Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила

Численность населения современного Египта в прошлом столетии стала стремительно расти, и, конечно, в Древнем Египте о такой высокой плотности не было и речи. Тем не менее эта плотность сопоставима с существовавшей в древности. И для того времени был характерен резкий контраст между перенаселенными плодородными землями и безжизненными песками пустыни. Сегодня население Египта насчитывает 16 миллионов человек. Если в древности в долине Нила проживала бы хотя бы его десятая часть, то плотность древнеегипетского населения на плодородной земле была бы вдвое выше, чем в современной Виргинии, и втрое выше, чем в Миссисипи. Такая концентрация, четко ограниченная бесплодной пустыней, способствовала интенсификации внутренних контактов и вылилась в появление своеобразного городского мышления.

Одним из древнеегипетских названий этой страны было Обе Земли, что отражает действительное географическое положение. Египетские земли объединяли прямая зависимость от Нила и изолированность от других культур. Тем не менее внутри страна разделяется на два разных региона – длинную узкую долину Верхнего Египта на юге и широкую дельту Нижнего Египта на севере. На протяжении всего хода истории эти районы сильно отличались друг от друга, а их жители знали об этих различиях^[3]. Ширина полосы Верхнего Египта, любая точка которой находится в непосредственной близости от Нила, колеблется от 6 до 32 километров. Она ограничена горами пустыни и ориентирована только по оси север – юг. В Нижнем Египте нет этой четкой ориентации, его огромные низины расходятся во всех направлениях. Сегодня зловонные болота Дельты напоминают нам о том, что в доисторические времена Нижний Египет, должно быть, представлял собой непроходимые заросли. На севере великая река распадается на несколько менее крупных рукавов или каналов, непригодных для судоходства. Нижний Египет имеет выход к Средиземному морю, к Азии и Европе, огромный успех сельского хозяйства в этом регионе стал притчей во языцех. Дельта поддерживала контакты со многими странами. Верхний Египет, с обеих сторон ограниченный пустынями, больше тяготел к Африке, его торговые контакты были направлены на юг или к Нижнему Египту, его сельское хозяйство до сих пор следует традициям прошлого, когда больший доход приносило скотоводство. И в древности, и сейчас жители этих регионов разговаривают на разных диалектах и имеют различные представления о жизни. Верхний и Нижний Египет были в буквальном смысле Двумя Землями, которые объединили в одну страну.

Близость пустыни к обитаемому пространству Верхнего Египта резко отличала его от огромных просторов плодородной земли в Дельте, и это обусловило два фактора сохранности древнеегипетских источников. В Верхнем Египте для захоронения усопших или строительства обширных храмов использовали близлежащие пустынные земли; люди жили и занимались своими делами на черной земле, но их хоронили на склонах песчаных холмов, которые способствовали сохранности их тел и у подножия которых возводили храмы. Это обусловило непропорциональность числа и тематики сохранившихся источников, большая часть которых связана с погребальным обрядом и официальным храмовым культом, и лишь незначительное количество источников относится к сфере торговли, администрации, экономики или структуре общества. Распространенное представление о том, что древние египтяне были в большей степени озабочены приготовлениями к смерти и переходу в другой мир, во многом объясняется тем, что источники, связанные со смертью и загробным миром, находились в пустынных песках и прекрасно сохранились до наших дней, в то время как источники, свидетельствующие о повседневной жизни, оставались в плодородной аллювиальной почве, где постоянно подвергались воздействию влаги, химических процессов, разрушались в ходе человеческой деятельности и в результате практически не сохранились.

Вторая причина непропорциональности количества и тематики источников связана с разницей между Верхним и Нижним Египтом. До сих пор большинство известных источников происходит из песков Верхнего Египта, провинциальной части страны. На севере такие же источники находились во влажной земле и истлели, поэтому эта часть страны, которая находилась в тесном контакте со Средиземноморьем и Азией, остается практически безмолвной. Нам приходится восстанавливать историю на основе сохранившихся источников, а они во многом ограниченны. Историю Дельты остается изучать по материалам, происходящим из Верхнего Египта.

