института мемуары в форме дневника последнего царского градоначальника Петрограда генерал-майора А.П. Балка^[65], который сообщает о разговоре с великим князем в решающие дни Февраля. Данную тему дополняют хранящиеся в Российской национальной библиотеке воспоминания полковника Б.А. Энгельгардта^[66], очевидца прибытия Гвардейского экипажа под командованием великого князя Кирилла Владимировича к Таврическому дворцу 1 марта 1917 г., дополненные в настоящее время опубликованными мемуарами полковника^[67].

Комплексное рассмотрение известных и неоднократно использовавшихся в литературе источников наряду с введенными в научный оборот с 1990-х гг. новыми источниками, позволили авторам создать более полную и достоверную картину предреволюционных событий и по-новому проанализировать деятельность великих князей в этот период.

Проблема взаимоотношений Николая II и великих князей накануне Февральской революции рассматривалась в историографии в рамках политической истории, на ее изучение наложили свой отпечаток веяния времени. В настоящее время можно выделить четыре основных этапа исследований.

Первый этап начался сразу после Февральской революции и закончился в 1935 г., второй длился с 1935 г. по 1967 г., третий – с 1967 г. до конца 80-х гг., и последний – с начала 90-х гг. по сегодняшний день. Для каждого периода свойственен определенный подход историков к интересующей нас теме.

Литература, вышедшая в свет начиная с Февральской революции и до 1935 г. (первый этап), отличалась ярко выраженным обличительным характером, наукообразностью и резко негативной оценкой по отношению к последним Романовым. После Октябрьской революции советская историография основное внимание сконцентрировала на истории революционного движения. Вместе с тем истории правящих верхов уделялось значительное внимание исследователей.

Тот факт, что между царем, буржуазией и дворянством накануне Февральской революции назрел конфликт, ни у кого из историков на протяжении всего исследуемого периода не вызывал сомнений. Споры вызывал лишь вопрос, в какой форме и в какой степени в данный конфликт были вовлечены великие князья. Разброс мнений при этом был огромен: от оценки выступлений великих князей как робких и осторожных попыток воздействия на Николая II до признания их прямого участия в заговоре, целью которого являлось свержение императора с престола.

Первые исторические работы начала 20-х гг. лишь в общей форме затрагивали эту проблему. А.А. Блок, П.Н. Милюков, С. Петропавловский, И.В. Вардин, Д.Я. Кин^[68] были склонны отмечать умеренную оппозицию великих князей по отношению к последнему царю. В эти годы данную оппозицию часто именовали «великокняжеской фрондой». «Затворники Царского Села… были отделены от мира пропастью, которая по вине Распутина то сужалась, открывая доступ избранным влияниям, то расширялась, становясь совершенно непереходимой даже для родственников царя, отодвинутых тем же Распутиным на второй план, часть их перешла в оппозицию», – писал А.А. Блок^[69]. Д.Я. Кин оценивал выступление великокняжеской оппозиции как свидетельство того, насколько «далеко зашли разложение и противоречия в среде господствующих классов»^[70].

Ситуация изменилась в 1924 г., когда советский историк М.Н. Покровский выдвинул теорию «двух заговоров»^[71]. Полагая, что вся русская история XIX – начала XX в. протекала на фоне борьбы двух капиталов – торгового и промышленного, он предложил схему «двух заговоров» накануне Февральской революции. С одной стороны, по его мнению, это был заговор царизма («торгового капитала»), который решил разогнать Думу и заключить сепаратный мир. С другой стороны, имел место заговор «промышленного капитала» в лице Прогрессивного блока, объединявшего в своих рядах буржуазных лидеров, высший генералитет и великокняжескую оппозицию, который должен был провозгласить царем маленького Алексея, а регентом великого князя Михаила Александровича^[72].

В предисловии к «Семейной переписке Романовых», опубликованной в «Красном архиве» М.Н. Покровский писал, что «уже ранее января династия была фактически обезглавлена, ибо ее фактическим главой был в эти последние месяцы, конечно, не Николай, а убитый 17 декабря ст. ст. “старец”. Убийство Г.Е. Распутина, по мнению М.Н. Покровского, «отнюдь не было взрывом негодования, как хотели его инсценировать Пуришкевич и Кє. Это был необходимый предварительный шаг к государственному перевороту… Убрав “божьего человека” можно было сэкономить два других убийства (Николая II и его жены)». Далее, говоря о великом князе Николае Николаевиче, М.Н. Покровский писал: «Николай “большой” вполне способен был возглавить переворот против Николая “маленького”, если бы к моменту созревания заговора он был на месте»^[73].

Таким образом, схема «двух заговоров», а также выходившая в данный период многочисленная мемуарная литература, в которой часто упоминалось о подготовке к государственному перевороту в конце 1916 – начале 1917 г., оказали большое влияние на характер работ, появившихся во второй половине 1920-х – начале 1930-х гг.

В интересующей нас литературе этих лет можно с определенной долей условности выделить три типа работ. Первую группу работ составила серия портретных зарисовок. Это работы И.М. Василевского, Н.Н. Евреинова, С.В. Любоша, В.А. Канторович^[74]. Все книги содержали немало биографических сведений, но не касались широких социальных и политических вопросов и чрезмерно подчеркивали такие черты, как дегенеративность и безответственность Николая II, Александры и их окружения. Так, С.В. Любош замечал о великих князьях: «Царские братья, дядья и племянники получили весьма видные ответственные назначения, но именно ответственности они по своему положению царской родни не подлежали»^[75]. Фельетонист И.М. Василевский, автор книги «Николай II», написал не историческое исследование, а всего лишь психологический этюд, созданный в привычных для него фельетонных тонах. Однако автору удалось собрать немало фактов и бытовых штрихов, дающих материал для суждения о последнем русском самодержце и тех, кто его окружал. В книге «Тайна Распутина» Н.Н. Евреинов рассматривал взаимоотношения Романовых через призму их отношения к Г.Е. Распутину и на основе этого делал выводы. Он писал, что многие великие князья старались развенчать «старца» в глазах своего упрямого родственника, но безуспешно. Даже попытки такого популярного великого князя, каким был Николай Николаевич, ни к чему не привели, более того, он поплатился и за это, и за свою популярность тем, что был смещен с поста Верховного главнокомандующего. Рассматривается в книге и попытка великого князя Николая Михайловича повлиять на своего царствующего родственника. Он прочел Николаю II «письмо, в котором обращалось внимание государя на то, что в случае дальнейшего вмешательства Александры Федоровны и Распутина в государственные дела династии грозит гибель, а Российской империи катастрофа»^[76]. В.А. Канторович отмечал в своей работе, что «в последние годы распутинского влияния недовольство родственников царя приняло открытый характер, пока не грянули выстрелы в особняке Юсупова. Во всех углах царскосельского дворца плелась тогда интрига. А князья даже замыслили что-то вроде бойкота царя, чтобы таким способом подчеркнуть протест против ссылки Дмитрия Павловича»^[77].