Разрушительные свойства нижнеегипетской почвы становятся еще более трагичными, если вспомнить, что Дельта была воротами, через которые осуществлялись контакты Египта и других значимых культур. Согласно Библии, в Дельте жили дети Израиля, там же располагались поселения греков, а во время расцвета древнеегипетской державы в Дельте находилась основная столица, тогда как Фивы были временной или провинциальной резиденцией фараона. В этой книге выдвигается в том числе теория о том, что Египет передал важную часть своей традиции культурам более молодых народов. Не исключено, что при наличии большего количества источников, происходящих из Нижнего Египта, где контакты с евреями, финикийцами, эгейцами, ионийцами и другими народами были более интенсивными, эту теорию следовало бы пересмотреть. Мы убеждены, что ее можно принять как рабочую гипотезу в том смысле, в котором она изложена в последней главе книги. Однако мы также признаем, что наличие более точных данных о культурном взаимодействии в египетской Дельте могло бы привести к ее пересмотру.

Египетская культура приобрела своеобразную форму, впитав азиатско-средиземноморское влияние, которое оказало воздействие на Нижний Египет, и африканское влияние, бывшее сильным в Верхнем Египте. Древние египтяне были родственны семитам, но не являлись ими; они были родственны хамитам, но не являлись и хамитами. Ученые спорят о том, какие элементы египетской культуры были заимствованы из Азии или из Африки, но все соглашаются с двойственностью этой культуры. Даже Дельта испытывала азиатское влияние (с Синая) на восточной границе и африканское (из Ливии) – на западной. На юге можно найти общность египетской культуры со свойственной хамитам, на западе – с присущей ливийцам, на севере – с минойской, а на востоке – с семитской. Для нас важным фактором является то, что, несмотря на относительную изолированность, Египет был подвержен культурному влиянию с разных сторон и, в свою очередь, оказывал такое же воздействие.

В другой работе мы попытались объяснить тяготение древних египтян к геометрическому параллелизму в искусстве или литературе географическими причинами, а именно тем, что восточный берег Нила противоположен западному, пустынные скалы на востоке стоят напротив западных скал. Любовь египтян к противопоставлению или дуализму легко прослеживается во всем, но не следует считать, что наша теория полностью объясняет появление эстетики равновесия и дуализма в искусстве, литературе или мифологии. В Верхнем Египте, где река становится разделительной осью, равновесие между восточным и западным берегами – это видимое явление. Но его не найти в Дельте, где поля уходят за горизонт и где нет ярко выраженных пустынных гор. Возможно, двойственность Обеих Земель была более важным фактором формирования дуализма египетского сознания. Не исключено, что были и другие, не менее важные стимулы.

Эта глава была посвящена географии Египта, но мы рассматривали не столько его физическое местоположение, сколько влияние окружающей среды на ее обитателей. Нам не хотелось бы создавать впечатление, будто мы считаем физическое окружение единственным или даже основным фактором формирования культуры. Географические особенности, заметные и поддающиеся описанию, несомненно оказывают большое воздействие на людей. Однако не менее важную роль играли и психологические и духовные искания. Описывать их значительно сложнее, и ученые расходятся во мнениях при их отборе. В ходе повествования мы обратимся к некоторым из них.

Глава 2
Из глины: долгая борьба в додинастическое время

В далекие геологические эпохи плодородной зеленой долины Нила еще не существовало. Задолго до появления человека природа начала создавать землю, пригодную для его обитания, которая в течение миллионов лет появлялась за счет двух значительных смещений земной коры. Можно представить, что давным-давно Северо-Восточная Африка представляла собой гигантское плато из известняка, орошаемое обильными дождями, воды которых стекали в самых разных направлениях. С течением времени плато медленно поднималось, а вода пробивала себе путь к морю. В итоге образовалось огромное ущелье, прорезающее известняковое плато с юга на север; оно стало руслом громадной реки, размывшей камень и сформировавшей долину Нила. Прошли тысячелетия, земля стала опускаться, и гигантское ущелье затопило море. 965 из 1100 километров, которые впоследствии стали территорией Египта (до Эсне), находились под водой. Море оставило характерные отложения: вплоть до Асьюта в Среднем Египте можно найти морские окаменелости. По прошествии некоторого времени природа опять изменила ландшафт, и земля поднялась вновь. В это время продолжали выпадать осадки, но их было не так много, как в олигоценовую или миоценовую эпоху. Нил, получивший новое русло и направлявший свои воды также на север, прорезал себе путь сквозь морские отложения, сформировавшиеся во время плиоцена.

Этот поразительно медленный процесс формирования долины, конечно, происходил без участия человека. В лесах, покрывавших все плато, сформировался своеобразный растительный и животный мир. Но начался новый цикл, в котором сократилось количество осадков и уменьшился объем воды Нила. Длительный процесс высыхания, происходивший на огромной части земной поверхности, и уменьшение уровня воды в Ниле привели к появлению новых береговых линий, располагавшихся ниже и ближе друг к другу. Восемь из этих высыхавших берегов прорезали древние слои морских отложений, образовав ряд террас, спускавшихся от массива известняковых гор к современному руслу реки. Должно быть, эта сужающаяся полоса живительной воды становилась средоточием растительного и животного мира. Нам не найти следов человека у четырех верхних террас. Он мог останавливаться на берегах одного из огромных доисторических Нилов, отдыхая от беспрестанного собирательства в исчезавших лесах, но у него еще не было орудий труда, с помощью которых бы он мог оставить свой след в истории. Затем в геологическом массиве пятой сверху террасы появляются предметы, сделанные человеком, и с этого момента наша геология превращается в историю. Мы находим почти такие же кремневые топоры, как те, что встречаются в Европе и получили название абевильских. Преследуя дичь или охотясь в болотах, из леса вышло существо, достаточно развитое для того, чтобы производить эффективное оружие. Его костей не сохранилось, и мы можем только догадываться, как он сформировался из «человека каменного века» из других частей света. Вероятно, он не задерживался в диких зарослях, которые разделяли привычную возвышенность, где он охотился, от пугающего быстрого потока воды. Уступом ниже встречаются более поздние кремневые орудия, схожие с ашельскими в Европе; на двух последних уровнях они еще более совершенны, как в европейских культурах леваллуа и мустье. Это все, что мы находим, спускаясь на современную черную аллювиальную почву. Нескольких разрозненных каменных орудий труда крайне недостаточно, чтобы восстановить историю человека, но это все, чем мы располагаем; и они дают возможность предположить, что его жизнь в Северо-Западной Африке мало отличалась от той, которую люди вели в других частях света: он нерешительно или храбро охотился в бескрайних чащах леса, набивал рот дикими съедобными растениями или выкопанными из земли кореньями. Мысли о том, как первый охотник, подобно «мечтателю, глядящему на звезды и ожидающему появления новой планеты на небосклоне», смотрел на будущие дома своих далеких потомков «с инстинктивным прозрением», всего лишь романтический бред. Нет, это инстинктивное прозрение испытываем мы, когда пытаемся восполнить гигантский пробел между его скромным существованием и огромным тщеславием строителей пирамид. Этот человек не видел бескрайнего и великого будущего, которое ждало долину Нила. Он был безжалостно выброшен к его берегам самой природой.

Это стало следствием продолжающегося процесса иссушения Африки, во время которого леса уступали место саванне, саванна – прериям, а прерии, наряду с медленным исчезновением источников воды, превращались в пустыню. Обезвоживание началось на юге, в Судане, Нубии и Верхнем Египте; на севере и в районе Средиземноморья продолжали идти дожди. Это означало, что течение Нила стало более медленным и плодородный ил, который несли его воды, не уходил напрямую в море, а оседал на дне реки, в самих ее водах и откладывался вдоль берегов во время разливов. Аллювиальная почва постепенно погребла под собой некоторые из самых интересных источников – свидетельства об окончательном поселении на берегах Нила человека, который стал вести относительно оседлый образ жизни, – смогли бы стать первым свидетельством перехода от охоты и собирательства к жизни, основанной на производстве пищи в среде собственного обитания. Из-за недостатка источников нам остается лишь строить предположения. Увеличившаяся пустыня поглотила все съедобные растения, за исключением тех, что росли вдоль реки. Все животные, обитавшие в горах (включая человека), искавшие пищу и охотившиеся друг на друга, были согнаны вниз, к речному берегу. Соседство привело к более близкому знакомству: человек понял преимущество близости некоторых животных, которых всегда можно было употребить в пищу; он также осознал, что можно увеличить продуктивность некоторых растений, которые ели и он сам, и прикормленные им животные. И постепенно – вероятно, не осмысленно, а методом долгих поисков – присваивающее хозяйство сменилось производящим, что стало основой исторической жизни человека. Но свидетельства этого перехода были погребены под аллювиальной почвой.

И вот занавес снова поднимается, чтобы показать несколько разрозненных картин из жизни человека, уже твердо укоренившегося на черном аллювиальном иле около Нила. У него уже есть домашние животные, и он занимается земледелием. Судя по его диете и образу жизни, он уже являлся человеком современного типа (или таким, каким тот был до индустриальной революции). Перед ним еще лежит долгий путь накопления земных благ, ему еще предстоит создать новую общественную структуру, и перед ним еще простираются неисследованные просторы интеллектуальной и духовной жизни. Но мы не располагаем источниками, повествующими о величайшей революции – переходе от присваивающего хозяйства, которое вели охотники, рыболовы, собиратели кореньев и ягод, к хозяйству производящему, когда человек начал заниматься земледелием и разводить скот. Для присваивающего хозяйства характерны жизнь в небольших социальных группах – в семье или племени, в зависимости от площади обитаемой земли, – и использование легких переносных орудий труда. Оседлый человек может накапливать большое количество продуктов. Поскольку он сам производит пищу, он имеет возможность контролировать ее запасы и получать еще больше еды. Земля способна прокормить большее количество людей, и это привело к ослаблению семейных и племенных связей. Семьи, не связанные родственными узами, могут жить по соседству, не соперничая, а возможно, и помогая друг другу. Должно быть, этот переход происходил на протяжении тысячелетий. И ко времени, к которому относятся наши источники, он еще не был завершен.

Тщательные поиски на границе обрабатываемой земли в Файюме, на окраинах Дельты и в Среднем Египте дали возможность частично проследить неловкие попытки доисторического человека обустроить собственную жизнь. Кочующие собиратели выходили из африканских прерий и останавливались у берегов файюмского озера. Уходя, они оставляли отходы – остатки костей слонов или гиппопотамов, небольшое количество простых кремневых орудий, а иногда керамику. Позднее, возможно спустя много столетий, жестокая пустыня изгнала их, и они поселились у густых зарослей, окаймлявших долину Нила. От этого времени сохранилось больше артефактов, но они все еще оставались грубыми и примитивными. Нам известны орудия труда и оружие, бусы, корзины, керамика, зернохранилища, а также кости одомашненных животных. Последние имеют огромное значение, поскольку указывают на то, что человек уже не вел кочевой образ жизни в поисках пропитания, а жил на одном месте и сам производил пищу. В Меримде Бени-Саламе, расположенной на юго-западной границе Дельты, были обнаружены остатки целой деревни, состоявшей из грубых овальных хижин, построенных из больших кусков глины. Эта деревня не была похожа на благо устроенное поселение. Она занимала площадь около 2,5 гектара и состояла из нескладных домов с единственной прокопченной комнатой, средние размеры которой составляли 4,2 × 2,7 метра. В пол вкапывали сосуд для сбора дождевой воды, стекавшей в него через крышу. Не самое приятное место.

В деревне было общее зернохранилище, состоявшее из врытых в землю плетеных корзин. За отдельными хижинами зернохранилищ не было. Очевидно, что первое устройство деревенской жизни во многом отражало племенные традиции: чувство личной собственности еще не пришло на смену чувству собственности коллективной. В то время выращивали разновидность ячменя, которую сеют и сейчас, полбу и бобовые. Египтяне научились выращивать лен, плести из него нити и заниматься ткачеством на грубых станках. Таким образом, можно утверждать, что произошли важнейшие изменения в жизни, основанные на открытии: если заботиться об определенных видах диких растений, защищать и подкармливать их, то можно получить более богатый урожай, пригодный как для питания, так и для производства одежды. Люди узнали еще и то, что некоторые виды животных можно приручить и специально выращивать для получения мяса, шкур или шерсти. Однако находки, сделанные в деревне Меримде, как и файюмский кухонный мусор, указывают на то, что переход к производству пищи еще не был завершен. Незначительное количество зерна, для которого предназначалось хранилище, а также большое число костей диких животных позволяют предположить, что самостоятельно выращенные злаки и мясо домашнего скота и свиней еще не составляли основную часть рациона человека. Заросли и пустыня были рядом, поэтому человек, искавший пропитание и прислушивавшийся к природным инстинктам, продолжал охотиться и ловить рыбу.

Возможно, его полями были маленькие участки земли, иногда орошавшиеся Нилом, и человек еще не ставил себе сложных задач по осушению болот и отводу воды к обрабатываемой земле. Этот, должно быть, длительный процесс к началу исторического времени еще не завершился. В тот период человек еще пользовался преимущественно тем, что было легко доступно.

Обратившись к историческому периоду и посмотрев на настенные рельефы Древнего царства, мы увидим, что процесс доместикации животных не завершился даже через два тысячелетия. На сценах эпохи Древнего царства представлены вельможи, которые охотились в пышных зарослях, где в большом количестве жили представители дикой природы: гиппопотамы, крокодилы и птицы. Нет сомнения в том, что художник позволил себе роскошь преувеличения, но он руководствовался тем, что видел на еще не осушенных и не возделывавшихся участках земли. На этих сценах также изображены эксперименты по одомашниванию диких животных, на них мы видим стойла с газелями и гиенами, которых откармливают насильно. В течение первого тысячелетия исторического периода человек не оставлял попыток приручить новых животных; впоследствии сложившиеся традиции положили конец экспериментам.

Вернемся к примитивному и доисторическому времени. Мы не считаем своей целью подробное описание смены культур додинастического Египта с указанием особенностей каждой из них. Хотелось бы отметить лишь несколько моментов. Во-первых, это была борьба исконно древнеегипетских культур, и вплоть до конца додинастического периода иноземные культуры не принимали в ней сколь-нибудь значительного участия. Длительное, постепенное изменение культуры происходило за счет внутреннего развития, без вмешательства «более развитых» народов. Мы не знаем почти ничего о людях, живших в додинастическом Египте. Свои знания мы можем выразить лишь отрицательными предложениями. В частности, нам известно, что население долины Нила не претерпевало качественных и количественных физических изменений. В большинстве своем «египтяне» были низкорослыми, худощавыми, с удлиненным черепом и смуглой кожей, обладали африканскими, азиатскими и средиземноморскими чертами.

Мотивация к развитию, зародившаяся в глубине их душ, была тлеющим огнем, о котором они даже не подозревали. Постепенно, без особенных усилий с их стороны и внешнего влияния, они медленной поступью начали путь к улучшению жизни, к большему физическому комфорту и сложным взаимозависимым отношениям. До самого окончания додинастического периода этот процесс проходил неосознанно и очень медленно. На берегу реки ноги человека стали увязать в иле, и ему пришлось двигаться более осмотрительно.

Археологи насчитывают несколько сменявших друг друга додинастических культур со сложными названиями: тасийская, бадарийская, амратская, герзейская и семанийская – и определяют отличительные признаки каждой из них: кремневые орудия, керамику, раннее использование металла, амулеты, могилы, дома и произведения искусства. Происходило постоянное развитие и – с определенными оговорками – обогащение культуры. Некоторые памятники, такие как дома и металлические предметы, становятся более многочисленными, увеличиваются в размерах и приобретают разнообразные формы. Другие артефакты не выдержали конкуренции с новыми явлениями культуры: техника изготовления кремневых орудий и лепной керамики достигла совершенства на самых ранних стадиях, но с появлением новых технологий она снова пошла на спад. Это особенно видно на примере керамики: человек производил великолепные сосуды, отвечавшие самым высоким требованиям к мастерству, красоте и функциональности; но когда появились другие возможности для творческой реализации, керамика стала скучной и исключительно утилитарной.

Перед тем как продолжать обсуждать искусство, нам стоит познакомиться с художником. Что мы знаем о додинастических египтянах, не оставивших нам письменных источников, о которых мы можем судить лишь на основе предметов, найденных в египетской земле? Конечно же их образ неполон, но он обладает контурными линиями. Давайте остановимся на времени в самом конце додинастического периода, предшествовавшего началу исторической эпохи, и рассмотрим все, что нам известно о людях, которые жили тогда рядом с Нилом.

Начнем с того, что египтяне не были гигантами. Рост мужчин достигал 1,67 метра, средний рост женщин составлял 1,52 метра. Они были худощавыми, но крепкого телосложения, с относительно удлиненными головами и овальными, похожими на птичьи, лицами. На лице и теле у мужчин не было густой растительности, возможно, они носили жидкие бородки. У них не было большого количества одежды, но та, что они носили, была сделана из льна. С одеждой они надевали ожерелья из простых бусин и украшали лица косметической подводкой для глаз, вероятно зеленого цвета. Физически, равно как и во всех других отношениях, они были схожи с хамитами, семитами и жителями Средиземноморья.

На смену грубым овальным хижинам из грубых кусков глины пришли прямоугольные дома, построенные из формованных глиняных кирпичей. Сохранилась модель одного из таких домов, где показаны дверной проем, выложенный деревом, и небольшие окошки с деревянными рамами. В настоящем доме, вероятно, было достаточно пространства для разделения его на несколько помещений, а плоскую крышу поддерживал центральный столб, установленный в середине сооружения. В этом доме уже было почти все, что встречается в жилищах исторического времени.

Люди занимались сельским хозяйством, но у них было немного продуктов на продажу, поэтому каждое хозяйство должно было самостоятельно обеспечивать себя всем необходимым для жизни. Вооружившись самодельной деревянной мотыгой и серпом с кремневыми вставками, они выращивали ячмень, полбу, бобовые, некоторые овощи и лен. Из злаков они делали хлеб и пиво, из льна получали волокно, из которого изготавливали нити, а из тех, в свою очередь, делали ткани для пошива одежды.

Возможно, в каждой семье было одно или два животных, которые составляли часть деревенского стада. Собственными стадами владели только очень зажиточные люди. Основу скота составляли африканские длинноногие коровы, овцы, гуси, козы, ослы, обезьяны и, преимущественно на севере, свиньи. Скорее всего, именно доисторические египтяне вывели две породы – безрогих коров и египетскую борзую. Несмотря на присутствие скота, очевидно, что мясо не входило в повседневный рацион, его берегли для праздников или жертвоприношений. Основная часть потребляемого в пищу мяса поступала от рыбалки, ловли птиц в болотах или охоты в пустыне.

Хотя эти люди могли произвести любые орудия труда, необходимые в поле или для домашней работы, предметы, относящиеся к одной категории, а именно изделия из металла, можно было получить только посредством торговли. Металлургия была сложным ремеслом, которое было доступно немногим мастерам. Для выплавки меди нужно было получить высокую температуру в закрытом пространстве, и существует предположение о том, что некоторые медеплавильные техники были идентичны тем, что применялись для сплавления песка и руды при производстве глазури. Медь отливали в закрытую форму, которую вскоре заменили формы открытого типа. Научившись обрабатывать металл, человек получил возможность использовать его для собственных нужд и изготавливать ножи, кинжалы, топоры, резцы и другие инструменты, придавая металлу необходимую форму и не повторяя при этом очертания каменных орудий труда. Каменные орудия и оружие не были способны конкурировать с медными, но, перед тем как они исчезли, обработка камня достигла совершенства, отчасти из-за того, что в религиозных обрядах, таких как жертвоприношение или обрезание, использовали инструменты из традиционных материалов. Последние кремневые лезвия, тонкие, наточенные и отполированные до совершенства, представляют собой настоящие произведения искусства. Скорее всего, ими уже не пользовались. Обычные крестьяне были вынуждены довольствоваться деревянными орудиями труда или инструментами, сделанными из дерева с кремневыми вставками. Изделия из металла или лучшие из кремневых орудий принадлежали всей общине или ее вождю.

Иногда египтяне были агрессивными или отправлялись на поиски приключений. В ходе археологических раскопок было найдено множество наконечников стрел и наверший булав, а на скелетах додинастических жителей Египта встречается необыкновенно большое количество переломов. Вероятно, сообщества соперничали друг с другом, и в это время уже появилось оружие, с помощью которого маленькие объединения становились большими и формировалось государство. Мы не знаем, под чьим началом сражались эти люди. Можно предположить, что в бой их вели правители маленьких государств, которые уже отличались от прежних племенных вождей.

К тому времени египтяне изобрели и использовали несколько простых механизмов, под которыми мы понимаем приспособления, состоящие из нескольких отдельных элементов, приводящих их в движение. Во-первых, конечно же от далеких предков обитатели долины Нила унаследовали лук и стрелы. У них также были гарпун с привязанной к нему веревкой, мотыга, веретено, ткацкий станок и – самый сложный из механизмов – сверло, которое они использовали при изготовлении каменных сосудов или для сверления маленьких бусин. Конструктивно все эти приспособления очень просты, но они значительно более совершенны, чем дубинки, ручные топоры или палки-копалки.

Но в некоторых сферах, в частности в искусстве производства сосудов, как глиняных, так и каменных, египтяне, жившие ближе к концу додинастической эпохи, не могли повторить достижения своих предков. Стремление к красоте нашло применение в других областях, и поэтому керамика перестала изготавливаться из превосходного теста, пропали отточенность форм и богатый декор. Каменные сосуды перестали делать из твердых пород, да и их форма оставляла желать лучшего; теперь мастера довольствовались изготовлением сосудов самой простой формы из мягкого камня. Художественный талант был более востребован при изготовлении статуэток или при украшении церемониальных палеток из сланца, требовавших применения новой техники рельефной резьбы. В определенной степени, лишившись функциональности, искусство стало ремеслом, направленным на удовлетворение потребностей государства или правителя.

За исключением военных походов, люди были привязаны к своим маленьким полям. Тем не менее они поддерживали контакты с отдаленными районами. На лодках, плававших по Нилу, уже появились паруса, и некоторые путешественники могли выходить в «Великое зеленое» море, исследуя, насколько это было возможно, пространства вдоль побережья. Товары с одного конца Египта попадали в другой, а некоторые материалы каким-то образом поступали из других регионов. Так, золото и медь привозили из восточных гор, слоновую кость и мирру – с дальнего юга, оливковое масло – из Ливии и Палестины, кедровое дерево – с финикийского побережья, лазурит и обсидиан – из дальних восточных земель. Эти товары могли передаваться лишь от сообщества к сообществу, но уже появились транспортные средства и маршруты, позволявшие поддерживать более тесные контакты, и, следовательно, одна культура могла оказывать большее влияние на другую. В то время появилось заметное сходство форм горшков, каменных сосудов и каменных палеток, сделанных на территории Египта и Палестины.

Нам почти ничего не известно о религии египтян того времени. Все источники, дающие нам пищу для размышлений, происходят из захоронений. Очевидно, они верили в какую-то загробную жизнь. Их могилы стали более сложными, и вместе с умершими стали класть намного большее количество предметов. Самыми важными были запасы еды и питья, но в загробный мир также брали с собой одежду, украшения, косметические средства, оружие и орудия труда. Иногда эти предметы специально ломали или пронзали острым предметом – их «убивали», чтобы они смогли разделить участь своего владельца. Собак всегда хоронили вместе с хозяевами. Мы не знаем, сопровождали ли хозяев слуги, которых убивали и хоронили вместе с ними. Можно предположить, что в додинастическое время это делали, чтобы в загробном мире они продолжали обслуживать хозяйство владельца, но этот обычай исчез в самом начале исторического периода. В то же время мы не располагаем доказательством его существования и в рассматриваемую нами эпоху. Вернемся к рассказу о том, что мы благодаря изучению сохранившихся произведений искусства знаем о религии того времени.